.gravity smiled

—***— 5.

sea and the rock below cocked to the undertow © bon iver В общем-то, восстановление идет неплохо. Очень даже. На самом деле, они со Стивом больше напоминают молодоженов на медовом месяце, потому что единственное, что их разлучает хотя бы на какое-то время, — это работа. Стив уходит на дежурства с заметной неохотой, и Баки любит его подколоть, когда его будильник звенит в шесть утра. Стив спит на правой половине кровати, и поэтому Баки может обнять его правой рукой — что он практически всегда и делает, — и Стив прижимается к его боку всем телом (потому что у Баки нет особого выхода, кроме как спать на спине), утыкается носом в самое ухо и недовольно сопит. Баки нравятся эти утра, несмотря на то, что он терпеть не может вставать раньше десяти. — Сделаю вид, что заболел, — каждый раз бормочет Стив, даже не открывая глаз. Баки усмехается и поворачивает голову, чтобы поцеловать его в лоб (тоже с закрытыми глазами). — Иди уже, — сонно отвечает Баки. — А то вдруг всех преступников без тебя переловят. Стив улыбается, тихо посмеивается, приподнимается на локте, чтобы поцеловать Баки в уголок губ, и наконец поднимается с належанного места. Поправляет футболку, взъерошивает волосы и отправляется в ванную, где быстро принимает душ, чистит зубы и бреется. Баки в это время слушает шум льющейся воды и почему-то улыбается, как дурак. Он вообще постоянно улыбается. Это уже похоже на какое-то помешательство. Он не в курсе, было ли так все предыдущие два года, или это последствия его ЧМТ. Но вот в чем дело (и он все еще не может привыкнуть): этот яркий, невероятный жар жажды жизни в его душе пылает, как сраные лесные пожары в Калифорнии в июле — впервые с тех пор, как отец бросил их, уйдя к сисястой официантке из Колумбии. Впервые с тех пор, как мать свихнулась и начала пить по-черному, сбросив на него, десятилетнего, заботу о Бекке. С тех пор, как он пришел домой из школы пораньше и, зайдя в комнату матери с ежедневной проверкой, увидел ее, висящую в петле, уже окоченевшую, в синей хлопковой рубашке отца. С тех пор, как его бросили в детдом, разделив с Беккой на долгие пять лет. С тех пор, как он ушел в армию, оставив город, в котором у него все равно не было дома, и, казалось, никогда не будет. С тех пор, как на его глазах передавило грузовиком игиловцев двух хороших парней, и их мозги и кишки вывалились на горячий песок. С тех пор, как он вернулся в Штаты, один-одинешенек, потому что даже Рамлоу еще оставался дослуживать три месяца. С тех пор, как он поступил в академию — лишь благодаря идеальному здоровью и военным привилегиям. С тех пор, как он смотрел, как Стив флиртует с кем-то в коридорах кампуса. С тех пор, как месил лица тех, кто успел с ним переспать. С тех пор, как... А теперь он лежит в кровати, с которой только что встал его Стив, чтобы собраться на работу, и в ус не дует. Он счастлив. Это щекотное, теплое чувство. Стив, пахнущий лосьоном после бритья и мятным зубным порошком, садится рядом на кровать и целует его еще — в губы, уже по-взрослому, — и Баки поднимает правую руку, чтобы прижать его крепче за затылок. — Тебе взять чего-нибудь сегодня на ужин по дороге домой? — тихо спрашивает Стив. Баки качает головой. — Не, сам приготовлю. Буду придерживаться роли милой домохозяйки. Милой домохозяйки-калеки. Стив фыркает. — Да из тебя та еще домохозяйка, — ласково говорит он. Затем смотрит на часы, стонет и поднимается с постели. Спустя пару минут он уже одет в форму и берет смартфон с тумбочки. — Пока. Набери, как проснешься. — Он поворачивает к двери, напоследок сказав: — Люблю тебя. Баки отвечает тем же. ~ Есть кое-что... странное. Баки это не до конца понимает. Но где-то на шестой день его безвылазного прозябания в квартире нечто будто селится в нем и... Это звучит странно, но ему больше не нравится их спальня. В особенности — просторная двухместная кровать. Эта неприязнь на самом деле глубоко иррациональная. Ведь это же просто кровать и все. Баки очень хорошо это осознает, но в то же время старается не проводить в спальне ни одной лишней минуты. Поначалу все это проявляется в довольно легкой форме — он просто чувствует едва заметный зуд необоснованной неприязни, — но затем это странное отторжение будто принимает новые обороты. Он плохо засыпает. Ужасно, на самом деле. Получается уснуть лишь к утру, когда усталость становится просто чудовищно тяжелой, и организм выключает уже по нужде, а не по желанию. В течение дня Баки проводит время в основном в гостиной, смотрит телек, играет в видеоигры на ноутбуке, заказывает пиццу, читает — много, на самом деле, — звонит Стиву, но это скребущее ощущение... Оно такое неприятно-липкое, что хочется помыться. Баки этого не понимает. Ему это не нравится. Но он боится поделиться этим со Стивом. То есть не столько боится, сколько не хочет. Пугать его. Напрягать. Вдруг он решит, что у Баки окончательно протекла крыша после этой тупой ЧМТ? Баки не хочет зазря его нервировать. Поэтому предпочитает игнорировать происходящее. В конце концов, это же только в его голове. Только там. В пятницу Баки решает приготовить жаркое — как в детстве, далеком-далеком, когда мама еще была в порядке и готовила это блюдо каждый четверг — и параллельно переписывается с Рамлоу. Тот какой-то неожиданно, непривычно зажатый — отвечает так, будто боится взболтнуть лишнего, и Баки не понимает, в чем тут дело. Неужели за этот год они так отдалились друг от друга? Они ведь были отличными друзьями. Они могли говорить о чем угодно, сидя в пикапе под сирийскими звездами. Им не нужно было придумывать какие-то дурацкие темы для разговора, только чтобы этот разговор был. А теперь... Словом, Баки надеется, что это пройдет. Что теперь они с Рамлоу будут общаться почаще и постепенно вернут их прежнюю дружбу. Потому что так непривычно в процессе диалога вспоминать, что Баки просрал два года собственной жизни, и с Рамлоу их уже многое разделяет. Часам к пяти вечера беседа как-то сворачивает в сторону «Что я делал сегодня днем», и Рамлоу, после недолгого молчания, присылает ему аудиозапись. «сегодня услышал по радио. цепляет вроде.» Баки отвечает, что сейчас как раз послушает, и ставит смартфон так, чтобы динамик было слышно получше. Баки впервые встречает эту песню, хотя с группой знаком. «Your love is a lie» — довольно многообещающее название. И это немного странно, потому что Рамлоу, фаната старого агрессивного металла, вряд ли можно представить любителем Simple Plan. И — да, песня хорошая. Текст хоть и незамысловатый, но голос и подача приятные. На второй минуте Баки уже начинает подпевать, пока режет сладкий перец (резать одной рукой ужасно неудобно, но Баки от безделья уже наловчился). Общая позитивная тональность песни немного не вяжется с довольно мрачным, драматическим текстом, но в этом, наверное, вся соль. Баки тянется к телефону, чтобы чиркнуть Рамлоу что-нибудь вроде «спасибо, бро, и правда классная, добавлю себе», но обнаруживает от Рамлоу странноватое сообщение — «прости, не нужно было». Баки этого не понимает. Чего не нужно? Это же просто песня. Раньше они постоянно обменивались песнями. «все ок, старик. точно все в порядке?» — набирает Баки, хмурясь. «п.с. песня класс» — быстро добавляет он. Рамлоу молчит какое-то время, хотя под сообщением горит «прочитано». Баки начинает немного волноваться. Он напряженно ждет, когда Рамлоу что-нибудь ответит. Спустя пару минут он наконец пишет: «да, все путем. извини, пиздецки недоспал сегодня, несу всякую херню». Баки не хочет развивать эту непонятную тему, поэтому соглашается. Они еще немного треплются ни о чем, а потом Рамлоу уходит отсыпаться. Баки готовит в тишине минут пять, а потом снова включает песню, прибавляя громкость динамиков. И правда — цепляет. Из-за песни, которая вот уже полчаса играет на повторе, Баки не слышит, как в квартиру заходит Стив. Баки в это время моет посуду, которую успел запачкать, и поет с солистом первый куплет уже наизусть. Ему нравится веселая атмосфера песни с такой грустной темой. Баки замечает Стива спустя какое-то время, когда тот подходит ближе. Баки улыбается ему и убавляет громкость. — Привет, — говорит он. Стив выглядит тоже — странно. В этот день все, оказывается, странно. Стив кое-как улыбается, наклоняется и целует Баки в