The icon torn, all hope forlorn When hell is rising and the dark reborn.
Натали шестнадцать лет. Организация “Сумеречных охотников” Девушка устало вытирает пот со лба и наконец подает руку Бладрейне. — Хорошо сегодня потренировались. Мне понравилось, — проговаривает блондинка, трепля по плечу подругу. — Я в следующий раз тебя обязательно положу на лопатки! — Угрожает Бладрейна, разматывая бинты на руках. — Я клянусь. — Натали лишь тихо смеется. — Да ладно тебе, Окти… — Ласково говорит, толкая шутливо в сторону. Хочет, что-то еще сказать, но ее сбивают с ног. Да так что только одна сила воли осталась, чтобы не заорать вслух на бедного мальчика десяти лет, чьи глаза испуганно глядели на нее. — Простите… Мисс. — Пролепетал мальчишка с взъерошенными шатенистыми волосами и голубо-зелеными глазами. —Тео, что ты здесь делаешь?! — Вспыхивает девушка, снова вставая на ноги. — Отец разговаривает с дядей, поэтому сказал, что мне будет полезно здесь посмотреть все. — Натали прищурила глаза, опираясь руками о колени. Знает она его. Мальчик буквально по пятам за ней ходит. У нее и так дел по горло, а тут еще и он. — Тогда идем с нами. Нам все-равно сейчас нужно пойти в патруль. — Теодор мгновенно повеселел, и улыбка снова просияла на его губах. Октавия же в своей обычной манере тяжело вздохнула, голову склонив на бок. — Идем, там брат скоро должен прийти с “охоты”, — Октавия вешает спортивную сумку на плечо, оглядываясь на усталую Натали. Блондинка примирительно качает головой. Уж ее подруга куда сильнее нее, по крайнее мере, так она думает. Эта невероятная брюнетка выдержала не одну пытку, вытерпела казнь своей матери, которая так и не смогла оплатить долг, теперь же только Бладрейна и ее славный братец могли исправить данную плачевную ситуацию. Ее парня тоже убили. Бесчестно поставили на колени и застрелили. Но девушка терпит, хоть ей всего шестнадцать. Терпит и смеется в глаза настоящей Сатане. Хотя бы за это ее стоит уважать. — Ох, я так устала. поскорее бы Беллами вернулся и увез меня отсюда. — Жалуется та, идя неспешно по коридору. — Подруга, не пойми меня неправильно, но тебе стоит забыть об этой задумке. — Строго проговаривает Натали, сжимая плечо мальчика, который послушно шагал подле нее. — Занимайся своими “не-настоящими-родителями”, я серьезно. — Огрызается тот час, а блондинка закатывает глаза. — Не волнуйся, когда то они заплатят за все, что сделали, а пока я могу пожить для себя. — Когда то все за все заплатят… — Шепчет тихо Бладрейна, перед тем как увидеть закованного брата в цепи за стеклом комнаты пыток. — Это… это невозможно… — На грани слышимости мычит та, бледнеет на глазах. Натали прикрывает рот рукой, шокировано оглядываясь вокруг. Все остальное было как в тумане. Слова об обвинении в предательстве и бегстве впились в сознание обоих, отравляя и подавляя, будто змеиный яд растекаясь по телу. “Казнить” — таков приговор был судьи… И только крик Бладрейны разрезал воистину мертвую тишину.***
Блад… Рейна… Кровавая... королева… Айрис запомнит. Обязательно запомнит. Девочка старательно пыталась рассмотреть свою раненую спину в отражении зеркала. Приходилось, правда, поскуливать от боли, но чего не сделаешь ради того, чтобы нанести ебаный заживляющий крем на ебаную кожу. Побывав в больничном крыле благополучно вернулась к себе в комнату, где жила пока одна, без соседки, что ее радовало. Шипит еле слышно, втирая глубже крем, пока первые слезы боли не начинают течь по щекам. Как? Как это все терпела Аида так долго? Наконец-то доходит до бинтов. Аккуратно завязывает бантик, когда обмотала полностью свои раны в несколько слоев. Кто-то тихо