Ангел

Берсерк, выбравшись из подземелья, на дрожащих ногах побежал к базе своей команды. Надя подозрительно тихо молчала. Они обосновались в небольшом доме у кордона, и именно туда шёл его путь — через озеро Янтарь, с бункером учёных — для сдачи документов, а затем к Сидоровичу — в Большой мир, если конечно ребёнок останется к тому моменту в живых. На часах показалось четыре утра. А на краешке неба занимался голубой, с примесью золотого рассвет. Берсерк завороженно посмотрел вдаль. Никогда наверное он ещё не видел такого прекрасного рассвета здесь — на Зоне, где всё, абсолютно всё воздействует на человека негативно. Воодушевившись — тот добавил ходу. И спустя лишь полтора часа был в бункере учёных. Зайдя через парадку, тот вошёл в основное помещение. Сахаров, увидев его — широко улыбнулся и в порыве душевной радости выкрикнул: — Здравствуйте дорогой! Сегодня был последний день сдачи документов, ведь завтра он стал бы обычным сталкером, нашедшим некоторые важные бумажки, но сегодня он Берсерк, который принёс дорогоценные материалы прямо на вертолёт учёных, которые с минуты на минуту отлетали в большой мир. Уже начинавший сильно волноваться Сахаров был очень обрадован внезапным визитом Берсерка. — Мои не заходили? — Спросил Сталкер. — Да, заходил Серый, спрашивал о тебе, взял кое-какие безделушки. — Говорил что-то? — Да. — Да, говорил что как ты вернёшься — то пойдёте все вместе в подземку что под городом — искать удачи. — Вот ведь языкастый какой. Как бы я ему язык не отрезал когда к ним вернусь… — Вслух проговорил свои мысли Берсерк. — А и ещё заглядывал Ворон с Романтиком. — Ммм, этот разгельдяй Романтик с другими шляется, баб ищет видно. Вот ведь блядь проклятая, но ничего, ему тоже впишу. — Проговорил тот понизив голос. — Ну… Собственно, где документы? — Не выдержав длинных прелюдий спросил учёный. — Да вот. — Мужчина достал из рюкзака тетрадки и примерно в этот же момент учёному показалось крошечное личико из горловины курточки того. — Постой постой, что это у тебя? — Прищурившись спросил тот, указывая на выпуклость на груди мужчины. — Ничего… — Произнёс тот и отдал документы всегда всем интересующемуся профессору. — Если это какая антикварная кукла — то у меня друг есть, который коллекционирует их, и тебе заплатят большую цену. — Доктор пройдя шаг настырно приоткрыл, взявшись за собачку, куртку того и оттуда показалась маленькая детская рученка, а затем зазвучал негромкий хнык. — Видишь до чего твой интерес доводит, а? — Обвинил тот доктора и принялся убаюкивать приёмную дочь. — Эээ.э. — Сахаров просто не поверил своим, уже глядевшим на всё что угодно здесь — на Зоне, глазам, и не в силах устоять на ногах — пошатнулся и прислонился к стене. — Р.ребёнок? — Наконец обретя обратно дар речи, но всё ещё заикаясь спросил тот. — Нет, антиквариат с дополнительными функциями. — Копируя манеру растягивать слова Сахарова Саркастично произнёс Берсерк. — Да ну. Не может быть. Чтобы дитя, да в Зоне отчуждения. Не бывать этому, точно не бывать. Может это аномалия какая новая. Ну не может же быть так чтобы женщина, итак явление на Зоне редкое, мало того выносила девять месяцев да ещё и родила… — В словесном разносе разошёлся Сахаров. — Поумерься. Я тебе принёс документы. Давай деньги. Доктор остановился и его озабоченное лицо опустилось. — Завтра — как передам документы — должны отдать деньги. — У меня новорождённый в куртке, причём ещё не евший в своей жизни ничего. Абсолютно ничего. И ни гроша в кармане, а она со мной пробегала больше полтора