Пересекая границу реальности

— Что мне делать, Рагнор? — Алек в отчаянии смотрит на своего друга, который молча его выслушал, не вставив ни единого слова.  — Я предупреждал тебя, что шутки с чувствами ничем хорошим не заканчиваются. — Рагнор встает с дивана и начинает нервно прохаживаться по комнате. — Ты влюбился впервые за семьсот лет, ясное дело, твое тело действует быстрее твоего мозга. Если бы ты меня слушал, то у тебя за плечами уже было бы несколько романов и ты бы давно научился контролировать свои инстинкты собственника. Но нет, ты же не ищешь легких путей. Поэтому сейчас тебе так тяжело. Ты словно подросток, чьи гормоны устроили вечеринку. Только вот за семьсот лет этих гормонов накопилось столько, что даже слепому очевидно, что ты увяз в чувствах к Магнусу с головой. — Что мне делать? — повторяет свой вопрос Алек. — Расстаться. Зачем ты в тот вечер побежал за ним? Хотел отдалить его от себя, так почему не довел дело до конца? — Рагнор злится и с трудом сдерживает искры магии, которые так и стремятся сорваться с кончиков пальцев. — Я тоже хорош, не остановил тебя. Да кто ж знал, что все так серьезно? Он даже не в твоем вкусе, он вообще не похож на тех юношей, которых ты обычно тащишь к себе в постель. Вы же просто общались. Ты развлекался, получал удовольствие, а я, старый дурак, так радовался, что ты повеселел, что наконец вышел из своей скорлупы. Ну подумаешь, воспылал нежными чувствами к примитивному. Сколько раз так было? Переспал бы с ним, и дело с концом. Но то, что ты вчера устроил, это ни в какие рамки. Скажи спасибо Сантьяго, который под впечатлением от своего спасения пообещал не вредить Бейну. Господи, да даже Магнус, который ни в зуб ногой в ваших вампирских обычаях, просек, что твое поведение слишком импульсивно. Черт, Алек, почему тебя угораздило влюбиться именно в него?! — Что с ним не так? Он тебе нравился. — Он мне до сих пор нравится. Но этот человек — худший выбор в качестве объекта первой любви. Господи, даже второй, третьей и так далее. Он слишком сложный, слишком умный, слишком добрый, слишком принципиальный, а еще, если не прекратишь ваше с ним общение, он будет слишком влюбленным в тебя. Да уже сейчас он остается с тобой, несмотря на твое прошлое. Черт, вы оба так увязли, что теперь не разгребешь. Спрашиваешь, что тебе делать? С музыкой и фанфарами идти ко дну. Или проявить силу воли и уехать, переболеть, оставить его. — Я не могу, — тихо, но твердо произносит Алек. — Обещаю, что устрою тебе отличные похороны, — снова начинает шутить Рагнор. — Почему всегда только два пути? Это нечестно. — Алек вспоминает слова Магнуса. — Знаешь, жили долго и счастливо сумеречным обычно не завозят. Бессмертие не дар, а проклятие. Навсегда — слишком долго для двух влюбленных. Именно поэтому нижнемирцы редко сходятся между собой. Что касается примитивных, то кто из них будет готов отдать свою жизнь существу, для которого он всего лишь один из? Стареть и видеть, как твой возлюбленный все так же юн и свеж, — испытание, которое редко кто выдерживает. А ты сам готов увидеть его смерть? Не мгновенную, нет, Алек. Ты готов наблюдать, как он постепенно будет умирать? Сможешь простить себя за то, что не дал ему шанса на нормальную жизнь с человеком, на продолжение себя в детях? А он сможет тебя простить за это? Одно дело — легкий роман, два-три года безоблачного счастья, и другое — любовь, которую ты и спустя столетия не сможешь вырвать с корнем из сердца. — Горечь так и плещется в словах Рагнора, который уже давно перестал говорить об Алеке и рассказывает свою историю. — Рагнор. — Алек тянется к нему, но он предупреждающе вытягивает руку вперед. — Нет никаких двух путей для тебя, Алек. Есть только один. Ты уже выбрал. Я буду рядом, когда ты подойдешь к концу своей дороги. Это все, что я смогу для тебя сделать. Только вот не знаю, будет ли этого достаточно. — Спасибо, друг. — Всегда пожалуйста. А теперь хватит об этом. Сегодня вечером твой парень идет к Рафаэлю. Прошу тебя, не уничтожь ненароком клан Сантьяго. Не скажу, что я буду скорбеть по его обитателям, но Раф явно будет расстроен, а этот малый мне определенно нравится. — Я постараюсь. В конце концов, может, не все так плохо. Уже два раза я сдержался и не убил вампира, который угрожал Магнусу. — Ага. Именно поэтому на Сантьяго лица вчера не было. Не строй иллюзий, Алек. Единственное, что помогло тебе сдержаться оба раза, — это Магнус. Его воля удерживает тебя. Но наш бравый детектив прозорлив, как никто другой. В опасной ситуации, когда его не будет рядом, твои инстинкты возьмут верх и ты проиграешь. Иди спать, вампир. Сон хорошо приводит в порядок мысли. Не то чтобы я считал, что хоть одна из них обитает сейчас в твоей голове. А когда проснешься, забудь обо всем, что мы здесь обсуждали. Ты выбрал свою дорогу, поэтому стремись насладиться каждой секундой со своим смертным, чтобы не жалеть потом. Если у тебя будет это потом.

