Vivat, Veronica!

В темнице, в руках своей жертвы, она ждёт приговора: тихо смеётся про себя, а руки немеют от металлических кандалов; одна говорит ей: спасайся, ты можешь; другая вторит: нет, подчиняйся. А она просто боится умереть: голоса в голове ругаются, перекрикивают друг друга, и она уже начинает терять рассудок: прошлое и будущее смешались в коктейле сумасшествия. Тело одно, а разум расколот на части. И ведь всё это затевалось лишь с одной целью: преуспеть в искусстве вирусологии, добыть единственный оставшийся образец «Вероники», чтобы позже воплотить вместе с ним свои ценные наработки, вложить знания в новое оружие. Она думала, что смогла всё рассчитать: остров Рокфорт, особняк Эшфорд, её люди и желание добыть опасное сокровище. Но сшитый из белых ниток план рушится, когда она узнаёт, что под командованием последнего лорда именитой династии находятся USS, и они… знали, что гости прибудут. Вальс перестрелок закончился для неё поражением. И жизнью среди моря остальных смертей. Её вырубили и затащили сюда, в подземную тюрьму; завязали глаза, чтобы она не видела того, кто нарушил все её - почти идеальные - планы. Но худшее лишь впереди: за ошибку ей хочется потянуть за конец шарфа, как за верёвку, змеёй душащей горло. Но не ожидает, когда повязка сама слетает на пол: она поднимает голову и смотрит на человека, наставившего на неё ружьё. Женщина с красным колье на шее, в красивом фиолетовом платье до пола… Они слишком похожи. Палец призрака поместья нажимает на спуск. Одна из них паникует, другая – хочет следовать правилам игры. - Ты проникла в мой дом, - говорит, - и мне это не понравилось. - Ты должна быть мертва, - плюёт она, - я видела записи… Выстрел. Мимо. Морщится, отворачиваясь; каменная крошка сыплется ей на волосы. Другая перезаряжает ружьё. - Вероника никому не достанется. - Ты недооцениваешь Аду Вонг. И хочется синхронно говорить: ты – не Ада Вонг, ты – не Алексия Эшфорд. Их в помещении четверо. - Но ведь это ты умрёшь, - уголки губ вздрагивают в усмешке; целится, и указательный палец скользит на крючке. Она закрывает глаза: две личности в ней кричат до хрипоты в голосе, бьются в её разуме о невидимые стены: Карла Радамес не Ада Вонг. Альфред Эшфорд не его сестра Алексия. Громкий выстрел приходится в лоб; потом ещё и ещё: грудь, живот, ноги, руки… Кровь небрежными мазками пачкает пол и стены темницы. Ему доставляет удовольствие казнить человека, не определившегося с ведущей личностью в голове. Эшфорд снимает парик и кидает его к трупу: он давно определился с тем, кто он есть. Он в помещении остаётся один.