От Автора:
Поясняю: когда слова обрываются вот так «Да как- Да как он-?!» это не ошибка, не опечатка и автор не является невнимательным валенком, упустившим из виду пробел. Это альтернатива многоточию, которое, как по мне, кажется больше паузой, нежели разрывом с нужной интонацией. А дефис в таком случае показывает, насколько резким является обрыв фразы.
Спасибо за внимание! Теперь глава.
***
Птичник не был заполнен и на половину, но Гарри заметил, что подавляющее большинство и правда составляли голуби. Различного окраса, различных пород, голуби занимали почти все жерди под самым потолком. Кое-где группами сидели сороки и вороны, грачи и летучие мыши, скрывающиеся в самых тёмных углах (коих было не очень много, здесь были окна, хоть и затенённые какими-то сетками, почти во всю стену — крышу — и света везде хватало сполна). К своему удовольствию, Гарри обнаружил спящих сов и филинов, относительно немного особей, если сравнивать с голубями. Птичник был полон звуков, шебуршаний и специфического запаха птичьего помёта. Словно вернулся в Хогвартс, Гарри огляделся в поисках сокола или другой птицы повыносливее. Глаза цеплялись за любопытных сычей, вылупившихся на нового гостя жёлтыми глазами. Гарри испытывал соблазн использовать близких ему птиц, но понимал, что им слишком далеко лететь. Поэтому он продолжил высматривать другого подходящего посыльного. К сожалению, соколов здесь не было, зато слева и справа были двери, ведущие в другие комнаты. Ну, это было бы хорошо? Держать вместе птиц, которые могут друг друга сожрать? Так что Гарри решил проверить левую комнату. Сипуха, сидевшая на жерди у самой двери с любопытством поглядела на него, но осталась на месте. Гарри осторожно погладил её, птица довольно закатила глаза и тихонько заклекотала, когда он пошёл дальше. Гарри не мог не улыбнуться. Он любил сов. В другой комнате было достаточно шумно, здесь гнездились чайки. Они были настроены более враждебно, и Поттер поспешил пройти ещё дальше, в смежную с этой комнату, пока разгневанные птицы не выклевали ему глаза. Он прислонился к двери и вздохнул. — Чёртовы чайки, — шикнул он, вспоминая летающие ключи с первого курса. Он огляделся, эта комната была совершенно пуста, в ней были только нагромождение какого-то хлама: старые стулья и парты, кресла с обвикой, изъеденной молью. И, кажется, скреблись под потолком летучие мыши. Гарри поморщился, стараясь не дышать пылью, и вместо этого осторожно прошёл по проторенной тропинке и открыл дверь в следующую комнату, опасаясь нарваться на ещё более агрессивных птиц. На ум пришли слова директора о том, что все обитатели академии в той или иной степени будут воспринимать его в штыки, и лучше бы ему не лезть на рожон. Гарри осмотрелся, здесь также, казалось, был только хлам, но не было пыли и паутины, скорее недавно организованный склад или что-то вроде. Даже столы были целые. Однако он не собирался расслабляться, поэтому неспешно, стараясь быть как можно тише, прошёл дальше, прежде чем спросить: — Здесь кто-нибудь есть? И замер, когда услышал испуганный человеческий писк справа от себя. — Матерь божья, зачем же так пугать! — парень, старше его самого на пару лет, в раздражении швырнул зажатую в пальцах чернильницу, тут же поморщившись и зашептав проклятия под нос. Он взмахнул палочкой из тёмной древесины, и чернильница снова собралась из осколков, вот только чернильная лужа так и осталась на полу. — Мерлиновы яйца, — парень с досадой вздохнул, пытаясь как-то расправиться с чернилами, но либо не мог подобрать заклинания, либо у него не получалось колдовать. Гарри пожал