О лекарствах и методах дозировки

В утро двадцать девятого августа Гарри проснулся от настойчивого стука в дверь и ломоты в шее и спине. Он разлепил сонные глаза и, растерев след от рукава на щеке, подскочил, тут же съёжившись, когда босыми онемевшими ногами коснулся почти ледяного пола. Под недовольное ворчание Хедвиг, он распахнул вторую часть портьеры, которую то и дело поднимал прохладный ветер из открытого почти настежь окна. Гарри уснул раньше обычного, метаясь от одной дурной мысли к другой, и совершенно забыл про окно, которое открывал специально для Хедвиг, но так и не дождался её возвращения, уснув за столом. Он осмотрел свою комнату, замечая и опрокинутую чернильницу, и разбросанные ветром бумаги, и даже носок. Гарри задумчиво нахмурился, задаваясь вопросом, где второй, пока более настойчивый стук не прервал его. — Да-да, иду, — это было сказано лишь для галочки, ведь за своим незавидным занятием гость вряд ли смог бы его услышать. — Доброе день, мистер Поттер! — бодрый голос Юни Джиглио Неро Гарри узнал бы где угодно. Он поспешно попытался пригладить бардак на голове и захлопнул рот, из которого наверняка несло не лучше, чем из помойки. Девушка (или женщина? По крайней мере, она выглядела как подросток) не заметила его поползновений или просто предпочла сделать вид, что ничего не произошло, вместо этого чуть подталкивая своего подопечного вперёд. — С рук на руки, — с улыбкой произнесла она. Гарри ей кивнул, пробормотав пожелания приятного утра. Сандро низко поклонился и звонко пожелал своему куратору удачного дня, бодро просачиваясь между Поттером и косяком в его апартаменты. Гарри закрыл дверь и нервно выдохнул. Теперь, когда он знал, что Юни втрое — а то и больше — старше его, он не знал, как к ней относиться. Да и тот факт, что она приходилась директору племянницей, не особо помогал делу. Он всё больше понимал, что шагнул в пропасть, поверив на слово неизвестному человеку, но едва ли ощущал себя в опасности. Скорее, он не ожидал, что пропасть так приветливо обнимет его и будет лелеять. И это сбивало с толку. И он решил не ломать этим голову. Гарри поглядел на восторженного второкурсника, едва удерживающего себя в руках, чтобы не прыгать и не метаться по комнате. Гарри махнул рукой в сторону дивана, на котором Пэнс с радостью расположился, спружинив к своему удовольствию. — Ты сегодня очень весёлый, — заметил Поттер, проходя дальше в комнату, чтобы закрыть окно. Сандро энергично закивал, но потом согласно промычал, когда понял, что старший мальчик его не сможет увидеть спиной. Сандро не прекращал вертеть головой, будто был в этом месте впервые. И хотя он действительно не мог запомнить мест, у него в голове откладывались кое-каких детали. Например, насест, у них в комнате — он жил с другим мальчиком из Австралии — не было их, просто потому, что ни ему, ни Тому не нужна была почтовая птица. И цвета, Сандро хорошо запоминал цвета, даже если не мог сказать, какому предмету они принадлежат. Однако когда дело касалось видений, то все детали чётко отпечатывались у него в голове. Даже если он не смог бы отыскать увиденные места, если только не наткнулся бы на них случайно. Он подскочил с места, приблизившись к Хедвиг. Сова Поттера была довольно редкой породы, по крайней мере ни в Италии, ни в Греции, ни тем более в Австралии их не было, даже в магических кварталах такие совы были большой редкостью. Сандро, конечно, берёг свои пальцы, даже если Хедвиг снисходительно позволяла ему себя гладить, и просто восторженно любовался ею на расстоянии. Возможно, птице это нравилось, его внимание и восхищение, а может, она просто не желала производить неприятного впечатления. По крайней мере, Хедвиг была из немногих существ, которые не хотели бы его проглотить или утащить в своё гнездо. О чём Сандро простодушно рассказал Поттеру. Он заслуживал доверия, едва ли не больше чем его куратор Юни-сан. Сандро видел это, он просто знал, что Гарри Поттер, носящий чёрно-белую мантию академии был тем человеком, который заслуживал, чтобы в него просто верили. — Не беспокойся, Хедвиг просто ворчит на меня, — Гарри неловко сцепил ладони в замок, а потом указал на окно этим замком, даже сделав шаг в ту сторону. — Я распахнул шторы, а она не очень любит яркий свет. Сандро кивнул, но остался на почтенном расстоянии, соблюдая дистанцию. Он улыбнулся так широко и ласково, как только умел. Конечно, до Юни-сан ему было далеко, но постепенно он учился у неё тому, как одной улыбкой дарить собеседнику свои эмоции. И Гарри почти не поддавался его чарам, только неловко улыбаясь в ответ. — Лучше быть осторожным, — со знанием дела произнёс мальчик, поворачиваясь к Хедвиг. У него руки чесались от желания погладить её мягкие белые перья, но он сдерживался. — За этим есть какая-то история? — спросил Гарри с любопытством, усаживаясь в кресло подле давно потухшего камина. Сандро тут же энергично закивал, всё же осмеливаясь протянуть руку к сове. Хедвиг милостиво мягко ухнула и вытянула крыло, показывая маховые перья во всей красе. Пэнс восхищённо ахнул и осторожно прикоснулся к нежному пуху. Хедвиг явно красовалась, довольная благоговейным трепетом второкурсника, а Гарри на это едва не закатывал глаза, но про себя посмеивался. Хедвиг была горделивой девочкой и чужое внимание ей явно льстило даже больше, чем следовало. — Поумерь пыл, а не то она зазнается, — со смешком произнёс он, на что Хедвиг недовольно заклекотала, ругая его. — Хватит и того, что ты постоянно таскаешь ей подношения. Сандро, спохватившись, полез в свою сумку, совершенно забыв, что хотел угостить питомицу Гарри кое-какими лакомствами. Гарри над ним только посмеивался, и Сандро не собирался портить ему настроение. Хотя и выступил в защиту совы. — Хедвиг прекрасная птица, и она заслуживает того, чтобы ею восхищались, — с убеждённостью произнёс он, отчётливо выговаривая последние слова. Гарри ему махнул рукой, мол, делай что хочешь. Сандро пожевал губами, прежде чем улыбнуться сове, благосклонно принимающей гостинцы. И только потом, спустя минуту молчания, смог выдавить из себя слова о почти что горькой правде. — Мне с животными работать нельзя, — и хотя в его голосе не было ни печали, ни горечи, Гарри всё равно насторожился. — Такое случается, понимаешь? Они просто… ну, либо пытаются меня слопать, либо утащить в гнездо, — неловко признался Пэнс, его бледные щёки покрылись краской. Гарри