суток и всё ещё жива. Думаешь у меня есть время ждать?! — Взбушевался сталкер. Доктор замешкался. На его лице застыла мина, отображающая его сильное желание что-то вспомнить. Затем он немо вскинув голову, пошёл куда-то в глубь своего кабинета. — Э, ты куда пошёл? Так проблемы не решаются, Сахаров?! — Перенеся вес на одну ногу и наклонившись — попытался поймать взглядом мечущегося из стороны в сторону учёного. Наконец, спустя пять минут беспрерывного рытья документов и запасов, доктор как кабан буравивший клыками землю — что-то достал. Это что-то было прямоугольной формы, а на пачке было написано: детская смесь. Затем за ней последовала вторая и третья, и пятая и восьмая коробки. — Во! Смотри. — Тот складировал их на кучу на столе у стоящего, горящего удивлением сталкера. — Это… Смесь? — Окинув недоверчивым взглядом коробки спросил Берсерк. — Она самая. — Подтвердил доктор. — Ещё даже просрочиться не успела. — Взяв в руку одну коробку и взглянув на срок её годности с лицом Сидоровича произнёс Сахаров. — Откуда? — Тот прищурил один глаз. — Ну, по Зоне новая хворь начала ходить — поражает желудок, убивая всю пищеварительную систему, возвращая при этом всю еду обратно, как бы это мерзко не звучало. Ну, а единственным продуктом — который мог бы служить пищей для больных — послужила эта смесь. Она уже и у Сидоровича есть и в Баре, я слышал и Болотный доктор на неё затарился. Однозначно — она в дефиците не находится. — Что же, а эта малышка донельзя везучая… — Произнёс тот, взглянув на ребёнка. — Позволь… Это она? — Спросил проффесор. — Да, она. — Довольно ответил тот. Учёный, подойдя посмотрел на открывшиеся личико малышки и невольно улыбнулся. — Значит так. Сегодня вы останетесь у меня. Смесь эта тебе задаром. Ради такого дела — не жалко. — Сахаров хотел было прикоснуться к малышке, но Берсерк сразу же отдернул ребёнка и заявил: — Сначала поди помой руки. — Дак у тебя у самого ведь грязные, и она сама не очень чистая… — И точно… У тебя есть теплая, чистая вода? — Неа, откуда ей тут взяться? Могу предложить лишь обычную, чем-то похожую на чистую. — Хорошо. Можешь принести? И ещё какую-то чистую ткань. С меня зачтется. — Добавил тот, не заметив на лице учёного хоть какого-то рвения или даже желания. Тот кивнув удалился, и, спустя пару минут — сталкер разпеленав девочку на стуле — обтирал её прохладной водицей. Затем опять запеленав — приготовил в точности по рецепту смесь, покормил из бутылки, на горлышко которой была напялена толстая пипетка, а затем проверив всё ли сделано — устроился на дневной ночлег на односпальной кровати, положив свёрточек у своей головы, и прикрыв широкой, огромной рукой тело малышки. Так прошёл день и наступила ночь. На удивление — в бункере было тихо и никуда не уходило чувство защищённости, ведь даже вой мутантов был слышен откуда-то из далека, а уют создавал мягкий отсвет лампы накалывания, что настольным светильником горела над скрежущем о чем-то Сахаровым, да редким перелистыванием страниц. Иногда учёный негромко ахал и охал, вероятно удивляясь чему-то. Сталкер смекнул уже в полудрёме — что тот слово в слово переписывает принесённый им материал. Где-то посреди ночи послышался громкий звук вертушки, а затем всё затихло. Несколько очередей, а затем тяжело скрипнувшие о асфальт поддоном двери. Послышались шаги, дружеский разговор, затем прощание и… шелест бумажек. Опять шаги дверь, и вертушка вздымающегося вверх вертолета. Всю ночь Берсерк боялся за жизнь маленького существа что рядом с ним, проверял — дышит ли