***
Соколова и Лисицын ехали на северо-восток столицы в напряжённой тишине. Даже играющее в салоне служебной машины радио совершенно не помогало отвлечься от всех мрачных мыслей. Оба майора будто чувствовали себя виноватыми в том, что следы Лены были найдены на месте убийства полицейского, в том, что они вынуждены всерьёз её подозревать…и в том, что им придётся её задержать. И ведь как назло, Шустова сейчас находится не у себя дома или в своём кабинете, где можно было бы всё сделать более-менее по-тихому, а в ЭКЦ УВД по СВАО ГУ МВД России по Москве! В этом большом муравейнике, откуда обязательно поползут порочащие девушку слухи. Аккуратно и без лишнего шума, похоже, доставить Елену в ФЭС не получится. Добравшись, наконец, до Управления, оперативники заехали на его территорию и поставили автомобиль на служебную стоянку. Очутившись на свежем воздухе, Юля и Константин остановились напротив входа в здание. Идти туда им совершенно не хотелось. — Леночка, извини, но нам ничего не остаётся… — пробормотала оперативница, после чего, сделав глубокий вдох, полицейские направились в УВД. У дежурного оперативники выяснили, где проходит это совещание, и по прямой наводке направились в конференц-зал на третий этаж. — Будем заходить? — поинтересовался у напарницы Константин, поднимаясь по лестнице. — Да…неудобно как-то, — девушка заметно замялась. — Давай лучше подождём пока. — Согласен. Ждать пришлось совсем недолго — всего через несколько минут нужная дверь распахнулась, и из помещения один за другим стали выходить люди в полицейской форме. Когда, наконец, среди них оперативники увидели бывшую коллегу, у Юли внезапно пропал голос, поэтому позвал Шустову Костя: — Лена. — О! — светловолосая девушка в форме капитана полиции улыбнулась, увидев старых знакомых, и сама подошла к ним. — Привет! — Здравствуй, Лен, — сдержанно поздоровалась с ней Соколова, что дало Елене понять, что встреча не случайна и повод отнюдь не приятный. — Что-то случилось? — Лена вмиг напряглась и крепче сжала ручку своей сумки. — Да, — Юля набрала в лёгкие побольше воздуха. — И тебе нужно проехать с нами в ФЭС. — А в чём дело-то? Прежде чем ответить, майоры переглянулись и, собравшись с духом, мужчина заговорил: — Елена Олеговна, Вы задержаны по подозрению в убийстве майора Лебедева, — официально отчеканил он. — Что? — прошептала капитан, не веря услышанному. — Антон п-погиб? Этого быть не может… Сотрудникам ФЭС так хотелось по-дружески с ней поговорить, по-хорошему всё выяснить, но пока этого делать нельзя. — Лена, ты не могла бы ненадолго оторваться от своего компьютера и послушать, что я говорю? — майор Лебедев пытался привлечь внимание коллеги, которая была увлечена изучением отпечатков пальцев. — Да слышу я всё. Ты сказал, что Ткачёва отпустили прямо в зале суда, — Шустова повторила слова коллеги, не отрываясь от работы. Но когда до неё дошёл смысл сказанного, эксперт подскочила с места. — Как отпустили? Мы же доказали его вину! Я же лично тебе приносила отчёт по экспертизе — на его куртке кровь потерпевшего. — В том-то и дело, Леночка, что и твой отчёт, и сама курточка «потерялись». А Чуев, который с пеной у рта доказывал нам, что видел Ткачёва недалеко от места преступления, вдруг заявил, что он ошибся, и это был абсолютно другой человек. — Что за бред? Ему что, заплатили? — Да в том-то и дело, что так и есть! Я поднял документацию за последние полгода. Ты знаешь, что ещё четверо преступников, чья вина была доказана сотрудниками нашего отдела, так и не были осуждены? А в двух делах за решёткой вообще оказались те, кто во время следствия проходили свидетелями. — Ты думаешь, что в этом замешано руководство отдела? — Я не думаю, я уверен. Шустова, мы работаем