Vivat, Veronica!

- Будешь? Алексия смотрит на него снизу-вверх; белые волосы липнут к его груди водорослями, но он не убирает их; вода в ванной горячая, его кожа – словно кипяток, но ей не нравится, что он позволяет себе дымить в комнате. Однако, кривя губы в улыбке, двумя пальцами зажимает палочку сигареты, а затем пробует на вкус – самые дешёвые с горчинкой; Крис в этом плане не меняется. - Я просила тебя не курить в моём доме, - приказывает она, выдыхая дым, пепел стряхивает прямо на кафель – прислуга уберёт. - Не могу отказаться от вредной привычки, - пожимает плечами Крис, массирует ей плечи. Эшфорд свободно располагается, сама подтягивается к нему и улыбается; сигарета почти выкурена. - Хорошо, что не травка. - По молодости было дело, - невзначай бросает Редфилд, и Алексия выпускает струю пахучего дыма прямо на него; маленькая сладкая месть. – Можем повторить, если не против. - Такое можешь предлагать своей сестре. - Или твоему брату, - парирует Редфилд, и Эшфорд топит палочку сигареты в воде; пузырьки пены почти растворились в полупрозрачной глади. Алексия не терпит, когда он выруливает разговор в сторону её семьи. Это она – Эшфорд – позволила его сестре встречаться с Альфредом, это она разрешила ему – Крису – быть ближе к ней, это она отвечала на поцелуи и сладко стонала под ним, потому что ей этого хотелось, потому что бывший коп въелся в её душу дурацкой вредной привычкой, от которой она не может избавиться и по сей день. Он не сигарета, не какая-нибудь травка… Даже не чёртов наркотик, и, будь у Алексии желание, вышвырнула бы его за порог особняка и никогда не видела: простой смертный не чета королеве муравьёв. И понимает, что обманывает саму себя. Девушка приподнимается, держась за бортики ванной, выворачивается, теперь смотрит на него, пристально-изучающе: Крис хмыкает и тянется за пачкой сигарет – они всегда лежат здесь, на раковине, вместе с зажигалкой, которую подарила ему Клэр на шестнадцатый день рождения. И об этом Алексия тоже знает и ждёт, когда он подкурится, когда снова впрыснет в лёгкие уничтожающий яд, а потом полезет целоваться с этим едким запахом… Эшфорд мысленно фыркает и забирает у Криса сигарету, подкуривает её, а Редфилд за бёдра её цепляется, большими пальцами выступающие косточки поглаживает и ждёт, когда она закончить его дразнить. Снова. - Когда-нибудь я отучу тебя от этой вредной привычки, - затягивается Алексия, седлая его бёдра. Она двигается плавно, как кораблик в штиль, и Крис тянется, чтобы носом поводить по ключицам, чтобы поцеловать шею, чтобы самому не сорваться в бешеный ритм. – Начни курить что-то более солидное. - Я старомоден, - прикрывает он глаза, забирая у Алексии сигарету. – И не собираюсь от этого отказываться. - Даже ради меня? – она чуть поднимается; кажется, вода сейчас сбежит из ванной. - Тут я подумаю, - затягивается Крис, одновременно поддаваясь бёдрами. - Не нужно, - Алексия языком прочерчивает его скулу. – Я уже за тебя всё решила. - А если я откажусь? - Будешь наказан, - и снова опускается, катается на нём, и Редфилд не выдерживает; недокуренная сигарета падает в воду, прячется в остатках пахучей пены. - А я и не против, - выдыхает Крис. – Моя вредная привычка. И целует её; Алексия не отталкивает и решается привести наказание в действие, выбивая из него стоны за стонами, выбивая последний воздух из груди. Смешивается с удовольствием, и им обоим это приходится по вкусу. Как те сигареты – приятны. Им двоим друг с другом приятно. Пачка на раковине лежит теперь пустой.