она, прислонял губы к лобику, пытаясь выявить температуру, но — ничего. Дитё было здоровым и спокойно спало, иногда подёргивая нижней губой, буд-то разговаривая с кем-то, и брыкая ногой — вероятно убегая. ~ На зону опустилось утро. Было слышно как где-то в дали заливаются тявкотом псевдособаки, и как кто-то огромный где-то далеко-далеко ревел на всю глотку. Сталкер резко подскочил. После двух часов ночи он неожиданно для своей выдержки — задремал и упустил из разума беспокойство о дочке. Подорвав торс с кровати, как обычно резко встают мертвецы из гробов, в фильмах о зомби, тот оглянулся по сторонам. Нигде не было его драгоценного свёртка. В панике, которой паникуют только женщины, случись что-то с их чадом, тот в одных штанах да майке — выбежал в коридор, а затем и в главную комнату, по дороге крича: — Сахаров! Ребёнок пропал! Влетя в главную комнату — тот сразу же упёрся взглядом в сидящего на стуле, закинувшего ногу на ногу Сахарова, кормящего и забавляющегося с малюткой. Берсерк, с дубовыми, негнущимися ногами — прислонился к раме дверей, и положив руку на сердце облегчённо выдохнул, а затем вскипел: — Сахаров, ты бы хоть предупредил меня, что-ли, я не знаю… Ты хоть представляешь как я напугался?!.. — Ты спал как убитый, а это маленькое чудо проснулось и тихо дергало тебя за волосы. Ну, ты же не спал дня три — вот я и решил дать тебе отоспаться… — Без тени на осознание вины проговорил тот. — Кстати, деньги твои пришли! Вся сумма, полностью. — Весело заговорил учёный. — Только вот что ты с такими деньгами на Зоне делать будешь — ума не приложу. — Не на Зоне. Они пойдут на то — чтобы выбраться отсюда. — Решил раскрыть все карты Берсерк. — Раньше они пошли бы на экипировку всей команды хорошим снаряжением, но сейчас — на моей ответственности появилась она, и я обязан дать ей дорогу в жизнь, и причём не здесь. — И то правда… — Произнёс Сахаров. — Но как же адаптация к уменьшению выброса адреналина в кровь, и попытка влиться в другой, нормальный социум. — Человеку свойственно приспосабливаться ко всему. А время адаптации — это вопрос лишь времени и всего лишь стресс, который я с лёгкостью переживу, ведь у меня есть цель. — Ну, увидим. Подействует ли на тебя кризис Сталкера, или нет. И сможешь ли ты вернуться обратно на Зону после того как подстроишься под размеренный образ жизни и размякнешь. — Тот сделал небольшую паузу и спросил. — Ты же вернёшься? Таких как ты, увы на зоне мало. Ведь только вспомни скольки раз мы друг друга выручали, и ты, хоть я и старше, мне хороший др… — Сахаров, прекрати. Вернусь я, вернусь. Обещаю. Вот её на ноги поставлю, и вернусь. — Ты только не соври, не соври Берсерк… — Грустновато произнёс тот. — Ладно Сахаров, пора бы мне уже. Берсерк взяв деньги, наплечную сумку, рюкзак автомат и наконец взяв свою дочь — пожал руку Сахарову и направился к входной двери. — Я когда выберусь — пошлю весточку. — Произнёс тот необорачиваясь. ~ Спустя пол дня пути тот был уже на подходах к своей базе. ~ За рогом, где собственно был вход в их логово послышались две короткие очереди, а затем одна длинная, постепенно приближающаяся; было слышно как пули вонзались в кирпичные стены, и прямо перед самим носом Берсерка со свистом пролетела одна, калибра 7.62. Берсерк конечно не рассмотрел её на лету, ведь не имел супер силы, а определил диаметр по воронке, которую образовала пуля в кабине старого отечественного автомобиля «Жигули». Звук при выстреле, был не таким как у обычного калаша, а приглушённый и ещё с таким тоненьким еле уловимым