Без права на славу

      — Главное в посадке на Коррибан — не вляпаться ни в кого на встречном курсе, — авторитетно произнес Гудбай, закладывая аккуратный вираж над городком внизу. Совсем рядом в небо стрелой ушел обтрепаный «корелианец». Только что состоялся разговор с местным диспетчером в духе «Площадку надо?», в ходе которого им выделили место под посадку и сообщили о приближающейся буре.       — Летают мало, но как попало…       Дана валялась на кресле расслабленной тушкой. Аптечка была под рукой, но девушка очень рассчитывала обойтись без стимуляторов. Без обезболивающего пока было никак.       — Ага… «Ка-эр семьдесят, смените курс!» — «Смените сами, я — истребитель, на борту полное вооружение и опытный пилот…» — «Ка-эр семьдесят, у нас на борту забрак, гран, кот и два литра лума, и нам плевать на ваше вооружение, мы — вышка».       Приземление настигло девушку где-то на середине анекдота, она сбилась, но истребитель приземлялся значительно мягче, чем их старый потрепанный бомбардировщик.       — С вышкой лучше не шутить, — усмехнулся Гудбай, заглушая двигатели. — Садимся с товарищем на тот же Явин, меня потрепало, сижу вторым пилотом. Ночь, темнотища… А этот юморист на запрос диспетчера возьми и ляпни: «Угадайте, кто». Посадочные огни мгновенно гаснут. В гарнитуре ехидный диспетчер: «Угадайте, куда!»       Щелкнули отстегнутые ремни. Окинув девушку внимательным взглядом, пилот опустил трап и полез наружу.       — Пойду разведаю местность, пока буря не явилась. Сарлакков ловить без меня не ходи.       — Ладно. Сарлакков не буду, — проворчала она в филейную часть пилота. Невысокий трап подразумевал очень своеобразные позы как для проникновения в кокпит, так и для выхода из него.       Спустя несколько минут Нексу заскучала. Меллерту еще предстояло выяснить, как изобретательны бывают агенты в дословной трактовке приказов.       Охая, ругаясь и шипя сквозь зубы, мазохистка полезла осматривать их новое транспортное средство. После кокпита она добралась до багажного отделения, где и наткнулась на нечто…       «Спасибо прежнему владельцу…»       …Вернувшись, Гудбай обнаружил торчащие из-под истребителя высокие ботинки и сидящего рядом задумчивого-задумчивого портового котяру.       Нексу удобно устроилась на опущенном трапе. Это у нее называлось «подышать свежим воздухом».       Слышался тихий перебор гитарных струн и мягкий, приглушенный женский голос.       Я выберу белый цвет, чтоб выкрасить день,       Выберу черный цвет, чтоб выкрасить ночь,       Я выберу красный цвет, чтобы подарить тебе,       Чтобы подарить тебе…       Уж если мы живы, то надо жить.       Есть Сила, и Сила — закон.       А время уходит, и пусть идет —       И кто-то останется в нем…       А первый параграф гласит о том,       Что, в принципе, все это муть.       Видишь звезды? Их можно читать,       Но впрочем… В этом ли суть?       Я выберу цвет…       Пилот остановился, дослушал песню, и только потом бесшумно нырнул под истребитель и присел рядом с котом.       — Красиво, — улыбнулся Гудбай, почесывая зверя за ушами.       Кот ткнулся головой в ладонь пилота и громко заурчал, вибрируя всем телом и щурясь от удовольствия.       — Спасибо. Он пришел в гости, — Дана кивнула на кота и невольно улыбнулась. Он так откровенно тащился под чуткими пальцами пилота, что хотелось позавидовать.       — И мы решили, что будем петь.       Судя по стоящей в стороне упаковке от пайка, гостю достались не только песни.       — Кажется, песня не больно-то подходит для этой планеты… Поэтому я ее и выбрала. Много сарлакков поймал?       — В этом году у них неурожай, — качнул головой экс-террорист, поглядывая, как незаметно усилившийся ветер гонит по площадке легкий мусор и маленькие — пока еще — облачка красноватой пыли.       — Свободных ангаров у них нет. Будем надеяться, наш птах буйство стихии выдержит… — Гудбай с видимым сожалением убрал ладонь с кошачьего загривка. — Забирайся обратно, скоро накроет.       — Ага, — Дана, осторожно удерживая в раненой руке гитару, здоровой подхватила кота под плотно набитое пузо, и невозмутимо полезла обратно в кокпит. — Догоняй, нам без тебя скучно. Я тут немного поковырялась в картах и отметила пару точек, где можно попробовать найти… Э-э… Жирненьких сарлакков, пирующих на развалинах.       Кот издал солидарный мяв.       Инструмент у девушки решительно отобрали.       — Я потрепался немного с местными, — сообщил Гудбай, залезая следом. — Судя по их рассказам, всякая ситховщина здесь начинается за чертой города и до «сколько проживешь». В жизни не встречал такую концентрацию суеверий на душу населения.       Пилот поднял за собой трап, пристроил гитару и, бросив взгляд сквозь транспаристил на небо снаружи, тихо присвистнул:       — А вот и она…       На космопорт, казалось, доставая до края быстро темнеющего неба, надвигалась стена пыли.       Дана невесело смотрела на приближающуюся бурю.       — Зелени нет, зато зверья — навалом.       Зверь, устроившийся в ближайшем углу так, словно всю жизнь провел в истребителях, глянул на них пронзительно-желтыми глазами.       — Знаешь, я человек не суеверный, но мне здесь не по себе с момента приземления. Так и кажется, что из-под кресла протянутся костлявые руки и поймают за ногу… — она шутила, и в то же время была совершенно серьезна. — Спасибо коту, составил компанию.       Дана протянула пилоту свою деку с открытой картой.       — Там, где желтый кружочек, обычно приземляются искатели приключений. Не находят почти ничего. Люди посерьезней встречаются севернее, смотри по стрелочке. Карта хорошая, но самое вкусное на ней, конечно, не отмечено. А какие у местных суеверия?       Гудбай пробежался пальцами по панели управления, и блистер накрыло защитным щитом. Образовавшуюся внутри темноту разгонял только слабый свет экрана деки. И глаза в углу.       — Интересно… — пилот вдумчиво всматривался в карту. — А суеверия — самые разнообразные. Есть охотничьи, про души убитых туккат, которые придут ночью, если на окно не повесить шкуру этой самой туккаты. Про великих темных лордов, что стерегут входы в свои владения. Хотя это уже больше легенда. Еще нельзя пить с теми, кто прилетел не с тобой. Иначе этим воспользуется дух пустыни и уведет тебя за собой. Всяких духов здесь вообще как-то особенно любят.       Истребитель ощутимо тряхнуло, словно кто-то попытался сдвинуть тяжелую машину с места.       — Ничего себе буря…       Кот подумал и улегся нахохленной копилкой, явно вцепившись лапами в покрытие.       — Последнее как раз понятно, — решила Дана, уже привычным жестом прикладывая к бедру инъектор. — Выпил непонятно с кем, увели в темный уголок, обчистили до нитки… Никакой мистики.       Неуверенный голос девушки ясно говорил о том, что убеждает она и себя тоже.       — Охотиться на туккат мы не собираемся… А насчет лордов — это интересно. Если где увидишь великого темного лорда — знай, клад где-то рядом.       Агент замолчала, и в кокпите повисла тишина. Кот не мурлыкал. Темнота давила на плечи. Корпус истребителя мелко вибрировал, снаружи доносились странные шорохи.       Нексу храбрилась, но здесь действительно было неуютно.       Шуршание песка и ветра снаружи походило на шепот многих голосов. Неприятный, вкрадчивый, и странно зовущий.       Что-то внутри требовало отозваться на зов, суеверный страх приказывал затаиться, и Дана притихла в кресле.       — Как буря уляжется, можем слетать на разведку, — голос Гудбая звучал глуше обычного, в синеватых отсветах лежащей на коленях деки ставшее привычным лицо казалось резким и чужим. — Судя по тому, что мне советовали не соваться за черту города без хорошего бластера, поохотиться нам так или иначе придется. Зверья здесь много, и все сплошь хищное.       Дана молчала, пытаясь понять, мерещится ей шепот за бортом, или…       Попытка вслушаться стала ошибкой. Пытаясь выхватить из шороха внятные фразы или отдельные слова, агент просто зависла, уставившись в одну точку. По коже продирал мороз.       Потому что сквозь шум бури, как сквозь помехи в эфире, действительно прорывались…       Голоса?..       — Я сейчас рехнусь, — здоровой рукой Дана потерла висок. — Ты это слышишь?       Прозвучало жалобно. Экс-террористка, пытаясь избавиться от шепота в собственной голове, совершенно не следила за интонациями.       — Кажется, с лекарствами перебрала…       Гудбай одним движением стек в проход между креслами, оказываясь рядом с девушкой, нашел и сжал ее руку.       — Это просто песок, Нексу, — мягко произнес он. — Песня пустыни. Пустыни любят петь своим гостям. Каждый, кто ступает в их владения, тревожит песчинки. Одна за другой они сдвигаются с места, ползут и шелестят. И когда шевелятся сотни тысяч, миллиарды песчинок, рождается новая песня, своя для каждого путника.       Тихий голос пилота заглушал шорох бьющего по обшивке песка.       — Иногда пустыня приносит песни и тем, кто не решается тревожить ее. Она щедра, и поет для всех сразу. Но и такие песни тоже для каждого свои.       — Я понимаю, почему ты не любишь песок, — с отчаянием пробормотала агент, пытаясь уткнуться лицом в плечо напарника. Было неудобно, повязка мешала лишний раз повернуться.       — Я могу это спеть, но это страшненькая песня…       Она действительно могла. Мелодия уже сложилась, слова подбрасывала пустынная буря, в которой настойчивым рефреном звучали далекие-далекие крики.       — Отбери у меня аптечку, — потребовала девушка у застежки нагрудного кармана на комбезе Гудбая. — Будешь выдавать по часам… Я боюсь. Так нельзя.       Сухие пальцы в ладони бывшего террориста едва ощутимо вздрагивали.       Наркоман не может быть ни агентом, ни бойцом. Это аксиома. Ходячий труп, животное, в котором нет ничего человеческого.       — Хорошо, — Гудбай мягко, чтобы не потревожить раны, прижал напарницу к себе. — Не бойся, Нексу. Это пройдет. Буря скоро кончится. Закрой глаза и представь, что это все сон. А сны не бывают по-настоящему.       — Я буду в норме. Точно, — твердо пообещала Дана. Одна мысль о том, что у нее начались галлюцинации, выбила агента из колеи. Кидаться, очертя голову, на аванпост было не страшно. Буря принесла с собой нечто невыносимое.       Гудбай вновь ее спасал…       …И он ошибся. Сон был очень похож на реальность, неотличим. И Нексу знала, что никогда не расскажет напарнику, что ей снилось.       А пока шорох песка остался где-то далеко, там, где не было тепла мужских рук и сонного сопения накормленного кота.       Реальность встретила Дану ярким солнцем, рыжеватыми развалинами за бортом и нагло восседающим на здоровом бедре котом. В соседнем кресле ковырялся в деке Гудбай.       — Мя? — осведомился кот.       Нексу ответила не сразу. Не то, чтобы сон отпускал неохотно… Назревала проблема. Ей нужно было дойти до санблока.       Или до кустиков.       Есть же в этой ситовой пустыне…       Под повязками ныло. Слабее, чем раньше, но все же достаточно сильно, чтобы не хотеть двигаться вообще.       Вот эта проблема вполне решаема. Способ был испытан еще на ретрансляторе. А там и с предыдущей разберемся…       — Анальгетик. Стимулятор, — Нексу протянула ладонь в сторону соседнего кресла. За свою выходку во время песчаной бури было неловко. Перепуганная агентесса… Не напарница, а детский сад на выгуле.       Дана знала, что извиняться не станет. Если бы вдруг, каким-то невероятным образом, они с Гудбаем поменялись местами, она бы не стала пенять напарнику за слабость. Знала, что и он — не будет.       С людьми так иногда бывает…       «Но он мог и не обратить внимания…» — «Спасибо, что обратил».       — …И инъектор. Дай, пожалуйста.       — Совершенно определенно мя, — ответил коту Гудбай, копаясь в аптечке. В протянутую ладонь лег заряженный инъектор и одна ампула.       — Помощь нужна? — уточнил пилот и снова уткнулся в деку, одним глазом кося на напарницу.       — Надеюсь, нет, — против обыкновения, Нексу не отшутилась. Она уже привыкла делать инъекции сквозь комбез.       Вернув медицинский приборчик, Дана несколько минут, показавшихся ей вечностью, чесала довольного кота. Нужно было дождаться, когда лекарства подействуют.       Попытка сесть неожиданно не увенчалась успехом.       Пропитанные экссудатом повязки задубели и превратились в элементы доспеха.       Особенно мешала та, что охватывала туловище.       Представив, как будет выглядеть перевязка, Нексу воззрилась на Гудбая едва ли не с ужасом.       «Это ж все отдирать придется…»       Очень хотелось усвистать куда-нибудь подальше, да вот хоть в развалинах спрятаться. К сожалению, шансы удрать от пилота стремились к минус бесконечности.       Справившись с порывом, и в то же время всерьез его обдумывая, Дана кое-как слезла с кресла и, хватаясь за все, что попалось под руку, отправилась решать свои дела.       — У нас все в порядке? — подчеркнуто деловито поинтересовалась она после возвращения, искренне надеясь, что Гудбай не вспомнит про экзекуцию. И вообще, можно же его отвлечь?       — Интересные развалины. Рассказывай, что нашел, — потребовала девушка, вновь обустраиваясь в разложенном кресле, заменившем ей больничную койку.       — У нас все замечательно, правда, кот? — Гудбай отложил деку. — Мы чуть западнее отмеченного тобой места, приглянулись мне эти развалины… Повязки показывай.       Корабельный кот (даже, можно сказать, истребительный) хрипло сказал «Мя!» и принялся независимо облизывать лапу.       Дана расстегнула часть вакуумного шва комбинезона, оттянула ворот футболки ровно настолько, чтобы Гудбай, не дай Сила, ничего не разглядел, с умным видом глянула на желтоватый бинт, сравнявшийся по прочности с гипсом, и небрежно бросила:       — Да нормально все.       И деловито перевела взгляд на пилота.       — Пойдем изучать местную историю?       — Знаю я это «нормально», — проворчал Гудбай. — Раздевайтесь, мисс, мочить вас будем. История от нас никуда не сбежит…       Дана с ужасом посмотрела на кота. Потом на пилота.       Кот проникся.       — Ч-что з-значит, «мочить»?       Пилот проникаться не спешил.       — Нет, если ты настаиваешь, могу содрать все как есть. Но будет больно. Очень.       Дана вздохнула, тоскливо посмотрела на обоих спутников и уточнила:       — Что, без вариантов, да?       Кот широко зевнул, и агентесса обреченно принялась стягивать куртку.       — Слушай… — неуверенно предложила она, рассматривая разводы на повязке. — Может… Еще укол?       Гудбай отрицательно качнул головой.       — Прости, Нексу… Но можешь громко и грязно ругаться. Я постараюсь аккуратно, — пилот ободряюще улыбнулся и протянул девушке руку. — Идем.       Дана аккуратно разжала пальцы, до белизны сцепленные на краю кресла. Живое воображение заранее радовало ее грядущими ужасами перевязки.       — А как же моя репутация? — попыталась отшутиться раненая, ленивцем цепляясь за Гудбая. — Я буду тихо… И вежливо.       Времени процесс отнял порядочно, зато снять старые повязки удалось более-менее аккуратно. Обработав раны и наложив свежие бинты, Гудбай загнал девушку обратно в кресло.       — Так вот, судя по тому, что было видно сверху, это, — пилот указал взглядом на развалины снаружи, — только верхушка чего-то внушительного. А еще здесь уже когда-то копали, причем не так давно — тут неподалеку присыпанный, но еще не занесенный котлован. Неглубокий, порыться можно будет.       Чем-то глубоко недовольная Дана рассматривала объект будущих раскопок. Недовольство объяснялось просто: она впервые увидела, как выглядят следы попаданий без повязок. И надолго зареклась смотреть на это.       — Если в нем кто-то копался, мы найдем в лучшем случае остатки чужого пиршества. А вот в самих развалинах я бы побродила…       — Бродить в развалинах буду я, — ответил Гудбай, жестом пресекая возможные возражения. — А ты будешь приглядывать, чтобы меня там что-нибудь внезапно не съело.       — Хорошо, — обманчиво сдалась Нексу. — Поставишь мне стульчик, пляжный зонтик, я буду сидеть и обмахиваться бластером, пока ты вкалываешь. Коктейль не забудь, а то жарко…       Судя по интонациям, она действительно злилась. Словно бы и не всерьез, но в воздухе пахло грозой.       — Как я буду приглядывать, если не смогу бродить с тобой в развалинах? Кота за тобой послать? Пусть орет, если что?       — Легко, — невозмутимо отозвался Гудбай, начисто проигнорировав гнев напарницы. — Сканеры машины охватывают радиус в несколько километров. Я их поднастроил, крупную враждебную живность они распознают, а с мелкой я и так справлюсь. Вот ты и будешь присматривать, чтоб ко мне не пришли какие-нибудь туккаты. Шкуры-то с собой нет.       — На живность, говоришь, настроил… — мысли Нексу моментально свернули в сторону. — А если выяснится, что стены экранируют сигнал? Здесь чего угодно можно ждать!       — Тебя я туда не возьму, — пилот был непреклонен. — Как минимум потому, что если там действительно окажется какая-нибудь дрянь, помочь мне ты не сможешь, а вот прикрывать тебя будет нужно.       Гудбай опустил руку на здоровое плечо девушки.       — Я в тебя верю, напарница, но рисковать тобой лишний раз не хочу.       Дана скосила на него глаза и тут кот, уловив момент, радостно плюхнулся пилоту на колени. Раз все обнимаются, как тут не напомнить о себе?..       — Это не лишний. Это запасной, — проворчала девушка, явно сбавляя обороты. Что послужило тому виной, рука на плече, слова пилота или топчущийся по Гудбаю зверь, так и осталось тайной.       Но спорить в таких условиях было невозможно!       — Постарайся найти что-нибудь… Какую-нибудь вещь, по которой мы сможем настроить сканеры. Вдруг получится найти что-нибудь с помощью техники? — уже совсем мирно предложила Нексу, деликатно отводя от своего носа кошачий хвост. — И учти… Пропадешь со связи или… Если, скажем, мне что-нибудь не понравится… Приду и утащу тебя за ручку из этой песочницы.       — Я понял и проникся, — улыбнулся Гудбай, поскреб кошачьи уши и ссадил зверя на руки Дане. — Обещаю к ситам на рога не лезть… Кстати, полетим обратно — покажу рога.       Проверив оружие и связь, пилот выскользнул наружу.       — Ситские?! — запоздало удивилась Дана, но выход из кокпита ей не ответил. — Ну и ладно…       Прижимая к себе размурлыканного кота, она подогнала кресло так, чтобы удобней было наблюдать за пультом.       — Мы вышли из детства, но застряли на полпути. И тот поворот нам уже ни за что не пройти, — пока лекарства действовали, можно было даже забыть о саднящей боли под повязками. И мурлыкать в тон коту, отслеживая подозрительную активность в окрестностях. — Скажи мне, останешься ли ты со мной, ведь нас не исправить уже…       На сканерах было чисто. И полчаса спустя, и час… Полная тишина сохранялась и тогда, когда на связь вышел Гудбай.       — Знаешь, Нексу, ты была права, — голос пилота звучал настороженно. — В котловане действительно остатки чужого пиршества… Я нашел наших предшественников.       — Округа чиста, — немедленно отозвалась Дана. — Характер повреждений? Ограблены? Что ты видишь?       — А вот теперь самое интересное. Видимых повреждений нет. И снаряжение, похоже, при них. Тут все песком присыпало, следов нет, но непохоже, чтобы здесь была схватка. Скорее их застали врасплох. Странно, но кажется, их что-то смертельно испугало… В жизни не видел таких лиц.       — Видать, Темный Лорд явился… — невесело пошутила Дана. — Значит, клад где-то рядом… Эйни, это может быть газ. У тебя есть респиратор?       