бы развеселился, вспоминая, что и сам частенько попадал в похожие ситуации. Но мысли об Арагоге, чтоб ему на василиска наткнуться, вернули на грешную землю, и он только покачал головой. — Каждому свой подход, — он пожал плечами, полагая, что второкурсник просто не мог с ними справиться. Сандро поглядел на него через плечо и улыбнулся. — Это случилось почти в конце года, — он всё же сел на диван напротив Гарри и почесал зазудевшую щёку, где почти невозможно было заметить светлую полоску шрама. — Гиппогриф меня почти не тронул, честно! Гарри уже с этих слов готов был хвататься за сердце, но не был столь драматичным и только удивлённо округлил глаза. — В Хогвартсе гиппогрифы были только на третьем курсе, — сиплым от потрясения голосом выдавил он. — У нас была гербология, вообще-то. Мы сумеречную мяту собирали, — Сандро виновато развёл руками, — но оно само как-то. Профессор… Смидт? — он задумчиво поднял глаза к потолку, вспоминая его имя, — не уследил за гиппогрифом, и он сумел улизнуть. Профессор Джессо тогда весь позеленел от злости и покрылся лобелией! Я его никогда таким злым не видел, — мальчик покачал головой, будто до сих пор был удивлён. Гарри моргнул, лобелия это же цветы. Это был такой словесный оборот? — Он готов был плеваться ядом, честное слово! Правда, потом профессора Смидта уволили, так Джо сказала. О! — вдруг мальчик подорвался с места, задирая рубашку, показывая слабый синяк на боку, — а это мистер Кучеряшка! Он погнался за мной, и я почти сломал забор, — с виноватой улыбкой сказал Сандро, опуская рубашку и цепляясь пальцами за её подол, другой рукой задирая штанину до коленки, показывая длинный розоватый шрам, но тут же опуская и неотрывно глядя на дверь. — И, в общем, много кому ещё я не приглянулся. Гарри заметил, что она была приоткрыта и поднялся, собираясь её закрыть, но опоздал. — И именно поэтому за тобой нужен глаз да глаз. — Джо! — воскликнул Сандро и бросился к ней в ноги. Девушка похлопала его по плечу, указывая себе за спину. — Прости, у тебя дверь была открыта, — она посмотрела прямо на Поттера, который только вздохнул. — Буквально. Почти нараспашку. — Не ври! — Пэнс пихнул старшую девочку в бедро. — Там была маленькая щёлка! — Через твою «щёлку» пролез бы тролль, — Джо ухмыльнулась второкурснику, который закатил глаза, но спорить не стал. — Растерянней, чем обычно? — со знанием дела поинтересовалась Санс, чувствуя себя вполне комфортно, почти вломившись в чужие апартаменты. — Плохо спал, — Гарри бросил взгляд на стол, где под кучей бумаг покоилось письмо от Гермионы, и позволил себе плюхнуться в кресло. — Надеюсь, дверь всё же закрыта. Джо это комментировать не стала, просто кивнула. — Сегодня день распределения. Взволнован? — она опустилась на диван, усаживая рядом и Сандро, растерявшего энергию вместе с неловкостью от признания, что ему быть магизоологом не светит. Хотя Гарри не понимал, кто такой мистер Кучеряшка, но мог догадаться. — А разве распределение не первого сентября? Мне казалось, — Гарри растерянно замолчал, когда Джо недовольно цыкнула. — Майк тебе не говорил? Общий сбор обычно происходит в последнее воскресенье августа, если только первое сентября не выпадает на воскресенье. Так что сегодня к семи часам прибудут первачки и все остальные. Кстати, — Джо приподняла брови, осматривая помятого Поттера с ног до головы. — Тебе ведь ещё не выдали форму? Гарри осмотрел её в ответ. Джо часто носила свитера — тонкие, в основном, но почти все они были морковно-красного цвета. Вот и сейчас на ней был очередной морковный свитер с горлом и облегающие штаны чёрного цвета. Но никакой формы, ни мантии, ни юбки, ни чулок, хотя Санс в чулках определённо смотрелась бы странно. — Нет, директор сказал ждать распределения. Джо ухмыльнулась на его отчасти робкий тон. — Окей, приятель, тогда я не буду тебе портить интригу, — с самодовольным выражением лица она просто развалилась на диване, будто всё это место принадлежало ей одной. Эта черта за ней наблюдалась не часто, но Гарри уже был знаком с этой самоуверенной стороной квиддичного загонщика. — Идём, прогуляемся, пока тут не стало слишком душно. О, и ты впервые побываешь в Большом Зале! Жду не дождусь твоего лица! Воодушевление буквально лезло из всех щелей и трещин в её стойкости к проявлению бурных эмоций. И Гарри не стал противиться зачаткам урагана в её лице, поэтому привёл себя в порядок, пока у Джо и Сандро хватало самообладания, чтобы дождаться его, и они отправились на выход. Джо могла быть приятной личностью, и на самом деле Гарри не знал, что должно было случиться, чтобы она вышла из себя. Казалось, Джо могла сохранять самообладание в любой ситуации- — Здравствуйте, профессор! -если только речь не шла о её возлюбленном профессоре трансфигурации. Мерлин, у Джо так сильно менялся голос, что Гарри едва не коробило. Столько сладких ноток, столько звёзд появлялось в её тёмных карих глазах, что казалось, будто с появлением Ямамото Такеши воздух становился пропитанным любовным зельем. Гарри задавался вопросом, куда девалась его подруга и кто подменял её в такие моменты? Она буквально теряла голову! И говорила с этим чёртовым придыханием, от которого что-то ворочалось у него в груди. Он придержал Санс за локоть, когда она поймала улыбку своего куратора и едва не сшибла лбом распахнутую дверь в птичник. Гарри проворчал себе под нос ругательства, поминая Локхарта, и заодно ворча на невнимательность самой Джовиды и её неземную любовь. А также той девочки, что выходила из птичника и тоже была поймана в сети улыбчивого профессора. Про Ямамото Такеши он наслушался за эти дни и знал больше, чем хотел бы знать о простом учителе трансфигурации. Насколько он добрый и отзывчивый, какой красивый и понимающий, какой распрекрасный педагог, и на метле держится лучше всякого профессионального игрока или гонщика, и что ему даже душка Базиль и какой-то там мастер-магистр в трансфигурации Вазайо и в подмётки не годятся, и пятое, и десятое. В общем. Гарри чувствовал неприятный осадок, слушая, как Джо нахваливает его со всех сторон. Отчасти он не мог не сравнивать себя с этим расчудесным профессором, хотя бы потому, что видел его лично от силы пару раз, но знал едва ли не больше, чем следует знать о совершенно чужом ему человеке, как почти каждый проходимец в магической Британии знал его самого. Жуткое сравнение, и Гарри этому Ямамото даже отчасти сочувствовал.