писком — скольжением пули по нарезному, удлиненному стволу. Эта модификация была собственноручно разработана Романтиком, который очень хорошо разбирался в оружии и мог не только починить сломавшийся затвор — но и усовершенствовать его, так же впрочем как и Резец. У них, часто-густо случались необычайно долгие перебранки, когда один брал детали другого, или когда кто-то делал что-то не по смыслу и представлению другого. Обижались они друг на друга, ей Богу — как бабы, а рвались — как волки. И дня не пройдет когда они не то подерутся, не то помирятся, а если не проходило — значит день, с его устоявшимися традициями не удавался. Так длилось уже порядка шести лет. А вся история началась ещё тогда — когда Берсерк, будучи ещё молодым сопляком, рыщущим по Кордоне то тут — то там, и собирающим артефакты, цена которого за один не превышала цену двух-трёх банок тушёнки — внезапно наткнулся на бандитов и долговцев, — что друг с другом со всех сил воевали. Бандиты эти от обычных соплежуев, что можно было встретить на свалке — отличались тем что не сдавались и не орали на всю глотку «Я маслину поймал» при любом в них попадании, эти были порядком выше и элитнее. Кажись тогда долговцы хотели что-то у них забрать, что-то — что им не принадлежало. Молодой Берсерк, тогда ещё Боря-плащ (почему плащ — потому что маскировался отменно), с самого начала не любивший политику, а разборки, в которых могут пристрелить неудачно подвернувшегося под руку сталкера, — тем более, — решил просто понаблюдать, притаившись у угла пристройки дома, в котором непосредственно вёлся огонь. После еле уловимого звука взрыва бой стих, звуки выстрелов не звучали больше — так как и звуки шагов, ходящих по дому. Что же — и такое бывает, противники просто напросто друг друга перебили. Но что ещё остаётся Сталкеру, притаившемуся рядом, и оставшегося с добром почивших на едине — как не собрать его. Боря, будучи не из брезгливых, с явным воодушевлением заглянул в дверной проем дома, где дверей собственно уже давно и не было. Увиденная им картина поразила ещё не закалённый кровью кишками и кусками мяса ум. На полу лежало не менее пятнадцати человек, хаотично раскиданных по дому, и все в каких-то осколках стекла, постепенно истекающие кровью. Удивившись, и почувствовав ком в горле тот, не обращая на него внимания — начал торопливо собирать всё с карманов вояк. Дойдя до выхода, в противоположном, ровнопаралельном входу — тот услышал из улицы — звуки кулачного боя и громких матерных слов. Притаившись, выглянув из-за здания — тот увидел двоих совсем ещё зелёных, (прямо как он сам) пацанов. Один в экипировке «Долга», второй в бандитской униформе, одетый по последнему писку криминального мира Зоны «из того шо было». Оба парня явно были не промахи и махали кулаками как птицы крыльями. Крепкий Долговец занёс увесистую руку от плеча, и широко замахнулся, сушёный бандит, виртуозно увернувшись дал бьющему хорошую затрещину, коренастый пацан, взьярившись от внезапно прилетевшей оплеухи — медведем бросился на худого бандита. Внезапно, откуда-то слева налетела химера — прямо на экипированного долговца, а затем, отпрянула назад в кусты. Оба, абсолютно безоружных, ведь бились на кулаках именно из-за его неимения, беспомощно переглянулись и со всех ног побежали к ближайшему дереву. Поджарый бандит сразу же выскочил на первую ветку, по каскадёрски красиво оттолкнувшись от выпирающего сука. А, плотно сбитый долговец так и остался стоять на земле и безрезультатно влезть на дерево. Явно без помощи тот бы