Ей очень хотелось предложить пилоту вернуться.       — Нет, — отозвался Гудбай. — Это было бы плохо… Судя по положению тел, что бы их ни убило, оно сделало это очень быстро. Я возвращаюсь.       — Ура, — абсолютно серьезно сообщила Нексу. — Не отключайся и сообщай, какой отрезок обратного пути прошел.       На полу не к месту заорал кот.       Через десять минут Гудбай вернулся на борт. С декой в руках.       — Прихватил у предшественника, — пояснил он. — Если причину смерти не выясним, так хоть поймем, что они там пытались откопать. Или откопали…       Дана с непроницаемым лицом опустила обратно спинку кресла и требовательно протянула руку за декой.       — Раз уж тебе досталось самое интересное, дай хоть картинки посмотреть.       Истребительный кот терся о ноги нового хозяина, демонстрируя радость за двоих. Гудбай передал девушке деку, сгреб кота и плюхнулся в кресло.       — Хорошее начало… — никакой радости, впрочем, в голосе пилота не было и в помине. — Что там интересного?       Дека оказалась незапаролена, за исключением одного раздела. Большую часть содержимого составляли выдержки из научных работ, посвященных периоду старых войн ситхов, 4000–3980 года до ресинхронизации. Какой-либо конкретики в работах было исчезающе мало, в основном — теории, предположения, гипотезы… в частности, о том, кто такие ситхи. А вот картинок практически не было, за исключением нескольких фотографий, на которых были запечатлены знакомые развалины и странные знаки на желтом, потрескавшемся камне.       — Ситы… — озабоченно пробормотала девушка. — Очень много ситов. Помнишь, нам на Явине рассказывали про имперца, умеющего убивать без помощи рук? В этом контексте сразу вспоминается твоя находка… Но откуда здесь живые ситы? Нонсенс. Возможно, прежние хозяева развалин просто натыкали туда защитных механизмов… Но это не повод относиться к ним несерьезно. Смотри, какие знаки. Видел такие?       Чтобы не передавать деку из рук в руки, Дана осторожно переместилась на подлокотник кресла Гудбая, ненавязчиво потеснив кота.       — Это с плит в котловане, — пилот чуть сдвинулся, чтобы девушке было удобнее. — Недалеко от тел. Похоже, это они и изучали, когда за ними пришло загадочное нечто. Расшифровок или каких-то комментариев нет?       Комментарии были. Отрывок из статьи о тех, кто называл себя ситами в промежуток времени, к которому, теоретически, принадлежали надписи — слишком уж структурированы были отметины на камне для просто рисунка. Вытянутые угловатые значки с резкими завитками напоминали упрощенную и искаженную версию ауребеша.       Согласно теории автора, ситы были чем-то вроде нарицательного имени враждебной Республике силы, именем, которое принимали различные организации и государства в разные времена с целью устрашения противника. В отдельно взятую эпоху старых ситских войн это, предположительно, были джедаи-отступники, чей конфликт с орденом перерос в гражданскую войну.       Упоминалось и о том, что захоронения значимых персон во времена очередных ситов защищались весьма опасными ловушками.       — Джедаи-отступники… — глаза девушки горели совершенно определенным интересом. — Я могу попробовать пробить эти значки по нашей базе. Я не специалист по древним языкам, но у нас есть и такие… Правда, за такой запрос могут и по ушам настучать. Как думаешь, на Коррибане найдется ученый, который согласится за небольшую мзду нам это расшифровать? Ясно пока только одно: нам нужны портативные сканеры. Желательно, респираторы. А пока под рукой только кот. Между прочим, их когда-то использовали в шахтах для определения чистоты воздуха…       Кот издал очень выразительный мяв.       — Можно распотрошить спаснабор, туда респираторы включают, — предложил Гудбай. — Если его не распотрошили до нас… Мысль с котом мне тоже нравится, но по-моему, он против.       Утешив зверя почесыванием морды, пилот на некоторое время задумался.       — Я бы на твоем месте не стал рисковать и подсовывать Службе такие запросы. Джедаи — слишком опасная тема в последние пятнадцать лет. А вот ученого можно поискать. Может даже и не на Коррибане.       — Вот и хорошо, — непонятно чему обрадовалась Нексу и тут же пояснила: — Глядишь, и я чуток оклемаюсь и из агента-гриль стану просто…       Она осеклась.       «А кем, собственно, стану?»       Вместо того, чтобы выполнять прямые обязанности, она искренне собиралась рассекать по Галактике в компании кота и экс-террориста. Перспектива была симпатичной, компания — приятной, но финал всей истории обещал оказаться очень грустным.       — …Агентом, — завершила она. — И твоей напарницей, а не грузом в кресле второго пилота.       В конце-то концов, время еще есть. Пока в затылок никто не дышит и на ковер не требует.       «А когда потребуют — я его не отдам…»       Дана впервые задумалась о том, что статус агента, оказывается, можно эффективно использовать в личных целях.       — Я не хочу, чтобы ты один бродил там, где опасно.       — И все-таки я туда еще раз наведаюсь, — отозвался Гудбай. — К тому времени как мы сюда вернемся, место может найти еще кто-нибудь, да хоть те же туккаты, и лишить нас даже той информации, которая там осталась. Обещаю в непроверенные места не соваться и с темными лордами не спорить.       Дане обезоруживающе улыбнулись.       — А если они захотят с тобой поспорить? — мило улыбнулась девушка в ответ. — Ты опять собираешься идти в одиночку туда, где непонятно что мгновенно убило группу из нескольких человек? Без снаряги? Не зная, что может вылезти из-за ближайшего угла и покажут ли это «что-то» сенсоры? Ну-у, если это так безопасно…       Дана по-кошачьи потянулась на ручке кресла. Впрочем, очень и очень осторожно.       — Пойдем вместе. Я прекрасно себя чувствую, — не моргнув глазом, солгала агент. — Обещаю слушаться беспрекословно. Там, в развалинах. Посадишь меня где-нибудь на камушке, я присмотрю. А показания сенсоров истребитель оттранслирует мне на деку. Настроишь?       — Это злостный шантаж и манипуляции, — тоном оскорбленного аристократа отозвался Гудбай. — Но кое-какая идея у меня есть. Брысь в кресло.       Загнав напарницу на место, пилот поднял машину в воздух буквально на пару метров и аккуратно перегнал ближе к краю котлована, откуда тот неплохо просматривался невооруженным глазом. А затем занялся подготовкой снаряги из того, что было.       