стучит в дверь и девочка было не гаркнула на всю комнату “Блять”. Одергивает домашнюю футболку, и идет открывать чертову дверь. На пороге, прямо перед ней стоит смущенный Макс. — Привет… — Говорит он, а Айрис мгновенно забывает буквально все на свете, прыгая на шею бедному парню. — Я скучала! — Пылко шепчет она ему на ухо, отстраняясь, чтобы посмотреть в глаза слегка обескураженному Максу. — Я… тоже. — С опозданием отвечает взаимностью еще до того, как наглая, взбалмошная девчонка поцелует его в губы, распаляясь с каждой секундой. Наверное, это был самый счастливый момент двух совершенно непохожих друг на друга подростков.***
Кира пытается не делать никаких слишком резких движений, чтобы боль снова не ожила в теле. Алек идет по правую сторону от нее, держит руку за ее спиной, будто она в любой момент может упасть или, не дай Господь, рассыпается, как песок сквозь пальцы. Не такая она уж и хрупкая, подумаешь ли. — Алекса-а-андр. — Протянула раздраженно Кира. — Я слушаю тебя, — дипломатично соизволил ответить он, отчего ей невыносимо захотелось влепить ему вторую пощечину. — Куда мы идем? — Повторяет который раз без толики интереса. Меньше всего ей хотелось побывать снова в кабинете Роберта, тем более, все ее воспоминания о плохом концентрируются именно в том месте. — На самом деле я не знаю, стоит ли тебе это видеть, но… выбора у тебя все-равно нет. — Если бы он еще потрепал ее по голове, она бы совсем взбесилась. Чертов папочка. Не меньше. Перед тем как постучать в дверь несколько секунд тупо разглядывал ее лицо, пытаясь что-либо углядеть. — Ну не тяни! — Рычит пепельноволосая и сама тянется к двери. Лайтвуд ее опережает, сам распахивает двери и проходит в кабинет. Какая невоспитанность. Монтроуз думала, что ее уже ничем не удивить, но то что она увидела внутри, заставило ее пересмотреть все взгляды на собственные предубеждения. Ей казалось, что еще чуть-чуть и она задрожит. Рядом со столом стоят Роберт и Мериза. Кроме четырех охранников и наверняка опытных убийц тут есть еще одна особь. Именно она вызвало то жуткое чувство самосохранение, которое твердит “беги отсюда! Беги!” — Я не могу… — Тихо говорит девушка, разворачиваясь на пятках, стремительно пытаясь уйти из комнаты, ведь причина есть. И это Натали. Чертова Натали с кляпом во рту, грязными волосами, жуткими колтунами и ссадинами на всем теле. Чертова толстовка порвана, почти что лохмотья вымазаны в крови. Не это хотела увидеть Кира. Не это. Да, она с ней виделась, но тогда… тогда все было по-другому. Тогда, черт побери, страх сковывал, тогда было темно, все было другим. Помнит, что ненавидит всем сердцем, помнит, что хотела при встрече убить, но… не может сейчас бесчувственно смотреть на свою родную сестру, по крайней мере, не тогда как на самой живого места нет. Дверь закрываться за Алеком и она думает, вот-вот ее туда притащат, как котенка за шкирку. Но он просто встал и стоит рядом, пока пепельноволосая облокачивается о подоконник, вглядываясь в деревья за окном. Все мыслит, когда он наконец спросит ее то, что он так хочет знать, то, что его так мучает. Но он молчит. — Пожалуйста… не сегодня. Я… просто не сегодня. — Прикрывает глаза, накричат на нее, скажут вали назад, пора бы закончить дело, но и тут промах. — Ладно. Мам… Мериза предупредила Ворона. — Слегка запнулся брюнет. — Но ты должна была увидеть ее до того, как поместят в самую охраняемую камеру. — Ее будут пытать? — Спрашивает глухо, ибо знает ответ. — Да, — коротко говорит Александр. — Отлично. — Ее голос приобретает стальные оттенки. — Я хочу это видеть. — Стискивает зубы и до конца не знает: соврала ли, или сказала чистейшую правду. — Александр? — Слышит она сзади голос взволнованной Меризы. Парень оборачивается, — нам нужно поговорить… — Женщина судорожно сжимает пальцы в кулаки. Лайтвуд щурится и напрягается всем телом. Аида даже в тот момент не предполагала, что это не единственная новость на сегодняшний день.***