не обошёлся, а бандит — в силу своего бандитского менталитета уж точно ему бы не помог. Время вмешаться ему — Боре, и героически спасти Долговца. Но, от этих храбрых побуждений его избавила рука бандита, резко опустившаяся на уровень лица Долговца. — Давай, брат, наверх. — Послышалось низковатым, всё ещё не доломавшимся юношеским голосом. Пару секунд простояв в замешательстве, а потом вспомнив — что к ним крадётся химера — тот в буквальном смысле принял «руку помощи» и с огромным трудом, как и своим так и бандита, ведь тот был красным как рак от натуги — наконец влез на ветку. Бандит по-дружески похлопал того по спине и посмеялся: — Чем вас там в Долге кормят — что как броллеры? Комбикормом что-ли? — А у вас, я посмотрю, — не кормят вообще. Или каши в детстве мало ел? — В такой же манере ответил долговец. Откуда из кустов послышалось шуршание и химера произвела свой смертоносный прыжок, в этот раз вцепившись когтями в ствол дуба, на котором сидели недавние враги, животное, поглубже вонзившись — начало драться на дерево. Напуганные, и удивлённые такой способностью этой твари, те, встали на цыпочки, уповая на то что тварь их не достанет, и сползёт со своим полутонным весом вниз прежде чем достанет их тушки. Но мутировававшая скотина явно не хотела оставлять свой обед просто так, и с силой вонзая когти в древесину — как вонзает в лёд кирку альпинист деркщийся к вершине скалы, тварь уверенно поднималась к нерадивым древолазам. Внезапно для парней, откуда-то из стороны дома — выскочил какой-то сталкер в хорошей камуфляжке, и вскинув автомат — всадил твари в спину около пол магазина, выкрикивая: — Иди ешь падаль, шелупонь проклятая, пока я тебя не пристрелил! — Боря проревел это громко, яростно и таким басом, что животное, попутав его голос с разрывом гранаты или же испугавшись очереди, что прилетела не в голову — снялась с дерева, и поджав хвост — юркнула в ближайшие кусты. — Прямо как Берсерк… Заорал… — Выдохнул, знавший откуда-то историю и мифологию бандит. Сталкер подошёл к сидящем на дереве парням. — Спускайтесь. Она далеко смылась. Только лапы не распускать, а то — переломаю и тому и другому. Спустя пол часа все трое сидели в подлеске у костра, и рядом с углями доставали из карманов — что у кого было. Боря, уже по новоприобретенному имени — Берсерк, поставив казанок на огонь — высыпал туда две банки тушёнки, и плов, что был найден в сухпайке у какого-то особого запасливого долговца. — Ну, рассказывайте — из-за чего велась война? Что случилось, что все умерли? И что думаете делать дальше? — Помешивая ложкой еду, растягивая слова и поглядывая на противников спросил Берсерк. — Они украли у нас особый артефакт. — Сразу же возгласил Долговец. — Я скажу даже больше, украл его — я. И бежал с ним тоже я. Эти кабаньи морды до чего толстые — что не смогли даже догнать меня. — Молчи гад! Думаешь так легко расхаживать в этой форме? Ты вон полуголый ходишь — и тебе нормально, шелупонь бандитская. — Чё сказал?! — Бандит грозно посмотрел на врага и до этого сидев сгорбившись — выпрямился и выпятил грудь. — Тихо, ша! — Миротворец окинул грозным взглядом обоих. — С ситуацией всё ясно, но что тогда случилось с вашими отрядами, что все они слягли изрешеченные, осколками. — Ну… Нестабильная пружина, внезапно распалась обратно в аномалию, и стеклянный куб, в котором находилась, с доброй стенкой стекла, шириной в двадцать сантиметров, и добрая туева хуча осколков — прошила всех полностью. — С грустью в голосе произнёс долговец. — И друга моего, лучшего, с