***

Гарри вдохнул поглубже, но раскалённый дневной жарой воздух едва ли можно было назвать облегчающим. Ни близкая река, ни море, не такое уж далёкое от академии, совершенно никак не сказывались на жаре. Прохлада царила исключительно в зданиях и под крышами определённых теплиц, оборудованных всем необходимым для комфортного растениям климата. После прогулки, должной быть освежающий и успокаивающей, Поттеру пришлось тащить мечтательно вздыхающую Джо и почти такого же Сандро, взгляды которого становились всё туманнее, а улыбки блаженнее. Вероятно, у мальчика скоро ожидается выброс словоизлияния в качестве очередного предречения (на памяти Гарри это был уже второй, и он более-менее знал, что, куда и как), а вот что делать с Джо, которой в голову ударили феромоны, он не мог даже представить. С влюблёнными девушками Гарри был знаком только издалека, и на его коротком веку ему встречались только Гермиона и Джинни. И если самая младшая Уизли, скорее, просто впадала в ступор или бросалась на его защиту, то Гермиона была более меланхолична местами или просто взрывалась, как на святочном балу в честь Турнира. Тогда и самому Гарри прилетело ни за что, но это были уже частности. К слову, была ещё Чанг, но о ней он точно не хотел бы вспоминать. Итак, на руках у него провидец, вот-вот разрозящийся предсказанием, и ушедшая в открытый космос старшекурсница, не отличающая стену от прохода. Блеск. А у них, между прочим, поджимало время! И следовало бы хотя бы пообедать, потому как завтрак он проспал. — Поттер! Гарри, как вкопанный, замер на месте и вскинул голову, вертя ей из стороны в сторону так, что очки едва не слетели на ступени. Они только-только ступили на крыльцо общежитий, как кто-то его окликнул. Оказалось, это был Ишики, с которым Гарри пересекался ещё пару раз. Японец, как выяснилось гораздо позже их скоропалительного знакомства, едва ли не бежал широким шагом, он почти летел сквозь редкую толпу студентов с ещё более редкими головами преподавателей и кураторов, возвышающихся над другими. Ишики был облачён в форму — тёмные брюки, красновато-коричневый жилет и белую рубашку, ворот которой опоясывал чёрный галстук, а поверх всего — чёрная мантия со светло-сиреневой подкладкой. На мантии, в районе груди, с левой стороны была прикреплена нашивка с кубком и змеёй. Гарри тогда подумал, что, возможно, куратором Ишики был кто-то из целителей. Или это был герб академии, если на то пошло. Но, вроде как, кураторами были только преподаватели. Впрочем, в числе дисциплин целительство также присутствовало. Кто знает, может, и целитель, Гарри в этом не разбирался. Следом за Ишики, поверх голов студентов и преподавателей, летел свёрток, обёрнутый коричневой восковой бумагой — он был небольшим, ничем не перевязанным, но в месте свободных концов бумаги была сургучная печать. — Вот, лично в руки, здесь твоя форма, учебники и канцелярия на этот курс, вся дополнительная литература в библиотеке, если будут вопросы — обращайся к куратору, старосте или к смотрителю общежития, — деловито объяснил Ишики торопливой речью, и его акцент становился более отчётливым к самому концу. Он, не доставая палочки, опустил свёрток Поттеру в руки, кивнул Джо и Сандро, и был таков, затерявшись в толпе студентов, половина из которых была без формы и пыталась пробиться в общежития, перекрытые Поттером и его друзьями. Мори был более оживлённым, чем до этого, тогда казавшись выжатым лимоном, но сейчас почти расцвёл. Джо сморгнула свою мечтательную пелену, вероятно, сотню раз переженившись со своим возлюбленным и воспитав не одну дюжину детей, и смущённо хлопнула глазами, провожая Ишики Мори рассеянным взглядом. — Сигнал, наконец, пробил твой толстый череп, — будто бы мимоходом подметил Поттер, разглядывая печать на свёртке. Такая же была на том пергаменте с перечнем дисциплин. Наверное, это и был герб школы? Девятихвостый зверь, Гарри специально пересчитал для достоверности — ровно девять. Зверь будто бы спускался по ступеням, показывая веер своих хвостов, поднимающихся к небу клубами огня и дыма. Он казался величественным, снисходящим к тому, кто на него смотрит. Гарри задумчиво пожевал губами, пока Сандро заглядывал ему через руку из любопытства, искоса поглядывая то на самого Поттера, то на Джо, выгнувшую бровь и сложившую руки под выдающейся грудью. — Что бы ты знал, мистер Я-Не-Имею-Чувства-Прекрасного, ты ещё не встречал более совершенного существа! — остальное Гарри просто не стал слушать, хотя и сама Санс начала хихикать над своими же словами почти сразу, заставляя его улыбнуться. Патетичные речи Джо о её кураторе были такой же притчей во языцех, как и дурная слава Реборна. Или почти такая же, масштабы там явно были не сопоставимы. Единственным сравнением, тут же приходящим на ум, были речи Гермионы, не менее патетичные и не менее воодушевлённые, о ценности знаний, книг и послушании в первые два года (потом они с Роном её окончательно испортили). Но речи Санс имели больше осмысленности и иронии, чтобы воспринимать их как лекции «о величии Ямамото Такеши и влиянии его на юные умы». Хотя порой её и заносило, что не разберёшь, ёрничает она или говорит на полном серьёзе. Хвала Мерлину, переклинивало Джо нечасто, и это было временным явлением, должным скоро и вовсе сойти на нет. По крайней мере, Гарри на это надеялся. Тут он должен был расстаться с ребятами и пойти разобрать вещи, перехватить чего-нибудь съедобного и готовиться к распределению, напоследок получив от отошедшей Джо напутствие в виде похлопывания по плечу и слов: — Не влипай в неприятности, ладно? — Джо говорила со знанием дела, уже наученная горьким опытом и с Сандро, и с Малькольмом, и с Паскалем, и даже с Адель. Её голос был мягким, почти материнским, и в какой-то момент Гарри понял, что так же действительно могла говорить ему Лили Поттер. Он невесело улыбнулся. Теперь ему это вряд ли удастся узнать. — Они находят меня сами.

