***
День прошел быстро и уже к семи часам вечера, Киллиан был дома, где его ждал лишь остывший черный чай. Аппетита не было. Сил тоже. Он сидел на маленькой кухне, водил пальцем по верху кружки и иногда, все же, бросал взгляд на телефон, рядом с которым лежала белая карточка с черными цифрами. Это был номер Тони. Он дал ему его, когда они прощались, со словами «Это тревожная кнопка, Киллиан. Звони если будет нужна помощь, и если будет не нужна». Киллиан тогда улыбнулся и адресовав те же слова Тони, написал свой номер на другой карточке. Они оба понимали, что ее не нажмут. Гордость. Но «возможность» все же лучше «не возможности» и от того Киллиан улыбался, смотря в след уезжающей машине Тони Старка. За окном пошел снег. Первый снег, в этом году. До Рождество оставалось совсем немного.***
Следующий день Киллиан почти весь провел в кладовой приводя фигурки Волхов, малыша Иисуса и овец в должный вид. И не то чтобы они совсем вышли из строя, но все же не хочется объяснять каждому второму в Рождество почему вдруг овцы стали коричневыми, а Волхвы так посидели. Заниматься этим было интересно, а назойливые мысли не надолго покидали его голову. От-того в основное помещение Киллиан выходил редко и то за чем-то уж очень необходимым. Выйдя в следующий раз, за оставленными где-то ножницами, он наткнулся на занятие детского хора, которое отец Брайн сегодня отчего-то перенес на час позже. Мальчики пели одну из рождественских песен. Звонкие детские голоса переливались под церковными сводами, а музыка органа отражалась от стен, создавая непередаваемую атмосферу наступающего праздника. Киллиан замер. Это было красиво. Неожиданно отец Брайн, который играл за органом, остановился. Хор перестал петь. По всей видимости, кто-то допустил ошибку, но Киллиан сего не утверждал, так как на его взгляд все было чудесно. Он и сам когда-то пел в таком хоре. Их правда было побольше, хватало аж на три ряда, а не как здесь – на два, и рождественские песни они не пели (дело было летом, а зимой Киллиан в хоре уже не состоял), но все же теплое чувство ностальгии затронуло его сердце. Он вспомнил, как стоя в третьем ряду, они с братом и еще парой мальчишек, щекотали тех кто был впереди и любой смех маскировали под приступ кашля. Это было забавно – смотреть как кто-то дергается, от этого дергаются или подпрыгивают другие и так, пока не дойдет до первого ряда или пока священник не заметит. Бывало, конечно, за такие шуточки и в драки по подали, но это вроде как детство и его почти неотъемлемые моменты. Здесь же, под руководством отца Брайна, все было тише. Однако от Киллиана не ускользнуло, как пара мальчишек, пока святой отец вдовался в подробности текста, о чем-то шептались и смеялись сквозь кашель. - Киллиан? – обернувшись, Святой отец заметил незваного гостья. - Отец Брайн, извините если помешал, - он слегка склонил голову. – Это было очень красиво. Святой отец широко улыбнулся. - Может быть хочешь присоединится. Майкл поделится текстом, - и пацан лет пяти-шести, стоявший в первом ряду, протянул ему текст. Киллиан сначала подумал что это мальчик не понял шутки, но взглянув на отца Брайна, который выглядел вполне серьезно, усомнился – А была ли это шутка? - Не стоит. С моим участием хор слушать будут на вряд ли, - и он усмехнулся. Порой воспоминаниям лучше оставаться воспоминаниями. - Максимум что я могу, так это подыграть на гитаре в паре аккордов. Но я думаю, вам этого не нужно, вы и так замечательно справляетесь. Послышались удивленные вздох и шепот. - Вы умеете играть на гитаре?! - спросил кто-то из второго ряда. Явно