Darkness does not always mean evil, and light does not always bring good.
Айрис безучастно глядела в стену, пальцами прокручивая застежку своих наручников. Руки так и чесались достать булавку из волос и открыть механизм сковывающий ее руки, прям так как это показывала Аида. Разница лишь в том, что сейчас у нее руки за спиной и дотянуться до волос как минимум проблематично, как максимум очень заметно. — Ты знаешь, что с тобой будет в качестве наказания? — Сладко спрашивает Бладрейна, проворачивая аккуратный ножик в руках. — Да. — Коротко отвечает девочка, знает, надо отвечать на любой ей поставленный вопрос. Ее не раз предупреждала Аида на этот счет. Морально она уже приготовилась к той порции боли, которую ей неоднократно пообещали. Морально, не физически. — Где она?! — Кричит некто за дверью, но Айрис прекрасно знает кто это. В комнату допроса буквально влетает Аида. Та быстро переводила с одной взгляд на другую. — Какая долгожданная встреча… — Склоняет голову на бок женщина, рассматривая пепельноволосую. — Ох, Жаклин. — Переводит взгляд на молчаливую главу позади Монтроуз. — Мне надо поговорить с подозреваемой. Сейчас. — Резко чеканит Аида, становясь напротив Бладрейны. — Ай-йа-яй, приказывать старшим. — Качает головой, улыбаясь. — Рейна, пожалуйста. — Произносит Жаклин. Айрис опешила, поняв, как обратилась кураторша Аиды к ненормальной. — Даю минуту. — Женщина вышла за дверь. — Айрис, что в этот раз, мать твою! — Орет Кира, видимо из последних сил сдерживая себя. — Я ничего не сделала! — Оправдывается девочка, дергая руками, чтобы как-то уменьшить дискомфорт из-за наручников. — Тебя казнить могут. Как же тебе повезло, что Роберт еще не приехал. Поверь, будь он здесь — с тобой бы не церемонились. У него нет времени разбираться, кто предатель, а кто — нет. — Шипит Аида, руками опираясь о железный стол. — Меня Саймон подставил. Он сказал, будто я взломала организацию, но это не я! У меня в тот день ноутбук сломался и зашла на свою учетную запись через компьютер Саймона. Все. Это все, что я сделала. — Зачем тебе надо было заходить на свою учетную запись? — Спокойно спрашивает Жаклин. Невероятная выдержка. — Мне должно было прийти письмо из… суда. Оно засекречено, а без компьютера я это не могла сделать, единственный способ это был скопировать данные моего ноутбука и… впрочем неважно. — Что в письме было? — Срок. Мой срок пребывания здесь. — Признается фиолетоволосая, наблюдая как Монтроуз проводит рукой по глазам, массирует виски. — Аида… — Предупреждает женщина, когда девушка хлопает дверью, выходя из комнаты.***
Кира бежит до тех пор, пока не видит перед собой кабинет самого настоящего идиота в мире. — Аида, я все могу объяснить! — Кричит парень, перед тем как отойти от девушки на безопасное расстояние. Жаль, ему это не особо помогло. — Конечно можешь! — Говорит перед тем как ударить его кулаком в нос. — Уф-ф… — Корчится парень, держась за нос трясущимися руками. — Почему ты сказал, что Айрис предательница?! Почему?! — Пальцами сжимая его толстовку, подвигая его к себе ближе. Как это червяк мог ей когда-то нравится? «Алек, разбирайся со своими документами быстрее. Ты нужен Айрис.» — Хочется позвонить ему и высказать все свое недовольство, но знает, что парня сейчас окружает не одно вышестоящее лицо, которые решают судьбу так званого предателя. — Откуда тебе знать, что это была Айрис? — Но кто еще? Только она брала мой компьютер. — А ты проверял? Есть доказательства? — А этих что-ли мало?! — Он жмурится, когда видит лицо бывшей подружки, что готова разорвать его на части. — А может предатель ты? Может ты так хочешь замести свои следы? — Зло бросает напоследок пепельноволосая, хватая компьютер парня. — Это я заберу в качестве улики, дорогой.***