плечами, своей вины он в этом не видел. — Привет, — Гарри поглядел на этого парня. Тот говорил на понятном ему английском, поэтому он предположил, что они соотечественники. — Ты из Англии? — Шотландия, — не задумавшись, ответил тот. Парень бросил в его сторону настороженный взгляд, собирая бумаги со стола. Он либо строчит кому-то поэму, либо не мог составить письмо. — Не часто здесь появляются новички, — нейтрально прокомментировал парень. Гарри пожал плечами. — Я Малькольм, — он кивнул Поттеру, — на седьмом курсе. А ты? — Честно сказать, — Гарри неловко улыбнулся, — не знаю. Тсуна-а-э, директор, — поспешно исправился он, — не говорил об этом. Я Гарри, — и протянул руку первым. Малькольм поглядел на свою заляпанную чернилами руку и усмехнулся. Гарри понятливо опустил свою ладонь, замявшись. Между ними повисла неловкая тишина, которую прервал нервный стук пальцев семикурсника о стол. — Прости, давай в другой раз? — Малькольм похоже, и сам был застигнут врасплох. — И что ты ищешь? Гарри непонимающе моргнул, уставившись на парня перед собой. Малькольм был долговязым и худым, в одежде с чужого плеча, с бледной кожей, усеянной веснушками, и длинным острым носом. У него были каштановые волосы и золотисто-карие глаза, как… у Ремуса. Но оборотням же не разрешено учиться в школах? Это был специфический цвет, Ремус ему объяснял. — Итак? — протянул Малькольм, с ожиданием глядя на Поттера. Тот, переминаясь с ноги на ногу, замялся. — Что, прости? Семикурсник закатил глаза, будто бы говоря «за что мне это, боги?». — Что ты ищешь? Все почтальоны были в первой комнате, в других только гнездование или, — он показательно обвёл взглядом их окружение, — всякий хлам. — Сокол, мне сказали, что он для срочных сообщений. Малькольм издал задумчивый звук, глядя на письмо в руках Поттера, а потом кивнул сам себе, выравнивая стопку пергаментов. — А в первой их не было? — Неа. — Хм. Наверное, они на охоте, или ещё где-нибудь. Идём, — семикурсник запихнул пергамент, пустую чернильницу и перья в свою сумку, и смело направился к окну. Гарри следил за этим с удивлением. Окна, конечно, были большими и могли быть прекрасным выходом на крышу, но зачем? Или там был быстрый проход. — Трусишь? — усмехнулся Малькольм, распахивая окно и оглядываясь назад. Гарри закатил глаза. — Ни в жизнь. Усмешка шотландца стала шире. — Тогда за мной, найдём тебе сокола. Гарри последовал за ним, почти поскальзываясь на черепице, пока его ноги не коснулись кривого настила. — Воу, — он взмахнул руками, удерживая равновесие. Малькольм ему ухмыльнулся через плечо и присел на корточки почти у самого края крыши, по которому проходил настил, будто собранный на скорую руку из дерева и металла. — Отличный вид, да? Гарри поглядел на наслаждающегося видами старшекурсника. Его тон был… умиротворённым, даже ностальгическим. — Да, — тихо ответил Поттер, окидывая взглядом крыши академии и поля, устилающие равнины и горы вдали. Массивные, покрытые снежными шапками, они, казалось, были устланы густым лесом, до которых тянулись и тянулись поля и пастбища. — В Шотландии… по-другому. — Ага, — Малькольм хмыкнул как-то более мрачно. — Совершенно. Гарри тогда просто кивнул. — Ну что ж, — Малькольм хлопнул себя по коленям, грузно поднимаясь на ноги, вытягиваясь в свой полный немалый рост. Он казался нескладным с немного более длинными руками и ногами. — Знаешь заклинания уплотнения? Гарри нахмурился и покачал головой. Тогда старшекурсник удивлённо вскинул брови и пару раз моргнул, будто бы в его голове просто не могло уложиться это внезапное откровение. — Что, серьёзно? Его ж ещё на