.gravity smiled

—***— 10.

when'd this just become a mortal home? © bon iver Около трех часов дня звонит Мантис. Джеймс берет телефон двумя пальцами, меньше всего измазанными в мазуте, и прижимает смартфон плечом к уху. Мантис хихикает и сообщает, что только что увидела в зоомагазине очаровательного дымчатого кролика, точь-в-точь копию Джеймса — такого же милого и серьезного одновременно. Она звучит так воодушевленно, что Джеймс ее даже не перебивает. Слушает с полуулыбкой, как она рассказывает о милой продавщице, которая согласилась придержать ДжеяБи, их нового члена семьи, до завтра, чтобы Мантис успела выкупить его. Джеймс ворчит, что Люцифер, их черный желтоглазый ревнивец-кот, взятый из приюта год назад, сожрет ДжеяБи за милую душу и усом не пошевелит. Мантис встает на защиту Люцифера и уверяет, что такой хороший котик не станет есть своего нового друга и брата, и они совсем скоро найдут общий язык. В целом, Джеймс бубнит совершенно для вида и на самом деле не против кролика в доме. В конце концов, волнистого попугайчика Себастиана Люцифер и по сей день не сожрал (хоть и пытался два раза, но это лишь поначалу). И если так уж взглянуть — Джеймс не против нового питомца. У них довольно большой дом, они могут позволить себе кролика. Ближе к пяти вечера Джеймс смотрит на часы и решает собираться домой. Вытирает испачканные руки о тряпку и закрывает капот «Шевроле», над которой трудится уже три дня. По пути к подсобному помещению он проходит мимо Логана, владельца автомастерской, и шутливо спрашивает: — Не передумал? — имея в виду красавца «Мустанга», которого Логан обхаживает неделю. Вообще-то Логан — совсем не Логан, его зовут Джеймс Хоулетт, и ему сорок семь лет, но все вокруг зовут его Логаном, потому что Джеймсов и без того куча. Свое прозвище Логан получил в армии, в Афганистане, о чем рассказал Джеймсу как-то за банкой пива. Порою они вдвоем выбираются в бар неподалеку от мастерской и пьют по пинте сидра, потому что ничего крепче Логану нельзя — уже десять лет как он выпутался из алкоголизма и теперь живет вместе с милой восьмилетней дочкой Лорой у озера. Логан не отвечает на его вопрос, лишь показывает средний палец, не отвлекаясь от капота «Мустанга». Как владельцу, ему всегда достаются самые завораживающие крошки, Джеймс же больше занимается автомобилями среднего класса. — Не забыл? — бурчит Логан, жуя зубочистку. — Уезжаю завтра. — Да, помню, — соглашается Джеймс, расстегивая комбинезон. — Я уже сказал Мантис. Логан не отзывается, продолжая работу. Мужик он хороший, добрый и справедливый, но довольно смурной и неразговорчивый. Хотя не то чтобы сам Джеймс — душа компании. По крайней мере, точно не теперь. Им уютно вдвоем помолчать или обсудить последний матч «Бостон Ред Сокс». Логан вообще старый друг Эрика, который и порекомендовал ему Джеймса два года назад, так что Джеймс получил эту работу довольно быстро. Конечно, в деньгах он не купается, но, с учетом зарплаты Мантис медсестрой, им вдвоем вполне хватает на себя и еще на Люцифера с Себастианом. И, видимо, на ДжеяБи. По дороге домой Джеймс заезжает в закусочную и покупает вредный, вкусный ужин — бургеры, картошку, немного курицы и креветки, — который Мантис просто обожает. Они берут еду на вынос каждый четверг и каждую субботу, потому что смены совпадают и готовить оказывается некому. Джеймс улыбается знакомой девчонке за кассой — Мелисса работает тут уже год как — и интересуется, как прошел ее день. Они ведут нехитрую беседу, пока Чед, тучный чернокожий повар, делает заказ, помахав Джеймсу из открытой кухни. За два с половиной года жизни в Краймсоне — маленьком сонном городке в тридцати милях от Бостона — Джеймс познакомился