Ведунья Гаяна

— Хоршая моя, сильно устала?       Похоже, я начала сходить с ума, причём конкретно так сходить, основательно. Вот и с лошадью начала разговаривать. Хотя… Может, с лошадьми разговаривать и лучше? Люди имеют такую неприятную особенность — болтать, а лошадь молчит, идёт потихоньку и слушает.       Потрепала Липу по холке и огляделась. Поле… Под ногами пробегают наглые полёвки, взмахивающие тонкими хвостами. Солнце над головой горит, пылает и, кажется, норовит сжечь всё живое вокруг.       Я тяжело вздохнула и вновь уставилась на карту. Ну, кусок ткани с почти смывшимся рисунком и блёклым крестиком в месте назначения картой назвать трудно. Прищурилась и нервно закусила губу. — Да бездна вас задери, тролячьи отрыжки! — разозлившись, крикнула я, отчего Липа нервно всхрапнула и отпрыгнула от меня на добрую сажень вбок.       Я лишь грустно посмотрела на кобылку и, шмыгнув носом, начала собираться в дорогу.       Ближе к вечеру, когда я отъехала от Заповедного леса, до меня дошло, как я сглупила. Взяв с собой слишком много ценных и практически ненужных вещей, забыла, как обычно, про самое главное.       Ну да ладно. Яга сказала, что всё необходимое в школе предоставят, а сейчас… А сейчас почему бы не спеть?       Устроилась в седле и завела:

Как у ведьмы четыре крыла, платье до пола, ой, до пола. Свили гнезда в её рукавах совы, соколы да перепела. Ай, дурная голова, в волосах листва, и руки красны. Просит беса незрячей луны, чтобы за зимой не было весны. Эй-эй, пока ещё жива… Эй-эй, пока горит трава… Эй-эй, огонь тебе к лицу… Танцуй, ведьма, танцуй! Там, где ведьма, там жито не свячено, кони не подкованы. Прахом пусть улетает, бродячая, во четыре, ой, стороны. Как завертит суховеем танец смерти, что иных древней, Ведьма спляшет, а с верою нашей не справиться да не сладить ей. Эй-эй, пока ещё жива… Эй-эй, пока горит трава… Эй-эй, огонь тебе к лицу… Танцуй, ведьма, танцуй! Напейся пьяною нашего гнева. Танцуй! Сегодня ты королева. Пусть хмель и корица, и змей, и лисица На первой зарнице прославят сестрицу — Аллилуйя Огненной Деве! ¹

      Без ложной скромности признаюсь, что голос у меня красивый. Многие в Лужиницах завидовали, да и не только там. Пожалуй, голос — это один из немногих моих талантов, который я развила до приличного уровня. Остальные же мои способности буквально можно пересчитать по пальцам.       Задумалась: «А может, ну её, эту школу? Подамся в менестрели, буду бродить по трактам и петь». Я тряхнула головой. Что за бред в в мозги лезет? Говорю же: «Солнце решило пойти на меня войной. И светило небесное явно одерживало победу».       А ведь я всегда мечтала быть обычным человеком без силы. Ворожба мне принесла только горести и беды, ну, ещё и проблемы выше солнышка красного.       Понять, что живётся мне не сладко, можно двумя способами: я всегда что-то разрушаю, даже если на это нет моей воли; из-за того, что я вспыльчивая (впрочем как и все ведуньи), часто могу кому-нибудь рога ненароком прирастить, ну, или заставить мухоморы в неположенном месте появиться.       В общем, жизнь у меня весёлая и полна такими приключениями, что любой герой рыцарского романа обзавидуется и слюни будет пускать на количество моих недоброжелателей. — Эге, залётные! — проорал где-то сзади мужской голос.       Я от неожиданности чуть из седла не вывалилась, во потехи бы было всему частному народу. Покрутила головой, не ну, мыши тоже народ, не только же людей за людей считать, мыши тоже достойны большего. О, а может, мне бороться за независимость мышей? Ну, а что? Неплохая идея.       Мои мысли о том, как мыши будут катать меня на спинах в знак благодарности, прервала остановившаяся рядом телега. Повернула голову и взглянула на мужчину. — Привет, пацан, чьим будешь? — спросил не дедок, но где-то очень близко.       Немного прокашлялась. — Не из здешних краёв я, мужик. Не знаешь, как отсюдова до Кихнова тракта доехать? — задала самый актуальный на данным момент вопрос. — Знаю, чего ж не знать-то? Двигайся за мной, тут рукой подать.       Я благодарно улыбнулась и поехала вслед за мужиком. Только вот где-то внутри залегла гадюка, шепчущая на ухо, что неприятностей, как бы я ни старалась, не избежать.