What happened?

Когда Дин проснулся, настенные часы в углу комнаты показывали шесть утра, а за окном уже брезжили лучи восходящего солнца. Пока они были совсем слабые и блеклые, чтобы хоть как-то мешать, но рисковать шансом поспать ещё не хотелось, поэтому он, тряхнув головой и попытавшись тем самым вернуть себе часть бодрости, поднялся с кровати и подошёл к окну, занавешивая его шторами; в маленькой комнате снова потемнело. — Ммм... — когда Дин уже собирался вернуться в постель, с кровати Сэма раздалось сдавленное мычание, заставившее сразу же переключить все внимание на него; Сэм ворочался, напрягая руки, его шея поблёскивала капельками пота на свету, пробивающимся сквозь шторы, а брови — забавно, если бы не ситуация — хмурились. И Дину опять стало больно смотреть на него. Просто невыносимо; ведь это Сэм. Его младший брат, которого он поклялся защищать, будучи ещё совсем малышом. Но и тут облажался, а самое тяжёлое — продолжает это делать. Дин осторожно подошёл к кровати мальчика, присаживаясь рядом, и положил ладонь на его мокрый лоб — горячий. — Сэмми, проснись, — тихо попросил он, мягко тормоша брата по плечу. На удивление Сэм почти тут же пришёл в себя, невидящим взглядом удивленно хлопая на Дина. Минуты не прошло, как он с каким-то страшным отчаянием отшатнулся на самый край мятой постели. — Н-не п-под-дходи... — с трудом выговорил он; голосовые связки отказывались нормально связывать слова. Его глаза мигом наполнились слезами и первобытным испугом. — Сэмми... — Н-нет... — громко всхлипнул Сэм и затрясся так, что казалось, его мышцы свело судорогой. — Я... я н-не хочу... н-не над-до... — Господи, Сэмми, тише, это же я, Дин. Твой брат. Я никому не позволю навредить тебе, — Дин, до сих пор сбитый с толку такой реакцией, острожно подобрался и быстро прижал брата к себе; тот вскрикнул и задрожал сильнее, руками пытаясь оттолкнуть его, всхлипывая и бормоча что-то уже совсем нечленораздельно. По его щекам, не прекращаясь, лились горячие слёзы. — Все хорошо, слышишь? Ну все, Сэмми... — От-тпусти! Т-ты... не мой б-брат... — Что? — Дин удивленно вскинул брови, наконец, отодвигаясь и непонимающе смотря на Сэма, лихорадочно обнявшего себя за плечи. Слова брата больно ударили в солнечное сплетение. Если бы удар был реальным, Дин бы задохнулся от его силы. — Сэмми, что... что это значит..? Сэм крупно вздрогнул от вопроса, ещё пару раз тяжело всхлипнул и словно второй раз очнулся: поднял более осмысленный взгляд на брата, забегал глазами по его лицу, будто узнавая, и снова тихо заплакал. — Д-дин... — Сэмми, Господи... — Дин, судорожно глотнув воздуха, снова подвинулся к Сэму и осторожно прижал его к груди, пересаживая себе на колени. — Тише, все хорошо, ничего страшного, Сэмми. Я рядом. Тебе ничего не угрожает... Время тянулось чертовски медленно; казалось, мальчик плакал и дрожал в родных объятиях несколько долгих часов, а не десять минут, как оказалось позже. Полностью обессилив, он так и уснул — на коленях, крепко сжимая кулаки и хмурясь. Дин, убедившись, что Сэм уснул, осторожно уложил его на кровать и лёг рядом, вновь прижимая к своей груди и укутывая поплотнее их обоих одеялом, постепенно погружаясь в сон. Дину удалось проспать ещё несколько часов перед тем, как полностью проснуться от приглушённого разговора Бобби с нижнего этажа. Дверь в комнату была приоткрыта, поэтому доносила некоторые обрывки фраз из диалога, видимо, по телефону. Повернув голову, он обнаружил прижавшегося всем телом к нему брата; будить его не хотелось, поэтому Дин ловко заменил себя на мягкое одеяло и осторожно погладил спутанные волосы, а после поднялся и, выйдя в коридор, направился вниз, попутно против воли вслушиваясь в разговор: — Да, мне нужно забрать его