смелый. Киллиан кивнул в ответ. - А нас научите? Мужчина посмотрел на Святого отца ища поддержки. О таком повороте своей жизни он даже не задумывался и как реагировать на такие вопросы не знал. - Мальчики! – голос отца Брайна прекратил весь шепот, спасая Киллиана от ответа. – Прежде всего отец Киллиан должен подумать над этим и решить, готов ли он взять ответственность, как учитель. Во вторых, позже мы обсудим это с двоем. А в третьих, я совершенно не помню, чтобы говорил, что урок закончен, - и кто-то обреченно вздохнул. – Продолжаем со второго куплета, - и слегка кивнул Киллиану, отец Брайн сел за орган. Мужчина облегченно выдохнул. И спустя минуту вновь скрылся в кладовой, до куда, к сожалению, почти не доносилось пение.***
К вечеру того же дня Киллиан встретил того, кого думал уже никогда не увидит. Эмма сидела на крыльце церкви, сбоку, что даже свет ближайшего фонаря до нее не доставал, и растирала руки. - Почему не зашла? - Вы все равно не пускаете на ночлег. Другого повода заходить, я не вижу, - она на него даже не смотрела. - Идем, - слова вырвались быстрее, чем он смог их обдумать. Это позже он решит, что все это было ради Брата. Ради того, чтобы доказать, что он, на самом деле, не такой плохой, как она о нем думает. Но в тот момент, это был просто импульс и крепчающий мороз. - Вы, верно, шутите? - У нас, у священников, с чувством юмора плохо, - он пожал плечами и стал спускаться по лестнице. – Идем же, - через пару ступеней он услышал шаги позади себя и слабое «спасибо».***
Шли молча ровно до поворота. - Вы переехали? – озадаченно спросила Эмма. Он нахмурился в непонимании. - Ну, вы свернули не туда, - и рукой она указала нужное направление. - А, - он усмехнулся. – Нет. Просто нужно зайти в магазин. Эмма ничего не ответила, но ее щеки порозовели. А может, Киллиану показалось, и это был всего лишь мороз. В магазине они были долго. По меркам Киллиана, конечно. Просто потому, что готовить мужчина почти не умел и чаше всего, поход за продуктами занимал у него в среднем пять минут. Что-нибудь быстрого приготовления, какой-нибудь полуфабрикат да черный чай – мама пришла бы в ужас и сетовала, что он еще не умер. Он мысленно перекрестился. Сейчас же, он ходил мимо стройных рядов, думал, что из всего этого здоровые продукты и, что можно из них приготовить для Эммы. И нужен ли ему зеленый горошек? На помощь, как не странно, пришла сама виновница тяжелых размышлений. - Хотите сделать салат? – Киллиан инстинктивно кивнул. – Тогда вам не хватает еще пяти-шести компонентов. А этот горошек, да, не плох. Но я бы взяла другой. - Ты умеешь готовить? - Я слышу в вашем голосе недоверие, - она усмехнулась, чуть растягивая губы. – Отвечая на ваш вопрос: немного. - Не хочешь заняться сегодняшним ужином? – идея была спонтанная, но его настолько измучал этот поход меж рядами, что он даже пропустил ее шпильку. Дальше так продолжаться не может. - Хорошо, - она согласилась как-то слишком просто. Дальнейшее пребывание «в гостях у Молли» было приятным и даже веселым. Эмма шла впереди вместе с тележкой, задавала Киллиану различные вопросы, что-то вроде «У вас есть аллергия на красный перец?», и комментировала составы продуктов, довольно резко, но все же смешно. Некоторые на них оборачивались и не прилично наблюдали, другие, наоборот, старательно делали вид, что совершенно не замечают отца Киллиана с этой худощавой девчонкой. И все же, это раздражало. Он думал, как сильно все происходящее будет обсуждаться в городе завтра и в какой форме это дойдет до отца Брайна и главное за сколько. Интересно это будет утром или какая-нибудь неугомонная старушка побежит к нему прямо сейчас? - Песочное или бисквит? – Эмма бесцеремонно вырвал его из размышлений. Ее, по всей видимости, чужие взгляды не напрягали. - Бисквит. Она кивнула и пошла в сторону касс.***