вместе уже много лет, и я знаю, что ты всегда на стороне правды. Я пришёл к тебе, потому что ты единственная, кому я доверяю на сто процентов. Помоги мне вывести Дьяконова на чистую воду. — Что от меня требуется? — ни секунды не думая, спросила эксперт. По просьбе Лебедева Лена тайком взяла одну из служебных камер, и майор установил её в кабинете полковника. Чтобы никто не заметил пропажу аппаратуры, Шустова предупредила коллегу, что если за два дня они ничего не выяснят, камеру придётся вернуть. И вот, когда второй день подходил к концу, майор вызвал Елену к себе в кабинет. — Что случилось? — взволнованно спросила она. Лебедев приложил палец к губам, показывая Шустовой, чтобы та молчала. Потом он подошёл к двери и закрыл её на замок. — Вот что. Полюбуйся, — Антон развернул монитор компьютера, чтобы Лена могла видеть происходящее на экране. Полковник Дьяконов сидел у себя в кабинете и беседовал с каким-то мужчиной. — В общем, ты меня понял, это дело об избиении шлюх, которое ведёт Лебедев, должно быть закрыто, — произнёс неизвестный. Лена пригляделась и узнала в нём полковника Носова из МВД. — Нам обещают хорошее вознаграждение, если дело не дойдёт до суда. — А по какой схеме будем действовать? Как с Ткачёвым, закроем за недостаточностью доказательств, или снова найдём козлов отпущения? — Это не принципиально, но всё же лучше первый вариант. Сам понимаешь, в деле замешаны очень влиятельные люди, а им лишняя шумиха не нужна. — Я Вас понял, товарищ полковник. Всё будет исполнено в чистом виде, никто даже не подкопается. — Офигеть, — только и смогла произнести Шустова, когда запись закончилась. — И что будем с этим делать? — Я думаю, стоит поговорить с Дьяконовым и дать ему шанс самому во всём признаться. Ну, а если не захочет, то у меня есть один друг в прокуратуре, и завтра я отнесу ему это видео. — Я с тобой пойду к полковнику, — решительно заявила Лена. — Зачем?! Я думаю, и меня одного достаточно. Тебе не стоит подставляться. — Нет уж, мы вместе это начали, вместе и закончим. — Поехали, — слишком холодно произнесла Соколова, не отвечая на вопросы бывшей коллеги. Вынырнув из потока своих тревожных мыслей, Шустова поочерёдно посмотрела на оперативников, а затем вытянула руки вперёд, уже будто смирившись с задержанием и будучи готовой к наручникам. — Давай без этого. По-хорошему, — Юле совершенно не хотелось вести себя с Леной как того требует инструкция — всё-таки они больше года работали вместе и между ними не возникало никаких проблем. — Ладно. Елена «под конвоем» направилась к выходу, а десятки пар любопытных глаз «местных обитателей» и тут же начали перешёптываться… Одним словом — гадюшник. Да, похоже, при любом раскладе дела, карьера Шустовой в полиции на этом закончилась. На пути в офис ФЭС в машине стояла ещё более угнетающая тишина, чем немногим ранее. Всю дорогу Елена думала обо всём происходящем. Не зная ничего, кроме того, что её друг и коллега Антон Лебедев мёртв и в случившемся подозревают её, она всё же стала догадываться, откуда у этой истории растут ноги. — Шустова, Лебедев, вы действительно думаете, что на меня подействуют ваши угрозы? — усмехнулся Дьяконов, когда подчинённые показали ему видео и высказали свои требования. — Чтобы вы знали — в прокуратуре у меня всё схвачено, можете даже не пытаться. Отдайте мне запись, и мы забудем об этом досадном недоразумении. — А если не отдадим, что Вы нам сделаете? — Если кто-то узнает об этой записи, то есть очень большая вероятность того, что родителей капитана Шустовой настигнет преждевременная кончина, — Дьяконов говорил медленно и с расстановкой, но в его взгляде всё же читался страх. — Или же майора Лебедева найдут с пулей в сердце. Вариантов масса… Волнение, испуг, растерянность, бессилие — внутри девушки смешалась куча различных эмоций… Говорить ей совершенно ни с кем не хотелось — нужно узнать подробности дела и спокойно, в одиночестве всё обдумать.***
