В моей жизни вы всего лишь гости

Последние дни лета пролетели незаметно, но на улице все ещё было жарко и чувство расслабленности не спешило покидать девушку. Поправляя воротник новой блузки, купленной по случаю начала учебного года, Лили отстранено вглядывалась в свое отражение и не верила в то, что этот год будет последним. Всего каких-то девять месяцев — и этот этап завершится, их пути разойдутся, каждый направится по своей пугающе неизвестной трассе. — Как себя чувствуешь? — заметив состояние Лили, мать девушки мягко прикоснулась к её плечу. — Всё хорошо, мам, — Лили как можно искренне улыбнулась. На самом деле, она действительно была рада тому, что осталось совсем немного, что после ей больше не придется находится в том обществе, в котором Лили находится сейчас, но её мучило необъяснимое чувство отстраненности, будто она вовсе не участвует в своей собственной жизни. — Я задумалась, — девушка опустилась на рядом стоявший пуфик и принялась завязывать шнурки на своих лакированных ботинках. — Мам, тебе не кажется несправедливым то, что мы не можем выбирать людей, с которыми будем идти бок о бок, добиваясь своих целей? Я не о друзьях говорю, я про одноклассников, одногруппников и про сотрудников на работе. — В этом нет ничего несправедливого, — женщина пожала плечами и прижалась плечом к дверному проему. — Тебе нужно научиться не обращать так много внимания на коллектив и просто делать то, что ты должна делать. В мире всегда были дерьмовые люди. И, как сложно тебе ни было бы сейчас это принять, но и мы для кого-то являемся плохими. Это нормально. — В таком случае я либо безнадежна, либо мне нужно приложить больше усилий, — Лили рассмеялась, вновь поднялась на ноги и спрятала телефон в карман. — Я пойду, мам. Чонин уже едет. — напоследок поцеловав женщину в щеку, девушка вышла из квартиры. Обычно подростки и родители сталкиваются с непониманием между друг другом. К счастью, Лили это миновало. Это не значит, что не было ссор, скандалов и истерик, не значит, что она не скрывала что-либо от родителей, но каждый раз, когда ей была нужна поддержка, девушка находила её не только в лицах друзей, но и в людях, которые воспитали её. Да, они многого не понимают, по-другому смотрят на мир, однако, как никто другой могут найти нужные слова и говорят действительно важные вещи, сколько бы различий между вами ни было. По пути к остановке, Лили думала о словах матери. Она права, девушке нужно научиться делать так, чтобы окружение не влияло на результат её стараний. Размышляя о том, каким образом этого можно достичь, Лили не заметила, как дошла до остановки и по привычке направилась к школе, но кто-то схватил её за руку, заставляя остановится. — Ты меня напугал, — выдохнула очнувшаяся Лили, сделав шаг назад и окинув взглядом неожиданно появившегося Чанёля. — Время идет, а ты не меняешься, — парень улыбнулся, впустив свои длинные пальцы в каштановые кудряшки. — Время идёт, и это стало не твоим делом, — улыбнувшись в ответ, девушка развернулась и отправилась в сторону остановки, рассчитывая на то, что Чанёль продолжит свой путь. Что ему вообще нужно? — С каких пор ты стала такой грубой, Лило? Единственный из этих двоих, кто действительно не изменился почти за четыре года, был Чанёль. Во всяком случае его невозмутимость и напор остались в изначальном виде. Лили очень хотелось съязвить на этот счет, дескать, поезд уехал и теперь это не сработает, но всё же решила просто проигнорировать парня, заметив на горизонте Чонина. Тот привычно стоял с сигаретой в зубах и слушал музыку. — Если ты до сих пор не понял, то доступно объясню. Я не собираюсь отвечать на твои вопросы и вообще вести разговор. Уйди, пожалуйста. Мне не комфортно, — Лили не хотелось быть грубой или слишком резкой, но поведение Чанёля создавало гору вопросов и откровенно раздражало. К тому же, всего в нескольких метрах стоял Чонин, который, к счастью, пока ничего не замечал, но вполне мог повернуть голову в их сторону. Не то чтобы Ким был собственником и жутким ревнивцем, но у любого возникнут вопросы. — Этот чувак твой парень, да? — не обратив внимание на просьбу девушки, Чанёль окинул Кима оценивающим взглядом и недовольно нахмурил брови. — Тебе не кажется, что он не выглядит подходящим на эту роль? — Да ты охринел, — от такого дерзкого заявления глаза девушки возмущенно округлились. — Повторюсь: это не твое чертово дело, Пак Чанёль. Иди куда шел. — Ну что же, раз поговорим позже, так позже, — Пак вновь широко улыбнулся и наконец оставил в покое Лили, которая сократила расстояние между собой и Чонином. — Я так и не понял, откуда ты знаешь нашего новенького, — произнёс парень, когда Лили оказалась рядом. Чонин выбросил окурок в урну и обнял девушку в знак приветствия. Тёплые мужские руки обвили девичью талию и сжали в слабых объятиях, но даже это помогло Лили забыть о том, что было всего минуту назад. Девушка с наслаждением вдохнула запах парфюма, который сегодня впитала в себя его одежда. Это оказался тот самый аромат, который был на Чонине в день их первой встречи. — Мы дружили раньше, — только и ответила Лили, не желая отстраняться от любимого человека. Она очень не хотела, чтобы Чонин высвободился из её объятий, что делал в последнее время очень часто. — Мы можем постоять так немного? Я очень соскучилась по нашим долгим обнимашкам. — Конечно, — сухо прошептал Чонин на выдохе, переместив руки на плечи девушки, пока та обнимала его за талию. Лили, пожалуй, предпочла бы быть слепой, глухой или дурой. А лучше все вместе, потому что наблюдать за тем, как человек, которого ты любишь всем сердцем и душой, остывает к тебе, видеть, как твои слова больше не вызывают у него эмоций, чувствовать, как он нехотя делает что-то для тебя и то только по твоей просьбе — это чистой воды мазохизм. Словно тебя избивают, а ты не защищаешься и улыбаешься подонку, думая, что он сам прекратит, надо лишь чуть-чуть потерпеть. Лили все это прекрасно понимала, видела, слышала, чувствовала, но все еще не могла найти в себе силы решиться на расставание. С неделями дней без рыданий становилось все меньше, все чаще она пропускала приемы пищи и к концу лета обнаружила минус пять килограмм, волосы посеклись и их пришлось обрезать, кожа стала сухой, а ногти постоянно обламывались. Но это не было самым страшным, страшным был потухающий огонек надежды, страшным было уязвленное эго и чувство досады и отвращения, граничащее с безумной любовью.