***
Центр Мурманска, улица Пяти Углов. Своеобразный перекрёсток всех улиц в городе, откуда можно попасть в любую точку этого старого портового городка. Матеуш сошёл с грязного и пыльного автобуса, в котором находились соответствующие пассажиры, на остановку. Она тоже не очень-то могла похвастаться убранностью и чистотой, хотя на ней, на удивление, стояло множество людей. «В ночь с воскресенья на понедельник куча людей толпится на остановке? Удивительно. Что они тут забыли?» — Матеуш лишь немного оглядел сонных и порой пьяных людей, ожидающих транспорт, который довезёт их чёрт знает куда. А по самой улице Пяти Углов и вовсе ошивалось больно много мелких «отрядов» людей в различной степени алкогольного опьянения, которые шли из ниоткуда в никуда. Вайцеховский окинул всё это слегка подозрительным взглядом, но через пару секунд лишь хмыкнул, махнув рукой на несвойственное количество народа на улице в это время суток. Но раздумья поляка быстро прервались удивлёнными возгласами толпы на остановке и рёвом мотора приезжающего, практически через пару секунд после отбытия предыдущего, автобуса, который остановился там же, где и прошлый. Однако именно этот транспорт выглядел на редкость «побитым». Если обычно автобусы и троллейбусы были просто грязные и пыльные, то именно этот приехал с выбитыми стёклами и перепуганными пассажирами, выбегающими из транспортного средства. Водитель-иммигрант тоже выглядел перепуганным, кто-то вообще уже звонил местной полиции. Матеуш, само собой, заинтересовался, что там произошло, посему, кое-как, через толпу, добрался до входа в транспорт и зашёл в него. Перед ним открылся достаточно непривычный для поляка вид: трое избитых человека с маргинальной наружностью лежали то на сиденьях, то на полу автобуса, а среди самого салона транспорта стоял не слишком высокий человек в раскрытом потрёпанном пальто, замызганных джинсах и клетчатой рубашке, за которой скрывалась чёрная майка. На шее у человека висело множество ожерелий, представляющих из себя различные медальоны явно оккультного назначения. Волосы были длинные, русые. Судя по его взъерошенному виду и побитым костяшкам пальцев, ответственность за избиение троих молодых людей лежит именно на нём. Причём какое избиение!.. Матеуш хоть и не мог знать об этом прямо сейчас, но даже так — это не отменяло разбитых в кровь затылков, сломанной руки и нескольких поломанных рёбер у лежащих без сознания маргиналов. Ответственный за эти побои сейчас смотрел напуганным взглядом на Вайцеховского. — Какого… — Поляк слегка отошёл от входа и указал, частично — от шока, на торчащий в животе невысокого парня нож. Самому пареньку этот «аксессуар» явно не мешал жить, что быстро натолкнуло Матеуша на мысль. Вот только думать мешали толпа зевак снаружи, да и мысль о приближающихся полицейских не прибавляла уверенности. — Эй, пропустите, я врач!.. В каком-то смысле, но врач, доктор! — Через толпу ломился какой-то невысокий человек в «ветровке», под которым можно было заметить тёмный свитер. Голос его был слегка нервным и недовольным, но достаточно громким и отчётливым, чтобы заставить Вайцеховского действовать. Матеуш подскочил к предполагаему Сородичу и рванул нож у того из раны, на что последовала лишь реакция удивления и непонимания. Сам же поляк лишь удивлялся тому, что он внезапно для себя начал так быстро думать и действовать. — Какого чёрта ты творишь?! — В пол голоса вскрикнул потерпевший, когда Вайцеховский достал у него нож из живота. — Сам не знаю!.. — Незадачливый помощник выронил нож на неровный пол общественного транспорта, слыша, как к автобусу пробирается тот самый «врач». Матеуш лишь успел тихо прошептать одну фразу: — Сохраняй маскарад!.. Безумец, который раскидал троих маргиналов и избил их до полусмерти, к счастью поляка, понял, что тот имел в виду. Это, в свою очередь, означало, что