Кровные линии вампиров - Россия

      После всех перечисленных объяснений, толкований и исторических фактов, Матеуш готов был хоть душу отдать ради возможности вовсе не ходить на ту злополучную вечеринку, из-за который он и попал… Нет, стал таким. Прошло не больше часа с момента его пробуждения, но за это сравнительно небольшое время он узнал ужасно много информации как об истории и кланах вампиров, так и о самой их сути и «тёмном мире». Хотя, тем не менее, Алексей не раз напоминал, что он сам уже многое из того, что знал, либо позабыл, либо исказил в своих воспоминаниях, а книги, по которым он всё рассказывал и толковал «птенцу», то есть — новообращённому, вполне могут быть неточными до ужаса:       — Да, чуть не забыл. — В один из моментов своеобразного обучения, Алексей ненадолго отложил старинную, словно манускрипт из катакомб Ватикана, книгу и вставил в общий монолог объяснений одно уточнение, причём с несколько неловкой интонацией. — Возможно… Вероятно, то, что я рассказываю тебе, неверно в некоторых деталях, хотя уверен в подлинности общей картины. Даже насчёт заживления шрамов я слегка ошибся, как ты сам видишь — они исчезли ненадолго, на первое время после обращения. Сейчас же они… Снова проявились. После твоего окончательно обращения.       Матеуш убедился в словах своего сира, проверив массивный и очень заметный продольный шрам на запястье левой руки. В отличие от многих других подобных оставшихся следов, которые имеют другие люди, этот был получен далеко не по воле его носителя. Поляк не очень любит вспоминать обстоятельства, при которых он приобрёл эту рану, но шрам от неё не даёт забыть о том, мягко говоря, неудачном дне для этого парня. Впрочем, от размышлений его оторвал Алексей, продолжив свою очень своеобразную лекцию.

