Без права на славу

      …И не вернулся. На этот раз вокруг было темно. По-настоящему темно. Где-то над головой виднелся характерный рифленый потолок грузового контейнера. Гудбай лежал на чем-то мягком. Тянуло уже привычной вонью и запахом разогретых консервов, от которого к горлу подкатила легкая тошнота. На голову что-то давило, словно обруч или тугая повязка.       Шевелиться решительно не хотелось, и Гудбай не шевелился. Интуиция подсказывала, что попытка подняться не принесет ничего кроме нового приступа головной боли. И без того было паршиво. Если бы еще пить не хотелось так невыносимо сильно…       — Эй, — своего голоса он практически не слышал, да и сил хватало разве что на шепот. — Есть кто живой?       Долгое время никто не отзывался, а потом над ним появилось лицо подростка с хирургическими швами вокруг губ и на подбородке. Швы были наложены грубо, вручную.       — Очнулся, — обрадовался подросток. — Рэйдж, он очнулся!       Рядом возникло татуированное лицо забрака.       — Отойди, — приказал тот мальчишке и показал пилоту два пальца. — Сколько?       — Два, — отозвался Гудбай, не без труда сфокусировав взгляд именно на пальцах. В больную голову забралась холодная мысль: в ближайшее время ему не летать. Этот факт почему-то угнетал больше, чем вся паршивость текущего положения, вместе взятая.       — Жить будет, — почему-то решил забрак и без лишних слов приложил к бедру пилота заранее снаряженный инъектор. — Покорми его.       Это адресовалось мальчишке.       — Знаешь, парень, — а это уже пилоту. — У меня здесь ничего нет. И я ранен. А они питаются крысами-мутантами и пайком. Дока нет. Медикаментов тоже. Но в космопорту мог уцелеть ретранслятор. Доберемся — вызовем помощь. Суть проблемы: по окрестностям шарит банда, ищут нас. Те же. Кто выжил.       Соображал пилот с большим трудом. На осознание сказанного забраком потребовалось некоторое время.       — Как ты это себе представляешь? — поинтересовался он, стараясь внимательнее присмотреться к рогатому и понять, насколько сильно тому досталось. — Полтора калеки идут захватывать ретранслятор?       Сама идея граничила с безумием. Гудбай понимал, что выбор у них невелик, вытаскивать их никто не станет, выбираться нужно самим. Но соваться туда…       Он сунул руку под куртку, пытаясь наощупь отыскать бластер.       «Да ты сейчас даже в ранкора в упор не попадешь» — мрачно констатировал внутренний голос.       — Да, — согласился забрак. На татуированном лице играли отсветы огня из импровизированной печки, притаившейся в дальнем углу. — Выбора нет.       Визуально Рэйдж казался целым, но скованность движений намекала — не врет, когда говорит о ранении.       — Сейчас не стоит… Не стоит даже начинать. Но через пару дней, когда ты отлежишься и сможешь ходить, нужно пробовать.       Перед глазами Гудбая появилась пузатая металлическая миска, от которой пахло едой. Ее обхватывали ладони, спрятанные в рукавах продранной, но еще теплой куртки. Чтобы не так горячо было держать.       — Сядешь? — спросил мальчишка.       Есть не хотелось, но отказываться пилот не стал. Осознавал необходимость.       — Сейчас узнаем, — ухмыльнулся он, приподнимаясь на локтях. Мир тут же поплыл и закачался, организм настойчиво требовал вернуться в горизонтальное положение. Нащупав позади себя стенку, Гудбай подтянул себя к ней, оперся спиной. По-другому пока не получалось. Такое ничтожное, казалось бы, усилие вымотало сильнее, чем недавний бой. Кстати…       — Сколько я так провалялся?       — Сутки, — отозвался подросток, пристраивая миску поверх одеяла. — Ложку я вытер.       Чище она от этого не стала.       Такие мелочи пилота не смущали. Он неторопливо ел и думал.       Сутки. Итак, на встречу он гарантированно опоздал. Связи нет. Вопрос, что станет делать Сомбра, если его агент в ближайшее время не появится? Попытается отыскать или спишет все на работу «Эры»?       «Делать ему больше нечего, кроме как собирать по галактике недобитых агентов…»       Если пару дней отлежаться и добыть где-нибудь стимулятор, можно попытаться угнать что-нибудь летающее. Если не выйдет с ретранслятором. Гудбай знал, как. Главное, чтобы это летающее там стояло. Судя по количеству и силе взрывов, там распахали пол-космопорта…       Когда пилот доел, подросток отобрал у него миску и поставил рядом мятую флягу, на которой блестели капли воды.       — Постарайся поспать, — по-взрослому посоветовал он. — Рэйдж говорит, ты должен спать и хорошо есть. С едой фигня. Но спать-то ты можешь. Мы попробуем достать для тебя лекарства. У нас нет, но недалеко законсервированный склад одной компании… Там должно быть. Автоматика очень злая, в медблок не пустит. Можно украсть коробку или две. Если повезет, там будут таблетки, которые тебе нужны. Уколы всякие.       Напившись, Гудбай медленно сполз вниз. Спать — это несложно… особенно когда организм сам стремится отрубиться.       — Еще там спросить хотел… Ты зачем тогда влез?       — Когда? — не понял подросток, заботливо укутывая пилота в одеяло.       — Когда террор до меня докопался. И сейчас зачем-то возишься…       Реальность понемногу ускользала, формулировать мысли было ситски сложно.       «Да ты, парень, скотина редкая. Тебе шкуру спасли, а ты им даже спасибо не сказал».       — Я благодарен, правда… даже если этого не видно по моей нахальной морде. Мне просто интересно… зачем?       Мальчишка недоуменно посмотрел на пилота и продолжил поправлять одеяло, формируя теплый кокон.       — Это нормально, — утешил он раненого. — Так бывает, когда по башке прилетит. Очень больно? Вообще-то он тебя убить хотел. Пришлось.       — Бывало хуже, — криво улыбнулся Гудбай. Не врал. Хотя сейчас казалось совсем наоборот. Память о старых ранениях подстерлась, а текущие ощущения были свежими и яркими.       — Не убил бы. А тебе ни за что досталось…       Голос пилота немного плыл.       — Спи, — подросток отошел. Голос его теперь слышался чуть сбоку:       — Людям помогать надо.       — Не возразишь, — пробормотал Гудбай. Он засыпал, и в голове крутились странные мысли о том, что у Диггера оказалась заразная судьба…       …Спалось тревожно. Было слишком жарко, голова болела даже сквозь сон, не хватало свежего воздуха. Неудивительно, что грезы пилота оказались мрачноватыми. Вокруг снова были какие-то пески, не то коррибанские, не то татуинские. Догорающий закат бросал на них багрово-красные отсветы. На полушарие медленно ложилась ночь, в которой оживали акварельные, прозрачные тени. Они возникали слева и справа, шли рядом с пилотом, исчезали, не прощаясь. Здесь был Кайлас об руку с незнакомой девушкой, стоящий на одном колене Сомбра, склонивший голову перед кем-то невидимым (от пустого места перед Тенью веяло древней жутью), улыбающийся Харрис, залитый кровью взгляд Альфы-два, Честер, срывающий с места гоночный байк, идущие в последнюю атаку имперские истребители, разваливающаяся на куски планета…       Внимательный взгляд Фолл… Или Нексу?.. Нет, все-таки Фолл…       Тени проявлялись, исчезали, словно рядом работали десятки голопроекторов, но последняя оказалась самой реальной. Женская фигура выступила из полумрака, не оставляя следов на песке. Протянула руку к лицу пилота, оставляя ощущение прохладного, нежного прикосновения. Губы Нексу шевельнулись, словно девушка пыталась что-то сказать, потом еще раз, и это уже было похоже на попытку докричаться, но звук не мог родиться в этом странном месте.       Легкий, невесомый образ казался осязаемым, пальцы осторожно прошлись по виску пилота, исследуя что-то невидимое. Образ агента укоризненно покачал головой и отступил обратно в тень, медленно смешиваясь с мраком пустынной ночи. Через мгновение пилот остался один. Вокруг шуршал песок.       Гудбай попытался поймать ускользающий образ, дотронуться хотя бы кончиками пальцев. Не вышло. С исчезновением призрака напарницы его захватило пронзительное, жгучее, не знакомое ранее чувство. Безграничное, всепоглощающее одиночество. Беззвучную пустоту отчаянно хотелось разбить криком, но с губ не мог сорваться даже шепот.       Пилот тяжело рухнул на колени, запустил ладони в обжигающе горячий песок. Песчинки шуршали между пальцев. Нужно было что-то сделать, обязательно пообещать что-то хотя бы самому себе, но внутри отражением пустыни снаружи царила его собственная, выжженная невидимым солнцем пустота.       — Тихо, пусть спит, — донеслось сквозь ватную тишину. Глухо звякнул металл о металл. Кто-то ел из банки… Ножом?..       — Он давно спит, — тревожный голос подростка.       Гудбай, балансируя на грани сна и реальности, невольно прислушивался к голосам. Он привык просыпаться от звука шагов, шепота, даже просто взгляда, но сейчас проснуться целиком казалось ситски тяжело. Спать хотелось и не хотелось одновременно. Там, за опущенными веками, поджидала пустыня. Когда-то, пару лет, а по ощущениям — вечность назад, ему снились куда более пакостные сны. Вспоминать не хотелось.       — Не сплю, — с некоторой задержкой отозвался пилот.       — Тогда ешь лекарство, — с характерным акцентом предложил забрак. — Они ходят по свалке, ищут нас.       На одеяло упала брошенная упаковка разноцветных капсул.       — Никак не уймутся?.. — задал Гудбай риторический вопрос потолку и сграбастал упаковку не очень послушными пальцами. — Спасибо.       С трудом разобрав ситски мелко отпечатанную на блистере инструкцию, он закинул в рот нужную дозу, остальное засунул в карман куртки. Мелкие движения практически не причиняли неудобства, и пилот рискнул подтянуться к стенке.       — Им никто не мешает. Здесь нет воинов, только мусорные крысы, — бросил забрак. — У нас есть оружие, но ты еще не ходишь. Они убивают местных, берут что хотят. Я нашел сломанную технику. Можно починить. Тогда можно будет доехать до ретранслятора.       — Это хорошо, — Гудбай прикрыл глаза. Собственная беспомощность злила до крайности. Чем дольше они здесь, тем больше вероятность попасться террорам, но чем раньше состоится вылазка, тем выше шансы ее провалить. И так, и так паршиво.       Наличие транспорта существенно упрощало жизнь. Оставалось надеяться, что это не что-нибудь дико специфическое и починке оно поддается.       — Что за техника? — уточнил он.       — Танк.       — Издеваешься… — пробормотал пилот, хотя собеседник был ситски серьезен. — Водить такое умеешь?       Сам Гудбай не умел. Иметь дело с тяжелой наземной техникой ему еще не приходилось.       — Ремонтировать. Водить… Так себе.       — Лучше, чем я, — мрачно ухмыльнулся пилот. Дело пахло безумием.       «Все как ты любишь».       Гудбая опять накормили чем-то горячим, но неопознаваемым ни на вкус, ни на вид. И оставили отдыхать.       Жилье в грузовом контейнере было тесным, теплым, душным, но почти чистым. Насколько это вообще возможно на свалке.       Снаружи доносилось звяканье инструментов и беззлобная брань на общегале.       Альдераанец большую часть времени отсыпался. Даже на минимальную помощь рогатому сил пока не хватало, а просто лежать и таращиться в потолок было… бессмысленно и почти невыносимо. Невольно вспоминались отчаянные попытки Нексу развивать деятельность, имея несколько дырок в организме.       «А у вас куда больше общего, чем тебе кажется…» — ехидно нашептывал внутренний голос.       Гудбай тосковал по напарнице, и эта тоска тоже была поводом засыпать.       Были тому виной таблетки или отсутствие новых впечатлений, но сны пилот больше не запоминал, за редким исключением.       Парнишка-бонаданец таскал ему еду и воду, по необходимости помогал дойти до туалета, представлявшего здесь люк танкерной цистерны, расположенный в пятидесяти шагах от убежища. На этом пути вполне можно было свернуть шею. Пробираться приходилось через груды промышленного мусора.       Иногда приходил забрак, приносил сменные фильтры для респираторов, новые таблетки, сухпай. Рогатый все время крутился где-то снаружи.       Пилоту становилось то лучше, то хуже, про полное выздоровление речь вообще не шла, и забрак наконец принял решение дотащить Гудбая до медблока. Ближайший находился в бункерной зоне старого исследовательского комплекса, автоматика которого жила в режиме глубокой консервации, отвечая огнем на поражение в ответ на любые попытки приблизиться…       — Решил добить, чтоб не мучился? — съехидничал пилот в ответ на забрачью идею. Но сопротивляться не стал. Контузия, в отличие от тех же бластерных ожогов, «на коленке» не лечится. Загнуться на мусорке, пусть даже на уютной мусорке, не хотелось. Но куда хуже была перспектива остаться таким… насовсем.       — Лучше так, да, — серьезно кивнул Рэйдж. — Я разведал дорогу, нашел точки для отдыха. Здесь тебя можно лечить еще полгода и без толку.       — Рискнем, — неловко пожал плечами Гудбай. — А не получится, так хоть от балласта избавитесь.       Присутствовавший здесь же подросток очень странно посмотрел на пилота.       — Иногда мне кажется, что ты сам не понимаешь, что несешь.       — Возможно, — серьезно отозвался пилот. — Я, видишь ли, ушибленный на всю голову.       — Да нет, просто ты дикий какой-то, будто и не с людьми жил, а так, на болотах где-нибудь, — пояснил подросток. — Юрэй так живут.       Он хмыкнул, будто вспомнил о чем-то.       — И другие мутанты.       — А я и жил, — улыбнулся Гудбай. — Только не на болоте.       — А где? — живо заинтересовался пацан.       — В астероиде.       — Расскажи, — загорелся мальчик.       — Тогда слушай, — хитро сощурился пилот. — В астероидном поле возле одной маленькой безымянной планетки болтался особенно крупный булыжник. Когда-то на нем добывали руду. Руда кончилась, шахты остались. И через некоторое время, как в любом заброшенном месте, там завелась пакость.       Гудбай непроизвольно сбился на тот стиль повествования, каким рассказывал выдуманные и невыдуманные сказки. В котором можно рассказать чистую правду, и ей не поверят, а можно нести полную ерунду, которую кто-нибудь обязательно воспримет всерьез.       — На первый взгляд, и не пакость вовсе, люди как люди. И даже на второй и третий. Вот только они не считали, что кому-то нужно помогать. Никто из них не верил в силу доброты. Только просто в силу. Ешь, или съедят тебя. Убивай, или будешь убит. Не можешь — беги, и возвращайся, когда сможешь. Ранен — останься и забери с собой всех, кто придет за группой. Твоя жизнь — ничто. Смерть врага — вот что по-настоящему важно.       — Мутанты? — деловито спросил бонаданец.       — В некоторой мере, — отозвался бывший террорист. — Только мутировало не тело, а разум.       — А ты тоже мутант?       — И я тоже, — Гудбай грустно улыбнулся. — Иногда, чтобы мутанты тебя не сожрали, приходится самому становиться немного мутантом.       — А что с ними случилось?       — Их всех убили, — правду говоря, он не знал этого наверняка. Но взять кого-то из «Карателей» живым всегда было затруднительно.       — А тебя почему не убили?       — Я хорошо убегал.       — Ты собираешься вернуться?       — Туда? Нет, — машинально ответил Гудбай и только секундой позже понял, о чем на самом деле спрашивал мальчишка. — Не собираюсь.       Потому что они во многом были правы… но не во всем. Потому что по-настоящему важна вовсе не смерть врага.       — А что делать будешь?       — Возвращаться, — кривая улыбка пилота непроизвольно потеплела. — В другое место.       …Потеплело, и замерзшая грязь превратилась в жидкую. Ноги по щиколотку проваливались в перегнивший мусор. Подросток держался рядом, чтобы в случае чего прийти на помощь. Забрак, вооруженный и экипированный, представлял собой единственную боевую единицу группы.       Гудбай старался лишний раз не задерживать остальных. Выходило не очень. Пилот поначалу по привычке пытался контролировать обстановку в целом, но удерживать внимание удавалось только на чем-то одном. Смотреть под ноги было актуальнее.       Один раз их облаяла мутировавшая собака, так и не рискнувшая выбраться из своей норы. Потом Рэйджа чуть не придавил сорвавшийся с мусорной горы мятый корпус аэрокара повышенной защиты.       В целом все шло гладко. Но покинуть мусорные терриконы им удалось только через десять часов. Впереди лежала исчирканная оврагами равнина, на которой пятнами виднелись остатки старых построек, за ней — заболоченный лес.       — Нам туда.       — Угу, — отозвался Гудбай, мол, понял. Он ситски устал, соображал с большим трудом и в последние несколько часов передвигался на автопилоте.       Они кое-как добрели до полуразрушенного типового дома (когда-то такие любили ставить фермеры-переселенцы). И здесь Рэйдж дал команду «привал».       Пилот сполз на пол под первой же подходящей стеной.       «Старая развалина» — мысленно обворчал он сам себя. «Сдохнуть от прогулки по мусорке…»       Сидеть, ощущая затылком холодный пластобетон, было удивительно хорошо.       Забрак вскрыл саморазогревающийся паек, выдал всем еду и показал два пальца. Мол, отдыхаем два часа. Потом подсел к Гудбаю с инъектором.       