он также вампир, а это — де-факто, первая встреча Матеуша с другими Сородичами, кроме своего сира. Вайцеховский уже слишком нервничал, чтобы как-то концентрироваться, да и странное чувство поглощало всё тело… И разум… Вся толпа на улице смотрела на происходящее на улице, да и ещё тот самый «врач» пришёл, удивляясь трём полумёртвым телам, раскиданным по всему автобусу. Поляк же находился в странном состоянии: он не привык к такому стрессу, и, хоть обучение и дало ему необходимые навыки, но в социум он выходил достаточно редко, отчего и испытывал банальный страх. И, к сожалению, он не придумал ничего лучше, чем податься в бегство — он рванул из автобуса, растолкав толпу зевак и в каком-то странном безумии и страхе бежал, куда глаза глядят.***
Вампиры — это нежить. Их мышцы не работают, кровь — не греет, сердце — не бьётся, лёгкие — не дышат, желудок — отвергает всё, кроме крови. Они холодны, либо горячи, в зависимости от температуры окружающей среды. Благодаря проклятию Каина, они могут двигаться и вообще вести себя внешне, как живые. Отличия в том, что они гораздо выносливее — они не устают, не запыхаются. Именно всё это и позволило сейчас Матеушу пробежать такое огромное расстояние по переулкам, заброшенным улицам и подворотням в напуганном состоянии. И, хоть он толком не помнил, как всё это происходило, но воспоминания окончания всего этого забега плотно въелись в его мозг: в приступе безумия он совершил ещё одно убийство. Рядом с ним, в снегу, лежало мёртвое тело, а сам Матеуш в это время сидел рядом со скамейкой, постепенно приходя в себя. Вайцеховский более-менее помнил свой город — он часто любил бродить по нему днём. Ночью, конечно, не сразу можно воспринять окружающую обстановку правильно, да и после такого приступа — тем более, но даже так поляк смог вспомнить, что это один из вполне благополучных спальных районов Мурманска. Ночью здесь обычно гуляют вполне состоятельные люди, а судя по одежде — именно такой и был только что «съеден» Матеушем. У последнего, тем временем, даже не было моральных сил бояться и впадать в панику или просто нервничать: ему и так было понятно, что за очередной труп смертного ничего плохого не будет, но вот совесть давила на него более чем мощно, словно придавивший к земле грузовик с щебнем. «Нужно идти…» — С этой мыслью Матеуш медленно поднялся с заледеневшей земли, после чего отряхнулся и вытер засохшие капли крови с губ и подбородка. Ему было противно и неприятно от самой мысли о том, как он выглядел со стороны во время «кормления», однако, взяв за основу ту мысль, что сам факт осознавания этих грехов уже делает из него сущность чуть лучшую, чем большинство других Сородичей, о которых говорил Алексей, ему стало слегка... Легче. Впрочем, это всё было хоть и хорошей философией, но это не давало ответы на насущные вопросы, а именно: «Куда идти?» Как уже было сказано, Матеуш знал свой город, и всё же это не давало инстинктивных навыков. Что ж, похоже, придётся слегка побродить по тёмным зимним улицам…***
Агамон остался наедине с человеком, назвавшимся «врачом». Одет тот был в ветровку с водолазкой под ней и джинсы, а сам он, судя по всему, был слегка удивлён происходящему. Но, так или иначе, «гость» занервничал, набирая телефон и вызывая скорую, но в процессе был одёрнут самим Агамоном, который говорил крайне напугано и нервно, словно осознавая все возможные проблемы из-за устроенного им хаоса. Проблема в том, что он прекрасно осознавал и проблемы, и то, кто перед ним стоит. — П-послушай меня! Это была исключительная самооборона! Я не поддался Зверю! Они даже не покусаны! Эти двое начали тут дебоширить, я пытался их утихомирить, но они напали на меня и я должен был ответить! У них нет ничего серьёзного! Так, парочка переломов и сотрясений… — Агамон продолжал лепетать, одёргивая тремера за плечо. Малкавиан