Vivat, Veronica!

Длинное зеркало в пол формирует образ: в каждом осколке паутины, что разрослась по всей поверхности, он видит разные отражения: в основном фигурируют два – он и девушка, похожая на него как две капли воды. Она не настоящая. Однако почему-то он формирует ей личность и называет по имени - Алексия. Эшфорд – единственный ребёнок вдовца Александра, который так и не смог пережить смерть своего первенца. Маленькая кроха перестала дышать у него на руках, а вот его сын – плакал горькими слезами, лёжа на трупе жены. У лорда поехала крыша, и он возненавидел ребёнка, о котором до этого мечтал. Может, из-за него сестра умерла?.. Альфред и не помнит, когда именно всё это началось: может, тогда, когда отец называл его двумя именами? Может, когда вместе с красивой куклой и пышным платьем дарил игрушечную железную дорогу и пластиковую шпагу? Когда представлял гостям Алексией, а работникам - Альфредом?.. Когда в завещании писал об обоих наследниках одновременно? Он точно не знает и не хочет думать: он стоит, выпрямившись, на высоких каблуках и в нелепом светлом парике; обнажённый, он гладит себя по телу, пытаясь понять истинного себя: физиологично – мужчина, но есть в нём что-то женоподобное. Он обнимает себя за плечи, прислоняясь лбом к холодному стеклу: он – Эшфорд, и он – проклятье своего отца. Человек, который не может определиться, кто он на самом деле. И избавиться от вымышленной сестры-близнеца… Зеркало трескается под кулаком, влетевшим резко; раздвоение личности унять невозможно. Чужой голос продолжает преследовать в голове. Продолжает постепенно сводить с ума. Альфред-Алексия тяжело дышит; наверно, к этому давно пора бы уже привыкнуть.