***
За весь день не удается перекинуться даже парой слов: съемки поглощают обоих. А вечером в такси и после, уже дома, выяснять что-либо нет сил: выжаты как лимоны в популярном баре — досуха. Обмениваемся едва ли десятком ничего не значащих фраз: «закажем пиццу?», «будешь пиво?», «не против, если я закурю?», «да», «давай», «нет», молча пялимся в телевизор, не вникая в суть. Но молчание не тягостное, а наоборот, какое-то уютное. Отключаюсь под французский бубнеж с экрана. Мне слишком хорошо… Чувствую, как щеки касаются осторожно прохладные пальцы. Слышу далекий шепот: «Эв… ты спишь…». Мурчу что-то, непроизвольно жмусь к ласкающей руке, киваю: «сплю». Но тут же вздрагиваю. Дремота слетает с меня моментально, внутри все переворачивается. Только сейчас я осознаю: сегодня нам делить одну постель! В моей небольшой съемной квартирке всего один диван. И никакого другого спального места нет. Даже просто места нет, чтобы можно было бы устроиться спать на полу. А это значит… Это значит, что предстоит лежать рядом с ним всю ночь, слушать его дыхание, чувствовать его тепло. Не имея возможности даже просто коснуться, не то что сделать еще хоть что-то, о чем боюсь даже позволить себе помечтать… Черт! Черт-черт-черт! Интересно, а он задумывался о том, что придется провести рядом со мной ночь? Хотя, ему-то что! Это не он влюблен как мальчишка. Не он вспыхивает по сто раз на дню от простого касания. Не он не знает, как отшутиться, когда кто-то подтрунивает насчет слишком уж реалистичных чувств «шевалье» к «принцу». Не он сбегает панически, со стыдом пряча стояк, после особо горячих совместных сцен. Не он — я. Черт! Хочется хорошенько вдарить кулаком по чему-нибудь. Например, по своей голове, чтобы вышибить прочь все эти мысли. Зажмуриваюсь крепче. Может, притвориться спящим, и… — Эв... — вновь шепчет. Так близко, что чувствую его дыхание на своих губах. — Пора в кровать… Все же открываю глаза. Не сбежать… Укладываемся. По разные стороны дивана. С десяток сантиметров пустого пространства разделяют нас — чертовски мало. Даже через одеяла — хорошо хоть, их у меня два — чувствую тепло его тела. Вижу, несмотря на то, что в комнате темно, очертания его лица, темные кудряшки на белоснежной наволочке. Слышу его дыхание. Тихое, мелодичное. Бросает в жар. Как же выдержать это?! Да, уже было такое, когда рядом, вплотную. Когда голой кожей друг к другу. На съемках было. Но то на съемках, когда все по сценарию, по чужой указке. Когда реакцию свою дикую, животную, жажду стиснуть крепче, прижаться теснее и не отпускать долго можно списать на умелую актерскую игру… А тут... Шумно выдыхаю, поворачиваюсь спиной к нему. Если не видеть, то можно представить, что его нет. Вот и все. Так легко, правда?.. Ерзает сзади, шелестит одеялом, взбивает подушку. Боже! Замираю, притворяюсь, что уже уснул. А потом что-то невообразимое случается! По спине холодок — мое одеяло откидывают. И следом на контрасте — дикий жар чужого тела. Рука горячая как пламя по спине моей, плечу проходит и устраивается на груди, прямо на сердце, что бьется, кажется, сейчас на свободу вырвется. Он прижимает меня к себе, как ребенок любимую игрушку, вжимается грудью в спину, ноги сплетает с моими. Голоса нет, я немой! Шепотом, почти беззвучно только могу выдохнуть: — Алекс… — с надрывом, с болью. Из груди чуть ли не рыдания рвутся, настолько меня переполняет сейчас. Что же ты? Зачем ты это?.. — Спи! — лишь шепчет мне в ответ, невесомо касается губами макушки. Обнимает крепче. Я брежу? Или мне снится это?.. Колет щетиной своей мое плечо. Не снится, значит. Слеза тихо скатывается по щеке, впитывается в подушку. С ума схожу!..***
