.gravity smiled

—***— 7.

you're laying waste to halloween © bon iver Теперь на кровати, в складках синего постельного белья, сидит Пегги. Это больше не спальня старого отчего дома, в которой Баки проводил почти все свое время сразу после школы или вместо нее; в которой когда-то пахло лавандой, пока не стало вонять мертвечиной, рвотой и потом. Это — их со Стивом неприятная, неуютная спальня. Она давит его своими стенами и низким потолком. Это их тумба из белого дерева. Шкаф с одеждой. Широкая постель со смятым синим бельем. Пегги сидит в ворохе одеяла, почти кутаясь в него, и плачет горько-горько. Ее кудри забавно пружинят от того, как сотрясается ее обнаженное тело. Она закрывает лицо руками. Пальцы и ладони, и щеки окрасились черным из-за потекших туши и подводки. Баки стоит в дверном проеме. Он не знает, какого черта тут делает Пегги. Он не знает, что должен сказать. Он просыпается на своей привычной стороне — слева — в кровати рядом со Стивом и очень долго думает, почему Пегги плакала в его сне на их со Стивом постели. ~ Он не сразу замечает это. То, как тяжело становится просыпаться. И как сложно ему заставить себя покинуть диван в гостиной, даже чтобы заварить чай. Сложно на чем-то сосредоточиться, потому что его занимают мысли о Пегги и причине, по которой она так прочно засела в его снах и голове. Теперь Баки часто преследует мигрень, и он не понимает почему. Все же было прекрасно две недели назад, пока он не пошел и не отнес тот чертов ланч в участок. Пока он не увидел детектива Пегги Картер. И пожал ее узкую, маленькую ладонь. Он думает о синем постельном белье так часто, что гудит в мозгах и на глазные яблоки давит изнутри. На это есть какая-то причина. По крайней мере, он хочет в это верить. Он пытается и пытается вспомнить, он тратит на это все свое время с утра, как только Стив уходит на работу, до самой поздней ночи, пока не отключается от усталости. Он думает, почему же Пегги Картер, почему именно она? Есть ли какая-то причина, почему она так странно смотрела на него в участке? И шипела что-то Стиву в лицо, пока не заметила его? Баки знает — есть какая-то связь. Он же коп. Он чувствует, но не помнит. Нужно больше улик, вот и все. Тогда Баки идет к Наташе. Зовет ее в нерабочее время заглянуть в какую-нибудь закусочную и съесть по хот-догу. Наташа с радостью соглашается — из-за работы она не так часто имеет возможность зайти в гости — и звонко целует его в щеку, когда Баки поднимается, чтобы обнять ее в знак приветствия. — Привет, милый, — говорит Наташа, улыбаясь, и он тоже пытается улыбаться, но не может. Губы очень настойчиво его не слушаются, кривляясь как-то неохотно и очень уж наигранно. Наташа мгновенно замечает это его выражение лица — она отличный коп, к тому же женщина, так что видит все на свете. Они садятся друг напротив друга за небольшим круглым столиком. — Все в порядке? — уточняет Наташа. Баки трет шею ладонью правой руки. Он очень ждет, когда ему уже снимут гипс, потому что одноруким калекой быть совсем надоело. — Да, — кивает он. Наташа сужает большие зеленые глаза. — Что случилось? — спрашивает сразу же, прямо, и Баки очень хорошо слышит опаску в ее голосе. Будто она боится, что он спросит что-то, чего не должен спрашивать. Как это связано с Пегги? А с синим постельным бельем? С плачущей мамой, похожей на гниющий труп перед своей кончиной? Мерзкая, кислая паранойя дышит неприятно в самое лицо. Баки морщится и отпивает воды со льдом. — Ничего, — устало выдыхает он. Он не знает, что спросить и как сделать это правильно. Он не уверен, что Наташа не отвертится, припомнив ему докторов со своим излюбленным: «Ты сам все должен вспомнить». Но если он не может — как тогда быть? — Скажи, пожалуйста, почему Стив пил антидепрессанты? Вопрос получается какой-то внезапный и прямой. Наташа хмурит медные аккуратные брови. Она отводит взгляд на секунду, роняя его в принесенный дымящийся капучино. Баки хватает этого малого жеста, чтобы понять — его опасения были не напрасны. Что-то происходит, и он не в курсе. Что-то нехорошее. — Не знаю, — говорит Наташа, подняв на него глаза. Ее взгляд становится непоколебимым, лицо — непроницаемым, словно она на допросе. Уж кого-кого, а расколоть Наташу Романофф никому не под силу. Она поправляет рыжие волосы, убирая прядь за ухо. — Послушай, Джим, — зовет Нат. — Все хорошо, ладно? Я не знаю, может, Стив принимал их из-за работы? Копом быть не так уж и просто. Она улыбается ободряюще. Гладит тонкими пальцами с аккуратным маникюром его ладонь, лежащую на столе. В голове неприятно звенит, на виски давит. Баки кажется, что все его обманывают, но ведь это дурацкое, глупое чувство. Зачем бы кому-то его обманывать? Тем более Стиву? Тем более Наташе? — Ты права, — врет Баки, делает вид, что согласен. Он не верит ей ни на секунду, как не поверил и Стиву. Может, доктор Беннер прав, и он должен вспомнить все сам. На языке разливается горечь, стоит ему подумать, что, может, ему не стоит этого вспоминать? Что, если там, в самом темном углу его мозга, лежит нечто, что ему очень не понравится? Они с Наташей говорят о всякой ерунде еще час, прежде чем Баки сбегает домой. В спальню он не заходит. ~ Баки больше не остается ночевать в