почти со всеми на своей улице. Знал даже двух бездомных — старика Ника и парня по имени Крис, — которым временами давал на ланч или приносил теплые сэндвичи, сделанные Мантис. В общем, здесь хорошо жить. Мирная, спокойная, предсказуемая семейная жизнь. Может, о такой Джеймс и мечтал, будучи ребенком. Может, о таком каждый мечтает. Никакой больше стрельбы, никакого шумного, неспящего города с кучей торчков, дерганных водителей и разборками местных группировок. Раньше Джеймс думал, жить вот так, в крохотном городке на пять тысяч человек, он никогда не сможет. Но вот ему тридцать два, и все не так уж и плохо. Все прекрасно. Он возвращается домой ближе к семи вечера. Мантис еще не дома, так что он принимает душ и идет разогревать ужин. Люцифер крайне артистично разыгрывает голодные обмороки перед автоматической кормушкой, полной еды, а Себастиан взбудораженно скачет по клетке в ожидании, когда же ее откроют и дадут ему полетать по гостиной. Джеймс вообще-то все мечтал научить Себастиана говорить — он читал, волнистые попугайчики могут при должном обучении, — но все как-то не доходили руки. В половину восьмого домой приходит Мантис. Джеймс тепло улыбается, когда она прыгает ему прямо в руки, маленькая и худая, и виснет на шее, словно они не виделись тысячу лет. Джеймс немного крутит ее в воздухе на достаточно просторной кухне. Она хихикает, когда капли с его влажных волос попадают на ее лицо. Потом смотрит на стол, разложенный на нем ужин, пищит от наличия креветок, хватает Люцифера, звонко чмокает его в лоб — что Люцифер, стоит отдать ему должное, стойко терпит — и отправляется переодеваться. Джеймс смотрит ей вслед с полуулыбкой. Они ужинают, обсуждая прошедший день, трейлер нового фильма от «Нетфликс», и кто первый проходит миссию в их новом шутере на Xbox. Потом до девяти вечера валяются на диване в обнимку — Мантис лежит у Джеймса на животе, головой на ключице, между его разведенных бедер, и смотрит, как тот уделывает босса. Люцифер растянулся на спинке дивана, щуря один глаз. Себастиан уже в клетке, с упоением колотит по колокольчику. В десять они идут спать. Занимаются ленивым, немного сонным сексом, а потом вместе принимают душ — наспех, без особого интима. Джеймс засыпает под тихий шепот аудиокниги, которую Мантис слушает в наушниках. Он думает о том, как же он, должно быть, счастлив. И о том, почему же не выстрелил из того блядского револьвера себе в башку три года назад. *** Дни очень похожи друг на друга. Если бы Джеймс вдруг решил вести дневник, он сделал бы всего одну запись, а затем дублировал ее снова, и снова, и снова. Это как тюремный карцер: время тянется бесконечно быстро, когда ничего не происходит. Когда нет новых лиц и новых событий. Кажется, прошел всего лишь миг, а это пронеслась целая неделя. Кажется, это день, а на самом деле — месяц. И ты удивляешься, когда едешь по знакомому маршруту домой, а тротуары и крыши домов припорошил первый снег. Джеймс много думает об этом. О том, что ему сказал психиатр Коулсон в последний его визит, — что необходимо осознавать свое счастье. Не заглядываться на невозможное и не жить прошлым. Это единственный выход — знать, что ты счастлив, и даже если это не так, стараться воплотить это в жизнь. Джеймс очень пытается. Он говорит себе: да ладно, все не так уж и плохо. Он любит Мантис, ему нравится работа. Ванда с Виженом, Рамлоу с Шэр и Уилсон с Питом приезжают довольно часто, почти каждые выходные, кроме того, у него прекрасные пушистые друзья — Люцифер, которого Джеймс искренне, бесконечно любит, как и забавного Себастиана, и кролика ДжеяБи. Нет причин, чтобы быть несчастным, думает Джеймс. Но каждую ночь он вспоминает о револьвере, который