***

Гладкая шелковистая ткань мантии была прохладной наощупь, и у него постоянно возникали ассоциации с мантией-невидимкой (которая, к слову, до сих пор была сложена едва ли не на самом дне его саквояжа и не использовалась почти всё лето). Но отражение было чётким, без искажений и исчезнувшего тела — форма ему шла. И жилет, и рубашка без вычурных рюш и жабо, и даже мантия с обыкновенной чёрной подкладкой. Гарри был уверен, она должна будет сменить цвет в будущем. Он бросил взгляд на нашивку, в том же месте, где и у Ишики — только на ней, в обрамлении виноградных ветвей, была ракушка, обыкновенная ракушка спиралевидной формы. Сердце гулко бухало у него в груди, и Гарри в последний раз попытался пригладить бардак на голове, пока не сдался перед буйством волос. Он так нервничал, что у него потели ладони и едва не подкашивались ноги. Он всё вспоминал о том, что думал перед своим распределением в Хогвартсе. Конечно, его вряд ли отправят к Дурслям — и Гарри криво усмехнулся своему отражению на эту мысль, — но мандраж не отпускал. — Пора, — сказал он самому себе и захлопнул дверь шкафа, на которой и было зеркало почти во весь его рост. Шкаф не был заполнен и наполовину, у него не было обилия вещей, скорее, каких-то сентиментальных или исключительно необходимый минимум. А в этом шкафу вполне можно было жить (хотя его чулан казался попросторней; или только казался). Так что половина занятого пространства была заполнена формой — различными её вариациями, ему разве что только юбку с чулками не выдали. Гарри глубоко вдохнул и протяжно выдохнул, призывая себя к спокойствию. Это получалось с каждым разом всё лучше, особенно, когда кошмары, насылаемые Волдемортом, прекратились — их не было, наверное, с июня, с происшествия в Министерстве. Вместо этого его мучали кошмары иного рода, но в последнее время ему просто ничего не снилось. Было ли дело в том, что у него было меньше времени на дурные мысли, или в смене места, или ещё в чём-то, но Гарри был рад отвлечься и спать по ночам. Это действительно было тем, что он ценил. Перед самым выходом он запоздало вспомнил о зельях, которые надо было выпить перед едой. Он резко развернулся, возвращаясь к шкатулке на прикроватной тумбочке и опрокидывая в себя светло-салатовое зелье, похожее на густой сироп из лимонных корок и старых кожаных сапог. Это было не самым приятным, но далеко не самым отвратительным из зелий, которые Гарри довелось принимать. Выдохнув сизый пар, он бахнул пузырёк обратно в шкатулку, и понял, что теперь в его спальне будет стойкий аромат лимона на ближайшие сутки. Впрочем, ничего, с чем он не смог бы справиться. Смеркаться только начинало, но отчётливая прохлада уже ощупывала мантии студентов на прочность. В воздухе здесь и там плавали светлячки, облачённые в свитые из ивовых ветвей и полевых цветов шары. Ночью, или даже поздним вечером это было бы прекрасным зрелищем, но пока просто производило впечатление на самых младших. Гарри с трудом нашёл Джо, Малькольма и Чарли, других пока рядом не было, но они, должно быть, присоединятся позже. Гарри рассматривал их форму, пытаясь угадать, за каким куратором они были закреплены. Например, Малькольм (неаккуратный, как всегда) мантию не надел, а просто накинул на плечи, его подкладка была зелёного (салатового) цвета, а нашивка отображала быка, поднимающего на рогах ленту с какой-то надписью на итальянском. У Чарли подкладка была окрашена в кофейный цвет, а на нашивке было какое-то неведомое трёхголовое существо, похожее на смесь различных животных, начиная львом и заканчивая козой. А вот Джо, которую Гарри впервые видел в юбке, носила мантию с морковно-красной подкладкой и нашивку с двумя волками, преследующими друг друга по кругу. Гарри рядом с ними чувствовал себя одновременно и правильно, и неловко в простой чёрно-белой мантии и без уверенности в своём будущем. — Это гербы ваших «факультетов»? — он сделал воздушные кавычки. Малькольм на пару с Джо хмыкнули, но смолчали, потому что ответить поспешил Уиллоу. Чарли скрестил руки на груди и притопнул ногой в проявлении раздражения, будто бы этот вопрос его оскорбил. — Это гербы кураторов, их родов. У всех первокурсников — или же, — Чарли окинул Поттера беглым взглядом, — таких, как ты, вместо этого нашивка академии, потому как их ещё не приняли под опеку официально. Чтобы нашивка изменилась- — Стоп-стоп-стоп, Чарли! — вклинилась Джо, размахивая ладонями перед его лицом в редком проявлении суетливости. — Ни слова о распределении. Первый раз, помнишь? Уиллоу закатил глаза, но внял её словам, послушно свернув с темы. — До распределения все студенты находятся под защитой академии в целом, а не какого-то отдельного человека или рода. Остальное узнаешь по ходу дела, потому что, вероятно, — Чарли с иронией посмотрел на Санс и МакГрегора, — кто-то не хочет, чтобы я говорил лишнего. Малькольм криво улыбнулся, показывая клыки во всей красе, а Джо только пожала плечами. Гарри споткнулся, когда на него сзади налетела бомба в лице болгарки. — Ребята! — радостно пискнула она высоким радостным голосом, отчего у него едва не зазвенело в ушах. — Давно не виделись! У меня новости, у меня новости, — затараторила Русана. Момчил появился как раз после этих слов, молча поднимая руку в знак приветствия. — А я-то думал, что так тихо было, — Малькольм показательно поковырял в ухе. Джо шутливо пихнула его плечом: — С языка снял. — Два сапога пара, оба левые, — без всякого недовольства прокомментировала Русана и прижалась к затылку Поттера своей щекой, повисая, как мартышка на лиане. Гарри постарался её кое-как удержать, замечая блестящую опаловую подкладку её мантии. Пока девочка болтала с ребятами, он обернулся, ожидая увидеть другого близнеца, и на Мо тоже была такая же мантия, только теперь Гарри смог разглядеть нашивку — змею, кусающую себя за хвост. — Эй, я же не называла тебя сморщенным ахикрабом! — возмущённо воскликнула Русана. Джо подошла к ним вплотную, и Гарри почувствовал облегчение — во всех смыслах — когда она оторвала младшую девочку от него. — Я говорила об этом, — Джо, вероятно, делала это всегда — расцепляла людей и парочек друг от друга, потому что никак больше Гарри её уверенность в движениях и словах понять не мог. Или это было что-то, присущее