третьем курсе- Впрочем, ладно, — Малькольм отмахнулся от предыдущей мысли. — Смотри, — он показал ему движения палочкой и проговорил скороговоркой заклинание, только потом спохватившись и разложив на медленные слоги. Оказалось, палочкой в академии пользовалось подавляющее большинство, хотя не каждый должен был ходить с палочкой напоказ, поэтому Гарри не обращал внимания, помятуя, что Фран предлагал ему кольца и посохи наравне с палочкой. А как работали кольца? — Ты меня слушаешь? — раздражённо шикнул Малькольм. — Да, прости, — торопливо извинился Гарри, повторяя движения палочкой вслед за ним. Старшекурсник закатил глаза. — Хогвартс, — протянул он. С такой интонацией, будто бы это всё объясняло. Гарри хотел бы вскинуться на защиту своей школы, но прикусил язык, помятуя о всех опасностях и провалах в обучении, когда некоторые профессора менялись чаще перчаток и их компетентность (за малыми исключениями) была под огро-о-омным вопросом. — А ты был там? — усмирив своё собственное раздражение, Поттер с любопытством поглядел на снова принявшего нейтральный вид парня. Тот сделал такое отрешённое безэмоциональное лицо, что невольно позавидуешь его сдержанности. — Нет, — помедлив, ответил Малькольм. Становилось понятно даже не особо внимательному Поттеру, что тема была ему несколько неприятна. Он отвёл глаза вбок, сунув руки в карманы потёртых штанов, и нехотя продолжил. — Там учится Роб, мой брат. В этом году на третьем курсе, Когтевран, — добавил он, неловко переступив с ноги на ногу. — И рассказывал пару интересных историй, — недовольно закончил Малькольм, исподлобья поглядев на всего Поттера целиком. Гарри сглотнул. Он мог догадываться, о каких историях шла речь, но решил опустить это дело. Теперь… это его не касалось. Ни коим образом. — А ты здесь, — вместо этого сказал он. Малькольм усмехнулся, показывая клыки. — А я здесь, — согласился он. — Спасибо профессору Бовино, его инициатива. Мы с ним в дальнем родстве, у рода Бовино вообще много где пущены корни, не удивлюсь, если и у нас с тобой есть общий предок века из семнадцатого этой семейки. Гарри удивлённо покачал головой. Нет, он знал, что какие-то рода вели свою историю из далёких времён, но предположение Малькольма было почти невероятным. Впрочем, зная чистокровных и их снобизм и пренебрежительное отношение к магглорожденным, то могло статься, что все они там родственники между собой — носы, по крайней мере, задирают одинаково. По большей части. — Так значит, — Гарри откашлялся после неловкой паузы, совершенно забыв и про сокола, и про письмо, — ты выпускаешься в этом году? Старшекурсник поглядел на него с растерянностью, а потом поморщился, и его лицо разгладилось. — Ах да, — произнёс он, потирая затылок. И что бы это значило? — Принятое время обучения — семь лет, но академия этому не следует. Из Хогвартса письма приходят в одиннадцать, так? — Гарри кивнул. Малькольм кивнул следом за ним и продолжил. — В Шармбаттоне тоже, в Дурмстранг поступают в десять, как и в Веласко. А здесь первачкам может быть как десять, так одиннадцать или двенадцать. А курсов в общем и целом, если считать дополнительные (это сразу профессиональные направленности), десять. Если не путаю ничего. Многонациональность и многозадачность, — важно добавил он в конце. Гарри кивнул, не особо понимая разделение на курсы в таком случае. — А почему ты не в Хогвартсе? Гарри тут же пожалел о своём вопросе, когда более-менее приподнятое настроение Малькольма сменилось мрачным весельем. Его слова звучали чётко и хлёстко, будто удар розгой. — А ты не знал? Существам в магмире не место. Гарри