Vivat, Veronica!

Сценарий в руках шуршит напечатанными страницами; они изучают его, пытаясь примерить выстроенные образы, однако история, развернувшаяся на листах чернилами, кажется им несколько… странной. Ответственный за сюжет сидит напротив, дописывает рассказы, уже приуроченные к продолжению, и всячески поглощён работой, и это несколько пугает: японец сгибается над печатной машинкой, иногда отвлекается на ручку и блокнот, но никогда не смотрит на тех, кому отведена главная роль в произведении. Да, концепт несколько раз менялся, что-то убиралось, а что-то – добавлялось, но канва остаётся неизменной. Пока что. История драматична, даже слезу можно пустить, но есть у Клэр, прижимающуюся плечом к Альфреду, пара вопросов, но она проглатывает их, боясь отвлечь маэстро, и решающий удар на себя берёт Эшфорд: - А почему… солдат-муравей? Ну, правда, почему обязательно насекомые? Они же мерзкие! - Тебя смущает только это? – Редфилд вопросительно смотрит на коллегу по цеху. – Я тут в тюрьме нахожусь, а потом на следующий день на остров нападают. - Может, ты что-то вроде чёрной кошки? Приносишь несчастье? - Ты обижаешь мистера Пикклза, - молодые люди тут же поворачиваются в сторону кота, сидящего на руках Криса: чёрный, как уголёк, он умывается и сверкает жёлтыми глазками-бусинками, протяжно и довольно мяукая. Да, подобный вариант они сразу же отметают в сторону. - Он поел наш реквизит. - Кто же знал, что в сюжет впишут гениальную мышь? – продолжает Клэр. - Ну… - Альфред чешет затылок, не зная, что сказать. – Может, лучше тогда уточку возьмём вместо мыши? Они жёлтые и милые… И забавные. - Мистер Пикклз пока не заделался вегетарианцем. - Ну да, логично. Они продолжают листать тяжёлую папку, выискивая ещё что-то, что их смущает. Вопросы о том, как студентка попадает в охраняемую сверхсекретную корпорацию зла, будучи вооружённой одним только пистолетом, против целой армии солдат, они списывают на новомодную подростковую фан… фансервис. Как и то, что у неё в декабре оголён живот; мода девяностых зла и непрактична, хотя Альфред указывает на то, что в целом построенный образ Редфилд не бросается в глаза. Если не задумываться, конечно. - Я прибываю ровно через пятнадцать лет, как Алексия заразила себя вирусом и заперлась в камере на многолетний сон, - практически дословно цитирует строчки Клэр. – Пятнадцать лет? Почему именно такая цифра? - Ну… символизм? – Альфред пожимает плечами. - Ни часом больше или меньше? А что если бы я прилетела на три секунды раньше? Что тогда? Я бы успела спастись? У тебя сестра бы не проснулась? - Эй! Я предусмотрительный брат: я поставил бы себе будильники. - Которые через пятнадцать лет сработают? Ты серьёзно? - Я подготовил ещё календари, - с видом знатока произносит Эшфорд, выпрямляясь. – Истинным англичанам нужно знать всегда точное время, когда пить чай. Говорит бывший по сценарию немец. - Ты пьёшь мои нервы, судя по сюжету. И снова шумно перелистывают страницы. Вот Клэр спасается, вот встречается со Стивом Бернсайдом, который валится к ней не с неба, конечно, но со здания, высотой в десять этажей, и почему-то не ломает себе ноги. Да и как-то странно он сразу же оказывается на свободе… Девушка встаёт на носочки, пытаясь увидеть своего временного напарника в скором приключении, и находит его в компании старшего брата, который грустно покуривает сигарету, потому что в последней правке Джилл отстранили от проекта. А Алексия потом должна погибнуть, а он надеялся, что, как герой, спасёт её из рук маньяка-близнеца, добудет антидот и превратит в прекрасную принцессу… А потом они поженятся, переедут куда-нибудь и будут жить долго и счастливо до момента смерти сценариста и перезапуска франшизы. Хорошо, что реальная жизнь – не видеоигра. Правда ведь? Клэр выдыхает; она принимает тот факт, что Альфреду меняли имя и национальность, даже то, что Стив в неё влюбляется, хотя рыжие ей не по вкусу; соглашается с правками, что её почему-то отпускает Альберт Вескер, будучи избитой, видимо, очки влияют на уровень пафоса. Крис, конечно, не обрадуется в ходе истории тому факту, что бывший враг и друг в одном лице оказывается живым, но кому-то же надо быть третьей независимой стороной конфликта. - О, я, оказывается, тут ещё Нормана