Респиратор в запасах действительно нашелся (второй Гудбай предусмотрительно оставил на месте). Там же обнаружился тонкий прочный шнур достаточной длины. Прикрепленный к одному из внешних механизмов, он превращался в довольно надежную страховку.       — Ну, камешек я тебе организовал, — улыбнулся Гудбай, закрепляя другой конец шнура у себя на поясе. — Страховку себе — тоже. Если меня что-то вырубит, отдашь команду с пульта, машина вытащит. Связь будем держать постоянно. Я пошел.       — Я тебе как-нибудь потом покажу, что такое «манипуляции», — проворчала себе под нос уроженка Корусанта. — Удачи и не рискуй зря.       Как-то некстати вспомнился медицинский специалист, сидящий под боком у Кайласа.       «Надеюсь, до этого не дойдет…»       Вокруг по-прежнему было тихо. Сквозь блистер отчетливо просматривалась удаляющаяся фигура пилота — чернильное пятно на темном золоте песка и камня.       — Снова ветер поднимается…       В эфире слегка потрескивало.       До дальнего края котлована, где торчали несколько каменных балок и виднелось что-то полуприсыпанное песком под ними, Гудбай добрался спокойно.       — Что может оказаться полезным нам, кроме носителей информации?       — Любые вещи, которые они уже успели здесь обнаружить, — торопливо отозвалась Дана, набирая на деке запрос о прогнозе погоды в районе. — И те, что покажутся тебе странными и неуместными в обычном снаряжении поисковиков. Они могли принести с собой что-нибудь, способное служить ключом от скрытых дверей в развалинах. Возможно, древние карты. Кажется, ребята неплохо подготовились.       Агент потянулась к пульту и активизировала виртуальный обзорный экран. Очень полезный в условиях открытого космоса, он мог пригодиться и здесь. Выделив на нем квадрат, где находились каменные балки и засыпанное песком непонятно что, Дана отдала команду увеличить картинку.       — Грязный эфир, — посетовала она. — Если связь пропадет, готовься к принудительному возвращению.       — Принял.       На выданной виртуальным экраном картинке отчетливо просматривались присыпанные песком тела и склонившийся над ними Гудбай. Массивные балки торчали совсем рядом, в двух шагах, покосившиеся, в мелких трещинках от ветра и солнца, но на вид все еще прочные. Их покрывали крупные, хорошо различимые — и уже знакомые Дане знаки.       — О, что-то есть. Это они наверняка не с собой притащили…       Помехи в эфире немного усилились.       — Ого. Они сняли часть камня с символами. Мельче, чем на колоннах, но очень похожи.       Порыв ветра поднял с края котлована облачко пыли над самыми балками, и теперь оно медленно оседало вниз.       — Респиратор, быстро! — автоматически отдала команду агент. Боевые отравляющие быстро распадаются на отдельные компоненты, и доза, полученная предшественниками, наверняка уже рассеялась, но отличить на таком расстоянии обычную песчаную пыль от выброшенной скрытыми форсунками новой порции было невозможно.       — Гудбай, ты очень брезглив? — уточнила Нексу. — Я вспомнила… По крайней мере, мы сможем понять, убиты они химией или чем-то другим. Сможешь притащить сюда еще и тело? Любое.       Команду пилот выполнил так же на автомате.       — Принял, — голос напарника странно звенел. — Я все-таки прослыву некрофилом…       Забросив на плечо первое попавшееся тело, Гудбай со всех ног, насколько позволяла ноша, рванул прочь от странного места.       — Мы никому не скажем, — обнадежила его Дана и активировала голозапись. Теперь, что бы ни происходило на месте гибели предыдущей группы, посмотреть видео они смогут вместе. А заодно Нексу сможет объяснить, отчего у нее взыграла паранойя.       «Или не смогу…»       Кот урчал и терся о ноги.       Наблюдая за перемещениями напарника, Нексу полезла в спаснабор за респиратором и перчатками. Вибронож у нее и так был при себе.       — В истребитель не тащи, — предупредила она Гудбая. — Оставь у трапа.       Через какое-то время в истребитель сунулась встрепанная гудбаева голова.       — Труп доставлен, мэм, — «доложился» он, вполз в истребитель по пояс и стянул респиратор. — Вот теперь мне это местечко по-настоящему не нравится.       Пилот очень старался не держать руки на весу.       Дана встретила его, натягивая высокие медицинские перчатки. По локоть.       Первое, на что нарвался напарник — у него деловито проверили цвет глазных белков и размер зрачков.       — Что с руками? — отрывисто уточнила девушка. — В горле першит? Что с голосом?       — Все нормально, — заверил девушку слегка опешивший от внезапного «нападения» Гудбай. — Правда. Все в порядке.       И с глазами, и с голосом у него действительно все было в норме.       — Подними руки, — потребовала Дана. — Сначала одну, потом другую под углом девяносто. Потом вытяни перед собой с растопыренными пальцами.       Очень внимательно, почти настороженно глядя на напарницу, пилот выполнил указание. Руки работали нормально. Только растопыренные пальцы не сильно, но заметно глазу подрагивали.       Первые признаки повреждения ЦНС агентессу не порадовали аж никак.       — То ли труп был такой тяжелый, то ли перенервничал, то ли надышался. Раздражения слизистой нет, миоза нет, на кожных покровах следов не вижу, а вот руками в какую-нибудь гадость мог и влезть… Так, вылезай отсюда, снимай всю одежду, и хоть всю воду из СЖО выпусти, но вымойся целиком.       Дана бесцеремонно запустила пальцы в поясную аптечку пилота, куда не так давно перекочевало содержимое и ее собственной спецаптечки, и принялась снаряжать инъектор.       — Но сначала укол, от беды подальше. Видишь, красная полоса на ампуле? Универсальный антидот, от современных — помогает, от древних — сит его знает, но принцип действия у них, по большому счету…       — Нексу, ты параноик, — доверительно сообщил напарнице Гудбай. И с видимой неохотой признался: — Это нервное. Там было очень… странно.       На мгновение пилот отвел глаза, почти с ненавистью глянул на предательски подрагивающие пальцы.       — Но если ты настаиваешь… Меры безопасности есть меры безопасности.       — Я параноик и я за тебя боюсь, — совершенно спокойно сообщила экс-террористка, вводя препарат. — Мой отец тоже параноик, и много интересного рассказывал. Про всякое, военное.       Голос Нексу звучал так, словно она рассказывала сказку.       — Есть такая поганая штука, как «стадия мнимого благополучия». Человеку хорошо час, два, три… Ходит, улыбается. А потом падает с отеком легких. Я проверю труп, а ты пока приведи себя в порядок. Обещаю делать вид, что не подсматриваю. Можешь развлекать меня рассказом, что ты там такого странного учуял… Интуиции я верю, вещь полезная.       