испанцам, в чём он сомневался. — Прекрати, несчастный парень уже фиолетовый, а ты его душишь. — От объятий любви ещё никто не умирал, — наставительно пролепетала Русана, обнимая Поттера, спасибо Мерлину, не за шею. — От твоих — полегло пол-академии, — язвительно брякнул Малькольм, убираясь от греха подальше от этой анаконды. Русана обиженно надула губы и распахнула руки, будто собралась его заобнимать до смерти для пущей статистики. — Мо, держи её в узде! Момчил пожал плечами, прижимаясь к боку сестры и хватая её за локоть. Он что-то тихо сказал ей на ухо, но Гарри не расслышал ни звука, даже стоя так близко. — Первокурсники прибыли, — вдруг сказал незнакомый голос. Поттер обернулся. К ним размеренным шагом двигался высокий стройный парень старше его на пару лет, и что Гарри заметил тут же — его зелёные волосы, зачёсанные назад, и фиолетовые заколки, разбросанные по всей голове, а уже потом — приятное лицо, широкие плечи и мантию с пурпурной подкладкой. — Август! — воскликнула Русана, но броситься на новоприбывшего ей не дал её брат. Август Войс кивнул всем, с любопытством глядя на новичка в их компании, и только тогда, когда между ними осталось всего два ярда, Гарри понял, что это были не заколки, а самые настоящие цветы. Он так и стоял бы с открытым ртом, если бы Август не улыбнулся ему, насмешливо глядя сверху вниз своими фиалковыми глазами. — Приятно познакомиться, — Август немного поклонился, не сводя с него пристального взгляда, пока Русана начала что-то возмущённо тарахтеть на родном языке. Гарри часто заморгал прежде чем кивнуть и судорожно протянуть свою руку, потом тут же опустить и снова протянуть. Август рассмеялся и без спешки всё же пожал её — у него была прохладная кожа, и он ни словом, ни жестом не выказал отвращения на потные ладони Поттера. — Гарри, — он всё никак не мог взять в толк, зачем Августу на голове цветы — лаванда, если быть точным, но всё равно не понимал. И зелёные волосы. Хотя Гарри не спрашивал о причинах расцветки Паскаля, но у того ни корни не отрастали, ни краска не выводилась с волос — всё такие же розовые и яркие (а ещё он был парнем не компанейским). А у Августа они даже уложены были, словно листва. — А Кристина, не видел её? — Малькольм заглянул задумавшемуся Поттеру через плечо, пока они с Войсом не расцепили руки. Август пожал плечами. — На точке сбора её не видел, она присылала голубя с запиской, что прибудет самостоятельно. — То, что ей разрешено аппарировать и задействовать порталы, не даёт ей никакого права выпендриваться, — заворчал Малькольм, и зная его, он будет ворчать до начала ужина, а потом просто забудет об этом, если никто не напомнит. Август улыбнулся, снова сосредотачивая внимание на Поттере. У него были очаровательные глаза, заметил он. Однако в нём было что-то, от чего мурашки бежали по коже. И Август не знал причин, но это не умаляло его любопытства. Поэтому он положил свободную руку поверх их всё ещё сомкнутых ладоней и мягко сказал: — Я бы стоял с вами целую вечность, однако долг зовёт. Поттер так очаровательно покраснел, что Август просто не мог не умилиться. Судя по ухмылкам Джовиды и Чарли, они тоже это заметили. — Доброго вечера, увидимся за ужином, — Август снова чуть поклонился, задерживаясь взглядом на смущённом новичке, и послал ему улыбку. — Да-да, вали уже! — недовольно проворчали на два голоса Русана и Малькольм, и Август не смог удержать смешка. Он напоследок кивнул, прежде чем вернуться к оставленной на свою коллегу группе первачков. К ушедшему в астрал Поттеру бочком подобралась Русана, таща на буксире брата, который только вздыхал. Она внимательно разглядывала потрясённое лицо британца пару секунд, прежде чем на её собственном лице растянулась хитрая ухмылка. О, что за новость! У Августа появился очередной поклонник! Потому что иначе объяснить пристальное внимание Поттера к его заду она не могла. Сомнительно, что под мантией что-то было видно, но для её буйной фантазии это не имело значения. — Окстись, приятель! — Русана ухватила Поттера за локоть, перетягивая на себя всё внимание. — Тебе с Августом не светит, он у нас, — она указала пальцем в темнеющие небо, — птица высокого полёта. — Я… я ч-что?! — шокированный, Гарри не знал, как реагировать, вытаращившись на пятикурсницу, как на боггарта. Он бы и выстрелил в неё каким заклинанием, но она повисла аккурат на рабочей руке. — Придержи свои грязные фантазии при себе, — Чарли поморщился и, как самый старший, неспешно двинулся ко входу в академию, зная, что все необходимые процедуры новички будут проходить ещё полчаса, не меньше. — А тебе, Поттер, надо бы бежать за Войсом. — Зачем? — всё ещё ошеломлённый, он широко раскрытыми глазами уставился на Уиллоу. Тот вздохнул и растёр переносицу, показывая во всей красе, насколько его утомляло повторение всем известных истин. — Процедура распределения, — он закатил глаза и поднял взгляд к небу. — Боже, я один такой умный? — Да-да, ещё одного такого земля не выдержит, — Малькольм нетерпеливо подтолкнул Джо и близнецов к академии, заодно пихнув задолбавшего его своими проповедями о собственной исключительности сокурсника, и кивнул Поттеру. — Удачи, приятель. Гарри заторможенно кивнул ему в ответ и застыл, не зная, куда себя приткнуть. Чарли глубоко вздохнул и кивнул в сторону кованых ворот, ведущих на пастбища и поля. — Первокурсники собираются на площадке с арками у Чёрного леса, не пропустишь, — Чарли показательно потряс ладонями перед собой и скорчил якобы радостное лицо, что больше походило на выражение ужаса, — первые впечатления, и всё такое. Группа Августа должна была быть второй, вроде, время до начала ещё есть. Могу тебя аппарировать, если хочешь, отсюда её не увидишь. — Нет! — ответ был слишком быстрым и резким, Поттер даже вытянулся, как напряжённая струна, почти перебив Чарли, на что тот приподнял бровь. — Нет, я лучше… пешком, знаешь, проветрюсь. Уиллоу хмыкнул, будто знал, что такого имел в виду Поттер под своим «проветрюсь», и, сунув руки в карманы брюк, повёл плечом, мол, как знаешь. — Удачи, — сказал он напоследок, прежде чем направиться за ребятами, которых проголодавшийся МакГрегор едва ли не тащил за закорки. — Она мне понадобится, — прошептал Гарри себе под нос, с опаской глядя на ворота, ведущие наружу.