спальне. На большой двуспальной кровати, с мягкими подушками и теплым одеялом. И Стивом, жмущимся к его правому боку. Он забирает плед из шкафа и остается в гостиной. Сначала якобы случайно — уснул за игрой, вот и все, — но со временем Стив начинает задавать вопросы. Он выходит посреди ночи в гостиную, будит Баки и зовет к себе спать. Баки делает вид, что очень устал, в висках давит, шея болит, и он лучше останется на месте. Стив сжимает губы, хмурит брови. Первое время не настаивает, через неделю начинает спорить, еще через пару дней, когда уговоры не помогают, упрямо остается спать вместе с Баки на диване. И ведь Баки не может ему ничего толком объяснить. Что он скажет? Мне не нравится наша спальня? Там меня тошнит, болят глаза и снится твоя коллега Пегги, плачущая в синем постельном белье? Во рту сухо, ребра сковывает каким-то неприятным, гнетущим чувством, когда Баки смотрит на Стива, лежащего на другом краю дивана. Стив берет подушку, одеяло с постели, кладет ноги Баки себе на колени и засыпает под шум невыключенного телевизора. Отвратительная, мерзкая вина шевелится в желудке, как узел змей, но что Баки может сделать? Он не хочет спать в чертовой спальне. Он не хочет. Может, он сходит с ума. Он хочет позвонить Рамлоу, но не уверен, что тот поможет — ведь они так долго не виделись. Баки становится страшно, потому что он вынужден проходить через непонятное, странное «это» в одиночку. Он не понимает, что творится в его голове. Иногда он просыпается с неприятной мыслью и надломленным голосом мамы в собственных ушах: «Мы, Барнсы, такие однолюбы». ~ Он замечает машину случайно, когда возвращается пораньше от доктора Беннера. Вообще-то, по-хорошему он должен был прийти домой к семи, но Беннер принял его быстро, вместо одного парня, не пришедшего на прием, и уже в пять Баки идет по тротуару знакомой улицы. Стив должен вернуться через полчаса с работы. Они хотели заказать пиццу на ужин и посмотреть фантастику, так что Баки ищет номер доставки в интернете. Машина — серая «Тойота» — припаркована чуть дальше от подъездной дорожки, на другой стороне улицы, будто спрятана. Баки, может, и не заметил бы ее, если бы не знакомая фигура. Пегги стоит, облокотившись бедрами о капот, и курит тонкую сигарету, словно ждет кого-то. Баки, наверное, стоит пройти мимо и сделать вид, что не заметил ее. Он не знает почему, но он не хочет с ней разговаривать. Тем не менее он переходит дорогу и приближается прогулочным шагом. Выдавливает улыбку. Увидев его, Пегги странно напрягается. — Привет, детектив Картер, — говорит ей Баки. Пегги изображает натянутую улыбку. — Привет, Джеймс, — здоровается она и тушит недокуренную сигарету. — Ты же должен был вернуться к семи? Баки старается не показать никакой настороженности. Откуда она знает? И даже если так — какая разница? Но он молчит. Одергивает себя, сжимая зубы. К чему вообще эта настороженность? Ничего ведь не произошло. — Да, но получилось пораньше, — говорит Баки. — Откуда ты знаешь? Пегги спохватывается. — Стив сказал, не бери в голову, — и снова улыбается очень деревянной улыбкой. Баки кивает, стараясь быть дружелюбным. — Ты к нему? Его смена закончится через полчаса, — сообщает он. Пегги сжимает красные губы. — Да, — соглашается коротко. — Фьюри просил передать ему бумаги. Ну, по одному делу. Баки понятливо кивает. — Работа не волк, — старается разрядить неприятное напряжение, повисшее в воздухе. Пегги снова изображает улыбку. Баки пожимает плечами: — Так... давай я передам? Что тебе тут стоять? Пегги смотрит ему в глаза какое-то время. Потом отводит взгляд. — Что ты, нет. Спасибо. Эм... Вообще-то, это по работе, — она сочувствующе поджимает губы. — У тебя нет доступа, ну, и все такое. Извини, Джеймс. Баки поднимает руки в примирительном жесте. — Конечно, детектив Картер, — смеется он. — На страже порядка. Я вот пока не в рядах. Пегги закуривает еще одну сигарету. — Ничего, совсем скоро все заживет, — поддерживает диалог она из чистой вежливости, очевидно, а не симпатии. — И вновь будем все вместе ловить преступников. Баки кивает еще раз. Молчание становится неловким. — Что ж... Может, зайдешь? — предлагает он, махнув рукой в сторону дома. В эту секунду в груди все сжимается, в желудке давит тошнота, и мысль, что он не хочет видеть Пегги Картер в этой квартире, мелькает на маленькое мгновение. Баки — хороший, воспитанный парень. Он не оставит девушку ждать на улице. — Подождешь Стива? Я тебе чаю налью. У нас есть классный, жасминовый. Пегги в ступоре несколько секунд. Жует нижнюю губу, смотря на высотное здание. Затем улыбается. — Нет, спасибо, эм... — она прочищает горло. — Я поеду, наверное. Передам завтра. — Уверена? Но она только выкидывает вновь недокуренную сигарету и идет к дверце с водительской стороны. — Да, конечно, Джеймс. — Пегги прощается кивком головы, и ее каштановые кудри подпрыгивают. — Увидимся. И она уезжает, пока Баки идет до подъезда. У него какое-то нехорошее ощущение прямо между легкими, но он очень старательно игнорирует его, ища номер доставки. Может, он просто невнимательно смотрел, но ни в ее руках, ни в салоне автомобиля он не видел никаких бумаг. ~ Через три дня он звонит Пегги и просит о встрече. Стиву он ничего не говорит.