— Галина Николаевна, — Соколова нашла начальницу в морге у Антоновой, — мы привезли Лену. Кто допрашивать будет? — Я, — уверенно отозвалась та. — Как она себя вела? — Мне показалось, что о смерти Лебедева она узнала только от нас. И я ей верю, — Юля посмотрела сначала на руководителя, а потом — на заинтересованную и переживающую Валентину. — Она говорила что-нибудь? — Нет. Молчала всё время, — майор грустно вздохнула. Ещё раз между собой переглянувшись, Рогозина и Соколова покинули помещение, после чего Галина Николаевна зашла в допросную, а Юлия направилась в раздевалку. — Здравствуй, Лена. — Здравствуйте, Галина Николаевна, — Шустова по привычке вскочила с места, однако энтузиазма в её голосе не было. — Не думала, что мы с Вами вновь встретимся вот так. — Никто не думал, — обе они опустились на стулья. — Давай сразу к сути. Сегодня в районе полуночи на стоянке у вашего отдела был убит следователь Лебедев, — без предисловий полковник перешла к делу и выложила на стол фотографии трупа. — Он был застрелен из твоего табельного ПМа. Также на его одежде был найден твой волос, а около тела — помада с твоими отпечатками пальцев, — один за другим она представила Шустовой результаты проведённых экспертиз и продемонстрировала вещественное доказательство. — Тебе знакома эта помада? Лена взглянула на косметическое средство, в котором она не узнала свою вещь, но она никак не показала это своей реакцией и не стала отвечать на вопрос полковника. За допросом подозреваемой из зазеркалья наблюдал тот человек, которого Рогозина меньше всего хотела бы там видеть. Игорь не отводил взгляда от бывшей супруги. Надо же, а ведь она почти не изменилась, хотя он видел её в последний раз ещё в далёком 2009-м. …Разве что волосы стали немного длиннее, а в остальном время не наложило на неё никаких отпечатков — она была всё такой же молодой и красивой. — Почему же ты молчишь? — громко спросил Шустов, зная, что Лена его не слышит. — Но скажи же хоть что-нибудь в своё оправдание. Чёрт! — у Игоря зазвонил телефон, а он совсем не хотел отвлекаться от происходящего в допросной. — Я занят! — грубо ответил он звонившей Александре и бросил трубку. — Молчишь?.. — Рогозина удивлённо взглянула на допрашиваемую, ожидая, что та скажет хотя бы слово. — Что ж, как хочешь. Ещё: на записи с камеры видеонаблюдения, расположенной через дорогу, видно, как ты или кто-то похожий стреляет в погибшего. Ты можешь всё это как-нибудь объяснить? — Галина Николаевна, я… — Лена заметно нервничала. — Я отказываюсь от дачи показаний. — Что ж… — глава ФЭС, честно говоря, такого совершенно не ожидала. — Это твоё право. Но, в таком случае, ты задержана. — С этими словами полковник собрала все бумаги со стола и вышла из комнатки, а ей на смену зашёл лейтенант, чтобы отвести девушку в камеру временного содержания. Проходя по знакомым коридорам офиса ФЭС, Шустова смотрела в основном себе под ноги, словно стыдясь своего положения. Она знала, что сейчас за ней наблюдают и бывшие друзья, и коллеги, и совершенно не знакомые сотрудники конторы. И от всего этого ей было не по себе. Только однажды что-то подтолкнуло Елену поднять взгляд, будто ощущение чего-то до боли знакомого. Она интуитивно немного повернула голову и мгновенно встретила некогда родные зелёные глаза. Глаза, в которые она когда-то влюбилась и в которых она тонула, забывая обо всём на свете. Глаза, которые несколько лет назад резко стали совершенно чужими и ненавистными. Глаза бывшего мужа. Игорь смотрел в глаза бывшей