Без права на славу

      До посадки пилот происходящего с напарницей не замечал. Или не считал нужным показывать, что замечает — лицо оставалось непроницаемо-спокойным. И только когда истребитель мягко качнулся на посадочных опорах и двигатели, тихо ухнув, отключились, Гудбай повернулся в кресле и несколько очень долгих мгновений смотрел на Дану.       — Нексу, ответь честно. Таскала? — тихо спросил он, взглядом указав на аптечку на поясе.       «Не повелся…»       Агент не смогла бы внятно объяснить, почему, но на душе вдруг стало спокойно-спокойно. Да, не получилось. Не прокатило. Не сработало, сит!..       Но странное чувство заглушало любую досаду. Похоже, в эту минуту она всерьез гордилась пилотом.       «Умница, напарник».       — Пересчитай, — негромко отозвалась Нексу, не отводя глаз. — Раз просишь ответить честно… Значит, подозреваешь, что солгу. Правильно делаешь, я бы тоже перестраховалась… Просто пересчитай.       Гудбай запустил руку в аптечку, выгреб на ладонь несколько ампул, молча пересчитал. И убрал обратно все, кроме одной. Оставшуюся зарядил в инъектор и протянул напарнице с виноватым и одновременно уважительным взглядом.       Нексу не торопилась брать инъектор.       — Спасибо, — кивнула она, так и не протянув руку. — А теперь убери его подальше и помоги встать. Только не урони деку, там взлом идет…       В агенте взыграли самолюбие и упрямство. Едва ли не самые сильные мотивирующие факторы, известные ей до сих пор.       Раз Гудбай решил, что Дана могла свистнуть ампулу (нет, еще как могла, но не свистнула же?..), значит, надо доказать ему, и себе заодно, что она может обойтись без препарата.       — Мне обещали кантину и что-то со странным названием «отдых», — требовательно напомнила девушка. — Так что давай, держи слово.       Влажные глаза она вытерла кончиком кошачьего хвоста. Пригревшийся на здоровом боку зверь ничуть не возразил.       — А из кантины я тебя на руках потащу, — ухмыльнулся Гудбай, но инъектор убрал. — Хоть в ученики записывайся.       Техника перекочевала на приборную панель. Дану аккуратно добыли из кресла. Свободной рукой пилот дотянулся до опускающей трап кнопки.       — Вылезай, я сейчас…       «Да и в кантину тоже», — подумала Нексу, но в кои-то веки благоразумно промолчала. Отказавшись от анальгетика, она не подумала, что от стимуляторов придется отказываться тоже. Но напоминать было… Не то, что неудобно — невозможно. Проще себе на горло наступить.       — Ты когда-нибудь расскажешь мне о себе, наставник? — поинтересовалась она у оставшегося за спиной пилота, преодолевая трап, как полосу препятствий. — Что-нибудь. На твой вкус.       — Что-нибудь — сложно, — донеслось откуда-то из глубины машины. — Как ты, наверное, уже успела заметить, я отвратительный рассказчик.       Вернувшись, Гудбай скептически воззрился на перемещения напарницы и аккуратно подхватил ее на руки.       — Спрашивай, по возможности отвечу.       Дана немедленно восхитилась открывающимися перспективами. Кроме того, сидеть на руках у экс-террориста было просто приятно. Куда лучше, чем перемещаться на своих двоих.       — Начнем с актуального, — решила она, обхватывая пилота за шею свободной рукой, чтобы ненароком не сверзиться. Шансы, что Гудбай ее уронит, были минимальны, но почему бы не перестраховаться?       — Если наступлю на больную мозоль, сразу посылай к ситу на рога, благо, я уже знаю, куда лететь. Откуда ты родом? Чем тебе насолила Империя?.. Откуда у тебя такие странные шрамы на плече? Что ты любишь, а что — нет?       «И почему ты меня не бросил сразу после того, как из напарницы я превратилась в обузу?..»       