которым вместе я на Зону попал — убило. — Ну, а чё вы дрались, если всё решено? — В непонятках спросил сталкер. — Обидно мне за друга было… Что из-за этой мрази. — Долговец указал на бандита. — Такой человек погиб, бедный Вадик… — Но ведь не виноват я, в том что мне такое задание дали. — Проговорил бандит посерьёзнев. — И это не я выстрелил в куб, я даже не видел кто это был! На улице уже смеркалось, и надо бы уже было и на боковую. Ведь в Зоне поночи снуёт такая неведаль — что лучшее уж спать чем бодрствовать. — Ладно, ложитесь спать. Первым дежурю я, затем ты — бандит, а потом ты. — Произнёс Берсерк, и взобравшись на небольшую возвышенность, сел и слился с окружающим пейзажем. Спал он чутко, слыша сквозь сон даже малейшие звуки, так что даже не переминул возможностью немного прикорнуть. Ближе к часу — послышался шорох в сторону того дома где происходила перестрелка, затем тихие шаги, несколько очередей выстрела, и ритмичные тюкания чего-то о землю. В замешательстве Берсерк открыл глаза и не заметил бандита, что должен был лежать поодаль долговца. Всё ещё слыша звуки ударов о землю — тот спустился ко всё ещё спящему парню, и потрепав того за плечо — шёпотом посоветовал прислушаться, а затем тенью и чтобы как мышка — тот двигался за ним. В лунном свете было видно, как обнажив торс из-за пота бандит, копал землю, где-то найдя широкомордую сапёрскую лопатку, и примотав к ней длинный дрын орудовал инструментом — прямо как на огороде. Рядом с работающим неподвижно лежало заклякшее тело, судя по форме — долговца. Увидев у покойного флягу своего друга — Вадика долговец чуть не вскрикнул. — Сталкер… Что он делает? — Растерянно спросил крепыш. — Мне откуда знать? Могилу копает. Закопать кого хочет… — Сказав очевидное сталкер взглянул на долговца. Тот, по натуре своей — прямой как рельса, не в силах больше сдерживать свой интерес и негодование вышел из кустов и направился прямо к бандиту. Берсерк остался в кустах чтобы не нарушать интимность ситуации. Молчком крепыш опустился на корточки и сняв капюшон из павшего договца узнал с удивлением в нём своего закадычного друга — Вадика. Берсерку было видно как долговец с преогромнейшим удивлением поднял на бандита глаза. — В чём дело? Почему ты копаешь ему могилу. И, я вижу — ты решил зарывать его без меня… — Констатировал факты тот. — Зачем ты это делаешь? — Спросил долговец. Бандит выпрямился и потянулся, выгнувшись дугой. — Ну… Ты сказал что он стал тебе другом — лучшим другом, и то что ты его назвал хорошим человеком… Обычная шелупонь составляющая семьдесят процентов всей Зоны не заслуживает даже и слова доброго в их сторону, и чаще они показывают свои скелеты в шкафу, а о человеческих чертах здесь можно и позабыть. А этот человек явно заслуживает того, чтобы хотябы не гнить на открытом воздухе и не рисковать быть сожранным кем-то из трупоедов… — Чёрт возьми, ты серьезно? — Недоверчиво сощурился долговец. — Пф, как думаешь, по какой ещё причине меня прозвали Романтиком? — Хмыкнул тот. — Я всё ещё верю, что в1 человеке попавшего на Зону — может сохраниться и существовать человек, и не та мразь и подобнк, что нас окружают, а действительно человек… — Мда. Какая дурацкая логика и мышление… — Помоги мне его положить в могилу. — Произнёс тот проигнорировав долговца. — Эта моя проблема — как бандита, и огромная болезнь — как сталкера. — Добавил тот. — Хех. А моя — прямота. Я — Резец. — Проговорил тот и взял закадычного друга за руки. После того как работа была сделана, двое недавних врагов курили над