— Жаклин, надо остановить их. — Говорит спокойно Кира, надеясь на поддержку кураторши. — У них нет права задерживать ее без доказательств. — Им не нужны доказательства, ты же это знаешь. — Отвечает брюнетка, смотря на подопечную своими голубыми глазами, напоминая, что лучше не вмешиваться. — Ты разве не понимаешь? Они убьют ее без разбирательства. — Понижает голос почти до шепота. — Да, Аида, да. — Соглашается та. — Мне казалось ты уже привыкла к несправедливости суждений. — Кира забегала глазами по коридору, смотря на дверь, за которой пока не слышны крики. Но это пока. А эта фраза Жаклин настойчиво отзывалась у нее в голове, напоминала о Натали. — В любом случае, если хочешь что-то изменить есть только один человек способный тебе помочь. И ты прекрасно знаешь, кто это. — Сухо отзывается женщина. Кира прикрывает глаза, когда слышит первый крик. Воспоминания о тех минутах проведенных в камере пыток больно режут сознание. Второй крик последовал незамедлительно. В этот раз более болезненный, с хрипом. Мышцы будто окоченели, а воздух выкачали из легких. — Не делай глупости. — Спокойно продолжает Жаклин, хватая за предплечье подопечную. — Ей больно. — Тебе тоже было больно. — Сжимает сильнее руку, хочет привести в чувство. — Вот именно. — Шипит Кира, вырывая руку, но ее тут же оттаскивают назад. — Ты туда не пойдешь. С нее одной хватит. Молись, чтобы Алек успел. — Шепчет женщина снова. — Она не предательница. — Ты не можешь знать наверняка. — Тогда это будет на моей совести. Отпусти. — Повторяю специально для тебя: ты туда не пойдешь. — Строго говорит она, сжимая болевую точку девушки, что могла бы мгновенно упасть на колени от мимолетной вспышки боли. — Это приказ! — Громко произносит небось откуда взявшейся Бладрейна. Два другие агента стоят прищурив глаза. — Ты не смеешь его ослушаться! — У вас нет доказательств против нее. Проверьте. У вас же есть время. — Просит Кира, глядя по очередности на каждого охранника, каждого агента. Жаклин, кажется, сейчас с ума сойдет от злости, но Аиду это сейчас не волнует. Одно дело, когда мучают чужого, совсем незнакомого тебе человека, другое — когда это знакомый, родной, близкий, когда ты знаешь правду, знаешь, что другие ошибаются. — Да как ты смеешь?! — Округляет глаза Бладрейна, хватая длинными пальцами подбородок Монтроуз. Кира осторожно опускает ноутбук на пол. — Я не хотела вас оскорбить… — Не договаривает, ибо видит как пощечина Октавии прилетает на ее левую щеку, даже не пытается предотвратить это. Щеку опаляет жаром и тело затопляет злостью. Буквально заставляет себя сцепить зубы и молчать, сцепить зубы и успокоится. Просто сцепить зубы. — Рейна, я думаю это того не стоит. — Тихо говорит Жаклин, переведя все внимание на нее. — Мне нужны гарантии того, что это не повториться, а мы обе знаем, что надо сделать, чтобы убедится в том, что это был последний раз. — Перевела свой взгляд на затихшую Аиду со стеклянными глазами. Все знают, что последует за этим. Абсолютно. — Я же говорила, что мы еще встретимся, — тихо говорит Бладрейна на ухо Монтроуз. Прикрывает глаза за секунду до того, как ее бьют в живот, нанося хаотичные удары. Она не имеет права даже сопротивляться. У нее нет ни на что прав здесь. — Держите ее руки! — Приказывает женщина, когда Кира начала прикрывать руками тело. Рефлекс. Порывисто вздыхает, когда ее бьют по ребрам, по коленам, по лицу наотмашь. Это больно. Даже после стольких лет. Кто бы чтобы не говорил, а привыкнуть к боли на сто процентов просто невозможно. Ты всегда будешь ее чувствовать, потому что ты человек. Не чувствуют только мертвые. Тут даже не столько физически больно, сколько морально. И самое неприятное — ты сдаешься. И Кира тоже сдалась. В этом случае она хотя бы тянет время. Резкая боль, шипение и тут же прилив жара к рассеченной губе. Вздрагивает, стоит Бладрейне ударить ногой с размаха в грудную клетку. Уже через секунду кажется, будто у нее отняли весь воздух, не может дышать. Откидывает голову назад. Боже, как больно. Терпение. Только терпение. Кричит, когда по болевой точке попадают. Случайно, не случайно — ее это не особо интересует. Даже не слышит, как кто-то прерывает процесс избиения. — Что здесь происходит?! — Чей-то женских голос прилетел обухом по голове. — Разбирательство. — Что-то не вижу здесь и толику правосудия. — Кто? Кто это говорит? Аида чувствует как ее руки опускают и она падает прямо на мраморный пол. На чертов жутко-холодный мраморный пол, где, наверное, появились кровавые разводы. Ей