Почувствовав движение рядом, пилот открыл глаза. Сам не заметил, как успел соскользнуть в полуотключку.       Забрак заряжал ампулы. Ноотропные, обезболивающие, витамины, еще что-то неопознаваемое. Получился целый магазин «патронов».       — Подставляй шею.       Здесь было холодней, чем на мусорке, и стягивать с пилота куртку Рэйдж не стал. Гудбай отогнул воротник, с той стороны, где было больше живого места. Инъектор щелкнул, шею защипало. Через две минуты забрак отошел в сторону, оставив пациента в покое.       — Что ты умеешь? — спросил он чуть погодя, когда все поели.       — Летать, — отозвался Гудбай. — Я пилот. Стрелять умею. Водить легкую наземку. Ремонтировать кое-что. Растяжки вешать. Морды бить. Байки травить…       — Тогда трави, — предложил Рэйдж. — Если не хочешь спать.       — Если отрублюсь в процессе, дорасскажу на следующем привале, — предупредил пилот. — Дело было на Коррибане. Мерзкая планетка. Рыжее небо, рыжий песок, горячий воздух, ледяной ветер. В каждом овраге по хищной твари, разумной или не очень. А всякая ситовщина там начинается прямо после посадки, и за борт выходить не надо…       Он успел рассказать о зловещей песчаной буре и о том, как отыскал в карьере трупы приключенцев-предшественников, а потом язык начал заплетаться и он все-таки провалился в полудрему.       …Разбудили его по графику. Рэйдж заставил группу сменить фильтры в респираторах, потому что старые успели покрыться какой-то рыжей маслянистой дрянью, и они вновь двинулись вперед.       Вокруг властвовали серый, багряный, ядовито-зеленый цвета, слегка припорошенные подозрительно разноцветным инеем. Это было бы даже красиво, если бы респираторные фильтры не дохли через каждые два часа.       От земли поднимались испарения. Кое-где инея не было вовсе, большие проталины говорили про идущие под землей реакции, порождающие тепло.       Изъеденные местными дождями пластобетонные руины не давали надежного укрытия. Рэйдж гнал группу дальше.       Его интересовал заболоченный лес. Точнее, вход под землю, расположенный неподалеку.       Гудбай целиком поддерживал стремление рогатого побыстрее убраться с болота. Респиратор защищал легкие, но кто знает, сколько здесь разной химической дряни и как еще она умеет убивать. Короткий отдых не дал восстановиться как следует, но когда это требовалось, альдераанец мог быть ситски упорным, до полной безжалостности к себе.       Вход оказался покрытыми мхом воротами, деформированными много лет назад. Между створками зияла черная дыра, в которую как раз мог протиснуться взрослый человек или забрак. Сразу за воротами начинался полуразрушенный пандус, ведущий куда-то вниз и явно рассчитанный на проход тяжелой планетарной техники. Пахло сыростью, затхлостью и активным веществом фильтров респиратора. Но к последнему запаху пора было притерпеться…       — Батарей надолго не хватит, — констатировал мальчик, включая фонарь.       — Будем экономить.       Гудбай молча согласился. Усталость отрезала все «лишнее», включая повышенную трепливость, остался необходимый минимум. Двигаться. Реагировать на угрозы и на прямое обращение товарищей. Он помнил, что самое зловредное еще впереди, но никаких эмоций по этому поводу не испытывал. Тоже отрезало.       Пандус перешел в широкий проход-штольню, вдоль стен которой тянулись мертвые провода в руку толщиной. У перекрестка на группу хищно оскалилась давно почившая турель, покрытая слоем плесени и вездесущего мха.       — Ты уверен, что медблок еще активен?       — До бункерной зоны мы еще не дошли, — вздохнул забрак, в очередной раз меняя всем фильтры. — Это предбанник. Давно обесточен, частично уничтожен. Похоже, орбитальной бомбардировкой. Видишь, как повреждены перекрытия? Эй, пилот, это похоже на орбитальную бомбардировку?       — Не похоже, — возразил Гудбай. Строго говоря, последствий орбитальной бомбардировки с такого ракурса он не видел. Но масштабы разрушений хорошо представлял. Здесь было… иначе.       — Работа тяжелого бомбардировщика. Скорее всего.       — Интересно, — решил забрак.       …Бункерная зона для них началась с ураганного обстрела турелью. Путники вжимались в крошащийся от времени пластобетон, а над головой тяжело бухали выстрелы. Это продолжалось несколько минут, затем турель, не обнаружив движения в проходе, замолчала. Можно было не сомневаться, едва кто-то шевельнется — обстрел повторится.       …У Рэйджа обнаружился детонатор и вопрос с обстрелом был решен. Оставалось решить вопрос с дверью, которая упорно требовала код доступа или личный ключ офицерского состава базы.       — Ни того, ни другого, — констатировал альдераанец. Он опирался спиной на стену, пользуясь короткой передышкой. — Или ты знаешь, как такое ломается?       Вопрос был обращен к рогатому.       — Не знаю, — ответил Рэйдж. — Ты военный, тебе виднее.       — Интересно, почему ты так решил, — ухмыльнулся Гудбай и попытался скормить системе личный код времен службы. Если там жестко забит набор ключей, не сработает, а если предусмотрена хоть какая-то динамика, может, выйдет «договориться».       Система глубоко задумалась. Через секунду на экране появилось сообщение с просьбой ввести пароль аварийного доступа.       — Сменили крайта на ранкора… — проворчал пилот. Сит его знает, какой у них тут аварийный пароль. Гудбай вбил один из стандартных имперских — снова наугад. Следующий вопрос системы, если переводить его с языка машинного на общегал, звучал как сонно-недоуменное: «А что, собственно, случилось-то?»       Несколько секунд пилот вдумчиво таращился на дверь, прикидывая, какой ответ система сочтет веским поводом их пустить. До сих пор типовые имперские схемы срабатывали…       В итоге он скормил системе еще одну цифровую комбинацию, а переводе с имперских внутренних кодов на человеческий — «переназначение командующего объектом».       — Потерян контакт со спутником связи, — зазвучал синтезированный женский голос. — Информация не поддается верификации. В доступе отказано.       — Сит с ней, — пробормотал вставший рядом забрак. — Не стреляет, и ладно. Должен быть другой способ проникнуть внутрь. У них СЖО замкнутая? Или замкнут только резерв, а стандартная взаимодействует с биосферой планеты?       Не сработало. Ожидаемо. Кредит цена имперской системе безопасности, если бы любой бывший офицер мог ее обойти.       — По стандарту — должен быть замкнут только резерв, — отозвался Гудбай. — А как здесь… С поправкой на пакостность местной биосферы могли и всю замкнуть. Предлагаешь влезть в вентиляцию?       — Да, — забрак был ситски лаконичен.       — Не поместимся, — скептически ухмыльнулся Гудбай. — Пошли искать дырку.       Строение по крайней мере на первый взгляд казалось типовым. Схему пилот помнил смутно, на подобных базах он бывал всего несколько раз и очень недолго, служил в основном на корабях. А расположение всяких интересных штук, вроде выходов вентиляционных шахт, приходилось с трудом выковыривать из памяти.       — Не найдем так хоть согреемся, — ухмыльнулся альдераанец, отправляясь вдоль стенки на поиски.       — Если что, я помещусь, — деловито предложил подросток. — Особенно, если одежду снять. Только расскажите, что делать.       — Пока — искать, — отозвался пилот. — Вылезем наверх… Заметишь теплый воздух над чем-нибудь — это оно.       Если, конечно, СЖО еще функционирует, а не законсервировалось автоматически для сохранения ресурса. Впрочем, вряд ли… Такие вещи выгоднее гонять в постоянном цикле, чем потом запускать заново.       Выбравшись наверх, Гудбай прикинул, где остался бункер, и обрисовал спутникам примерную территорию поисков.       Огромный плоский камень, покрытый серым и рыжеватым мхом, обнаружился через двадцать минут. Он лежал на других камнях, и вся эта кучка выделялась на фоне покрытого инеем ландшафта. Над камнем едва заметно дрожало марево.       — Мелкий, — негромко окликнул Гудбай подростка. — Вот она, твоя дырка.       Он аккуратно сунул ладонь под камень, проверяя, насколько там тепло и не обернется ли попытка влезть туда чем-нибудь неприятным.       — Я туда один пойду? — деловито осведомился пацан и тоже заглянул в кучку камней.       Там было тепло.       Память могла подсказать пилоту, что где-то там должны находиться фильтры, возможно — станция переработки, но, чтобы в нее упасть, нужно было сильно постараться.       А вот какая-то защита от мелких зверьков могла стоять.       