***

В точке сбора было почти полсотни первокурсников и, наверное, дюжина старшекурсников, возвышающихся над толпой маленьких детей, словно вековые деревья над травой. Гарри чувствовал себя одновременно в приподнятом настроении и слишком взволнованным, чтобы просто умиляться над беспокойными детьми, шушукающимися между собой. Август стоял рядом с темноволосой девушкой и что-то обсуждал, хотя был не единственным ярким пятном. Наряду с ним была девушка с буквально горящими алыми волосами, она держалась у группы первокурсниц (в основном), также имеющих яркие искорки в своих волосах, но не целый костёр, как у неё. Те толпились рядом с ней, как утята с мамой-уткой. А ещё виднелись двое детей с цветами в волосах, девочка с бирюзовыми косами до самых коленей, синеволосый мальчик, держащийся за штанину Августа, и много кто ещё, помимо кажущихся самыми обычными детей, оглядывающихся с неописуемым восторгом. Хотя здесь было мало чем подивиться, кроме тропы, вокруг которой парили те самые светлячки в плетёных шарах. Гарри пригляделся. Между светлячками порхали маленькие, с пару дюймов, клочки света. Это… были феи? Первокурсники ахали и охали, но, стоило отдать должное, не разбегались, оставаясь на вымощенной площадке, разбившись на небольшие группы. Площадка была словно не от мира сего, выстроенная посреди травы, с дюжиной арок по всему периметру, и все эти арки были пустыми. Сложенные из природного камня, увитые каменным же плющом, они создавали атмосферу какого-то таинства. Особенно это стало ощущаться, когда сумерки становились всё гуще, а свет светлячков и фей более таинственным и волшебным. Сравнивая своё впечатление от академии в свой первый день и сейчас, Гарри мог бы сказать, что оно отличалось, разительно отличалось, и он чувствовал почти тот же трепет, какой испытывал сидя в лодке, переправляющей его и всех других первокурсников через Чёрное озеро прямиком к величественному замку Хогвартса. Вдруг в одной из арок появился круг света, медленно расползающийся на весь проём. Круговерть голубого и золотистого цветов сменилась зеркальной гладью, и оттуда высыпала ещё дюжина первокурсников: начинала процессию девушка с короткой мальчишеской стрижкой, а замыкал невысокий парень с копной светлых нечёсанных волос. А потом загорелась другая арка, и ещё одна — в общей сложенности можно было насчитать около восьмидесяти детей. Намного больше первокурсников, чем в Хогвартсе. — Гарри? Он едва не подскочил, когда его под локоть нежно взяла Юни. Она заглянула ему в глаза снизу вверх и мягко улыбнулась, уверенней держась за его руку. Гарри пробормотал приветствия, хотя они виделись с утра. Он даже не заметил, как она подошла. — А где Сандро? — спросил он. Пэнс обычно вился либо около Юни, либо около Джо, либо прилипал к нему самому, хотя, возможно, его опекал кто-то другой. И так как с Джо его не оказалось, логично было предположить, что он должен был отираться около своего куратора. — Он с моей мамой, — с улыбкой ответила Джиглио Неро, беря на себя смелость вести его к группе первокурсников. — Идём, осталось двенадцать минут до начала. Уверена, тебе понравится. Гарри кивнул, украдкой разглядывая её пышную перламутровую юбку, украшенную разноцветными блестящими камнями и серебристой вышивкой, переливающейся в слабом свете парящих огоньков. Удивительным было, что у неё на плечах лежала накидка, а не мантия, хотя все остальные преподаватели, которых он видел украдкой, были одеты почти как студенты. Но стоило признать, эта накидка была чёрной как внутри, так и снаружи, а на груди скреплялись брошью в виде двух веточек колокольчиков и шла ей больше, чем какая-нибудь мантия. Юни казалась доброй волшебницей, шагнувший прямиком из сборника сказок в этот мир. Гарри готов был официально признать, сейчас он чувствовал себя максимально неловко, потому что все взгляды обратились на их колоритную пару. Август ему одобрительно улыбнулся, будто догадывался обо всех его чувствах, но Гарри от этого легче не стало. Он сглотнул и покосился на спокойную Джиглио Неро, улыбающуюся всем собравшимся детям. Она отпустила его руку и шагнула чуть вперёд, присев в реверансе. Не все дети, стоило отметить, сделали попытку приветствовать её в ответ тем же самым, но большая часть всё же попытала удачу сделать это правильно, хотя Гарри трудно было судить о точности исполнения традиционных поклонов — он просто мог сказать, кто из первокурсников кланялся уверенно, а кто постоянно оглядывался или не мог удержать равновесие и спотыкался. Август как раз удержал какую-то кучерявую чернявую девочку, когда та едва не упала. — Приветствую всех вас, — торжественный голос Юни пронёсся над головами разом замолчавших первокурсников и их сопровождающих. Она выпрямилась, гордо расправив хрупкие плечи. — Сегодня, в день, когда академия впервые открыла свои двери, вы впервые пройдёте ритуал посвящения в её ученики. Я Юни Джиглио Неро, и сейчас я буду вашим проводником, — она круто развернулась на каблуках своих туфель и двинулась по тропе, уводящей студентов от академии в сторону чёрного леса, казалось, лишённого всякой листвы. Гарри бочком пробрался к уже знакомому Августу, и все они, выстроившись в колонну по трое, двинулись вслед за проводником. Ему самому довелось стать партнёром Августа и бледной черноволосой девочки с раскосыми тёмными глазами, на её плечах лежал рыжий пушистый кот. Она была между ними и чувствовала себя более чем комфортно, не