***

      Закончили они скоро, буквально через минут сорок — не больше. Вот только Матеушу после этой лекции о сверхъественном мире тьмы, который скрывался за обычной серостью ежедневной и однотипной картины, окружающей его, стало не по себе. Точнее, он даже не мог подобрать нужных слов для описания всей палитры ощущений, наполнивших его разум. С одной стороны — огромные и величественные способности вампиров клана Вентру, о которых рассказал Алексей; возможность жить своей жизнью абсолютно свободно - ни холод, ни жара, ни пули, ни ножи больше не являются значимой помехой для существования. К тому же, судя по сказанному сиром, вампиры не оставляют каких-либо толковых и значимых для расследования биологических улик о себе, а предрассудки людей - лишь позволяют лучше скрываться.       С другой же, более важной для Матеуша, стороны, всё его в жизни только что покатилось к чёрту:       — Но… — Поляк отлип от стены, дослушав и переварив всё услышанное, а затем начал говорить таким нервным голосом, что сам Алексей даже покосился на «птенца». - …Что я скажу родителям? Они… Они же будут искать меня… И друзья…       Младший каинит* даже внешне словно побледнел, хотя, после обращения, он и так стал достаточно белёсым и тусклым на вид, как и все вампиры. И его сир — Алексей — это прекрасно заметил, вот только он не ожидал такой реакции от него. От неопытности, либо же по обычной глупости, но он забыл, что его новообращённый — не зрелый самостоятельный человек и даже не какой-нибудь типичный маргинал, для которого бросить привычную жизнь — как нечего делать. Скорее, наоборот - Матеуш был очень привязан к другим людям и к обычной человеческой, хотя бы немного социализированной жизни. Так или иначе, Алексей нервно поджал губы и напрягся, забегав глазами по комнате в попытке придумать дальнейший план действий в такой взрывоопасной ситуации. А напряжение в комнате лишь росло чуть ли не в геометрической прогрессии.       — Э-эм, так, слушай… — Начал старший вентру, пытаясь придумывать слова на лету — это было буквально слышно в его неловкой запинающейся речи. — Так… Я придумаю что-нибудь, вероятно, скоро. Сейчас же… Э-э, ты далеко живёшь?       Новообращённый искоса посмотрел на Алексея, словно на врага и предателя всей жизни — во взгляде так и читалось недоумевание и злость. А злой вампир, пусть и «птенец», достаточно опасен если позволить ему дойти до настоящего звериного гнева. Именно поэтому сир Матеуша уже было приготовился либо успокаивать его силой, либо забалтывать его с использованием некоторых дисциплин клана Вентру. Благо, зрелые вампиры с лёгкостью могут использовать так называемые «Доминирование», «Присутствие» и «Стойкость» — так называются три способности вампиров-вентру, а две первые, если им обучиться, позволяют значительно влиять на расположение других живых и не-живых существ к себе. «Вероятно, эти способности и позволили данному клану получить статус аристократов.» — Эта мысль появилась у Матеуша ещё во время рассказа об оных способностях Алексеем.       В конце-концов, «птенец» ответил, причём с чувством и эмоциями, срываясь на сира:       — Да, я живу неподалёку, но что я, чёрт тебя подери, скажу матери, а?! — Вспыхнул поляк, яростно ответив вопросом на вопрос. — Приду и скажу, что «вот, теперь я вампир», да? И… — Он гневно вздохнул, параллельно расхаживая по комнате с растущим гневом в душе, а после продолжил свою нервную и злостную тираду. — И что мне делать с учёбой, образованием, работой, жизнью? Мне что, теперь расхаживать по улицам и «жрать» бездомных и пьяниц, это ты мне предлагаешь?!       Матеуш был на нервах, но, пока что, не в полной ярости, хотя и ходил по грани срыва. Его охватил обычный человеческий ужас и страх — он боялся за себя, за своё будущее, за свои мечты, и желания, и уж тем более он боялся за своих друзей и родных. В отличие от Алексея, его личность и разум ещё не затмили обычные примитивные желания о выживании любыми методами. Конечно, он был зол на своего сира, ведь это именно он, как считал поляк, стал виновником новой сущности Матеуша, но… Но одновременно со всеми этими ощущениями и чувствами, нахлынувшими на парня, в нём просыпался и голод по крови, хоть он и выпил её немного относительно недавно. От этого поляку становилось лишь хуже — как физически, так и психически. Ему хотелось есть.       Но вот его сир — Алексей — лишь предпринял попытку успокоить своего новообращённого, хотя и не самую удачную:       — Успокойся, чёрт подери. — Он резко ворвался в тираду и монолог «птенца», не забыв при этом и быстро сократить расстояние между ними, резко подойдя к Матеушу. — Ты можешь убеждать любого смертного человека в том, в чём захочешь его убедить; я уже молчу о… — Он на секунду запнулся, обдумывая предложение. -…Я уже молчу о способностях, которыми ты теперь владеешь и можешь овладеть в перспективе! О практически вечной жизни, о…       — Думаешь, мне это всё так нужно было?! — Ещё больше разгневался парень. Алексей бы мог поклясться, что видел огонь, сотканный из гнева, в его глазах. — Ты сам меня обратил в вампира, не спросив хочу ли я этого, а теперь мне нужно всё это расхлёбывать, так ещё и постараться не сдохнуть из-за Солнца, или голода, или каких-нибудь ментов, или… — Он даже на секунду выдохся в своей тираде, но быстро набрал воздуха и продолжил речь, только уже слегка изменив интонацию на более приземлённую; похоже, нервы сыграли злую шутку с поляком - он срывается. — Так ещё и ты меня учить жить собрался, хотя и обратил в вампира только ради того, чтобы не скатиться до тупого, жрущего всё подряд, зверя, верно?!       И пала тишина. Оба думали о своём: Алексей не мог отрицать последнее заявление Матеуша о том, что обратил он обратил его только ради эгоистичных целей. Более того, он только-только начинал понимать, какую ошибку для себя он сделал и как он усугубил своё положение, ведь теперь для него фактически стало необходимым постоянно следить и контролировать своего новообращённого. Или убить его, чтобы не усложнять себе жизнь.       А вот Матеуш уже ни о чём не думал — его истеричная и нервная натура, которая то и дело заставляла лить слёзы, проявилась и сейчас. Хотя, его, так или иначе, повеселил тот факт, что вампиры могут плакать, однако думал он сейчас совершенно не об этом — в данный момент он готов был хоть в клочки порвать своего сира, невзирая на возможные последствия. Но, к сожалению или к счастью, остатки разума и, вероятно, инстинкт самосохранения, заставили его остудить свой пыл и медленно сесть на ближестоящий диван, нервно закрыв лицо руками. Увидев эту сцену смирения, Алексей лишь облегчённо вздохнул, а после — немного высокомерно, словно сквозь зубы, ответил:       —…Да. Я обратил тебя только ради этого. Можешь винить меня столько, сколько тебе угодно, но не забывай, что ты теперь такой же. — Он скрестил руки и опустил взгляд на дрожащего Сородича, словно утверждая свою власть над ним. — И кому-то придётся учить тебя новой жизни с новыми правилами, как бы ты этого не хотел.       Матеуш лишь поднял уставшее и морально измученное лицо к своему сиру, осматривая его с ног до головы. У него промелькнула мысль о том, что он уже ранее где-то видел этого… «Человека». Может, у кассы в магазине, а может, в местном торговом центре. И он ничего такого в нём не заметил — обычный хорошо выглядящий юноша. Эта мысль развивалась в осознание факта того, что таких вампиров вокруг может быть очень много, а вспоминая статистику об убийствах и пропавших без вести — нетрудно провести логическую цепочку… Под конец этой мысли он лишь опустил голову с въевшейся идеей спросить у Алексея, скольких людей он убил за свою «не-жизнь» и сколько лет он уже «живёт» таким образом.       Самая странность состояла в том, что спросил-то он абсолютно другую вещь. Абсолютно неожиданную как для себя, так и для своего сира: — Как… — Матеуш уже значительно увереннее посмотрел на старшего вентру, а затем спросил всё ещё немного, но дрожащим голосом. — Как правильно кормиться людьми?...