тело. Слушайте, мистер, я хочу похоронить своего брата сам. Хорошо. Договорились... диктуйте адрес. Спасибо Вам огромное. — Бобби... — Дин замер возле лестницы, дослушивая, и окликнул охотника только когда тот положил трубку. — Сынок, ты проснулся? Как Сэм? — Бобби сразу же переключил все внимание на него. — Нормально, — прикусив губу, подросток добавил: — Ему ночью кошмар приснился, но ничего серьезного. Он ещё спит. — Понятно. Ты хочешь позавтракать? — Я, пожалуй, дождусь Сэма. Бобби... — Дин помрачнел буквально на глазах. — Речь ведь шла о папе? — Да, — грустно согласился охотник. — Дин, мы должны его похоронить, как подобает охотникам — сжечь. Вам с Сэмом лучше не присутствовать при этом. Но думаю, он хотел бы, что бы его тело сожгли. — Нет, Бобби, я хочу быть там в такой момент... — Ладно, но ты сам понимаешь, что Сэма лучше не вмешивать в это... — Да, я понимаю, — Дин, почесал затылок и, заметив взгляд Бобби, устремлённый ему за спину, сам обернулся; Сэм стоял на предпоследней ступеньке, держась одной рукой за перилла, будто будучи неуверенным, что ноги его удержат, а вторую прислонил ко рту. Он выглядел таким же отрешенным, как и вчера только к этому добавилась какая-то растерянность. — Сэмми, — Дин подошёл к брату, в голове уже предполагая, что он услышал и о чем подумал. Но спрашивать побоялся, поэтому попытался перевести тему: — Давай позавтракаем. Он указал на стол, на который Бобби уже поставил две тарелки. Сэм тоскливо обвёл взглядом кухню, повёл носом, улавливая характерный запах, и совсем тихо выдал: — Я не хочу есть... — Что? Сэмми, пожалуйста... — Дин грустно округлил глаза, молча прося хотя бы попытаться, но брат только мотнул головой, поднял глаза, с плещущейся в их глубине болью, и вновь поднялся наверх, где тут же упал на кровать, изо всех сил пытаясь справиться с накатившей истерикой. Дин тяжело вздохнул, подавляя страшное желание побежать за братом, и обернулся к качающему головой Бобби. — Сынок, ты понимаешь, что если все будет так продолжаться, мы должны будем показать Сэма психологу? — А если ему он не поможет? — во взгляде Дина было столько боли и чувства вины, что казалось, такая молодая душа не сможет унести столько отрицательной энергии. — Господи... это все моя вина. Все, что происходит с Сэмом... с нами обоими... я виноват... — Что ты несёшь? — Бобби пораженно вскинул брови. — Бобби... — нижняя губа задрожала, ком подло подступил к горлу. Он был готов заплакать. Снова не сдержаться. — Если бы я приглядывал за Сэмом, он бы не приболел, а папа... не послал бы меня за лекарствами, и я смог бы ему помочь, — две горячие слезы покатились по щекам; Дин отлично держался сам — голос почти не дрожал, от напряжённых попыток не заплакать болело горло. Он, изо всех сил сдерживая рвущиеся наружу отчаяние, выпрямился и уверенно договорил: — Мой отец погиб из-за меня. Сэм в таком состоянии тоже из-за меня. Все это — из-за меня. И я ненавижу себя за это. Не давая шанса Бобби опомниться и что-то сказать, Дин схватил куртку с вешалки и выбежал из дома. Легкие полыхали болью, от желания зарыдать сводило скулы. Он слышал крики за спиной, но чисто физически не мог остановиться; это казалось просто невозможным. Сердце бешено бухало об грудную клетку, горло душили слезы. Дин сумел затормозить только в нескольких километрах от дома Бобби, и почти тут же без сил свалился на колени, мучительно задыхаясь. Бобби, так и не сумев докричаться до Дина, только понадеялся, что тот немного успокоиться и сам вернётся, потому что догнать быстрого подростка человеку, которого уже давно нельзя назвать прытким, почти невозможно. Да и не бросит он сломленного брата одного. Поднявшись на второй этаж, охотник осторожно приоткрыл дверь в комнату братьев и... замер.