Сшивание

      Кот Аристократ сидит на матрасе, грациозно тянет вверх заднюю лапку, тщательно, сантиметр за сантиметром вылизывается. Он никуда не спешит. Зябкий день, до края переполненный суетой, неторопливо перетекает в сонно-умиротворённые сумерки. Голоса возвращающихся с ужина звучат из-за закрытой двери как-то по особенному расслабленно и ровно. По комнате разливается мягкий желтовато-оранжевый свет ночника, он зажигает в прядях чёлки Рыжего огненные искры. Вожак Крыс разглядывает Кошатницу. Он сидит по-турецки, придерживая ладонями её подбородок и щёки, щурится, внимательно всматриваясь в лицо. — А знаешь... По-моему, у тебя веснушка на носу появилась. Кошатница морщит переносицу, лицо становится по-детски трогательно-беззащитным. Рыжий и Кошачья мама смеются. — Одна? — Даа, но большая! — он доверительно кивает, сдерживая улыбку, и целует ее в нос. Кошатница закрывает глаза. — Это ты на меня свою печать поставил. Подпалил огнём, и я стала совсем двинутой. Как говорится: у кого чего болит, — она внезапно замолкает, о чем-то задумавшись, и открывает глаза. В зрачках, окруженных сине-зелеными озёрами, мелькает тревога. — Кстати, как твоя спина? Вас же сегодня припахали снег во дворе убирать? — А ты знаешь, неожиданно хорошо! Наши уползали полудохлые, кто-то даже забыл лопату сдать, так с ней в Крысятник и притащился. А я порхал как мотылек. Кто лопату припёр — не знаю, вхожу: народ ее делит с истериками и визгом.       Кошатница пододвигает к Рыжему миску, прикрытую сверху тарелкой. Смотрит, как он тянется к вилке и отставляет в сторону импровизированную крышку, внюхивается в ароматы вареной картошки, мяса и поджарки из овощей. Кошь устраивается рядом с Рыжим на подушках и лениво потягивается. — Зачем им лопата? — В подробности особо не вдавался. Вроде Соломон хотел из нее персональную вешалку сделать, даже начал в щель в полу ее забивать, а Дикобраз отнял, чтобы форточку закрыть. Еще пытались воткнуть в дыру из-под радиорозетки и привесить к ней фонарь. На этом я ушел.       Кошатнице нравится наблюдать за тем, как Рыжий ест. Он старается не спешить, сдерживает размашистые движения ладони, вилка зачёрпывает скромные маленькие кусочки, но голод и прыть берут своё. Голова тянется к вилке быстрее, чем рука подносит ее ко рту. Челюсти раскрываются широко и хищно, секунда - и вилка пустая.       Кошатница засматривается мимикой Рыжего и не сразу замечает картофелину у своих губ, открывает рот, откусывает кусочек и начинает жевать. Такие простые будничные занятия неожиданно рождают целый океан удовольствия. Кошатница жмурится, задвигает пустую посуду в угол поближе к раковине и ползёт к дверце шкафа, где хранится кошачья еда. — Творческие ребятки. А как там Брюша? Он тоже снег убирал или хитро откосил, как умеет? — она вытаскивает зубами, придерживая рукой, пакет из шкафа, ссыпает сухарики в миски, частично корм просыпается на пол. Рыжий принимается собирать раскатившиеся шарики-корминки. — Вот зря ты на него! Убирал в первых рядах и горку подсыпал. У нас по части откосить специалистов много, только Мастодонт всех нас знает как облупленных. Сегодня как обычно — без справки из Могильника не отпускал, а кто вторую за два дня принес, собрал и оптом сдал Паукам. — Мастодонт у вас — сила, Белобрюша славный, — Кошь смеётся. — А ты вообще мегазамечательный!       