испытывая ни бурной радости, ни страха. Гарри долго не мог вспомнить, где он мог видеть её. Лишь когда они миновали проход из двадцати семи арок, выкрашенных в красный цвет, и начали подниматься по мелким ступенькам в гору, он смог вспомнить. Это была Иинг, подопечная Хибари Кёи, которая была во «вполне подходящем водрасте, чтобы поступить на первый курс». Однако, как Гарри заметил, её трудно было удивить, потому что в отличие от своих будущих сокурсников девочка просто спокойно осматривалась, как и её питомец (или питомица), хотя животное, казалось, просто задремало у неё на плечах. После прохода из арок и ступеней, ведущих вверх и всё глубже в чёрный лес, находящейся ближе к горе, Гарри заметил, что вокруг становится темнее — светлячки становились всё реже и реже, пока вовсе не осталось по паре штук через каждые пятнадцать ярдов, а их свет становился всё тусклее и тусклее. Гарри вдруг понял, что кажущиеся прежде голыми деревья, оказывается, имели листву — чёрную, как смола, но серебрящуюся от тусклого света редких светлячков. Это было удивительным и вместе с тем жутким. Тем временем, он заметил, что они подошли к берегу бурной реки, где тропа обрывалась, и прислушался к словам Юни, тихим и проникновенным, звучащим будто бы отовсюду. — Четыре силы стоят во главе магии — желание, намерение, душа и воля. Желание нас ведёт, намерение направляет, душа накапливает нашу силу, а воля позвояет её использовать. И только тогда, когда все четыре силы находятся в единстве, творится настоящая магия, — Юни резко взмахнула рукой над своей головой. Из-под её пальцев вырвался сноп серебристых искр, которые подхватил ветер и стал закручивать в различные фигуры, пока толпу ахнувших детей не разрезали светящиеся лани, олени, волки и кошки, птицы и рыбы. — Стоит же одной из сил встать во главе, — она замолчала, и на тропу опустилась тень, ибо светлячки впереди закончились, а сзади потухли, и только звери из серебрящихся искр освещали пространство вокруг детей, становясь всё ярче и ярче, но не делая атмосферу более светлой. — Желание заводит в ловушку, — спокойный голос Юни, звучащий в полумраке, казался почти ужасающим, — намерение делает глухим, душа обращается гордыней и ослепляет, а воля становится слабостью и тяжёлым камнем тянет на самое-самое дно. Все звери выстроились вдоль тропы, выпрямившись и застыв, словно статуи из холодного белого света. Гарри украдкой глядел на спокойных и серьёзных старшекурсников (большую часть из них), и понимал, что за этими словами кроется величайшее предупреждение. Как наяву он слышал слова Белатрисс, звенящие в его голове: «Ты никогда раньше не применял непростительных заклятий, правда, мальчик? Ты должен по-настоящему хотеть, чтобы они подействовали, Поттер! Надо хотеть причинить боль и получать от этого удовольствие, а не праведный гнев!» — Вода! Глядите, вода! — загомонили дети из первых рядов. Внезапно река забурлила и запенилась, поднимаясь из берегов, а её тёмные воды наливались светом, пока не превратились в сияющую арку прямо напротив тропы, которая тянулась прямо по дну дальше. Арка тянулась вверх почти до самых макушек деревьев, но поток воды не прекратился, вода продолжала течь по этой арке, расплёскиваясь мелкими брызгами серебристого света, окропляя тех, кто стоял к ней ближе всего. — Здесь и сейчас, — продолжала Юни более тёплым тоном, — вы берёте на себя обязательство чтить магию и её законы, прилежно учиться всему, что могут дать стены этой академии, и блюсти баланс в своих сердцах. Дети загомонили в согласии, и Гарри увидел, как позади Юни вдоль тропы вспыхнули светлячки, прорезая тьму. — Тогда идёмте, нас уже ждут, — закончила Юни шагнула под арку из светящейся воды. Дети следовали за ней, и у всех, кроме старшекурсников, мантии сначала становились белоснежными, а потом чернели, но подкладки оставались двественно-белыми. Когда очередь дошла до Гарри, он замешкался на мгновение, и Август уже шагнул вперёд, по его мантии прошлась волна белизны, оставив её нетронутой. Гарри почувствовал, как кто-то осторожно взял его за руку. Он опустил взгляд на девочку, Иинг, и ободряюще улыбнулся ей. — Идём, — сказала она, и они шагнули через арку.

***

На другом берегу их ждал директор. Тсунаёши был облачён в белоснежную мантию с золотистой вышивкой, отличающуюся от всех мантий, которые Гарри видел прежде, и его глаза сияли жёлтым светом, будто подсвеченные изнутри. Он тепло улыбался всем прибывшим, прежде чем кивнул Юни и тихо её поблагодарил. Та чуть склонила голову, прежде чем встать рядом с ним, чуть в стороне. Директор представился, поприветствовал всех и повёл за собой, тогда как Юни встала в самом конце процессии, замыкая цепочку. Они шли в тишине, пока лес не начал редеть и впереди не показалась очередная арка, а тропа не оборвалась прямо на ней. Арка была массивной, в виде пятиугольных врат с коваными створками и крышей, только вырезанной из камня, а на этой крыше была расположена каменная лисица, глядящая прямо на тех, кто подходил к воротам. Гарри сглотнул и поглядел вперёд. Тем временем Тсунаёши приложил ладонь к створкам ворот, сходящимся в центре в виде герба с девятихвостый зверем, и они отворились, образуя зеркальную гладь, прежде чем показать пустой коридор академии. — Оставьте в этом лесу свои страхи и сомнения, — сказал Тсунаёши, повернувшись к студентам. — Проходя в этот портал, вы обретаете место и людей, на которых можете положиться.