губы. Они стоят там недолго, прижавшись друг к другу. Затем Стив отстраняется и какое-то время молча стоит рядом, упершись в столешницу поясницей. На его лице натянутая улыбка, но взгляд отчего-то мрачный. Баки не замечает этого, пока подпевает любимую свою строчку на сегодняшний день — How does it feel when you kiss when you know that I trust you? And do you think about me when he fucks you? — а когда поворачивает голову, Стив уже тянется, чтобы поставить трек на паузу. — Что, не понравилась? — без задней мысли спрашивает Баки. В его голосе приятная беззаботность. Стив облизывает губы и качает головой. — Да нет... Понравилась, — врет он. Баки выгибает бровь, но ничего не говорит. — Не знал, что тебе нравятся Simple Plan. — Да брось. Всем нравятся Simple Plan, Стиви. — Ну да, — рассеянно отзывается он. Баки хмурится, выключает кран и поворачивается к нему. — Ты чего? — улыбается он. — Это же просто песня. Не нравится — ладно. Стив все еще напряженно улыбается и кивает. — И откуда ты ее взял? Баки пожимает плечами. — Рамлоу отправил. — Он вытирает руку о просторные домашние спортивки. — Он вообще странный в последнее время. — Рамлоу? — хмурится Стив. — Так вы... общаетесь? — Да, — говорит Баки. — Почему бы нам не общаться? — Нет, нет, я ничего такого... — Стив пожимает плечами. — Забудь. Просто устал. Пойду переоденусь. — Он отталкивается от столешницы и идет в сторону спальни, куда Баки еще с утра закрыл дверь. — Когда там ужин, хозяюшка? — шутливо спрашивает Стив. — За хозяюшку я тебе и зад могу надрать, для этого мне двух рук не надо, — отзывается Баки. Стив смеется. — Ты же сам себя сегодня так назвал! — кричит он из спальни. Баки хмыкает. — Мне-то можно! Они едят перед телевизором, разговаривая об очередной летучке Фьюри и — очередной — лаже Скотти. Баки нравится каждая минута, и в сторону спальни он совсем не смотрит. ~ В десять они идут спать. Баки идет в душ первым, потом Стив. Ложась на подушки, Баки вновь ощущает неприятное покалывание во всем теле, словно он лежит на камнях, но стойко игнорирует это. Он дожидается Стива, пялясь в потолок. Стив справляется довольно быстро — или, может, Баки просто выпал из реальности — и ложится рядом, но торшер не выключает. Он смотрит на Баки какое-то время, будто любуется, а потом наклоняется и целует его, и этот поцелуй, он... У них не было секса с тех пор, как Баки вернулся из больницы. В основном они просто обнимались и целовались, но ничего большего не делали. Не то чтобы Баки это устраивает — ему не хватает Стива, очень, — но тот, кажется, не особо спешит что-либо предпринять. А теперь они целуются — снова так, как когда-то в кампусе, — и Баки не может отказать себе в удовольствии провести вдоль спины Стива рукой — от лопаток до поясницы — и мягко, но ощутимо сжать упругую круглую ягодицу в ладони. Стив мычит ему в губы, но Баки сжимает сильнее. В этот момент в нем вдруг просыпается голодное, неутолимое желание, которое он до этого — за всю прошедшую неделю — не испытывал. Стив отстраняется и смотрит на него немного пьяными глазами. — Баки... — шепчет он неопределенной интонацией. Баки выгибает бровь. — Что, только после свадьбы? — отшучивается он, потянувшись, чтобы чуть прикусить гладкий подбородок Стива. — Лучше нам этого не делать, — предупреждающе бормочет Стив, хотя тело его говорит совсем о другом — льнет он к Баки довольно однозначно. — Это еще почему? — интересуется Баки. Стив отстраняется чуть дальше, опираясь на локоть. — Хотя бы потому, что ты недавно выписался из больницы, — предъявляет он, но все еще не особо убедительным голосом. Баки закатывает глаза. — Пить нельзя, бегать нельзя, что, и трахаться тоже нельзя? Стив усмехается. — Бак... Я тоже хочу, — говорит он, как по секрету. — Очень сильно. Но твоя рука... — Господи, Роджерс, — обрывает его Баки. В эту секунду его глаза, наверное, пылают. За речью он плохо следит. — Она не отвалится, если мы наконец потрахаемся. Поверь. — Он облизывает пересохшие губы и игриво говорит: — А то скоро я начну думать, что ты зачастил налево. На этих его словах Стив хмурится довольно серьезно. Баки не очень понимает почему, ведь