не использовал, когда была возможность. *** В понедельник Джеймс с самого утра в мастерской. Вообще-то это не его смена — Логан должен был дежурить сегодня с Джеком, но у того жена слегла с температурой под сорок, и он остался с ней на пару дней. Джеймс и не против поработать: выходные без Мантис ему не нравятся. Когда он один, то сидит без дела и смотрит телек. Ему нравится, когда они вдвоем, потому что в такие моменты он отлично ощущает, что есть в его жизни что-то реальное. Мантис — очень хорошая, очень красивая. Она добрая и преданная, и любит его искренне, Джеймс чувствует. Это ему льстит — что такая вот умная, милая девушка выбрала именно его. Она не должна была — два года назад Джеймс был похож на унылый, безрадостный кусок дерьма, который сидел на антидепрессантах и думал, что ему делать дальше. Он чувствовал себя выбитым из прекрасного, теплого сна, наполненного красками и уютом, в уродливую, серую реальность, пустую и горькую. Если бы не Ванда, Рамлоу, Шэр, Уилсон и Пит, вряд ли Джеймс бы справился с этим. Жизнь, которую он забыл, оказалась мерзким, пережеванным куском разочарования. Верить во что-то стало тяжело. Даже в искреннее, безвозмездное желание помочь, которым его друзья горели. Джеймс понимал, почему они поступили так, как поступили. Почему дали ему этот сладковатый, прекрасный сон, в котором он будто бы тушился несколько месяцев. Может, он поступил бы так же, будь это Рамлоу с Шэр. Будь это Пит с Уилсоном. Когда ты любишь кого-то, ты не хочешь делать ему больно. Никто не хочет делать больно своим друзьям. Потому Джеймс никогда даже не задумывался о том, чтобы злиться на них. Он не хотел ставить себя на их место, просто понимал мотивы. Если видишь самоубийцу на мосту — схватишь того за руки, а не подтолкнешь для пущего успеха. Вот и все. Мантис появилась в его жизни случайно — она была подругой Ванды, и по сей день Джеймс не знает, стала ли она спасением или лишь продлила то, чего он продлевать никак не хотел. Это было похоже на отмену смертной казни в Калифорнии, когда приговоренные к ней жестокие преступники были переведены на пожизненное заключение. Может, было бы куда лучше, вынеси он себе мозги в съемной квартире, обруби он все, как обрубила мама — он часто теперь думает о том, что она была куда смелее, чем казалось в детстве, — и Джеймс давно переродился бы в голубя или кота, или в чистого, новорожденного младенца у какой-нибудь счастливой семейной пары. Но сейчас уже и не узнаешь. Джеймс думает об этом, склонившись над капотом старого фургона старика Джеймисона, живущего внизу улицы. Поломка пустяковая, так что Джеймс особенно не напрягается. Стрелки часов уже подползают к двум — значит, вскоре у него обед, — как тут раздается бас Логана: — Джим! Глянь там тачку. Мне Лора звонит. Джеймс разгибается и кивает. Он берет тряпку, вытирает руки и поправляет непослшуную лямку комбинезона. Чуть отросшие на макушке волосы лезут в глаза, но убрать их назад получается лишь с третьей попытки. Может, Мантис была права — стоит брать резинку для волос на работу. Она обещала купить ему классные, с единорогами. Джеймс усмехается, подумав об этом. Пройдя в соседнее помещение — туда пригоняют новые тачки, — Джеймс сначала видит обыкновенный серый «Опель». Джеймс оглядывает его мимоходом — вроде не побитый — и принимается хорошенько оттирать пальцы от мазута. Он замечает чью-то фигуру боковым зрением. И отвлекается, лишь когда видит, что клиент просто встал на месте, как вкопанный. Джеймс видит кожаную коричневую куртку, черную водолазку под ней. Гладкие впалые щеки. Потом — расширенные глаза. На маленькую наносекунду Джеймсу становится дурно. — Баки? Его не называли Баки целых три года.