***

Гарри всё ещё держал Иинг за руку, удивляясь, как так получилось, что в толпе первогодок он сумел столкнуться именно с ней. Девочка, казалось, была намного спокойнее, чем он, и будто заражала своим спокойствием. У неё была прохладная кожа, и Гарри пытался сосредоточиться на этом, а не на том, что вот-вот наступит минута его распределения. Это было смешно, что он черпал силы у первокурсницы с рыжим котом на плечах. Директор провёл их по пустому длинному коридору, подводя прямо к дверям Большого Зала, за которыми слышались голоса. Гарри глубоко вздохнул, вспоминая своей первый год в Хогвартсе, и пытаясь отринуть эти воспоминания на задний план. Здесь существовало только сейчас, и он хотел наслаждаться этим моментом, а не упиваться сомнениями, которые так и не смог оставить в Чёрном лесу. Они прошли в Большой Зал, сразу погрузившийся в тишину, и Гарри заметил, что здесь было множество столов, и у каждого была скатерть определённого цвета — от чёрного до солнечно-жёлтого. Он попытался сосчитать их, когда Юни, замыкающая процессию, отделилась и направилась к столу с чёрной скатертью, за которым были только студенты, тогда как за другими были ещё и преподаватели — по одному на каждый стол. Кроме того, что был застелен белой скатертью, за ним расположились только преподаватели и персонал. Двадцать семь столов в общей сложенности, понял он. Из-за учительского стола поднялся Какимото, а из-за оранжевого — Хроме. Мужчина указал палочкой на пол перед первокурсниками, и там линия за линией появился белый рунический круг, мигнувший приятным оранжевым цветом и поблекший, будто впитавшая краска. Хроме же держала в руках свиток и, прочистив горло, начала зачитывать имена в том порядке, в каком первокурсники стояли в строю. Гарри запоздало заметил, что все старшекурсники отделились от процессии ещё в начале их шествия по коридору и сейчас занимали места за соответствующими столами вместе со своими «софакультетниками». — Мирелла Обье. Темноволосая кучерявая девочка робко вышла вперёд и встала прямо в круг лицом ко всем первокурсникам. В тишине она что-то беззвучно шептала себе под нос, и меньше минуты спустя её одежду и волосы раздул невидимый ветер, прежде чем белая подкладка мантии окрасилась в бледно-жёлтый цвет, а нашивка изменилась. Хроме наклонилась к первокурснице и сказала, к какому столу ей следует идти. Девочка кивнула и поспешила к своему куратору, мужчине за сорок с короткими чёрными волосами и густыми усами. Её провожали хлопки остальных студентов. Следующим был мальчик Ясуо Мифуне, ушедший за бирюзовый стол, за ним Эндрю Хартвилл, которого к себе принял розовато-красный стол, во главе которого сидел уже знакомый Гарри Закуро Тасса и девушка с огненными волосами, сопровождавшая их в лесу. Пока первокурсники проходили через рунический круг и разбредались за столы к своим кураторам, Гарри искал знакомые лица. Пытаясь вспомнить цвета своих друзей, он нашёл Джо, зорко бдящую за первачками, подходящими к её столу, несмотря на близость своего возлюбленного кумира. Нашёлся Паскаль рядом с тем мужчиной змееустом, имя которого Поттер так и не постарался узнать. Змеи, Авре́лии, с ним рядом не наблюдалось, но возможно, она была под столом или под мантией. Близнецы устроились рядом с мужчиной, у которого на голову был накинут капюшон, а из-под него спадали фиолетовые волосы. Случайно ему на глаза попался Ишики, сидящий прямо под боком Бьянки Велено, которая поймала взгляд Гарри, и он поспешил найти других. Малькольм нетерпеливо ёрзал на стуле за салатовым столом, во главе которого, кажется, дремал молодой мужчина с густыми чёрными волосами, завитыми в крупные кольца. Этот мужчина казался знакомым, хотя Гарри готов был поклясться, что никогда с ним раньше не встречался. Август сидел за столом с мужчиной, единственным, одетым в белый костюм под мантией, но в его белоснежных волосах тоже были цветы — подснежники. За тем столом почти у всех были какие-то цветы. Со смешком Гарри подумал, что это, быть может, клуб гербологов или что-то в этом роде. Тем временем очередь дошла до Иинг Фон, и она смело вышла вперёд, почти сразу её подкладка стала фиолетовой, а на нашивке появился ворон, и она без всяких подсказок двинулась к своему куратору и далёкому родственнику — Хибари Кёе. Гарри проследил за ней, и тут же наткнулся на внимательный взгляд Адель. Она кивнула ему и уткнулась в пустую тарелку, будто от этого на тарелке что-то обязательно должно было появиться. — Гарри Поттер. Он почти ожидал взрыва шёпота, но услышал только пару удивлённых «она сказала Поттер?» и «я не ослышался?». Гарри сглотнул и шагнул в рунический круг. Кто-то проходил его, как Иинг, не задерживаясь дольше пары секунд, а кто-то стоял на месте около минуты. Когда он пересёк черту, ветер раздул его волосы, но в остальном ничего не изменилось. Гарри продолжал терпеливо стоять на месте, с нервозностью поглядывая на Хроме. Та ему ободряюще улыбнулась и одними губами прошептала «всё хорошо». Гарри сглотнул, ему в это верилось слабо, но не прошло даже двадцати секунд, он отсчитывал их про себя, так что, вероятно, всё было впереди. В голове не раздавалось таинственных голосов, ветер больше не поднимался в кругу, и всё будто замерло в ожидании. На семьдесят восьмой секунде начал подниматься ропот. Гарри почти оглох. Он слышал злой шёпот, преследующий его с раннего детства, сколько он себя помнил.

Урод. Неправильный. Неисправный. Недостойный. Обуза. Ненормальный. Уродуродуродуро-

— Тишина, — призвала всех к спокойствию Хроме, но это подействовало лишь отчасти. В зале стало слишком светло, когда сотни и сотни светлячков вдруг налились ослепительно-ярким огнём. Это стало каким-то сигналом, и шёпот утих. Ни единого слова не было сказано, казалось, упади булавка, грохот её падения будет подобен грому. Гарри сжимал в кулаках свободные рукава мантии, так и не изменившей подкладку, оставшейся девственно-белой, и не знал, куда себя девать. Хроме растерянно оглядывалась на такого же растерянного директора, пока не стала внимательно разглядывать самого мальчика, стоявшего, как вкопанный, в центре рунического круга. Потом она, оставив свиток в воздухе вместо себя, летящим шагом оказалась около Поттера, вырывая его из круга, мягко придерживая за плечи. Он был выше её, тем не менее, Хроме казалась намного сильнее. Мальчик просто едва держался на ногах от напавшей на него паники. Хроме скоро выговаривала ему на ухо с мягким французским акцентом: — Всё хорошо, Гарри. Всё хорошо, ты в порядке, всё в порядке, такое случается, идём. Её торопливая речь едва ли касалась его слуха, но он следовал её толчкам в гущу разноцветных столов. Сухие горячие ладони Тсунаёши почти обожгли его плечи сквозь мантию (которая, чёрт возьми, так и не сменила цвет подкладки!), когда Хроме передала ему Поттера с рук на руки. Тсунаёши ей благодарно кивнул, и она вернулась к распределению, в последний раз улыбнувшись мальчику и прошептав «всё хорошо». — Продолжаем! — Хроме сказала достаточно громко, чтобы следующий первокурсник самостоятельно встал в круг, прежде чем она даже смогла назвать его имя. Гарри ошалело смотрел на свои трясущиеся руки. У него в голове набатом било: УРОДУРОДУРОД И этому не было конца. Наплевав на все манеры, Тсунаёши отрезал себя и Поттера куполом тишины и отвлечения внимания, усадив рядом и прижав к себе в судорожном жесте поддержки. — Тихо, Гарри, всё хорошо, Это- — Вы меня выгоните? Тсунаёши потерял дар речи на какие-то секунды, пока мальчик не знал, прижаться ли ему ближе или отпрянуть. Тсуна сглотнул и притянул вихрастую голову к себе, щекой упираясь в самую макушку. — Нет, разумеется! Не придумывай небылицы, никто тебя не выгонит, — в голосе Тсунаёши слышалась добрая усмешка. Он погладил Поттера по голове. — Но мантия-! Тсунаёши позволил ему отстраниться, прежде чем дёрнул за нашивку с нежной улыбкой. Гарри поглядел на неё, но не увидел прежней ракушки. — Белый — это мой цвет. На его груди был девятихвостый зверь.