даже глаза открывать не хочется. — Вам стоит вернуться к себе в комнату, Мериза. — Звучит предупреждающе, но Лайтвуд, такое впечатление, не слышит скрытой угрозы. — За что вы ее избиваете? — Она ослушалась приказа. — Звучит незамедлительно. — Чьего приказа? — Моего приказа. Она дерзила, она перебивала. И за это ей нужно было ответить. — Тогда вам стоило послушать меня! Спросить у меня! — Раздается холодный, жесткий голос Меризы и Кира даже подумывает потом сказать той «спасибо». — Не сочтите мои слова за грубость, но я не обязана подчиняться вам. Здесь совсем иные правила. Вы — никто. Вы не жена Ворона, чтобы коим-то образом влиять на систему. — Мертвая тишина была весьма заманчивая, ибо шум в ушах Аиды вроде как прекратился. — Что ж… вы кое-что упустили. Семь лет назад я стала сотрудницей этой организации. Мне принадлежит здесь немалая часть. Что касается вас, я не могу уволить, но мои приказы вы должны выполнять. Да, Роберт уехал и передал свои дела Александру, но кроме него слежу за всем и я! Вы, Бладрейна, сейчас же все прекратите. Отпустите Аиду и ее подопечную. Передадите улики в виде компьютера в сектор кибернетики и уйдете покорно ждать своего Хозяина. — Последнее слово казалось разрушило все сомнение на то, что это явно не дружеский разговор. — Поднимайся. — Тихо просит Жаклин, поддерживая подопечную за руку. — Мне Алека позвать? — Спрашивает Мериза, смотря на красные глаза девушки и мокрые дорожки под ними. Кира мотыляет головой из стороны в сторону. Кто угодно, но только не он. — Ладно. Кириан, отнеси охотницу в ее комнату. Дедфэйл, отведи врача к ней и проводи Айрис в больничное крыло. Жаклин, приведи ко мне Изабель. — Раздает приказы мгновенно, и все думать не могут о том, чтобы не послушаться. Мужчина поднимает на руки Аиду и та стискивает зубы. Боже, пусть ее никто не трогает. Не надо к ней прикасаться. Цепляется ногтями за плечи незнакомца, чтобы хоть так отвлечься от постоянной боли.***
Изабель гладит волосы спящей подруги, время от времени бросает косые взгляды на старшего брата. — Я тебе говорила держаться от нее подальше. — Тихо чтобы не разбудить проговорила брюнетка. — Я ничего плохого ей не желаю. — Знаю. — Примирительно соглашается она. — Как давно это все продолжается? — Мы не встречаемся даже. — Изабель фыркнула и прямо посмотрела в глаза Алека. — Ты думаешь я имею в виду статус? Нет, Алек. — Покачала головой, на что парень раздраженно вздохнул. — Я не уверен в своем ответе, но все началось через три дня после смерти одноклассницы Киры. Мы тогда впервые поцеловались. Потом был поцелуй в зале, потом… и так далее… — Не захотел заканчивать фразу он. — А до поцелуев? Я замечала, как вы иногда переглядывались. — Тогда ничего не было. — Ну да… — Согласилась слишком быстро Изабель. — Но я тебя предупреждаю: не играй ею, не делай еще больнее! Я прошу тебя. — Смотрит в глаза брату, пытаясь отыскать среди льда толику чего-то настоящего. Повисло молчание, что нагнетало все больше и больше до тех пор, пока парень не ответил. — Обещаю…***
В первый день после случившегося было больно до той степени, что встать самой с кровати было почти нереально. Может Бладрейна не смогла ее вырубить, а чего более нанести невероятное количество ударов, однако она всегда была меткой. Меткие удары в болевые точки просто наглухо вышибая сознание из Киры, но ей не давали упасть в обморок. Далеко нет. Болевая точка, передышка, обычный удар и снова болевая точка, снова передышка, обычный удар… все по кругу до истощения и полной потери над ситуацией. Когда-то ей сказала Жаклин такую фразу: «Первое правило допроса: в камере пыток ты единственный незаменимый человек, ты хозяин положения — используй это. Если будут угрожать смертью, покажи, что тут главный ты — умри быстрее.» Да, может это и действует, но явно не в ситуации с Кирой. Хотя Аида ни разу в жизни не видела, чтобы пленники смогли сделать своей самоубийство. С Бладрейной такие фокусы просто напросто не подходят. На второй день Кира смогла пошевелиться и даже сесть на кровати. Смогла дотянуться до стакана, но выпить воду было просто исчадием ада, особенно с избитой в мясо