Когда они дошли до дома, было уже совсем темно. Переодевшись, они разместились на кухне: Эмма за плитой, Киллиан на излюбленным стуле. - Это мой самый любимый рецепт рыбы, - хвасталась она, ловко нарезая гарнир. – Была бы возможность, каждый день бы ела. Киллиан лишь улыбался. Ему нравилось, что она говорила. Эмма не замыкалась в себе, не смотрела на него испепеляющим взглядом, и вообще вела себя так, будто той встречи, на похоронах и не было. Будто бы они вдвоем вышли из квартиры только сегодняшним утро и вот, встретились вновь . Ему это нравилось, и он даже решил, что она его простила. Рано решил. - Не смотрите на меня так, - резко произнесла она. – Я все равно на вас в обиде. А говорю, по глупости, - она мотнула головой так, что пара прядей вырвались из хвоста и упали на лицо. - Никогда не умела молчать, когда дело доходит до готовки. Да и вроде как, я вам обязана крышей над головой, - и она вновь принялась за картошку. - Извини, - Киллиан помрачнел. Сердце сдавило сильнее. Она кивнула. Но разговор продолжили лишь тогда, когда Эмма нашла в холодильнике целую бутылочку вина, и уточнив, не для причастия ли оно, вылила то в кастрюлю. - Глинтвейн, - гордо произнесла она, когда увидела удивленный взгляд мужчины. – В эту погоду само-то, - А чуть позже добавила. – Будет вкусно. - Я надеюсь, - по мнению Киллиана это был ужасный перевод ценного продукта, но по факту потеря была не так страшна. Он скорее всего не открыл бы бутылку, распитие вина в одиночку явно не для священника, а так хотя бы Эмма останется довольна. Еще через пятнадцать минут, Эмма поставила перед ним тарелку с восхитительным ароматом и кружку, откуда шел пар. И сама, села на против. Не смотря на жуткое желание тут же схватится за вилку, Киллиан поставил руки на локти и прислонил к ним голову. Молитву читал молча, до конца смущать Эмму не хотелось. Когда он открыл глаза, увидел что девушка тоже еще не приступила к пище, но и не молилась. Скорее всего просто ждала. Из чувства такта или уважения, Киллиан не знал. - Приятного аппетита. - Приятного. Как и говорила Эмма – это был лучший рецепт запеченной рыбы. А в дополнении, на удивление Киллиана, глинтвейна вкус был просто великолепным. Ужин однозначно удался. Когда тарелки опустили, Киллиан решился задать, давно интересующий его вопрос. - Эмма, ты ведь не религиозна, правильно? – она кивнула. – Тогда откуда тебе известно о причастии, или исповедальни? - Моя семья очень верующая. Это я, вроде как, паршивая овца, - и она сделала глоток. – Стала. - Почему? - Ну, знаете, до лет тринадцати ты предан семье и Богу. А потом, тебе начинает нравится вон тот мальчик, вон та одежда и музыка, которая никак не связана с органом. И никто этого не понимает, все говорят нужно покаяться, а тебе всего тринадцать и ты больше хочешь походить на Бриджит Бардо, чем на своих родителей. Поэтому я отреклась. Сказала, что не верю, - она перевела взгляд на свою кружку. – Помню, мать сильно плакала. - Не жалеешь? - Иногда. Но с месяц назад, Вы доказали мне, что напрасно. Киллиан вновь помрачнел. - А вы? Как пришли ко всему этому? – и она обвала комнатку многозначительным взглядом. - В смысле, почему поступил в семинарию? Девушка кивнула. - После школы, год был сложным. В военно-морское я не поступил, а из ближайших заведений был лишь бар «полночь», не высшее, конечно, но, - и