Последний вопрос она не озвучила. Просто пытливо уставилась Гудбаю в глаза, благо — было близко.       — Ух… — Гудбай оценил размах. — Родом я с Альдераана. И, сдается мне, давно спалился. Будешь смеяться, но свой мир я действительно люблю… Хоть и не был там сит знает сколько. Еще люблю летать, красивых девушек и хороший лум.       Судя по ухмылке, пилот издевался.       — Плечо мне осколочным детонатором разукрасили. Одна из немногих наземных операций, в Альянсе. Это после нее нас едва не отказались принимать на посадку. Про Империю… Нет, для этого надо уже пить.       — Интерееесно, — проворчала Дана, без тени смущения устраивая голову у Гудбая на плече. Пока носят на руках, надо пользоваться.       — Альдераан — это здорово… А вот для того, чтобы складировать для тебя красивый лум и хороших девушек, нам нужен трюм побольше. Иначе влезет только что-то одно! И не факт, что вылезет… Пойдем пить! А по дороге расскажи, как это — едва не отказались принимать на посадку?! Они там совсем двинулись?.. — Нексу заочно обиделась на неведомых диспетчеров.       — Все, что не вылезет, будет либо вынесено, либо само себе гунган, — пилот едва заметно подмигнул Дане. — А про посадку — байка про «Угадайте кто» не совсем байка, товарищ действительно ляпнул это в эфир. В итоге мы наматывали круги над базой, пока диспетчера ругались с нашим начальством. Доругались в нашу пользу, посадили нас на базе, на аванпост не погнали. Ох и влетело нам потом…       Гудбай мечтательно улыбнулся, словно нагоняй от начальства был лучшим в жизни событием.       Кантина была совсем рядом, и под конец короткого рассказа они уже просачивались в обшарпанную раздвижную дверь.       Дана вовремя представила, как они будут выглядеть на пороге, и дополнила образ, одним движением растрепав волосы и расстегнув комбез — до верхнего края скрытой под футболкой повязки.       «Кто ранена? Я ранена?! Да мы просто слегка нарезались уже…»       В кантине было шумно и не больно-то светло. Музыка, голоса, десятки запахов — от знакомых до вовсе неизвестных. Люди. Алиены. Бармен — смуглый, плечистый, в бандане и кожанке.       Худощавый, весь какой-то потрепанный катар сидел в дальнем углу, сгорбившись над какой-то расстеленной прямо на полу тряпкой. На ней лежала кучка мелких предметов. Агентесса не могла на таком расстоянии разглядеть, каких. Перед катаром сидел, держась за голову, полноватый человек в замасленном комбезе техника, и завороженно слушал — губы большого гуманоидного кота едва заметно шевелились.       «Гадальщик?!» — изумилась Дана и поняла, что пройти мимо вряд ли сможет. Даже с учетом того, что ее несут.       Она слабо верила в мистику и прочие заморочки-суеверия. Просто это было… Интересно.       — Эх, Угол для Страшных Заговоров сегодня занят, — с преувеличенным сожалением вздохнул Гудбай и уверенно, будто каждый день приносит в портовые кантины по паре-тройке девушек, просочился вглубь зала, к свободному столу под стеной. Как раз поблизости от катара.       — Далеко не отползай, я щас, — Нексу бережно опустили на стул. Подозрительную аккуратность экс-террорист замаскировал в заданном Даной духе: запустив пятерню в растрепанную шевелюру, притянул девушку к себе, звонко чмокнул в щеку и смылся.       Дана проводила его образцово-влюбленной улыбкой и донельзя ехидным взглядом. Запустить в пилота было нечем, да и выбивалось бы из образа. Но придержать про запас язвительную реплику ей никто не мешал.       Техник, сохраняя на физиономии несколько ошарашенное выражение, как раз покинул общество огромного кота, и Нексу повернулась к катару. Он чем-то напоминал их корабельного питомца. Возможно, потрепанностью.       — Привет, — негромко, но четко, чтобы возглас не потерялся в шуме. — Работаешь или так, для удовольствия?       Дана кивнула на расстеленный коврик. Если работает, то неплохо бы услышать цену. Если хобби…       — Духам безразличны ценности нашего мира, — катар, глядя на девушку снизу вверх из-под тяжелых бровей, широко и донельзя подозрительно улыбался. — Но слушающему духов надо есть и пить, надо иметь силу голоса, чтобы позвать древних и силу духа, чтобы прочитать их ответы.       «Если духам безразличны ценности, почему они так хреново с ними расстаются?» — чуть не ляпнула Нексу, припомнив, как Гудбай удирал из котлована.       — Значит, для удовольствия, — улыбнулась она в ответ. — Еда и питье — это приятно, что ни говори. Когда они есть. Чем я могу поддержать силы слушающего духов?       Всю эту тираду можно было выразить одним словом. «Сколько?»       — Мяса для силы голоса. Эля покрепче для силы духа, — катар продолжал улыбаться и выразительно щурился. — Джаир говорит, это десять общих денег.       Нексу задумчиво покрутила носом.       Она прекрасно понимала катара, поскольку и сама бы не отказалась от чего-нибудь «для силы духа и голоса». Желательно, чтобы это оказался не остоситеневший паек.       Этот фактор сыграл не последнюю роль:       — Я дам двадцать, если спросишь духов обо мне и моем спутнике.       «Я деньгами не швыряюсь, я ими сорю…»       — Это честно, — катар неторопливо кивнул и обоими руками сгреб россыпь костей, камней и прочих странных штук. — Два вопроса, две души, два по десять общих денег.       Широким и плавным жестом гадатель раскинул мелочь по платку и… замурлыкал?! Тихое горловое пение очень походило на утробное мурчание.       — Духи волнуются, — проворчал он, гладя когтистыми пальцами мелкие косточки. — Духи чуют отмеченного ими. Будет время, когда они призовут, и отмеченный ответит. Кровь на его руках, и еще больше будет. Там, где потеряешь, обретешь. И потеряешь больше, когда обретешь, но не будешь жалеть, ибо таков дар духов. Но бойся, бойся! Сильны древние. Дорого возьмут они за свои дары.       Катар прикрыл желтые глаза и вновь запел, чуть раскачиваясь. Не глядя, безошибочно сгреб всю мелочь и раскинул вновь, тут же уставившись в сложившийся рисунок.       — Сталь в теплой шкуре. Танец по лезвию. Ветер на конце крыла. Никто не может быть по обе стороны, кроме тех, кто сидит на пороге духов. Ищущий находит, когда перестает искать. Нельзя увести с края, только позвать. Нельзя обрести, не отдав цену. Дарящий жизнь должен духам. Духи возьмут плату.       Подняв сжатую в когтях кость с трещинкой на уровень глаз, катар глянул сквозь нее куда-то вдаль.       — Да. Духи сами решат, когда…       Нексу откровенно зависла, завороженно рассматривая гадальщика. Она ждала скорее шоу, рассчитанного на приезжих (не может быть, чтобы никто не догадался использовать романтику Коррибана в целях очистки чужих карманов), но шоу вышло… Уж больно натуральным.       Дана прониклась, хотя каждая фраза катара допускала миллион толкований.       Как всегда у хорошего гадальщика.       — Какой платы захотят духи? — негромко уточнила она, отлично зная, что гадальщики терпеть не могут уточнений и никогда не отвечают коротко, четко и ясно.       «Экие затейники эти призраки. Дар за плату — это не дар, это натуральный обмен получается…»       — Равноценной, — развел лапами катар. — Кровь за кровь, свобода за свободу, душа за душу.       «Эти духи много на себя берут», — мелькнуло в голове у Нексу. Не склонной, в общем-то, к суевериям.       Но сегодня они с Меллертом увидели нечто такое, что объяснению не поддавалось.       «Кровь за кровь?» — Дана недобро улыбнулась куда-то в сторону. Если спасшему ее Гудбаю предстояла расплата за великодушие, духам предстояло убедиться, что не все в мире происходит по их воле. Если речь шла о другой крови…       «Разберемся».       — Вот, возьми, — она протянула катару деньги. Слезть со стула, чтобы положить их на коврик рядом с гадальщиком, Дана не рисковала.       …А непонятные слова обязательно станут понятными. Позже.       Когтистые пальцы сомкнулись на кредитках.       — Да хранят духи твой путь, — пожелал девушке катар, ловко собрал платок в узел и был таков. Проходя мимо возвращающегося Гудбая, гадальщик многозначительно ему улыбнулся.       — Чего это коты от тебя разбегаются? — поинтересовался пилот, опуская на стол пару тарелок с чем-то одинаково несъедобно выглядящим и две большие кружки, пустую и полную.       Нексу немедленно потянула к себе полную, чтобы сунуть в нее нос и выяснить, чем разжился пилот.       — Предложил вместе встретить март на Бестайне, — промурлыкала она, принюхиваясь к напитку. — Так романтично… Он вообще очень милый.       — Тебе такое нельзя, — ухмыльнулся в ответ Гудбай, отбирая кружку, в которой, похоже, была какая-то разновидность лума. Синяя. Затем незаметно извлек из-за пазухи непрозрачную бутылку, на треть наполнил пустую посудину и вручил Дане вместо отобранной. В кружке плескалось что-то перламутровое, в полумраке кантины кажущееся еще более малоупотребимым, чем синий лум.       — А такое, значит, можно? — с нескрываемым сомнением протянула девушка. — Ладно. Допустим. Под хорошую закуску…       Дана заглянула в тарелку и торопливо добавила:       — И под хороший разговор — пойдет.       — Оно съедобное, — заверил напарницу Гудбай, в доказательство отправив в рот кусочек содержимого тарелки. — А штука у тебя в кружке на самом деле куда вкуснее и безопаснее того, что наливают здесь. А еще она из волшебной бутылки, которая пережила наш побег с базы, танцы над аванпостом и покушения полудесятка террористов.       — Вау, — изумилась Дана и решила не отказываться. — Великий, твое великодушие и щедрость будут воспеты. Не обещаю, что в веках, но при случае — гарантирую.       Девушка пригубила выпивку и потянулась за едой.       — Спасибо, — пробурчала она с набитым ртом. — Еда — это прекрасно.       Просто посидеть в относительном покое — тоже было здорово. Это было особое, неповторимое, ни с чем не сравнимое удовольствие: сидеть, не без ехидства таращиться на Гудбая, потягивать удивительно приличную выпивку и строить планы на будущее, от которых шило в известном месте заранее даже не винтом шло, а сворачивалось в символ бесконечности.       — Ты обещал рассказать, — напомнила Нексу и взвесила кружку в руке. — Но сначала — за нас и за удачу. Чтобы у нас все получилось, и нам за это ничего не было.       — Именно так, — согласно улыбнулся Гудбай, поднимая кружку. — За удачу, напарница.       Пилот спрятал нос в кружке. И высовывать с целью начать рассказ не слишком торопился.       Дана поняла его молчание по-своему.       — Не хочешь рассказывать — не надо, — заверила она спутника. — Я с глубоким пониманием отношусь к праву на секреты и недомолвки. Точно-точно. В любом случае… Что бы ты там ни рассказал, мое отношение к тебе не изменится. Я просто хочу… Видишь ли, у меня есть дурная привычка строить планы с двойным и тройным дном. И будет здорово, если я смогу предусмотреть дополнительные факторы, чтобы это тройное дно когда-нибудь не ударило по тебе рикошетом.       Нексу практически прямым текстом призналась, что строит планы не только их совместных предприятий, но и на самого Гудбая, и теперь с интересом смотрела на пилота поверх кружки.       