Дана посмотрела на незаметно зажатую в пальцах ампулу обезболивающего, подумала, и вернула ее на место вместе с инъектором.       Позже. Сам даст. Через час или два. Когда будет можно. А пока придется развлекать себя вскрытием и рассказом Гудбая. Надо уметь отвлекаться. От всего.       — Только хотел сказать «Без меня в труп не лезь», — вздохнул пилот, выбираясь наружу. — Надо же закрепить репутацию некрофила…       Из карманов Гудбай вытащил обернутую тряпкой каменную плитку с деку размером и похожее на браслет металлическое кольцо из четырех спаянных полос, концы которых поочередно отгибались в сторону. Металл покрывали все те же символы. Находки остались лежать на сброшенном комбезе.       Труп, добытый экс-террористом, неплохо сохранился — окружающая среда способствовала. Мужчина средних лет, человек или кто-то очень похожий. Без видимых повреждений. И с перекошенным в смертельном ужасе лицом.       — Поглядим… — это прозвучало достаточно гнусаво: Нексу надела респиратор. Для грядущего дела он был жизненно необходим. Если ты не профессиональный патологоанатом (а к Дане это точно не относилось) — заденешь кишечник, получишь порцию газов в физиономию, вонять будет страшно.       — Я не смотрю, — заверила Дана раздевающегося Гудбая, выбравшись из истребителя и уставившись прямо на пилота. — А теперь рассказывай, что там с тобой было…       Она недолго смущала бывшего террориста.       Нексу встала на колени рядом с трупом, расстелила обрывок пластика, прихваченный из багажного отделения и некогда служивший упаковкой, и активировала вибронож.       — Я позову, если найду интересное… Но мне уже кажется, что я ошибаюсь…       — Знаешь, как бывает, когда накрывает приступом неконтролируемой паники? — рассказывать пилоту откровенно не хотелось. — С самообладанием у меня все в порядке… обычно. А там… — Гудбай мрачно ухмыльнулся. — Не то чтобы я совсем ничего не боялся, но вот это — вообще объяснению не поддается. Такими темпами я начну верить во всю ту метафизическую ерунду, что плетут местные.       По трапу прошлепали босые пятки.       — Знаю, — едва слышно донеслось из-под респиратора.       Лишний раз убедившись, что перчатки целые, Нексу приступила к работе. Она понимала, что долго в такой позе не простоит, это было, мягко говоря, небезболезненно, но был один фактор, который позволял почти со стопроцентной вероятностью убедиться, верны были ее догадки или агентесса торжественно села в лужу и усадила туда же Гудбая.       Точнее, запихнула. Под душ.       Особых медицинских знаний для этого не требовалось.       Спустя несколько минут предельно аккуратной работы (это только кажется — взмахнул ножом и готово) на пластике оказался разложенный по запчастям ливер. Кишечник и желудок девушка решила не трогать.       Характерных признаков поражения БОВ, видимых даже непрофессионалу — глазами и наощупь — не обнаружилось.       Еще несколько минут Дана потратила на приведение тела в порядок и накрыла его все тем же куском пластика, искренне радуясь, что Гудбай не видел этих манипуляций в ее исполнении. Пока труп не оказался накрыт, она еще как-то абстрагировалась — муляж не муляж, так — нечто неодушевленное, набор предметов…       Но когда все кончилось, Нексу уже мутило так, что заляпанные перчатки она снимала в полусогнутом положении. Отойдя на несколько шагов от истребителя, за ближайший камушек, Дана с облегчением сорвала респиратор…       — Что у нас плохого? — через какое-то время на трапе образовался Гудбай. — Мне можно лезть в комбез или самое время привыкать жить в чем мать родила?       Дана встретила его, сидя возле истребителя и рассматривая странный браслет.       — У нас все плохо, — невозмутимо «обрадовала» она пилота. — Но есть две хороших новости.       Нексу сощурилась.       — Первая: тебе идет. Вторая — мы тебя вылечим.       Экс-террорист обреченно вздохнул, покосился на прикрытый труп.       — Напарница, ты герой, — со всей серьезностью сообщил Гудбай и нисколько не смущаясь пошел одеваться. Прежде чем пилот натянул комбез, Нексу успела заметить несколько мелких шрамов на плече и лопатке, и старый след от ожога на боку.       Браслет, ничуть не нагревшийся от проведенного на солнце времени, приятно холодил руки. Металл был старый и незнакомый, но, видимо, очень хорошего качества — почти не потускнел, ни единого признака коррозии не наблюдалось, символы не стерлись. Правда, при более тщательном осмотре помимо запланированных знаков на металле обнаружились почти незаметные поперечные царапинки.       — Он умер от страха, — бросила Дана, пытаясь поковырять одну такую царапинку кончиком ножа. Вандализм чистой воды, а что делать?       — Я бы предположила… Хм… Инфразвук, возможно, может иметь такой эффект. Но генерация потребует определенных мощностей… Короче, сенсоры могли бы показать энергетически активное пятно. Но его нет. Остается… Сила?       Царапинка ковыряться отказывалась. Прочности у изделия древних (а древних ли?) тоже было не занимать.       — Сила? — Гудбай плюхнулся на песок рядом с напарницей. — Знаешь, в любом другом случае я бы счел, что тебе солнцем голову напекло… Но насколько я слышал, Силу обязательно должен кто-то применить.       — Или что-то? — предположила девушка. — Я не спец по Силе…       Она невесело улыбнулась. Где их возьмешь, этих спецов?       Нет, где-то они есть, наверняка. Но сотрудничество может обойтись дорого, и не только в финансовом эквиваленте.       — Если это гробница, глупо предполагать, что здесь не оставили сторожей… — пробормотала девушка, вспоминая пылевую бурю, темноту кокпита и чужой многоголосый шепот.       При свете солнца можно было посмеяться над своими страхами. Но неподалеку лежал труп. Настоящий.       Хорошо смеется тот, кто смеется вовремя.       — Тот — умер от страха, — Нексу кивнула на кусок пластика. — У тебя началась паника… Понять бы, как защититься от этого…       Дана пристроила «браслет» на запястье и потянулась за каменной плиткой.       — Непонятно, зачем сбивать ее с камня. Возможно, сам этот текст — и есть ценность?..       — Видимо, они так считали, — пожал плечами пилот. — Возможно, если расшифруем надписи, найдем и способ защиты. Неспроста же эту штуку отколупали. Если не получится… В крайнем случае, продадим, какая-никакая, а ценность… культурная.       — Я отсниму эти вещи и через пару подставных лиц выставлю на аукцион в Голонете, — решила Нексу. — Не для продажи. Хотя будет любопытно взглянуть, накрутят ли цену. Хочу посмотреть, кто в итоге попытается выйти с нами на связь. Ну, кроме моих коллег, разумеется. Постараюсь сделать так, чтобы не отследили. И пробью по поисковику ученых, специализирующихся на мертвых языках.       Дана оторвала взгляд от таблички и перевела его на Гудбая.       — Ты… В порядке? — несмело уточнила она, словно опасалась нарваться на резкую отповедь.       Перепады настроения у Даны казались непредсказуемыми. Принимаясь за неприятную работу, вроде расчлененки, или прикидывая планы действий, она была эмоциональна как инструкция «Порядок действий на случай пожара». И в то же время готова была улепетывать от жизненно необходимой перевязки или смущенно пересыпать горсть песка из ладони в ладонь, интересуясь:       — Хочешь, вечером завалимся в какую-нибудь из кантин почище?       Алкоголь ей пока был противопоказан целиком и полностью. Но Гудбаю?.. Для снятия стресса?..       — Ты все-таки собираешься выполнить ученический долг? — усмехнулся Гудбай. — Я в порядке. Но сама идея мне нравится. Должен же быть у нас отдых?       Поднявшись, пилот протянул руку напарнице.       — Полетели отсюда.       И Нексу привычно использовала наставника в качестве опоры.       — У нас пока наоборот получается, — хмыкнула она. — Кормят, перевязывают и рассказывают сказки на ночь. Надо проявлять побольше бестолковости и учиться у тебя подольше.       На трапе к ним присоединился взволнованный кот, заскучавший без хозяев и консервов.       — Действительно, наоборот, — согласился Гудбай. — Бестолковой ученицы из тебя не выходит совершенно.       Внутри все еще писалось происходящее в котловане. Если практически неподвижную картинку можно было назвать «происходящим». Пилот остановил запись и запустил сначала. Облачко пыли ненормально тяжело плюхнулось в песок, подняв довольно высокую пылевую волну. Покатившуюся по раскопу вслед за сматывающимся экс-террористом и опавшую лишь на самом краю, когда Гудбай уже выбрался наверх.       — Боевого пилота напугала пыль… — мрачно фыркнул Гудбай. — Расскажешь кому — не поверят.       — А ты посмотри на вес этой самой пыли… — предложила Дана и, зафиксировав на записи момент приземления облачка, увеличила картинку. — Приходилось мне слышать, к слову, про очень интересную броню… И вот не знаю, байки это или…       — Если там был действительно кто-то… хорошо маскирующийся, странно, что он меня отпустил, — пилот задумчиво всматривался в запись. — К слову, это необязательно должна быть броня. Мог быть и обычный стелс-пояс…       Гудбай вновь вернул запись к началу.       — …или не мог. Слишком медленное приземление. И еще такие штуки при движении оставляют характерную рябь. То ли качество записи не очень, то ли ее тут нет.       — И мы возвращаемся к тому, с чего начали… — проворчала Дана, перехватывая кота, вознамерившегося сигануть на пульт. Резкие движения вызывали только одно желание: обложить по-нехорошему всех на свете мятежников и собственную идею штурмануть аванпост. Но двигаться было нужно. Другого способа сохранить эластичность кожи в местах ожогов она просто не знала.       — Ситы… Джедаи-отступники… Это Сила. Между прочим, эту штуку, которая пыталась тебя догнать, сканеры не зафиксировали. И это не ветер. Внутри котлована ветер не может так себя вести, это нарушение всех законов физики…       Голос девушки стал вдруг очень мягким.       — Хорошо, что ты так быстро бегаешь. И испугался ты, надо сказать, очень вовремя.       — Придется учитывать, что у нас, вероятно, еще одна проблема на хвосте, — Гудбай отключил обзорный экран. — С которой вообще непонятно как бороться в случае чего. Начинаю в полной мере проникаться смыслом ругательства «вот же сит»…       Пилот поднял трап и запустил двигатели.       — Эта проблема не смогла покинуть пределы котлована, — напомнила девушка. — А на любое действие должно найтись противодействие. Там, на деке, остался запароленный раздел. Я поковыряюсь… Может быть, найдется еще что-нибудь полезное.       Нексу решила не заниматься изобретательством и пойти по самому простому пути. Согнав кота на пол, она кинула линк от собственной деки к находке и запустила утилиту для подбора пароля.       Программа послушно занялась перебором. Брутфорс — дело небыстрое…       Когда развалины и их жутковатые обитатели остались под крылом, напряжение, висевшее тяжелым облаком в кокпите, начало таять.       — Что бы там ни было на самом деле… — Гудбай на миг прикрыл глаза, не то воспроизводя в памяти события в развалинах, не то пытаясь вытряхнуть их из головы. — Ссит, напарница, мы снова выкрутились, и поставленную задачу в целом выполнили. Кстати… я же обещал показать…       Машина, мягко завалившись на крыло, сменила курс. И через пару минут впереди и в самом деле показались внушительные рога, украшающие чью-то голову.       — Это что?! — Дана даже подалась вперед, едва не уронив деки. — Надо же, какие у него были трудности в семейной жизни…       Нексу, в отличие от Гудбая, не считала задачу полностью выполненной. Попытка реализовать план, выглядевший на словах таким несложным, показала дикую нехватку информации. Это был вызов, и Дана его приняла.       — Это рога, — констатировал очевидное Гудбай. — Слегка обломанные… Для полноты картины можно считать их ситскими.       Истребитель подлетел ближе, так, что можно было рассмотреть суровое лицо их обладателя и лестницу, тянущуюся к его груди. Ведущую в глубокую, заманчивую черноту.       — Теперь, когда меня кто-нибудь пошлет к ситу на рога, я буду знать, куда лететь, — усмехнулась девушка. — А что у него внутри?       — Что-то тебя на чужие внутренности тянет, — мрачно ухмыльнулся Гудбай. — Интерес к сарлаккам был безобиднее. Можем заглянуть, если хочется.       Тьма внутри ждала…       — Изучаю чужой внутренний мир, учусь тонко чувствовать, — протянула девушка и кровожадно глянула на пилота. — Знаешь, какой тонкий вкус у правильно приготовленной печени со специями? Под сливочным соусом, скажем… Отварные легкие тоже ничего, рубленое сердце с чесноком.       Дана вздохнула, припомнив шуточку, которая так здорово прокатила с Кайласом.       — Чтоб я еще раз подписался на такую авантюру… — свежеиспеченный руководитель «Искупителей», уцелевший после разгрома группировки, тер покрасневшие глаза и пытался не захлебнуться кафом. Счет кружкам он потерял уже давно, но информацию надо было уложить в голове до прилета. И потом не перепутать, чем можно поделиться, а чем лучше не стоит…       — Кажется, это твое, — сочувственно вздохнула Дана, опуская на стол перед шефом связку чего-то, подозрительно напоминающего утратившие форму крупные плоские вареники не первой свежести.       Вару хлопнул глазами, пытаясь осознать, какое отношение к заданию имеют эти непонятные предметы.       — Что это? — уточнил он. — Похоже на ритуальные подвески из пещерного храма.       — Уши, — застенчиво призналась девушка, скрывая за ресницами пляшущих в глазах ситенят. — Это уши врагов, которых ты грохнул во славу… Какие там у нас идеалы? В общем, я решила, что так будет убедительней. На шею наденешь или на куртку пришить?       — В досье никаких ушей не было! — отрезал тот. — Но можешь украсить себя, я не возражаю. Скажу, что у меня очень свирепая телохранительница, я вывез тебя с окраинной планеты, немного цивилизовал, но природная свирепость еще дает себя знать…       — Не то слово, — Дана оборвала одно из «ушей» с нитки и принялась невозмутимо жевать. — А ничего так вышло… Сэр, возьмите пирожок. Ваша печень уже давно крутит пальцем у виска, в вашем кафе уже нет крови, а желудок издает стоны издыхающей банты.       Если девушка вдруг переходила на «вы», это однозначно означало, что она чем-то недовольна. Иногда оставалось только гадать, чем…       Дана щурилась на темную пасть прохода.       — Можно и заглянуть, — наконец решила она.       Агентесса согласилась бы сейчас, пожалуй, на что угодно. У нее были на то основания, от которых сужались зрачки и танцевал пульс. Но просить у Гудбая очередную дозу Дана не рисковала.       Пока можно отвлечься, попробуем отвлечься. Адреналин — тоже доза.       А там — поглядим.       — Только ходить я пока… Не особо. Если недалеко, то можно.       — Ну хоть кто-то в этом мире способен оценить правильно приготовленные легкие! — искренне обрадовался пилот. — Далеко и не пойдем. Осмотримся, а если станет совсем интересно, заглянем в другой раз, со снарягой…       Оценив высоту лестницы, Гудбай тихо присвистнул.       — Любили древние развлекаться…       Истребитель завис напротив входа на подвывающих от нагрузки репульсорах.       — …и на площадку не впихнуться, — вздохнул экс-террорист.       Темнота, казалось, призывно улыбается.       — Посвети туда, — предложила Дана. — Поглядим…       Показалось ей, или мелодия пустыни, преследующая ее после песчаной бури, стала отчетливей?       Луч прожектора разогнал мрак. На несколько метров вперед. Темнота внутри казалась какой-то особенно вязкой и упорной, не желающей уступать свету снаружи.       Пучок света выхватил узкий мостик. Внизу мрак, по бокам мрак, впереди мрак… Зловещий и оттого особенно притягательный. Словно вызов: рискнешь?       — И по этому поводу у меня как раз есть в запасе парочка единственно верных решений… — задумчиво выдала Дана, оценив препятствие.       Именно что, препятствие.       — Во-первых, я по нему не пройду, — грустно констатировала она. — По крайней мере, сейчас. Во-вторых, мое черное чувство юмора подсказывает, что было бы забавно устроить в этом месте ловушку на дурака. Единственный проход внутрь — по мосту. Я бы расположила сюрприз сразу после моста, но и сам мостик вполне может оказаться не тем, чем кажется… Брони у нас нет, сенсоры только корабельные.       Нексу замолчала, щурясь в темноту, которую не брал прожектор. Мелодия звучала — едва слышно, непривычно мягко, вкрадчиво.       Зовуще.       Это была опасность, к которой хотелось прикоснуться.       Вот прямо сейчас.       Чем дольше Дана всматривалась в темноту, тем дальше отступала боль, поселившаяся под повязками.       — Там что-то есть… — Нексу едва заметно улыбалась, но голос ее стал заметно глубже. Она прислушивалась к мраку, просчитывая ситуацию. Не логикой — интуицией.       Взгляд агентессы остановился.       Она представила себя стоящей на мосту. Там, среди чернильной темноты, не было звуков, кроме ее собственного дыхания. Хрупкая преграда под ногами отделяла ее от пропасти. По спине бежал холодок. Но хотелось сделать шаг вперед. Там было что-то…       — Опасно… — пробормотала она. — «Но если считать вечность началом начал, то — как знать…»       Строка из песни появилась сама. Не то шуткой, не то насмешкой над угрозой из темноты.       — Я бы заглянула, да…       «Я выберу красный цвет…»       Из легкого транса ее вывел прыгнувший на колени кот. Нексу вздрогнула и поняла, что вновь сидит в кокпите истребителя.       Прожектор погас, и темнота радостно вернулась в прежние владения. Гудбай аккуратно отвел машину в сторону и бросил выше, туда, где можно набрать скорость без риска вписаться в чьи-нибудь рога. На напарницу он косился с заметной тревогой.       — Как по мне, хватит с нас на сегодня всякой зловещей ерунды, — ухмылка вышла кривой и мрачной. — А то ведь и впрямь напиться придется.       — Да… — Нексу неуверенно потерла висок. — А дотащить я тебя никуда не смогу, разве что свалиться рядом. Кстати, у тебя там инъектор далеко?       После полусна, в котором не было ничего, кроме мрака, зова и чувства неведомой угрозы, раны напоминали о себе особенно «приятно».       — Руки заняты, — честно ответил Гудбай. — Нексу… я тебя понимаю, но сейчас тебе и вправду лучше быть осторожней с тяжелыми препаратами.       Дана покосилась на пилота.       Она помнила его шрам. Он действительно понимал.       Но действие предыдущего укола закончилось слишком давно.       «У нас акция! Начни требовать, и нарвись на более жесткий отказ», — внутренне усмехнулась Нексу.       Сейчас она, пожалуй, действительно понимала наркоманов.       Ей. Нужно. Было. Обезболивающее.       Терпеть было бы легче, если бы не было первых уколов. А так… Сволочной организм не понимал, зачем терпеть, если можно не мучиться.       Плох тот агент, который умеет действовать только в лоб.       — Ладно… — прошептала Нексу, возвращая кресло в лежачее положение. Медленно возвращая. Даже движение раскладывающейся спинки неприятно отзывалось под повязками.       — Я буду.       Она плакала молча, временами кусая губы, чтобы неуместный всхлип не привлек внимания пилота. Какая-то крохотная часть сознания Нексу отмечала: дополнительно привлекать внимание не нужно. Если он заметит сам, эффект будет мощнее…       Пожалеет? Выдаст ампулу?       Больно было по-настоящему.       И все же… При всем этом…       …Дане очень хотелось, чтобы Гудбай не повелся.