Коты, оторвавшись от еды, с явным неодобрением наблюдают, как сухарики по воле Рыжего один за другим исчезают обратно в пакете. Кошатница зубами берётся за ручку чайника, обмотанную мягкой тряпкой, и придерживая его рукой за донышко, наливает котам свежей воды. Затем ставит чайник на пол и выпрямляется перед Рыжим с загадочной улыбкой. — Помнишь, ты мне обещал рассказать пошлые и развратные примеры, что тебе недавно в голову пришли? Рыжий морщит лоб и сосредоточенно сводит брови. — Эээ... Не помню. А в связи с чем они мне пришли в голову? — указательным пальцем тянет на себя бретельку платья и целует Кошачью маму в оголённое плечо. — Нуу, я всё смущалась и медлила с одной эротической просьбой... Которую ты тоже, к сожалению, до сих пор не исполнил. А когда, наконец, попросила напрямую, ты ответил, что за это время передумал много всего намного более развратного, чем я озвучила... И пообещал потом рассказать, куда тебя мысли завели. — А! Момент вспомнил, а мысли — не все. Помню, там были ролевые игры, садо-мазо, ты в роли большого торта, обмазанная кремом и фруктами, а я их ем прям в процессе... Кошатница усмехается, кокетливо поводит плечом и, уворачиваясь от поцелуев, убирает пакет с кормом обратно в шкаф. — А я не против побыть тортиком, правда, боюсь, я тогда частично начну есть сама себя. А что за ролевые игры? Это интересно, расскажи. — Есть много увлекательных ролей. Я мог бы быть страшным злодеем, а ты — моей прекрасной пленницей... Или ты — строгой училкой, а я — двоечником... Или прекрасной пленницей был бы я сам! Томом и Джерри... Нет, это не в ту степь. Кошатница приоткрывает рот от восторга, смущённо смеется и утыкается носом в пушистую шёрстку задремавшего рядом кота. — Мне нравятся все варианты! И Том и Джерри тоже, хоть прям по билетам тяни. Ещё можно сыграть в Паучиху и маленького мальчика, который боится уколов... Или во влюблённых собачек... Или... В нашествие озабоченных инопланетян! — В нашествии инопланетян есть размах, масштаб и величие, определённо! Так, где мои ложноножки для спаривания? Эта особь лучше всего подходит для наших глобальных интергалактических целей! У нее самые красивые дети. Пушистые такие, мягкие, послушные! Берём эту. Запакуйте.       Он хватает плед и накрывает им Кошатницу, она театрально-истерично визжит, пытаясь отползти подальше. Рыжий наблюдает за её слишком медленным, неуклюжим перемещением; он не спешит догонять, хищно скалясь, срывает с себя рубашку и перевязывает лоб серебристым поясом Русалки. Кошачья мама продолжает ползти, закатывая глаза и причитая на ходу. — О, нет, не похищайте меня, великий и могучий инопланетянин! Я бракованная! Видите, у меня ручки и ножки плохие совсем... А еще... Еще я слишком много ем! Вы меня не прокормите! Рыжий приближается к ней на четвереньках, через шаг привставая и совершая руками волнообразные движения, которые, по-видимому, должны изображать те самые ложноножки. Блестящие шнурки пояса колышутся в воздухе в такт движения рук, добавляя образу безумия. — Это хорошо, что ручки и ножки плохие! Это значит, не сбежишь! Чпок-чпок! — ладони будто присасываются к ее грудям. — Так, а это для хранения запасов воды и пищи, как у этих ваших... верблюдов? Удобно. Сможешь обходиться без кормёжки, когда мы ляжем в анабиоз. — Нет, это вовсе не для для хранения еды, это моё тайное оружие... Птыш, птыш!!! — Кошатница делает движения корпусом вперёд, словно стреляя каждой грудью по очереди. — Я тайный агент людей в чёрном... Сейчас я обезврежу тебя! Она с победным воплем наваливается на Рыжего и опрокидывает его на спину. Крысиный вожак хохочет, но продолжает играть свою роль. — А кто это такие — люди в черном? Птицы? Знаю таких, там все самки — гермафродиты. Ты не из этих, — сжимает её груди, как будто проверяя объём. — Не, точно не из них. Будем подсаживать Чужого. Перорально, — Рыжий целует ее в губы, орудуя языком, словно тот и в самом деле — длинное щупальце. Кошатница отбивается, но вскоре ослабевает, явно возбуждаясь от его ласк, что-то нечленораздельно мычит, потом начинает урчать, повышая голос и убыстряясь, переходя в томное рычание, липнет к Рыжему всем телом, обвиваясь и поводя бёдрами. Длинный красный язык Рыжего ощупывает её груди, облизывает ареолу соска. — Ммм, сладко. Вооот, а говорила — не для еды, — он расстёгивает пуговицу и ширинку джинсов, выпуская на свободу возбуждённый