могилой, не забыв положить одну папиросу на свежую землю, как внезапно, будто из тени появился Боря. — Когда что-то теряешь — есть преспектива что-то найти. И, я предлагаю вам найти это. У вас обоих нет ваших друзей и команд и защиты, а одиночкам, выходцам из группировок и общин очень трудно прижиться без того — кто бы прикрывал тебе спину. И я готов основать с вами команду, шайку или стадо… — С улыбкой произнёс тот последнее слово. — Прямо как представитель свидетелей Еговы — пприходишь из ниоткуда и предлагаешь всякое… Короче. Я вступаю в стадо. — С такой же улыбкой ответил Романтик. — А я в команду. — Серьёзно ответил Резец. — Мне некуда больше идти, так что пусть уже и не будет нужды никуда ходить. — Добавил долговец, взглянув на обоих. — Если Магомед не идёт к горе, значит гора идёт к Магомеду. — Улыбнувшись проговорил бандит, сходясь мнениями с долговцем. — Ладно, добро пожаловать в шайку. — Берсерк по очереди пожал руки обоим. — Идём к Сидору найдём роботу… ~ — Романтик, мать твою за ногу! — Прокричал громко Берсерк. — По ком ты там палишь?! — О, Берсерк! — Прокричал приветливо и неожиданно голос Резца. — Прекрати стрелять и колись — почему взял винтовку Романтика?! — Да он сам её отдал. Нашёл себе какую-то совсем убитую — и копается в ней уже два дня. — Романтик, что с ним поделать. — Просто добавил Берсерк и вышел из-за угла. — Что там сделка? — Спросил Резец, опустив автомат. — Ты только помни, — эти деньги — заработанные тобой. И ты не обязан тратить их на нас. — Ну, хотя как хочешь. — Из дома вышел Шмыг, произносящий эти слова. Берсерк подойдя обнял обоих, пытаясь не сильно давить себе на грудь. — Идём скорее внутрь, я вам такое покажу… — Интригующе заинтересовал тот друзей и шмыгнул внутрь логова. Внутри — Романтик сидел за столом у окна и перебирал детальки, время от времени поливая их WD-40 (это такая жидкая смазка), рядом на кровати сидел Серый точил ножи — свой и Резца, ведь тот большое всего любил это дело. Шмыг и Серый появились в шайке Берсерка совсем неожиданно и просто. Когда те были в баре Сто Рентген, у уже изрядно подвыпившего Резца завязалась с ними драка, и затем, будучи побеждёнными — те выразили желание к ним долучиться, если, конечно можно. Берсерк согласился и с того времени в их шайке официально пребывало пять душ. Берсерк подойдя к Романтику — похлопал того по плечу, не желая отвлекать от роботы, а с Серым поздоровался за руку, свободную от ножа. Аккуратно открыв змейку куртки — тот положил на стол, у стены и своей кровати хныкающий от всех этих выстрелов, криков и громкий разговоров свёрток. Моментально оба сталкера, занятые своей работой резко повернули, чуть не свернув, шеи в ту сторону. — Что это? — Спросил в непонятках Серый. Романтик же подбежал к свертку и взяв его на руки — тут же сел и начал забавлять дитёнка — Где ты его взял? — Спросил новообнаруженная нянька у Берсерка. — Там где взял — уже нету. Не украл — не отобрал, а именно взял. — Серьёзно произнёс тот. — И что ты собираешься с ним делать? — Поинтересовался вошедший Шмыг. — Сбегать из Зоны. — Серьёзно ответил Боря. — А на какие такие шишы? — Спросил всегда интересующийся деньгами и материальными благами Серый. — На те что заработал на документах из лаборатории. — Непреклонного ответил Берсерк и посмотрел сначала на хитрого Шмыга, а затем перевёл взгляд на Серого, предчувствуя что те явно будут этому препятствовать. — Ну как же так? Ты ведь обещал на команду потратиться… — Разочаровался Шмыг. — Это его деньги. Что хочет с ними — то пусть и