очевидно, что он пошутил. — Баки... — начинает Стив нехорошо посерьезневшим тоном, но Баки обрывает его, снова сжимая ладонь на его заднице. — Ничего не хочу слышать, — заявляет он. — Давай, Стиви. Сделаешь все сам — и мне даже шевелиться не придется. Стив держит неприлично напряженное выражение лица еще пару секунд, прежде чем усмехнуться. — Уверен? — Конечно! — говорит Баки. И мечтательно продолжает: — А помнишь, как в апреле я сломал себе лодыжку на тренировке и не мог нормально ходить, и ты тогда все сделал просто прекрасно. Справился сам, как и подобает большому мальчику. Причем справлялся довольно долго. Стив смущается. Баки так нравится эта его особенность. — Да уж, лентяй, неплохие были деньки? Баки кивает. Он снова облизывается, прижимает правой рукой Стива к себе так, чтобы он закинул ногу ему на бедра, и красноречиво потирается о его колено. Стив прикусывает щеку изнутри и опускает глаза вниз, чтобы увидеть, что просторные спортивки уже мало что скрывают. — Давай же, Стиви. Поскачешь немного — я же не сломаюсь. Стив легко тыкает его в бок. Спустя несколько секунд замешательства он предупреждает: — Но если что-то заболит — скажи. У тебя по-прежнему сломаны ребра. Баки яростно кивает. Стив садится на пятки и, немного помедлив, наконец стягивает с него штаны вместе с бельем. Баки хочет потянуться, чтобы взять себя в руку, но Стив его опережает — сжимает член у основания и почти в одно слаженное движение заглатывает до половины. Баки чуть не давится воздухом. Его правая рука совершенно инстинктивно сжимается на заднице Стива, когда тот начинает усердно работать ртом. Баки громко дышит — черт, как будто прошла вечность! Он уже и забыл, как это, черт подери, хорошо — и смотрит вниз на то, с каким удовольствием Стив сосет. Пожалуй, этого у него не отнять. Спустя минут шесть-семь Баки хватает его за волосы и плавно, но настойчиво отстраняет. — Боже, я сейчас кончу, подожди, — он тяжело дышит, и Стив — тоже. У Стива красные губы и щеки, а глаза блестят, как будто он под тяжелыми стимуляторами. Баки хочет его поцеловать, но Стив выпрямляется, чтобы стянуть с себя футболку, и тянется к тумбочке. Там у них лежит смазка — Баки видел уже один тюбик, так что от предвкушения у него пальцы поджимаются на ногах. Стив действует достаточно быстро и слаженно: растягивает себя торопливо и во многом небрежно — Баки это не нравится, он всегда любил поработать над ним подольше, — а затем, когда садится сверху, кажется, сам забывает об осторожности. Все происходит так... Быстро. Жарко. Чертовски, неимоверно жарко. Баки боится глаза закрыть, лишний раз моргнуть — до чего Стив красивый. Он скачет на Баки быстро и даже как-то отчаянно, и его стоны как всегда становятся одной из главных причин, по которой Баки подступает к пику довольно быстро. Стив невероятный. Он всхлипывает, и шепчет, и зовет... Он тянется, берет Баки за руку, стискивает в своей, поднимает ее на уровень лица и целует — невероятно нежно, что как-то даже не вяжется с агрессивной жаждой в его движениях. Баки хочет выпутать свои пальцы из его объятий, чтобы помочь ему рукой, чтобы ощутить приятную горячую твердость подушечками и подтолкнуть к кульминации, но Стив делает все сам, и это возбуждает еще сильнее, хотя Баки совсем не уверен, что это возможно. Стив кончает первым, пачкая живот Баки, сперма тепло ложится на горячую кожу, смешиваясь с черными волосками ниже пупка. Баки думает, что Стив сейчас слезет с него и даст ему сделать все руками, но — нет, он нисколько не сбавляет темпа, то сжимая его в себе, то полностью выпуская, и Баки догоняет его довольно быстро. Будь у него вместо мозгов не жижа, он бы озаботился тем, что никто из них не додумался о презервативе, а ведь Баки кончил внутрь Стива, но это его мало волнует в приятной послеоргазменной эйфории. Стив еще немного сидит верхом, прежде чем упасть рядом. Он кажется вымотанным и донельзя довольным. Баки лежит молча какое-то время, прежде чем сказать: — Ну вот, а ты боялся, — таким детским тоном. Стив смеется ему в плечо. Когда они засыпают, вымывшись, вместе, Баки даже не думает о странных мыслях про спальню.