был действительно напуган, ведь Кровавые Колдуны вполне могут оказаться Шерифами или Гарпиями местного Князя, а значит — донесут о выходке Агамона. Конечно, для ясности истории, стоит упомянуть, что Агамон — дитя Малкава, принадлежащее к соответствующему клану. Малкавиане — это те Сородичи, что страдают безумием и, более того, распыляют его на всех остальных. Они странные, они, порой, ужасные, они пугающие, но никогда — глупые. Малкавиане всегда знают больше, чем остальные; они всегда более организованы в трудных ситуациях. Естественно, об этом знают очень малое количество Сородичей, но лишь благодаря такой шифровке и секретности они смогли выжить. Агамон имеет свои интересы в не-жизни, которые точно пересекутся в будущем с интересами Матеуша, но до этого момента ему придётся ещё дожить, а это в Мире Тьмы ой как непросто. — Я… Я понимаю, я верю тебе, только тихо! — Представитель клана Тремер, как нашептали голоса Агамону, ответил последнему, слегка успокаивая его и положив руку на плечо. — Последнее, что нам нужно — это паника, причём ни наша, ни толпы. — Д-да, да благословят тебя Боги за помощь! — Малкавиан продолжал быть экспрессивным и настроенным на «общение», а особенно — на получение помощи. — Э-эм… Ладно. — Тремер убрал телефон, после чего аккуратно взял собеседника за плечо и потянул к выходу, параллельно говоря: — Меня зовут Гаур и, пожалуйста, побудь спокойным… Давай выбираться отсюда. Толпа выглядела ужасно напуганной, где-то уже подъезжала полиция и скорая помощь. Насчёт страха всё было гораздо интереснее, ведь Агамон ощущал этот страх. В каком-то смысле его тяготила Жажда Невинности, ведь с первых месяцев после обращения он заметил, что его психологически тянет к невинным душам, и тянет далеко не в хорошем смысле. Хороший человек точно не будет носить нож под курткой, который чаще используется для нападения, чем защиты… Хотя, это состояние, схожее с опьянением и безумием при виде невинной толпы, быстро прошло: спустя несколько секунд, как они двинулись на пустые тёмные улицы, чтобы как можно быстрее убраться от людей. Они не говорили друг с другом, скорее наоборот — весь поход проходил в тишине, они лишь обменялись несколькими словами, после чего продолжили молчание. Вампиры вообще по своей сути существа параноидальные и пугливые, недоверчивые, но эти двое думали не о своих подозрениях друг к другу, скорее наоборот — они думали о том, что делать дальше и как во всём этом разобраться, и при этом не попасть ещё в одну передрягу. Оба были неонатами, посему и были настолько простодушными. Однако, их идиллию разрушил подъезжающий транспорт — тёмная вместительная машина, которая остановилась рядом с ними на пустующей улице. Агамон и Гаур резко очухались от своих возвышенных мыслей и занервничали. Из машины вышел один человек, однако он был достаточно широкоплечий, мускулистый и бледный. Говорил он также грозно и натяжно, давая понять, что он не шутит: — Вы должны явиться на собрание Камарильи. Садитесь в машину. В ответ на это Агамон лишь выматерился в мыслях, а вслух лишь тихо нервно ругался: «А ведь когда-то я уехал сюда ради того, чтобы не впутываться во всё это дерьмо!» Гаур же лишь тяжко вздохнул (вздох лишь подтверждал мысли Агамона насчёт молодости своего спутника), после чего также тяжко, как и Агамон, сел в чёрную опрятную машину, которая так и говорила об аристократичности и добропорядочности владельца этого «кэба». Водителем, судя по всему, был обычный шофёр, а владелец этого транспортного средства находился как раз на том собрании Камарильи, а, скорее всего, и основал его. Матеуш же, чисто благодаря своей (не)удаче, не попал на это собрание, оставаясь где-то в спальном районе и постепенно подходя к частному дому своей цели, благо к этому времени он уже разобрался с топографией этого района и смог сориентироваться.