Просыпаюсь в прекрасном настроении. Почему мне так хорошо, так сладко? Проматываю в воспоминаниях вчерашний день. Алекс… Он был тут, обнимал меня. Вот она, моя причина! "Был"?! Резко оборачиваюсь — в постели я один. Ушел? Неужели ушел?! Сердце вновь заходится бешеным ритмом, грудь сжимается болью, хочется кричать… Не мог же бросить меня! Не теперь, когда вот так вот, сердцем к сердцу всю ночь!.. Что-то грохает на кухне, тихие ругательства. Здесь… Отпускает. Встаю тихо, подхожу к окну. Рассвет нежный, розово-персиковый едва занимается. Делаю несколько кадров на телефон на память, чтобы до последнего дня помнить это утро. Не могу удержаться, чтобы не выложить в инстаграмм. В подписи какой-то романтичный бред про то, что некоторые утра похожи на музыку. Пусть никто не поймет, не догадается — плевать. Я счастлив! — Доброе утро! Завтрак готов. Слышу его голос за спиной. Любимый…***
Через несколько дней он вновь в моем доме. Сидит на балконе, щурится от вечернего, уже не яркого солнца. Курит, выпуская облачка дыма, улыбается, мурчит какую-то песенку себе под нос. Любуюсь им, молча. Не хочу разрушать момент глупыми словами. Хотя изнутри рвется, едва могу удержать крик. Хочу, чтобы он знал, чтобы весь мир знал, как я влюблен! Как люблю! — О чем так задумался, chérie*? — спрашивает со смешком. — Такой серьезный… Отвожу взгляд, смотрю вниз, на улицу. Люди спешат домой, булочник выставляет лотки с вечерней выпечкой на витрину. Кот крадется за голубем… Наверное, сейчас самое время признаться. Наверное, он ждет моего ответа. Наверное... Да я даже больше чем уверен, что он уже знает его. Мы не говорили… о нас… после той ночи. Но я уверен — он все знает сам. Только слова все равно не идут. Нужные — не идут. Пытаюсь собраться с мыслями, но они еще хуже разбегаются в стороны. Все же мямлю: — Знаешь, я... должен тебе сказать кое-что… Улыбка гаснет на его лице, максимально серьезен сейчас, даже, можно сказать, напряжен. Смотрит на меня пристально, прожигающе. Так волнует то, что я выдам?.. Набираю в грудь воздуха, чтобы на одном дыхании выпалить главные слова, чтобы не струсить, и… Назойливая романтическая мелодия из старого фильма врывается в нашу тишину — телефон лежит на полу между нами. Мне даже не надо смотреть на экран, я и так знаю, кто звонит. Лорен. Его девушка. Я и забыл о ней. Все обрывается внутри. Судорожно выдыхаю, отворачиваюсь вновь, чтобы не смотреть на него, чтобы не видеть, как расплывутся губы в нежной улыбке, как будут счастливо гореть его глаза, когда он будет говорить с ней. Как всегда бывает… О чем я только думал?.. На что рассчитывал? Он не гей, у него есть девушка, которую он любит. Что я напридумывал?! Едва сдерживаю предательски выступающие слезы. Чувствую, как начинают от обиды и жалости к себе гореть щеки. Руки немного трясутся, сжимаю кулаки. Зачем?! Зачем ты позвонила сейчас?! Почему не позже, когда я… Мелодия продолжает играть, вгрызается куда-то в мозг. Злюсь. Хочу крикнуть ему «возьми чертов телефон!», но сдерживаюсь, вжимая ногти в ладони. Он не виноват. И Лорен не виновата. У них все правильно, это я идиот. Краем глаза вижу, как Алекс отшвыривает уже замолкший телефон куда-то в сторону, тянется ко мне и касается кончиками пальцев моего колена. Интересно, почему не ответил? Нет, не интересно… Надо забыть об этом! — Так что ты там хотел мне сказать?.. — спрашивает все с той же улыбкой, что была на его лице пять минут назад. Только я уже другой. Совсем другой. Прячу глубоко все, что чувствую сейчас. И спокойно, так спокойно, как только могу, тоже улыбаясь, говорю: — Представляешь... дикобразы умеют плавать! Смотрю на него. Улыбка на его губах гаснет. Желваки играют на лице, будто чертовски злится. Хмурится, открывает рот, видимо, хочет сказать что-то. Что я идиот, к примеру... Или еще что-то грубое. Но молчит. Отворачивается. Молчи, все верно. Я идиот. Я и так это знаю. Но так будет лучше… Усмехаюсь. Мне больно. Жутко больно. Но я сделал все правильно. Я не совершил ошибки. Моя тайна остается только моей. Ему не нужна моя любовь. У него есть, кого любить, и без меня. А ту ночь и те объятия надо забыть… _______________ * chérie - милый (фр.)