супруги, которая только что своим отказом от дачи показаний практически призналась в убийстве человека. Но он, почему-то, всё ещё видел в её взгляде честную и смелую девушку, которую он однажды полюбил, а не хладнокровного убийцу. Несколько секунд, которые Шустовы были в зоне видимости друг друга, они почему-то не могли прервать этот зрительный контакт. Может, и хотели, но не могли. Лишь когда девушка вместе с лейтенантом скрылась за тяжёлой металлической дверью, ведущей в ИВС, Игорь «отмер» и, секунду подумав, направился в буфет. Как оказалось, там уже собрались Рогозина, Соколова Антонова и Лисицын. — Простите, — Шустов дал знать о своём присутствии, остановившись у входа. — Можно? У вас тут совещание? — Можно-можно, заходи, — спокойно откликнулась полковник. — Да, нам есть, что обсудить. — Я помешаю? — Я пока запрещаю тебе только общаться с Леной, но от дела ты не отстранён. Так что садись. Мужчина устроился за барной стойкой, Валя заботливо налила засыпающему после ночного дежурства капитану чашку кофе. — Ну, неужели она вообще ничего не стала говорить?! — непонимающе воскликнула патологоанатом, обеими руками обхватив свою кружку с чаем. — Именно так. Ну, согласитесь, что она не стала бы «работать» так грязно! — Рогозина от возмущения ударила кулаком по столу. — Давайте ещё раз. Что у нас есть на Лену? — уверенно начала Юля, выпрямив спину. — Волос на одежде погибшего. Но он мог попасть случайно. Отпечатки пальцев на новой помаде, найденной около Лебедева. — Да это вообще ни о чём не говорит, — подключился к разговору Костя. — Мне кажется, в нашем случае, это вообще не доказательство. Как, кстати, и запись с камеры — там ни черта не видно. — Ладно, допустим. Но основное — это пуля, выпущенная из её табельного пистолета. Это ведь нельзя подделать и это не может быть совпадением или случайностью. К тому же всё служебное оружие подлежит строгому учёту, никто посторонний не может его взять просто так. — Я ещё кое-чего не понимаю, — задумчиво проговорила полковник. — Какой мотив? Зачем Лене убивать Лебедева? О неком конфликте между погибшим и Шустовой мы знаем только со слов дежурного. Юль, в отделе ещё кто-нибудь об этом говорил? — Нет. — Так, — Галина Николаевна взглянула на свои часы, — Юля, Костя, давайте завтра с самого утра в Медведково: осмотрите кабинеты Лебедева и Шустовой, ещё раз поговорите с коллегами о каких-то конфликтах, а также обязательно наведайтесь в оружейную комнату. Изымайте Ленино оружие, журнал учёта выдачи оружия и, если там есть камеры, записи с них. — Хорошо. — Так, что ещё… Лебедев жил один, родители умерли несколько лет назад, женат не был, детей нет. Игорь, выясни, с кем он ближе всех общался, и побеседуй. А завтра съезди к убитому домой — может, что интересное там найдёшь. И ещё кого-нибудь отправим с обыском к Шустовой. — Так я могу после Лебедева к ней заехать, — непринуждённо отметил Игорь. — Нет, не можешь. И не смей со мной спорить! К Лене могут заехать ребята после визита в отделение, а если не успеют, я найду, кого отправить, не переживай.***
Шустов медленно шёл по пустому коридору Федеральной экспертной службы, все сотрудники которой, за исключением дежурных ночной смены, уже разошлись по домам. Он задержался на работе, прикрывшись огромным количеством улик, которые нужно проверить. На самом деле капитан планировал осуществить то, что Рогозина ему запретила делать, — начальница приказала ему не приближаться к задержанной. Но Игорь не мог уйти домой, не поговорив с ней. Подойдя к двери камеры, Шустов открыл электронный замок и медленно вошёл внутрь. Лена сидела на кровати, прижавшись спиной к стене и обхватив руками согнутые в коленях ноги. Девушка даже не взглянула на вошедшего