Жаклин зашла в хорошо освещенную комнату, где на полу распласталась Натали. Блондинка сплюнула кровь, потирая шею. — Выйдите. — Отдает приказ женщина,продолжая молчать до того, как охранники не выйдут наконец из комнаты. — Что такое, Жаклин, совесть замучила? — Хрипло спросила женщина, насмешливо кривя губы. Опирается руками о пол, ноги под себя сминая. — Мы обе знаем, что это не так. — Серьезно говорит Жаклин, заводя руки за спину. — Что вы сделали с ней? Вам меня мало было? — Спрашивает тихо, свои глаза возводя к потолку. — Это что ты сделала? Не мы ее сюда притащили, не мы ее бросили, не мы ее пытались не раз убить. — Приседает на корточки, слегка улыбаясь тихо проговаривает брюнетка, вглядываясь в черты лица Натали, что казалось вот-вот вырвется из цепей. — Не я сделала из нее монстра, а вы. — Жаклин на это лишь хмыкнула. — Интересно, какого это узнать, что твоя сестра бросила тебя в организации убийц, где ей придется проработать, считай, все детство? Интересно, каково это быть ею, каково знать, что тебя хочет убить собственная сестра? И все-таки ты говоришь, что хотела найти свою родную сестру, но это не так. Это неправда. И ты сидишь здесь, потому что боишься. Боишься ее. Боишься посмотреть в ее глаза и не увидеть ничего, кроме презрения. Натали… твое время вышло-о-о, — протянула та, смотря как ненависть в глазах блондинки разгорается все сильнее и сильнее. — Если уж мое время вышло, то твое на исходе. Я терпеливая, не волнуйся. Так что… все мы получаем по заслугам, в том числе и ты, Жаклин. — Делает ударение на последнее слово перед тем, как отвернуться к стене. Легкая улыбка тронула ее губы, а глаза загорелись чем-то неопределенным.***
— Алек, мне очень жаль… — Шепчет Мериза, поглаживая сына по волосам, который, казалось, еще чуть-чуть и раздавит ее в своих объятиях. — Мы найдем убийцу. Мы отомстим. Секунда — и раздается крик. — Не-е-ет! Нет, нет! — Изабель стоит на коленях перед койкой с уже мертвым телом сводного брата. Пять минут назад девушка еле пробилась к тогда еще живому Джейсу, бормоча что-то вроде: “это еще не конец”. Алек в тот момент вышел. Он знал исход. Все знали. Все, но не Изабель. Сначала Эрондейл отшучивался, натянуто улыбался, сжимал руку Клэри, которая неустанно шептала молитву, хоть было уже поздно. “Я не так сильно ранен. Врач сказал, что кровотечение внутреннее. Кровь же там и должна быть, так?” — Прикрывал на две-три секунды глаза и снова открывал, чтобы остаться как можно дольше в сознании. “Боже, Джейс…” — Всхлипывала Клэри, а Изабель подняла голову к потолку, с мыслью — лишь бы не расплакаться. Алек вышел из комнаты почти сразу. Прислонился головой к холодной стене, постоянно сглатывая и моргая, чтобы ни слезы ни всхлипы, не было не слышно, не видно. Мать же стояла позади него, сначала просто гладила по спине, а потом обняла. По-матерински нежно, как никогда прежде не делала этого. Впрочем, это был единственный случай, на памяти Алека, где она ему сочувствует и обнимает искренне, а не лишь для галочки. Хотя вариант, что она просто научилась лучше врать — не был исключением. Парень вздрогнул, стоило услышать как сестра снова взывала, подобно раненому волку. — Дорогой, только не плачь… Роберт не должен видеть… — На ухо бормочет женщина, цепляясь пальцами за плечи брюнета. Парень только порывисто вздыхает.