На девушку тоже смотрели поверх кружки.       — Уверена? — осторожно спросил Гудбай и тихо, коротко рассмеялся. — Сит, ты уже доверяла спину террористу со стажем…       Кружка с тихим стуком опустилась на стол.       — С Империей все получилось глупо и бессмысленно. Ты угадала тогда, я был во флоте. Командовал эскадрильей.       Голос пилота стал очень ровным.       — Дали нам задание. Самоубийство в чистом виде. Я отказался выполнять приказ и гробить своих ребят. В грубой форме. Меня отстранили, ребят все равно бросили в бой.       Гудбай на миг прикрыл глаза.       — Не выжил никто. За два дня до трибунала я бежал. Полтора года искал выход на отдавшего приказ. Нашел. Убил. Легче не стало. Ребят не вернул.       Губы бывшего имперца тронула горькая усмешка.       — Дурак был. Должен был остаться и лететь с ними. Сделать так, чтобы хоть кто-то вернулся. Или самому там же…       — Знаешь… — Дана коротко приложилась к кружке. Это надо было запить.       — Нас учили, что противник должен умирать за свою Родину. А ты… Сделал, что должен. Ты пытался спасти своих людей. Умри ты там, кому стало бы легче? Личных врагов порадовал бы, и только. Да, кстати… Я никогда не доверяла спину террористу. И не собираюсь.       В медленно оттаивающем взгляде пилота отразилась признательность.       — Я ведь им в самом деле был, — тихо произнес Гудбай. — Ты слишком хорошего мнения обо мне, Нексу.       — Человек чуть более сложен, чем строчка в биографии, — проворчала девушка. — Ты все это время нянчишься с агентом Империи или все-таки со мной?       — С моей напарницей, — отозвался пилот с неожиданно теплой улыбкой. — Которая отличается невыносимостью кроме как на руках, любовью к сарлаккам и котам и шилом в известном месте.       — Соображаешь, — ухмыльнулась Нексу, дружелюбно поглядывая на бывшего террориста. — Кстати, спасибо, что не в лоб поцеловал. Хотя… Это было бы так по-наставнически!       Дана отсалютовала Гудбаю кружкой.       — Не поверишь! Собирался. Десять секунд колебался, — нахально ухмыльнулся «О Великий», салютуя кружкой в ответ.       Нексу коварно ухмыльнулась и, слегка перегнувшись через стол, подставила физиономию и даже убрала в сторону челку:       — Да пожалуйста, мне не жалко… Когда-нибудь, когда ты станешь старенький и седой, и я буду носить за тобой тапочки и бухтеть о сквозняках, у тебя такого шанса уже не будет! Но я все-таки надеюсь, что ты меня выучишь раньше. И носить за нами шлемы и бухтеть о сквозняках будет кто-нибудь еще.       Гудбай аккуратно придержал лицо напарницы обеими ладонями.       — Ах, леди, вы столь великодушны… — подобные аристократические замашки у альдераанца выходили весьма органичными. Чуть приподнявшись, пилот коснулся губами девичьего лба.       — А у вас богатая практика, сэр! — с восхищенным видом отметила Нексу, возвращаясь на место и даже не пытаясь спрятать эскадрилью ситенят в глазах. — Ну вот, теперь у тебя нет навязчивой идеи и мы можем продолжить разговор. Страшных тайн у меня нет, только служебные, но… Если у тебя есть вопросы, на которые я могу ответить, задавай сейчас.       — Признаю, уела, — Гудбай развел руки, принимая разгромное поражение в очередной пикировке. — На большинство вопросов ответы интереснее увидеть, чем услышать. Единственное, что осталось мне не совсем ясным… Зачем ты рисковала собой, добираясь до Уайта?       — Ты сказал, что бессмысленные самоубийства не твой профиль, и я поняла, что работать на земле придется мне, — ухмыльнулась девушка и допила то, что оставалось в кружке. — Ладно… Если серьезно, просто поставила себя на твое место. Ты возвращался… Ну, пусть не домой, но к своим, а попал — в плен. Мне бы на твоем месте очень захотелось разобраться, что происходит. Если заметил, я даже не спросила, что ты с ним сделал и что от него узнал. Все это очень похоже на то, что случилось со мной, Службой и Кайласом… Не идентично, но… Есть общее. Я была уверена, что он бросил меня на базе. Мы…       Нексу уставилась в столешницу, пытаясь подобрать слова.       — На самом деле, очень мало знакомы. Это была первая совместная операция. Я и сейчас не знаю, во что верить. Слепое доверие — это не про меня. А так… Время покажет. Уайт мне не был нужен. Зато он мог пригодиться тебе, и я узнала наверняка, что ты не просто прихватил с базы симпатичную девчонку, но и воспринимаешь меня всерьез. По-моему, неплохо вышло.       — Не ошибся, — тихо, будто самому себе, пробормотал Гудбай. — Сурова ты, напарница… Спасибо. Я оценил.       — Еще не сурова, только учусь, — Дана стянула ломтик еды, ненавязчиво ошибившись тарелкой. — Обращайся, если что. А с оценками поосторожней, а то выйдет, как в анекдоте… Бежит тви’ллечка по темному переулку, удирает от какого-то наемника, и кричит: «Денег нет! Совсем нет!». «Я бесплатно», — успокоил ее маньяк…       Нексу подумала, не утащить ли еще кусочек, решила не обездоливать пилота и вдруг вскинула на него заинтересованные глаза:       — А в чем не ошибся?       — В выборе пассажира, — усмехнулся Гудбай. — И с выводами относительно некоторых мотивов оного пассажира.       Одним глотком прикончив остатки лума, пилот окинул Дану внимательным, изучающим взглядом.       — Ну что, моя юная ученица, готова ли ты к исполнению ученического долга, или еще по одной? — ехидства в хитром прищуре хватало на троих.       — Хочешь посоревноваться, кто кого перепьет? — тоном нежной и благонравной девицы осведомилась Нексу.       — Не получится, — с почти искренним сожалением вздохнул Гудбай и сделал страшные глаза. — После пятой кружки нам явится какой-нибудь местный дух.       — И спросит: «Еще что-нибудь заказывать будете?» — ухмыльнулась Нексу, мигом припомнив повествование катара. Следующая мысль могла прийти только в не совсем трезвую голову…       «Отмеченный духами», значит?       Соображалка агента подсказывала, что любую отметку можно снять, смыть, срезать, найти и выбросить. И если сегодня они имели дело с духами ситов…       «То для этой цели нам потребуется их полная противоположность…»       Дана прищурилась на Гудбая, еще не подозревающего, какая насыщенная программа его ждет.       — Готова, о Великий. Взять тебя на ручки или подождешь, пока я пригоню спидер прямо к столику?       Спидер был куда более реальным вариантом.       — Сила упаси, мне дороги мои кости, — ухмыльнулся пилот. — Сегодня твой ученический долг заключается в том, чтобы не навернуться с рук наставника и не дать ему уснуть по дороге на борт.       Стащив с тарелки последний кусок, Гудбай неторопливо поднялся и сделал пару неуверенных шагов к напарнице. Выдавал его только внимательный и неприлично трезвый взгляд.       Нексу мило улыбнулась и встала на ноги, использовав для опоры столешницу.       — Я буду рассказывать тебе страшные сказки, — пообещала девушка, меняя стол на плечо пилота. — Всю дорогу.       — Тогда я буду идти очень медленно, — пообещал Гудбай, привычно подхватывая напарницу на руки.       Уже у выхода взгляд Даны выхватил из скопления народа у стойки знакомые желтые глаза. Катар улыбнулся ей и снова слился с общим фоном.       — Кажется, первая страшная сказка будет про кота, который слишком много видел, — задумчиво пробормотала девушка в ухо пилота. — Ладно, пусть его. Хороший кот, толковый.       