пристыженно пожал плечами, ссутуливаясь и отводя взгляд. Он знал, по опыту Ремуса и наблюдениями за Амбридж знал превосходно. Но неужели академия принимала существ на обучение? В обход законов Министерства? Или такое только в Британии? Гарри поглядывал на старшекурсника с ожиданием реакции или каких-никаких объяснений. Впрочем, обижаться на него тот не собирался, как и что-то пояснять. Он шмыгнул носом и, скороговоркой проговорив заклинание, которому пытался его научить, свистнул во всю силу лёгких. Гарри аж подскочил на месте. Он вскинул голову, высматривая птицу, запоздало расправляя письмо, у которого успел обмять углы. Малькольм же продолжил насвистывать какой-то определённый мотив и выставил зачарованную руку, дожидаясь момента, когда на неё спикирует птица. Под весом рука опустилась, но сокол крепко вцепился когтями в уплотнённый чарами рукав. — Это Гермес, — Малькольм почесал сокола под клювом. Тот впился в Поттера немигающим взглядом, почти не реагируя на ласку. Только недовольно взмахнул крыльями и вскрикнул, когда Малькольм потянул за хвостовые перья, чтобы привлечь внимание к себе. — Не отвлекайся, ему нужна помощь. В ответ Гермес раздражённо вскрикнул на высокой ноте. Малькольм поморщился и щёлкнул птицу по клюву. — Не зазнавайся, — развеселившись, он погладил питомца и обратил взгляд на мнущегося в нерешительности Поттера. — Куда письмо? Родственникам? Вопрос был задан почти для галочки, потому как по тону старшекурсника едва ли можно было уловить его интерес. Гарри повёл плечами. — Если бы. Тогда Малькольм поиграл бровями, после выдав: — Подружке? Гарри тут же вспыхнул: — Флёр мне не подружка! Малькольм скорчил понимающее лицо и покивал, продолжая поглаживать успокоившуюся птицу. — Ага, а меня зовут Реборн, — с иронией промычал он. Гарри продолжил бы брюзжать, но Малькольм отбросил игривость и приподнял руку, на которой устроился Гермес. Поттер пытался тщетно разгладить мятые углы, пока у шотландца не лопнуло терпение. Малькольм, почти не размыкая губ, бросил заклинание на рукава своего визави и буквально спихнул на него сокола. — Дай сюда, Мерлина ради! — и выдернул письмо из ослабевших рук, пока Поттер старался изо всех сил удержать птицу и не уронить её (а также не попасть ни под гнев, ни под случайный выпад клювом или когтями). Гермес расправил крылья и хвост, пытаясь балансировать на чужих руках, и недовольно сопел, раскрыв клюв, будто собирался разразиться гневной тирадой или просто вцепиться кому-нибудь в лицо. Тем временем Малькольм направил на письмо палочку и прошептал какие-то заклинания, но в руки Поттера письмо возвращалось разглаженное, перевязанное бечёвкой и укрытое несколькими слоями чар от непогоды, случайной порчи и любопытных рук, а также чарами уменьшения и облегчения веса. — На, гер-р-рой-любовник. Гарри покраснел. Он не мог даже мысли допустить, чтобы- чтобы он- и с Флёр-! Он смущённо разглядывал письмо, которое ему протягивал Малькольм. Гарри приподнял руки с Гермесом, как бы показывая, мол, у меня свободных рук не имеется. Старшекурсник в очередной раз закатил глаза и цыкнул. — Что с тобой делать, — смиренно буркнул он в воздух, привязывая уменьшенное письмо к кольцу на лапе Гермеса. — Говори адрес, или адресата. Можешь чмокнуть его в клюв, он так быстрее полетит, — добавил он. Гарри вылупился на него, и от его оленьих глаз, пойманных в свете фар посреди ночи, Малькольм не смог удержать хохота. — Шучу, расслабься, — он махнул рукой и поманил Гермеса к себе. И сокол, и Гарри были рады расстаться и желательно больше не видеться. Малькольм усмехнулся этому, дожидаясь