посетителя. — Чего тебе, Игорь? — спросила она, потирая руками влажные от слёз глаза. — Да вот и я думаю, чего я хочу: накричать на тебя и высказать всё, что накипело, или обнять и сказать, что всё будет хорошо. — Поступай, как знаешь, — Лена отвернулась от приближавшегося Шустова, чтобы тот не заметил, что она плакала. — …Чёрт, это же какой-то бред! — Игорь со всей силы пнул ногой ножку кровати. — Я понимаю, ты могла не заметить, что на его одежде остался твой волос. С трудом, но могу поверить, что ты случайно потеряла свою помаду около убитого. Но стрелять из табельного оружия и при этом засветиться на камерах… Тут два варианта: либо я ошибся в тебе много лет назад, и девушка, которую я любил, мало того, что убийца, так ещё и полная дура, уж извини…. — Да чего обижаться-то? Про дуру ты мне уже говорил, когда мы разводились, так что можешь не извиняться. А второй вариант какой? — Тебя кто-то подставляет. Причём этот кто-то явно имеет отношение к правоохранительным органам, раз смог достать твой пистолет, а потом вернуть на место. Мужчина ожидал, что Шустова даст ему ответ, скажет хоть что-то, но она молчала и даже не смотрела в его сторону. — Чего ты молчишь? — снова повысил голос он. — Скажи хоть что-нибудь! — …И в какую из двух версий веришь ты? — Елена всё ещё не решалась взглянуть на Игоря и боялась услышать его ответ. — Я очень хочу верить во вторую. Точнее, я знаю, что ты не могла… — Шустов сел на кровать, аккуратно повернул Лену к себе лицом, держа за подбородок, а потом нежно вытер большими пальцами катящиеся из её глаз слёзы. — Пожалуйста, не молчи. Ты ведь знаешь, кто это сделал, но не говоришь. Почему? Тебе угрожали? Шустова больше не могла сдерживать свои эмоции, она прижалась к груди бывшего мужа и крепко обняла его. — Да чего ты? Перестань, всё будет хорошо, — Игорь поглаживал по спине сотрясающуюся в рыданиях девушку. — …Лена, пожалуйста, скажи, кому ты перешла дорогу. Не бойся, никто не причинит тебе вреда, мы этого не допустим. Но мы не сможем доказать твою невиновность, если ты будешь молчать, — Шустов взглянул в глаза оторвавшейся от его груди Лене. — Пожалуйста, доверься мне. Я ведь не верю, что ты изменилась и могла убить человека. Елена глубоко вздохнула, поднялась с кровати и развернулась спиной к Шустову. — Я не за себя боюсь. Они угрожали убить моих родителей, если я скажу то, что знаю. Шустов подошёл ближе, девушка почувствовала его дыхание. Он легонько поцеловал её в макушку, как делал раньше, чтобы успокоить, когда она злилась или нервничала. — Кто они? — спросил опер, обойдя собеседницу, чтобы видеть её лицо. — …Лен, если ты не захочешь, чтобы я рассказывал об этом Рогозиной, я буду молчать, обещаю. Я приму любое твоё решение, но, пожалуйста, скажи мне правду, какой бы она ни была. Игорь запустил руку в карман пиджака и вытащил оттуда маленькую конфетку — миндаль в шоколаде. — Ты помнишь? — шёпотом спросила Лена. Это были её любимые конфеты. — Конечно, помню, — Шустов слегка улыбнулся и протянул ей лакомство. Девушка осторожно взяла конфету, и в тот момент, когда её рука слегка коснулась кожи бывшего мужа, она поняла, что не хочет больше бояться. Она вдруг почувствовала уверенность в том, что этот мужчина не допустит того, чтобы кто-то причинил ей вред. Именно это чувство она испытала много лет назад, когда впервые увидела его. Она всегда была с ним откровенна и, наконец, решилась рассказать правду и в этот раз. — Лебедев вёл одно дело, которое странно закончилось. Мы практически доказали вину подозреваемого, все улики были против него. Отсутствие алиби, мотив, показания свидетелей — всё говорило о том, что он виновен. Но прямо в зале суда главный свидетель отказался от своих показаний, а важная