делает. — Твёрдо произнёс Романтик, отвлекшись от своего маленького, увлекательного занятия. Шмыг прикусив язык неодобрительно фыркнул. — Когда ты собираешься с ней уходить? — Спросил нянька. — Как ты узнал что это она? — Прищурился Резец. — Улыбается по-девичьи. — Да, это она. А я зашёл чтобы с вами попрощаться. Вот сейчас соберусь, а затем к Сидору и на кордон. Романтик, вскинул на того горящие глаза. — С такой мелочью да сразу на кордон… — Скептически сощурился сталкер. — А что не так? — Удивился Берсерк. — Дай ей хоть немного окрепнуть и подрости. Она сейчас не очень-то по-здоровому выглядит, а возьми ты её с собой сначала к Сидору, а затем на Кордон к воякам, которые сначала подумают перед тем как пустить тебя в Большой мир и пустят пару тройку очередей ради приличия, она возможно и не переживёт этого… — А если у меня нечем её кормить? — Спросил Берсерк. — У меня есть чем. — Произнёс тот и достал из шухляды в своём столе две пачки смеси. Берсерк с улыбкой достал ещё восемь. Ребёнок, как в подтверждение слов Романтика зашёлся в нездоровом кашле. — Говорю же — пусть немного окрепнет. И по поводу детских болезней — можешь не переживать, ведь здесь лет уже как 25 никакой ящур не ходит — не к кому прицепиться. Берсерк выдохнул. — Хорошо. Но, нянчиться пока мы здесь, и пока я не буду иметь возможности — будешь с ней ты. Романтик, вздёрнув брови, держа малютку на руках произнёс: — Я люблю детей, так что можешь расслабиться. И пока смесь не кончится вы отсюда никуда не пойдёте. — Произнёс тот таким тоном, как когда-то его мама причитала ему надеть шапку. Берсерк улыбнулся: — Хорошо. Что там у нас на повестке дня? — Выходной. — Беззаботно ответил Серый. Берсерк довольно потянулся и сел в кресло. — Ладно уж, выходной так выходной. ~ Следующие четыре месяца прошли в постоянной суете, Романтик и Берсерк не спали ночами, часто-густо засыпая с ребёнком на руках. Время от времени помогал и Резец. Романтик не соврал. Детей он действительно любил, а эту малютку — особенно. Он забавлял, кормил, купал мелочь, а сильнее всего — любил с ней спать: лёжа на боку — спинкой прислонял ребёнка к своему животу или груди и так и засыпал, недвижимым. Был случай, когда Берсерк приспал дочь, с начинающими резаться зубами, причём убаюкивал он её долго — часа два, и когда от любого шороха та запросто могла проснуться — Романтик ворвался в комнату, и увидев как мелочь закинув ручки за голову сладко посапывала — чуть не умер от умиления, и выйдя — так же закинул руки за голову и всем показывал как спит малютка. Смешным являлось то — что громадные, суровые и брутальные дядьки превращались из злых свирепых медведей гризли в огромных пушистых плюшевых мишек, ни на секунду не оставляя дитёнка без внимания. Концом пятого месяца прямо в окно дома заглянула химера, та самая что чуть не сожрала Романтика и Резца, и та самая которую пощадил Берсерк, но та, что странно, пошла себе дальше по своим делам — как ни в чём небывало. И вот, на шестой месяц последняя пачка смеси подошла к концу. Была весна, март, на деревьях начали браться почки, и Берсерк, аккуратно прихватив с собой спящую дочь как всегда бесшумно вышел сначала из комнаты, а затем и из дома, не оборачиваясь тот хотел было сделать шаг, но его остановил приглушённый голос Романтика: — Даже не попрощавшись? — Даже не попрощавшись. — Только вернись Брат. И не дай вернуться ей… Романтик и Берсерк не смотря на лица друг друга — каждый пустил по скупой мужской слезе. — Я вернусь, обещаю. А она — нет. Я уж позабочусь об этом…