У истребителя их тоже дожидался желтоглазый кот. Видимо, успел выскочить, пока они выбирались, и теперь настойчиво требовал впустить его на обжитую территорию.       — Кругом коты, — констатировал Гудбай.       — Мя! — согласился с ним зверь и важно прошествовал по опущенному пилотом трапу.       — Если ночью нас придут грабить, я кое-кому хвост на шею намотаю, — безмятежно пообещала Нексу, перебираясь в знакомое, уже почти родное кресло. — Видишь ли, у меня браслет из развалин все это время был на запястье, и кто-нибудь мог его опознать. Если придут, давай парочку живыми возьмем? Вдруг расскажут что-нибудь…       Дана потянулась за деками и бросила жадный взгляд на экран. Сработала программка?       — Ты стараешься соответствовать позывному или просто живешь под девизом «день без трупов прожит зря»? — тихо фыркнул Гудбай, окапываясь в своем кресле. — Так и быть, парочку — оставим.       Программа со взломом справилась. В запароленном разделе тоже оказались научные материалы. Но… иного характера.       Внушительная подборка информации, состоящая буквально из крупиц, из коротких отрывков совершенно разных текстов, вплоть до стихов, была полностью посвящена Силе.       — Страшнее всего убивают люди, которые терпеть не могут убивать, потому что они не хотят делать работу дважды… — отозвалась Нексу, погружаясь в чтение. Интересные материалы, есть, на что посмотреть.       — Я не люблю убивать. Но зачем бегать за информацией, если она может прийти сама?       — Тоже верно, — пилот закинул руки под голову и уставился в темноту, которую слабое дежурное освещение коспоморта почти не разгоняло. — Главное чтобы ценность информации перевешивала затраченные на… считывание носителей усилия.       При всем объеме материалов, выловить из них что-то более-менее внятное почти не удавалось. Авторы в основном сходились на том, что Сила — это некая общемировая энергия, загадочное не фиксируемое техническими средствами поле, способное влиять на материальный мир. А ситы (ситхи?) и джедаи за счет определенных врожденных свойств организма каким-то образом могут это поле воспринимать и влиять на него, и, как следствие, на мир через него. Возможности «одаренных», как называли их в одном из трудов, были весьма широки, от телекинеза и телепатии до прохождения сквозь стены и невероятно быстрой регенерации. Но вот о том, как именно они это делают, не было ни слова.       Нексу почесала в затылке, погладила кота и отправилась бродить по голосети. Фото браслета было выложено на общем аукционе редкостей и антиквариата из-под «левого» пользователя. Большую часть символов Дана аккуратно замазала в редакторе, но того, что осталось на виду, должно было хватить взгляду специалиста.       А вот поиск лингвистов выдал неожиданные результаты.       — Гудбай, ты не спишь? — осторожно осведомилась Нексу.       Перед глазами был список из двух имен. «Эйнар Джейс, альдераанский археолог и ксенолингвист, читает лекции в университетах Корусанта. В настоящее время находится в очередной экспедиции… И Мэттью Роувэл, археолог и религиовед, бывший сотрудник ГНИИ ДИР Корусанта. Имел какое-то отношение к Коррибану…»       И Дана сделала запрос по своим каналам о текущем местонахождении Роувэла. Такой интерес нужно было обосновать, и она обосновала: «обнаружен труп мужчины… Описание… Есть основания полагать, что… Может принадлежать сотруднику экспедиции… Личных вещей нет, предполагаю убийство с целью ограбления… Опознание затруднено».       — Скажи, тебе знакомо имя Эйнар Джейс?       — Не-а, — сонно отозвался пилот. — А должно быть?       Ответ на запрос пришел достаточно быстро. В последний раз ученый был замечен на Дженерисе, куда прибыл с частным визитом, и судя по отсутствию соответствующих отметок в местном космопорте, планету официально не покидал.       — Тогда выбирай, — ласково-ласково предложила девушка. — Явин Четыре или Дженерис?       — Нексу, ты издеваешься… — тяжело вздохнул Гудбай. — Сама же еще недавно всячески отвергала идею соваться в подконтрольные Альянсу миры.       — Я дам тебе выспаться, — успокоила она пилота. — На Дженерисе сидит Роувэл, ученый-лингвист, занимался и Коррибаном, кстати… А на Явин отправился в экспедицию Джейс, альдераанский археолог и ксенолингвист. Учитывая специфику обоих, за ними плотно следят мои коллеги, и в каждой экспедиции наверняка найдется особист. Вещи, которые мы добыли, как-то связаны с Силой. И, действительно, могут стоить бешеных денег. А могут принести отменные неприятности. У нас таких еще не было. Поэтому, прежде, чем мы сможем определиться с ценой за игрушки, мы должны узнать, что у нас в руках.       — С тобой выспишься, как же, — добродушно ухмыльнулся пилот. — В таком случае, я за Дженерис. На Явине единственный островок цивилизации — база Альянса, и вряд ли Джейс копается там без их ведома. А нам туда совсем-совсем нельзя…       — Есть варианты, — Дана повернула голову и подмигнула Гудбаю. — Никто не ждет, что мы настолько чокнутые, чтобы вернуться… Но я тоже за Дженерис. Предлагаю план: отоспаться, плотно позавтракать, поглядеть на результаты вот этого финта ушами…       Она показала пилоту открытую страницу аукциона.       — И можно вылетать.       — Правильно, мы не настолько чокнутые, мы хуже, — Гудбай шевельнулся, вынул кота из-под бока и бутылку из-за пазухи. — План поддерживаю. Особенно пункт насчет «выспаться»… Спокойной ночи, напарница.       — Приятных снов, — Нексу дотянулась до пульта, убедилась, что трап поднят и люк закрыт, и удобнее устроилась в кресле.       Сон не шел. Растревоженные раны, весь день не ведавшие покоя, к вечеру начинали гореть под повязками.       Девушка закрыла глаза и попыталась расслабиться. Там, на Явине, в горячке боя, она не сразу заметила, что в нее попали…       Стоп. Как же так?       Нексу точно помнила момент, когда чужие болты прожгли комбез, мгновенную вспышку боли, которая тут же ушла далеко на задний план и не тревожила до конца перестрелки.       «Как это работает?..»       Кажется, нужен был противник. Адреналиновая накачка. Азарт драки. Потому что в тишине кокпита, нарушаемой только мерным дыханием Гудбая и сонным пофыркиванием кота, боль не торопилась исчезать. Заполняла сознание как вода — кувшин. Под горлышко, до края, и через край, и капли падали с хрустальным звоном бьющегося стекла…       Звон раздражал. Он был так не похож на ласковую и смертельно опасную тишину, царящую в огромной ситской скульптуре. Мрак, в который она так и не шагнула в реальности…       …Он обещал покой. Щедро дарил странное, неповторимое спокойствие, которое всегда окутывает природу перед грозой или штормом. Во мрак можно было закутаться, как в одеяло, оставив боль где-то снаружи. И Дана, усилием воображения ощутив под ногами камни узкого моста, позволила мраку обступить себя сотней теней. Черное на черном. Угроза. Вызов. Обещание.       Далекий голос Меллерта… Знакомый взгляд Вару…       Истошный крик погибающего повстанца…       Тьма баюкала, грозила и обещала, напоминала и требовала забыть, прикасалась с той особой лаской, с какой пальцы врача дотрагиваются до смертельно больного пациента, чтобы ввести ему последнюю дозу…       Мрак оживлял воспоминания. И, как то же одеяло, становился болезненно душным. Не вырваться, не уйти — то ли до рассвета, то ли до тех пор, пока объятия темноты не разожмутся, наигравшись с добычей…       Нексу спала.