член. Глянцевая головка, так же, как его губы, волосы и язык, полыхает пунцовым огнём. Он направляет член, поглаживая и втираясь в лоно Кошатницы. Она стонет, колени дрожат от наслаждения. — Ага, вибрирует, включилась! Эти кнопки — настройки скоростей? — он несильно выкручивает ее затвердевшие соски. Кошатница дёргается так, словно электрический разряд только что пронёсся по всему её телу от сильных пощипываний напряжённых и чувствительных сосков. Мама кошек широко распахивает глаза, садится прямее и говорит медленно, разделяя слова на слоги, как робот: — Я ваша, о, повелитель! Какую программу следует включить? — Включай программу для стыковки и открывай шлюз! Мое оборудование готово к подключению. Кошатница раздвигает ноги, придвигаясь ближе. — Ошибка двадцать пять, о владыка. Шлюзу номер один не хватает смазки для полного открытия. — Вас понял! — руки Рыжего ныряют вниз, одни пальцы уверенно забираются во влагалище, другие мягко щекочут клитор. Сам Крысиный инопланетянин при этом пыхтит и несолидно хихикает. Кошатница, изображающая зомбированную жертву, сначала тоже смеётся, но тут же страстно вскрикивает и раздвигает бёдра ещё шире, откидываясь на спину. Стонет: — Дааааа! Рыжий входит в неё быстрым, вспарывающим ударом, сразу набирает интенсивный темп, сотрясая бёдра Кошатницы и заставляя её двигается навстречу, работая ягодицами. — Вы... довольны... мой... повелитель? — Даааа.... Да... Ооо, даа! Я ооочень тобой доволен! — он помогает Кошатнице, обхватив руками ее поясницу и сильно насаживая ее на пенис. Кошачья мама стонет от каждого удара, грудь соблазнительно колышется. Болтающиеся шнурки пояса щекочут её соски. — Что теперь... со мной... будет, о... многомудрррый.... завоеватель? — Дева, на тебя возложена великая миссия — восстановить численность нашей погибшей цивилизации... Ну, не полностью восстановить, а так, сотен пять хватит, — он произносит это, не сбиваясь с ритма. — Поэтому мы будем много, очень много спариваться! — Оо... Ооо!! Я могу постоянно спариваться, — Кошатница раскачивает бёдрами из стороны в сторону, направляя член Рыжего. Внутри вагины так горячо и мокро, что тягучая смазка выливается наружу, растекаясь по ягодицам. — Но... на пять... сотен... детей... меня... не хвааа... ААаа! ...тит. — Ну на четыре сотни... мелкими партиями по три-четыре за раз, а? — выдыхает Рыжий и хитро улыбается. — Я...в те...бя... верю! Он продолжает пальцами играть с клитором Кошатницы и целовать ее грудь. — Не... ПолучитсссССя... Оууу... Я быстро... изношусь! Пальцы, нежно теребящие нужную точку, твёрдый и неистовый член внутри неё, другая рука, сжимающая ягодицу и, словно случайно дразнящая пальцем маленькую дырочку сзади, доводят Кошатницу до исступления. Она заходится в сладостных конвульсиях, мечется по матрасу, воет как шквалистый ветер, распугивая котов, что имели наглость там до сих пор оставаться. Все мышцы тела сокращаются, и она сжимает плечо Рыжего своими пальцами так сильно, как никогда раньше. Он не останавливается, а она обмякает, но через несколько минут оживает снова, выскальзывает и поднимается, садясь. — Зато я могу так, владыка! Через секунду Кошатница принимает член Рыжего в рот и начинает двигаться, так что головка ударяется в глотку, языком бешено щекочет уздечку и ствол, сжимает член губами и нёбом, делая проход уже и желанней... Двигается всё быстрее и быстрее, безудержно и жёстко. Рыжий хочет что-то ответить, но получается только стон, переходящий в хриплое рычание. Возбуждение переполняет его и наконец изливается семенем. Его пальцы скребут пол и ухватывают край матраса. Волны удовольствия пробегают по телу: одна, вторая, третья! Рыжего сносит этим цунами, крутит в прибое и выбрасывает на берег, мокрого и задыхающегося. Он валится рядом с Кошатницей и прижимается пылающим лбом к ее плечу. — Кошик, ты волшебница! Это было нечто!..