Вряд ли эта защита была призвана настрогать из зверьков фарш. Остальное теоретически можно было выбить. А вот что будет с системой, если вынести фильтры, вопрос открытый.       — Не один, — отозвался Гудбай. — Мы с Рэйджем тоже сможем. Хорошая дырка…       — А кто нас вытащит, если мы все там застрянем? — подросток хлюпнул носом и звонко чихнул. — А так я разведаю, а вы меня достанете, если что.       — Я и не говорил, что мы полезем одновременно, — улыбнулся пилот. — Аккуратно там. Внутри может стоять защита от зверья и наверняка есть какие-то фильтры.       Мальчишка кивнул. Забрак обвязал его тросом, и «мелкий» полез в вентиляционную шахту. Когда трос кончился и с той стороны последовало два рывка, Рэйдж кивнул Гудбаю на дырку.       — Я замыкающий.       Логика была ясна. Травмированный пилот при необходимости сможет держаться за трос.       — Пристегнись за ремень.       Альдераанец прицепился к тросу и полез внутрь, тихо радуясь, что не страдает клаустрофобией. Сползать вниз по трубе пришлось медленно и печально. У выхода шахты пилот задержался ненадолго, прикидывая, что там под ногами, и аккуратно соскользнул вниз.       Осмотревшись — нет ли повода лезть обратно?, он отцепил от ремня трос и дал сигнал рогатому.       Рэйдж приземлился рядом. Они стояли на тесной технической площадке системы СЖО базы. Она явно не была рассчитана на трех гуманоидов. В три разные стороны отходили вентиляционные трубы, по которым вполне можно было пролезть, если идти на четвереньках. Правда, существовал определенный риск, что система примет гостей за крупный засор и начнет форсированную продувку.       — Если память не отбилась вместе с остальными мозгами и я правильно понял, где мы, то нам туда, — Гудбай указал на один из проходов. — Главное, чтобы система не решила, что мы — такой здоровенный мусор, и не сдула к ситам…       Пилот поискал взглядом панель управления системой вентиляции или что-нибудь в этом роде. Можно рискнуть и влезть просто так, но зачем, если есть шанс организовать себе безопасный путь?..       Панель управления не обнаруживалась. Возможно, нужно было отыскать какой-то специфический технический лючок или просто добраться до центра управления СЖО… Если только здесь всем не заправлял центральный компьютер базы.       Этих тонкостей Гудбай уже не помнил. Чтобы добраться до управления СЖО, все равно нужно было лезть в трубу. Пилот внимательно осмотрел стену со своей стороны, прошелся по ней пальцами в поисках характерных выемок-стыков. Должно же тут быть хоть что-то… Правда, если это окажется порт доступа к центральному компьютеру, поможет это им как мертвому бакта-танк.       — Гляньте со своей стороны, нет ли там где хитро спрятанной панельки, — попросил он остальных. — Отрубить бы автопродувку от греха подальше…       За пять минут подросток нашел закрытые панелью порты для подзарядки портативных приборов типа сканера, фонаря и деки. Рэйджу повезло больше — он обнаружил дохлую ярко-желтую ящерицу за щитком, закрывающим набор переключателей. Что они включали/выключали, оставалось загадкой. Подписей не было.       — Можно подзарядить нашу «лампочку», — подмигнул мелкому Гудбай. — А вот это неподписанное я бы не трогал.       Хатт его знает, что за что отвечает. Вот так щелкнешь не то — и прощай СЖО, например. Или еще что-нибудь понеприятнее.       Похоже, придется рискнуть и лезть просто так. Пилот покосился на мальчишку. Если там что-то пойдет не так… Здравый смысл подсказывал, что в неизвестность первым лучше загнать самого бесполезного члена группы — то есть, на текущий момент, его. Инстинкт самосохранения вяло протестовал.       Глазастый забрак проследил взгляд пилота и даже понял причину колебаний.       — Даже не думай. Без тебя нам отсюда не улететь.       Гудбай криво ухмыльнулся и поднял руки в примирительном жесте, мол, понял, не настаиваю.       — Я пошел? — деловито осведомился Мелкий.       Альдераанец коротко кивнул, мол, иди.       — Страховку не забудь, — напомнил он на всякий случай.       Парень исчез в дыре. Какое-то время в проходе слышалось шуршание. Потом страховка провисла, словно с той стороны уже никого не было. Потом за нее подергали.       — Что-то там не так, — проворчал пилот и предложил рогатому: — Давай вытащим.       Страховку упорно не отдавали.       Гудбай едва слышно выругался и молча принялся цеплять страховку к ремню. У Рэйджа в случае чего больше шансов вытащить их, чем наоборот.       — Раз — нашел мелкого. Два — порядок, три — вытаскивай. Больше — бросай все и не лезь, — на ходу обрисовал он рогатому сигнальную систему.       — Ага, — флегматично кивнул забрак.       В проходе было узко, для плечистого альдераанца — особенно. Стоял характерный запах очищенного воздуха.       Через три десятка метров перед Гудбаем замаячила очередная камера технического обслуживания. А может быть, целый зал?.. Из тоннеля было не разобрать. Шнур страховки уходил куда-то вниз и время от времени подергивался. Словно кто-то нетерпеливо проверял наличие связи.       Пилот дополз до самого края и глянул вниз.       Там действительно был технический зал, мерно гудевший десятком огромных вентиляторов. Под стеной стоял Мелкий и нетерпеливо дергал за шнур.       — Ага, наконец-то! — пробормотал он, увидев блестящие глаза пилота. — Слезай, тут есть выход. Только за ним какая-то старая железка, типа дроида, не двигается совсем. Можно пройти.       — Ага. Хорошо, — выдохнул Гудбай, заметно расслабившись. — В следующий раз оговаривай сигналы заранее. А то мы там решили, что тебя здесь на турбину намотало.       Он выполз из шахты, тяжеловато спрыгнул вниз и дважды дернул за трос.       Забрак появился через несколько минут. Спрыгнул на пол, деловито смотал шнур. На куртке, на левом предплечье, отчетливо проступали следы крови. Рэйдж не обращал на них внимания.       Мелкий повел их к открытой двери. За ней действительно стоял старый дроид техобслуживания, явно сломанный.       — Мы на техническом этаже. Здесь должны работать системы защиты. Они не работают. Что случилось? — Рэйдж напряженно смотрел по сторонам. — Очень плохо. Здесь кто-то был.       — Главное, чтобы его вот сейчас тут не было, — обронил пилот. Тот факт, что системы защиты не работают, его не особенно расстраивал. Конечно, был шнас в конечном итоге добраться до выпотрошенной коробки вместо медблока, и водрузить на все планы здоровенный могильный камень… «Да и сит с ним» — устало подумал пилот. «Сюда дотащился, и до ретранслятора дотащусь, если придется».       — Не согласен, — обронил забрак, но больше ничего не сказал. Группа шла вперед, проходя повороты и двери, и система защиты здесь действительно не работала. Равно как и половина автоматики базы.       Медблок нашелся только через полкилометра. База была большой…       Здесь было почище. Блок был автономен и находился на полной консервации, но ключей доступа не потребовал.       В осмотровой Мелкий сходу сдернул респиратор и принялся восторженно оглядываться. Он никогда не видел такой чистоты. Ему казалось, что он попал в другой мир.       — Раздевайся, — предложил забрак, настраивая терминал автодока. — Кажется, нам редкостно повезло.       — Сплюнь, — посоветовал бонаданец, обнаружив мягкий диван и стоящий рядом каф-аппарат. — Ох, работает!       — Первые три порции слей куда-нибудь. Четвертую дай мне, — попросил Рэйдж.       Гудбай молча принялся стягивать одежду. Усталость брала свое, запас прочности еще оставался, но был опасно близок к пределу. Страшно кружилась голова, руки слушались неважно. Реальность опять норовила сжаться до одной точки, разговор спутников он еще слышал, но понимал уже с трудом.       …Спустя несколько минут Рэйдж переводил взгляд с экрана автодока на спящего пилота и обратно. Усталость взяла свое, Гудбай заснул прямо на койке.       — Он должен остаться здесь, — сообщил забрак бонаданцу. — Невозможно.       Мелкий обошел койку, посмотрел на экран. Присвистнул.       — Не блеск…       — Обсудим, когда проснется. Иди помойся, от тебя воняет как от мусорного скаррьера.       — Думаешь, на свалке было, где мыться? — обиделся пацан. — Я лучше поищу еды.       — А потом помойся.       — Да ты неженка.       — Воин не должен ходить как мусорщик, — Рэйдж отвесил мальчишке увесистый подзатыльник. — Вперед.       Через полчаса в медблоке стояла тишина. Чисто вымытый подросток спал на диване, забрак — в одной из палат… Дверь в медблок была заблокирована изнутри.