пока вихрастый пацан соизволит родить адрес своим косноязычием. Роб на самом деле отзывался о Поттере более чем восторженно. Хотя они были с разных факультетов и пересекались только в большом зале. Но это не мешало ходить за знаменитостью следом за братьями Криви и восторгаться издалека. Малькольм и сам рос на сказках о Мальчике-Который-Выжил, их мать была большой поклонницей всяких слезливых историй и напрочь отбила им с Робом любовь к беллетристике, но восторгов брата он не понимал. Ну шрам, ну выжил, ну выиграл Турнир (хотя стоило сказать — выжил в очередной раз). Но не чувствовалось в нём помпезности, этой силы и, ну, Майк предполагал, что это будет как-то более заметно и очевидно. Например, в Реборне буквально всё кричало о силе и достоинстве, в Хибари и Гокудере об опасности, даже в добродушном Ямамото и то проскальзывали особые грани, от острия которых следовало держаться подальше. Но Поттер? Ну… Единственное что бросалось в глаза, так это то, что у него были вещи с чужого плеча — Малькольм в этом разбирался — и в общем хиленький вид. И что он делал здесь, вообще? — Можешь звать меня Майк, — говорит он, провожая взглядом Гермеса, устремившегося почти на самый север. Его подружка, эта Флёр, жила в Британии? Или где-то в Европе? Поттер поглядел на него и кивнул. В его зелёных глазах, казалось, загорелся какой-то огонёк. И это пришлось МакГрегору по душе. Малькольм сунул руки в карманы, наблюдая за горизонтом, краем глаза отслеживая телодвижения Поттера. Тот поравнялся с ним и также уставился вдаль. Майк почти наслаждался его присутствием — спокойным, не дёргающимся от знания, что рядом, упаси Мерлин, существо. Это грело, хотя оборотней в академии было на каждый курс по паре-тройке точно. И почти треть приходилась на стаю Сивого из Британии, разросшуюся за послевоенные годы. Хотя сам Малькольм к ним не относился. — Какого дьявола, МакГрегор?! — пронзительный вопль заставил обоих мальчишек подскочить, и Поттер едва не навернулся, но Майк успел дёрнуть его за локоть, и они оба свалились на задницы. Поттер загнанно дышал, глядя в небо, а сам Малькольм недовольно шипел, сетуя на отбитый копчик, понося бдительного профессора, орущего на него во всю силу своих лёгких. Лужёная глотка, вот правда. — Да-да, профессор, я прекрасно слышу, не надо так надрываться, — проворчал он, поднимаясь и потирая свой пострадавший зад. Поттер рядом с ним истерично хихикнул, Малькольм и сам усмехнулся. Он заглянул через край крыши, с опаской глядя на распинающегося Джошиму. — Давай вниз, а не то он взбесится ещё больше и пойдёт стучать. А я воспитательных бесед наслушался, спасибо. Хоть один год без выговора до начала занятий можно, нет? — прикрикнул он, обращаясь к мирозданию, насмехающемуся над ним. — -бе ноги оторву и местами поменяю, если ты сейчас же не спустишься! Пулей вниз! — Да-да, — в полголоса отозвался МакГрегор, ковыляя к окну, через которое они с Поттером выбрались на крышу. — Давай за мной, герой-любовник, пока профессору не взбрело в голову подняться к нам на вечеринку. Поттер ему криво усмехнулся. Так национальный мальчик был из шалунов? Ну надо же, икона Британии — и такое упущение в воспитании. Вероятно, они даже могли бы поладить. Если бы Поттеру хватило ума не лезть не в своё дело и, возможно, не брать на себя слишком много. Малькольм поглядел на ничуть не расстроенного предстоящим нагоняем парня. Профессор в очередной раз выкрикнул его имя, и Малькольм застонал в голос. И нет, ему не показалось, Поттер изо всех сил пытался подавить смех. — И кто такая эта твоя подружка? Ну, и кто смеётся теперь?