Vivat, Veronica!

Особняк встречает их могильной тишиной, щемящей в сердце пустотой; собственные шаги оглушают эхом. Но она всё равно держит наготове пистолет, поднимаясь по лестнице: они должны выжить, просто обязаны выбраться из этого дерьма. Стив комментирует ситуацию и часто шутит, но Клэр не обращает внимания: она желает выбраться с острова, найти выход. Но находит нечто другое. Слышит мелодию – тонкую переливчатую трель – и идёт к звуку. Открывает двери, когда музыка становится громче, а голоса – чётче; и толкает плечом, тут же прицеливаясь; Бернсайд следует её же примеру, направляя пистолеты в старую шкатулку. Но внимание привлекает другое: колыбельную перебивает шёпотом ссутулившийся человек, держащийся за голову, а возле него на журнальном столике – разлит по пузатым фарфоровым чашкам горячий чай. Три кружки на одну персону. Редфилд опускает пистолет. Колыбельная затихает, и она слышит чужую мантру. Пятнадцать лет прошло – она не вернулась к нему. Загнанный в плен одиночества, он признаётся, что сходит с ума. Стив хочет выстрелить, но Клэр не даёт этого сделать: мужчина, сидящий на диване, по щекам которого текут слёзы, по скулам которого размазана тушь - она догадывается, кого они видели на мосту, - ничего им не сделает. Безоружен. Разбит. Практически растоптан. И поэтому она присаживается напротив, молча берёт в руки чашку; пар курчавится, пахнет приятно травами. Бернсайд думает, что там яд. И не успевает предупредить о своих мыслях до первого глотка. Клэр жуёт губами, распробовав; говорит, что вкусно, но человек, которого она видела ранее лишь на портретах, хмыкает – принимает сказанное. А после просто отдаёт ей ключ. Ему уже всё равно, что станется с островом. Альфред Эшфорд хочет остаться один и принять настоящее. Он ждёт того, кому никогда не был нужен. Никому не нужен. Одиночество съедает его полностью. - Уходите, - спокойно говорит он, и Клэр встаёт, сжимая в руках ключ. Обе чашки так и остаются нетронутыми. Она догадывается: две – для него и сестры, а третья… Редфилд не хочется, чтобы слова Бернсайда оказались правдивы. – Спасайтесь! Стив целится, как только лорд острова одиночества повышает голос; Клэр встаёт между ними, отводя Бернсайда за дверь. Случившееся – не вина никого из них. Случившееся - распределение ролей, с которой они не справились. Антракт. Молчание. Редфилд идёт вместе со Стивом, произнося лишь тихое: - Спасибо. Уходят. Почти добираются до выхода из особняка. Но Клэр неожиданно остаётся на месте, и Стив не замечает этого, окрылённый надеждой. Редфилд всё ещё ощущает на языке горьковатый травяной привкус: он контрастирует с переслащённостью - как их жизнь – идеального сочетания нет. И она возвращается, сжимая в руках заветный ключ. Никто не должен умереть. Даже те, кто считает себя виновным в произошедшем. Виноватых давно судят на том свете. Они все – просто жертвы обстоятельств; актёры, которые играют свои роли, потеряв связь с реальностью. И когда снова поднимается по ступенькам, то сталкивается с ним, врезаясь в грудь. Несколько шагов назад - ближе , - он протягивает ей ладонь, в которой сидит ключ-стрекоза. - Я забыл… Клэр берёт его за руку. Она не забыла вкус его чая; его следует повторить. Они уходят вместе, закрывая двери прошлого на второй ключ в форме насекомого. Первый – хранят где-то под сердцем. Как и прошлое, не отпускающее до конца.