улика, почему-то, не была подшита к делу, и обвиняемого отпустили. Антон хотел понять, в чём дело, он поднял очень много документации и выяснил, что это не первый случай, когда в нашем отделе разваливались дела, где вина подозреваемых была полностью доказана. — И он понял, кто и зачем это делал? Ты думаешь, что его убили из-за этого? — Он пришёл ко мне за помощью, чтобы я оказала ему содействие в сборе улик. Мы поставили камеру в кабинете нашего начальника и выяснили, что он вместе с полковником из Министерства брали взятки и выгораживали влиятельных преступников. В каких-то случаях они просто «теряли» улики, подкупали или запугивали свидетелей и пострадавших, и дела просто разваливались, но также были ситуации, когда срок в итоге получали невиновные. Мы не могли так это оставить, понимаешь? — И что вы сделали? — Мы пошли к Дьяконову с записью и потребовали, чтобы он признался сам и подал в отставку, иначе улика окажется на столе у прокурора. Тогда он сказал, что у него в прокуратуре есть свои люди и ему ничего не угрожает…в отличие от нас, — Лена почувствовала, как к глазам снова подступают слёзы, но продолжила рассказ. — Он пригрозил, что если мы не отдадим ему запись, он убьёт нас и тех, кто нам дорог. — Судя по тому, что Лебедев мёртв, вы не отдали ему запись? — Мы не восприняли его угрозы всерьёз и решили пойти до конца. Антон решил отнести запись какому-то другу из прокуратуры, и он сделал это вчера днём. А спустя несколько часов… — комок в горле не позволили Шустовой говорить дальше. Она вытерла подступившие слёзы и вновь села на кровать. — Лен, я думаю, нужно рассказать всё Рогозиной. Конечно, все понимают, что дело сшито белыми нитками, и никто не верит, что ты могла так подставиться. Но они всё равно должны знать, кто и зачем на самом деле убил Лебедева, согласна? — Шустов взглянул на Лену, она положительно кивнула головой. — Доказать вину настоящих убийц будет трудно, тем более, если здесь замешано Министерство и прокуратура. Для начала нужно доказать, что ты здесь ни при чём. Алиби, я так понимаю, у тебя нет? Ты ведь одна была ночью? — Да, прошлой ночью я была одна, — она сама не поняла, зачем сделала ударение на втором слове. — Прошлой? — переспросил оперативник, еле сдерживая зевок. — Шустов, это не твоё дело, с кем я провожу ночи. А по поводу улик… Игорь, я не знаю, кто и как достал мой пистолет, я сдавала его перед уходом с работы. Волос мог оказаться на одежде Антона в любой момент — мы работали над одним делом и шпионили за Дьяконовым, поэтому много времени проводили вместе. А помаду эту я вообще в первый раз увидела в допросной, поэтому понятия не имею, как на ней оказались мои отпечатки. — Точно, помада! — крикнул Шустов, после чего широко зевнул. — Вспомни, при каких обстоятельствах ты оставила на ней свои отпечатки. Если мы выясним, чья она, то, возможно, нам удастся исключить из списка хотя бы эту улику. Хотя главным доказательством, конечно, остаётся оружие, — Игорь снова зевнул. — Игорёк, я подумаю и о помаде, и обо всём остальном, а ты, пожалуйста, иди домой. Если ты уснёшь и Рогозина утром найдёт тебя в камере подозреваемой, то будем сидеть здесь оба. — Да, ты права, пойду, — Игорь с трудом поднялся с кровати и направился к выходу, но у двери он обернулся и с улыбкой добавил: — Не плачь больше, пожалуйста. Всё хорошо будет, обещаю. — Не буду, — ответила Лена и улыбнулась в ответ. — …Тебе, кстати, форма очень идёт, — подметил Игорь, уже не глядя на подозреваемую, после чего вышел из помещения и закрыл дверь. Лене стало немного легче после того, как она рассказала всё Игорю. Но как только капитан покинул камеру, страх, что с её близкими может что-то случиться, вновь заполонил мысли девушки.