он пожал плечами, мол и сама понимаешь. – Пил, почти не просыхая, размахивал кулаками на право и на лево, - Киллиан усмехнулся. Он вспомнил, как в одной из таких драк, он впервые встретил Тони. Это было забавно. – Я жил не подалеку и всегда ходил через пристань. Каждый день. И каждый день там сидел человек и смотрел вверх. Однажды, я не выдержал и сел рядом, а он будто только этого и ждал. Указал пальцем в небо и попросил смотреть. И знаешь, Эмма, то было великолепно. Думаю, именно в этот момент я решил, что такое не может создать человек, просто не может, - он покачал головой. – Я еще часто приходил на пристань ночью. Мы не всегда встречались с этим человеком, а когда так случалось, он рассказывал о небе, о боге, о вере. Вскоре я понял, что одной пристани мне мало и я ушел в семинарию. Больше я его не видел. - Человека? - Ни его, ни такого чистого неба, - он сделал глоток. - Может спать? – через пару минут молчания, спросил Киллиан. Эмма кивнула. - Тогда, пойду расстелю, - он уже встал с места, как вдруг неожиданно добавил. – Спасибо за ужин. Он был великолепным. Девушка зарделась. - Я тогда, пока, помою посуду, - произнесла она ему вдогонку.***
Они лежали в тишине. Киллиан на половину был уверен, что Эмма уже спит, но все же задал вопрос. Просто из любопытства. Вообще, по отношению к Эмме, у Киллиана возникало жуткое любопытство, которое он почти никогда не испытывал к другим людям, а если все же такое случалось, умел подавлять. Но к Эмме у него было множество вопросов. Которые он не решался задать. По крайней мере – все и сразу. А так как они были знакомы совсем немного – заданных вопросов можно было пересчитать по пальцам. - Эмма, а почему ты сегодня оказалась у церкви? Как решил, еще в прошлый раз Киллиан, Эмме он постелил на кровати, себе же на полу возле батареи. - Вы поверите, если я скажу, что вновь перепутала поезда? - Поверю, если ты скажешь, что это правда. - Правда, - и Киллиану показалось, что она кивнула. – Нет, вот вы скажите, кто придумал давать поездам схожие номера? 265 И 256?! В жуткой спешке и не такие цифры перепутать можно! Я только удивляюсь, почему это случается именно со мной?! – она протараторила. Будто и не рассказывала вовсе, а так лишь мысли в слух. - Может быть, это кому-нибудь нужно, - произнес он почти шепотом. «может быть – мне» - крутилось на языке, но Киллиан промолчал. Он и не заметил, как опьянел. - Может быть, - вторил ему она, явно засыпая.***
Следующим утром они почти не говорили. Он молился, пока она была в душе, потом они вместе доели вчерашнюю рыбу и вышли из квартиры. Шли вместе до развилки – Эмме нужно было прямо, ему на лево. И они бы так и расстались в тишине, лишь кивнул, и больше никогда бы ни увиделись, но пути неисповедимы, даже для тех кто в них не верит. - До свидания, отец Киллиан, - она слегка кивнула. - Не прощайте? – он удивленно на нее посмотрел. - За вчерашнюю ночь, я поняла, что не обижаюсь на вас. Это все равно, что обвинять марионетку в ее действиях, - она пожала плечами. – А еще, вы совсем немного, напоминаете Лиама. И поэтому, может быть, вы разрешите, как-нибудь, приехать еще? – она немного нервно поправила выдавший локон. - Я буду рад нашей встрече, - он кивнул. – Значит, до скорого? - До скорого, - и она улыбнулась. А потом побежала, по ее словам, она вновь жутко опаздывала. Сходство с братом и радовало, и печалило одновременно. И он ничего не мог с этим поделать. Сказанные слова еще раз раздались у Киллиана в голове и на секунду он даже представил, что когда Эмма приедет, можно будет считать ее другом. Точнее подругой.