губой. Прошел день, а та все еще заживает. К концу дня девушка смогла даже встать и пройтись по комнате. Но на третий день Монтроуз отчаянно просилась пройтись по коридорам, сходить в столовую. Изабель поставила условие: вечером. И Аида покорно ждала, будто собачка, пока ей вынесут чертову косточку за вознаграждение. Не без проблем одела черную толстовку сразу решила нацепить капюшон. На ее лицо страшно было смотреть. Нет, все не так плохо, как могло бы быть, но значительные повреждения все-таки присутствуют. Нос разбит, губа, кхм, тоже, на скуле сине-фиолетовый синяк, над бровью царапина. Да, все могло быть значительно хуже. Ей банально повезло. Единственные, кто за три дня мог к ней в комнату заходить были: мать, врач, Изабель и Лидия для практики в медицине, ну и Жаклин, конечно же. Всем остальным не советовалось взаимодействовать с поврежденной девушкой. Спать, спать и снова спать… Вечер, однако, наступил быстрее, чем та думала.***
Кира медленно с придыханием села на стул. Взоры ее напарников и матери так уж прожигали ее насквозь. Она провела рукой по капюшону, который был накинут на нее аж по самый нос. Глаза не было видно вообще, ссадины и синяки были скрыты тенью. Девушка потянулась к теплой кружке с чаем, и постаралась максимально безболезненно выпить напиток. Она поморщилась от болей не только из-за губы, айи от боли в ребрах. Отличное начало. Ребра еще побаливают, но уже не критично. — Выглядишь паршиво… — Прозвучал рядом с ней голос Джейса. — Не хуже, чем обычно. — Вздохнула пепельноволосая, снова морщась от боли. — Сука… — Удивительно, но даже мать промолчала. Джейс рядом неожиданно присвистнул. — Ну, я пойду, пожалуй. — Сказал он, отходя на приличное расстояние. Сзади послышались тяжелые шаги и она было хотела повернуться, но только вздрогнула, когда Алек поставил по обе стороны от нее свои руки. — Пора идти. — Тихо и на ухо прошептал он. Мама прищурила свои глаза. Он ей определенно не нравится. Аида кивнула и встала, оглядела из-под капюшона столовую, где все между собой общались. Она поплелась за брюнетом, вспоминая, что ей надо зайти в кабинет Роберта. Для чего, девушка так и не узнала. Аида снова пошла вперед, но стоило ей дойти до середины зала, как столкнулась с насмешливым взглядом парня, которого и в помине не знает. Разве что именно он однажды распространил слух про то, какая она шлюха и спит с Лайтвудом старшим, то бишь с Робертом. Но это уже совсем другая история. В самом деле. Вот уж он ликует! Парень встал, все-также гадко улыбаясь. Лайтвуд рядом приостановился, завел руки за спину. Она бросила скорый взгляд на брюнета. Наверное, впервые за сегодня она посмотрела прямо на него. Губа в точности как у нее разбита, на руках виднеются синяки, а на лице, под глазом фингал. Что произошло уже с ним?! Или просто неудачная тренировка? Кира снова посмотрела на приближающегося Даниэля и немного отшатнулась назад. — Ты, я вижу уже ломаешься. Ты ничто, пустое место. Ты просто ненормальная.— Сказал он и вся столовая провалилась в гробовую тишину. Она же взбешена. Если она взбешена, значит равнодушна, если равнодушна, значит непобедима. —Ну-ка повтори, что ты сказал?! — Глухо попросила она. — Я говорю, ты ненормальная! — А ну повтори еще разок. — Ты. Ненормальная. — Он злится, он очень зол. Лайтвуд стоит рядом, молча наблюдаясь этой сценой. — Не намерена выслушивать претензии от человека, который уже дважды беспрекословно выполнял приказы ненормальной женщины. — Насмешливо ответила она, пытаясь растянуться в улыбке, но челюсть подрагивает, создавая впечатление, будто сейчас рассмеется. Парень не оставляет себя долго ждать и быстрым движением хватает Аиду за шею. Кира широко распахивает глаза, цепляется пальцами за сцепленные на своей шее руки противника. Он же также быстро отпускает ее и скидывает капюшон с ее головы, давая всем разглядеть в каком состоянии ее лицо. По залу побежали шепотки, а сзади она услышала как вскрикивает мать. Но разве раны это проблема? Разве они никогда не видели побитого человека? Или все-таки сыграла репутация? А Александр срывается с места настолько неожиданно, насколько