Бейтса пародирую. - Я очень надеюсь, что той самой сцены в ванной не будет. - Почему? – обиженно тянет Альфред. – Мы бы поплавали втроём. - С кем? – чуть ли не давится Редфилд. - С Фрэнки, - и девушка выдыхает. Иногда она забывает о том, что у них дома живёт игрушечная уточка, которой Эшфорд дал имя. - Тебе прописывают раздвоение личности. - Так и знал, что не нужно было приходить на кастинг в платье Алексии, - топчет недовольно ногой Альфред. - А мне… О Боже. - Что? - Меня отравит моль. Мутированная моль. Какая гадость! - Тебе ничего не страшно, - отмахивается Эшфорд. – Ты раздетая в Антарктике выживешь. - А ты с высокого падения. Раненный. Смертельно. - Зато как красиво умираю, - улыбается Альфред. – Символично. - Тут всё построено на символизме, если ты не заметил. - Если бы оставили предыдущие идеи – его было бы больше. Увы, но цензура предыдущий вариант сценария не пропустила. Впрочем, Редфилд не скучает по нему; нынешняя история слишком походит на их настоящее за исключением пары мелочей. Да, отец у Альфреда не превратился в монстра и не был заперт под землёй пятнадцать лет, чтобы в итоге оказаться всё равно живым, а не умершей иссохшей мумией, но подобное можно списать на мутацию, которая скачет по всей франшизе как визитная карточка. Да и молодые люди не против этого. Они хотят ещё немного обсудить итоговый сценарий, как неожиданно японец отодвигает стул и, вырвав листок с печатной машинки, радостно восклицает: - Я закончил! Альфред и Клэр пересматриваются: - Что закончили? – спрашивает девушка. - Пересказ итоговой работы! – сценарист поправляет на носу очки. – Теперь всё будет более сжато и не так! Особенно финал! Я гений! Гений! Гений и точка! Вундеркинд! Японец чуть ли не прыгает от радости на месте, а Эшфорд и Редфилд, вопросительно глядя на него, жмутся друг к другу теснее, чуть ли не обнимаются, боясь предположить, что в этот раз придумал для их ролей маэстро: тут и так максимальное количество символизма на квадратный миллиметр первоначального текста, а что теперь? Но вместо того, чтобы расспросить сценариста о новом видении сюжета, тот сам впихивает им свежие напечатанные черновики, а затем уходит прочь, очевидно, что на перекур. Альфред начинает листать страницы, причём решается делать это с конца и, дойдя до определённой строчки, возводит глаза к потолку. - Что там? – интересуется Клэр, перехватывая новый сценарий. - Меня убьёт Алексия. - Так она тебя каждый день убивает, - спокойно поясняет девушка. - Я в прямом смысле. А Вескера вообще вырезали! - Кто сказал «вырезали»? – за Крисом поднимается на цыпочки очаровательная блондинка Эльза Уокер. Но её тут же успокаивает старший Редфилд, объясняя, что в ближайшее время во франшизе она не появится. Клэр грустно выдыхает и обнимает Альфреда, который также не знает, какой из сценариев ему больше по душе. Не хватает, конечно, Леона, но сначала его заменяют Стивом, а потом и вовсе отправляют сначала на корабль, заражаться опасным вирусом, а потом искать Спенсера на верную – в прямом смысле - гибель, но в новой вариации он становится правительственным агентом и спасает дочку президента. Хорошая карьерная лестница, ничего не скажешь! - А потом что?.. – спрашивает Эшфорд будто у самого себя, когда Клэр перехватывает черновики и начинает их листать. Она молчит пару минут, углублённо изучая сценарии, а затем захлопывает их, не мигая глядя в стену. – Да что там? - Лучше тебе не знать… Девушка не хочет сообщать ему о том, что дальше всё сведётся к такому фентези, что ходячая мутированная Годзилла на улицах города чуть ли не станет для них нормой. Уж лучше старый-добрый символизм, чем подобные странности, уже выглядевшие, как абсурд. Впрочем, это всего лишь сценарий для их работы, а что уже на самом деле происходит между ними – останется за кадром. Но хотя бы некоторые глупости обсудить можно. Клэр оставляет оба варианта сюжета на столе и, обняв Альфреда за талию, предлагает ему отдохнуть и сгонять в кафе-мороженое, чтобы и сладким полакомиться и обсудить нелогичные моменты в обоих вариантах двух рассказов. А Эшфорд-то и не против: с одним условием – что шарики будут клубничными. Клэр улыбается: в этом нет никакого символизма, но ей приятно – уже много лет, - что их вкусы совпадают.