это вообще возможно. Но к этом времени Даниэль отбрасывает ее от себя в сторону прямо на пол, где она спустя три секунды сплевывает кровь. Ей кажется, будто в этот раз она не встанет. Она еле вытерпела те побои, она еле смогла встать после этого… и то с чужой помощью. Два гребанные дня прошло. Стало легче, да, но не до той степени чтобы ее могли швырять на пол. Алек бьет сначала один раз по лицу, потом второй, а потом резко останавливается, подходит к Аиде, смотрит на нее с жалостью. Как же это гадко. Черт возьми. Как же гадко видеть, как на тебя смотрит с жалостью человек, который никогда и никому не сочувствует. — Ты жалок раз добиваешь падших… — Говорит он, а в столовой не звука. Все услышали эту фразу. Все знают ее значение. «Падшая. Она падшая» — Такие мысли проносятся в их головах, некоторые уже слегка посмеиваются. Хихикают в совершенно разных углах зала. Просто из-за факта наличия такого слабого человека, которого все будут потом называть «Падшим охотником». И это далеко не комплимент. Она тоже застыла, она тоже задумалась, тоже посмотрела на Алека, который сжал руки в кулаки, готовясь ударить Даниэля снова. Но Кира видела, она почувствовала, как меняется атмосфера, как тяжело вздыхает Изабель рядом с Джейсом, как Клэри прижимается ближе к боку брата то бишь Себастьяна, как глаза матери наполнились слезами. Она вроде как тоже знает значение тех слов. А в голове мысли, чтобы сказал отец? Как бы отреагировала Эрли? Жаклин здесь нет, она ей не поможет, не поддержит. Монтроуз сейчас одна, она сейчас не может даже встать, даже не может посмотреть в глаза хоть кому-то, она хочет расплакаться, но не может. Не сейчас, не время, не место. Больно. Ее всю ломит, но она пытается стать хотя бы на колени. В последнее время она слишком часто такая слабая. Пора встать. Пора заставить себя взять себя в руки. Кто она, если не Аида?! — Если еще хоть раз ты меня назовешь «падшей», я вырву к чертям твой кадык! — Тихо, ломающимся голосом сказала она, но ее услышали. Услышали ее все. Лицо Алека тронула слабая улыбка. — Что-то твой голос подрагивает, кажется, ты не уверена в своих словах. — Да он издевается, не меньше. — Гаденыш, коих свет не видел! — Пожаловалась она, а Изабель то ли всхлипнула, то ли хихикнула, когда Аида поднялась на колени. По крайней мере, это было не так больно, как себе она представляла это. Крепатура хренова и куча синяков на бедрах. — Ну так докажи, что ты не падшая, Кира. — Брюнет впервые произнес имя в присутствии других агентов. По столам прошлись снова перешептывания, а в голове пронеслось кульбитом: «Даже не смей думать, что ты можешь не выдержать! Вставай!» Монтроуз всмотрелась в глаза Лайтвуда. Он ждал. В принципе, все остальные тоже ждали. Кира с трудом встала на ноги, конечности подрагивали. Брюнет подошел ближе и резко тыкнул пальцем в левое ребро. Безобидное движение, но после него Аиде захотелось завыть, как собака. — Ты дашь мне прикоснуться к тебе? — Не надо… — Попросила она, пытаясь уцепиться за что-то. Алек, перестань. — Умоляй! — Кира видела, как темнеют его глаза. И она понятия не имела почему, однако, одно она знала точно. Аида никогда не опуститься до мольбы перед ним. Ей хватило сил на хлесткую пощечину, и она этому безумно рада. Девушка приготовилась к ответному удару, но он не последовал. Когда пепельноволосая подняла свои глаза, то увидела улыбающегося Александра. Впервые… нет, не впервые жизни. — Ну, наконец-то! — Сказал он, а улыбка становилась все шире и шире. В столовой больше не было той давящей тишины. Теперь все говорили и это радовало. Потому что, если бы они увидели, с какой он гордостью смотрит на Аиду, уж точно бы пошли различного рода слухи. Хотя… Слухи в любом случае пойдут. Алек положил свою руку на плечо пепельноволосой и подтолкнул аккуратно к выходу. — Нам все-еще нужна та встреча, помнишь? — Кира кивнула. Она тут же вспоминает, что ее лицо открыто, что все видят ее раны, тут же пытаясь нащупать капюшон, чтобы накинуть его. Ее ухо опаляет теплым дыханием. — Только попробуй прикоснуться к капюшону. Руки убрала! — Резко рявкнул парень, а девушка заливисто рассмеялась…