***

Целый день Магнус занят поисками Годфри Ли. Клэри, пришедшая в два часа, также втягивается в исследование соцсетей и всевозможных архивов. К шести часам им обоим становится ясно, что следующим шагом должна стать поездка в Канаду. Магнус отпускает свою помощницу пораньше, а сам начинает планировать поездку в соседнюю страну на выходных и не замечает, как в его офисе появляется Ричард, который стоит на пороге почти десять минут и не сводит своего взгляда с озабоченного Магнуса. — Любуешься? — раздается шепот над его ухом, и Ричард видит Алека, который с недоброй усмешкой глядит на него. Он медленно отходит от двери офиса, стараясь не потревожить Магнуса, а потом оборачивается к Алеку. — Имеешь что-то против? — с вызовом спрашивает он, но Алек уже взял себя в руки. — Против восхищения моим парнем на расстоянии? Нет. Против того, чтобы вы были друзьями? Тоже нет. Не доставай его по пустякам, и все будет в порядке. У него сейчас сложное дело. — Значит, это ты тот самый противоречивый вариант? Занятно. И когда же ты стал его парнем? — Вчера. — Пришел отметить годовщину? Эти примитивные за последние сто лет совсем обнаглели. Вот почему нельзя просто шарахнуть внушением по этой пустой голове? Раз — и никаких раздражающих Ричардов вокруг твоего излишне привлекательного парня, который умудряется спасать их пачками. — Мы идем на свидание, — отвечает Алек, про себя добавляя «с немного враждебно настроенным кланом и его главой, который уже один раз пытался задушить Магнуса». Что поделать, какой парень, такие и свидания. — С одной стороны, хочется, чтобы Магс хорошо провел время, а с другой, чем хуже ты себя покажешь, тем больше у меня шансов, так что просто передавай ему привет. Ричард кидает последний взгляд на двери офиса, за которыми сидит Магнус, и быстрым шагом уходит, пока Алек устало прислоняется к стене. Там и застает его через десять минут Магнус, которого оторвало от работы сообщение от Катарины. — Почему не заходишь? — спрашивает он у Алека, подозрительно оглядывая его с головы до ног. — Не хотел тебе мешать. — Алек пожимает плечами и вопросительно смотрит на своего новоиспеченного бойфренда. — Что? — Тут Ричард обещал зайти. Ты не видел такого молодого темноволосого симпатичного парня лет двадцати пяти? Он еще вчера был здесь, — как можно безразличнее уточняет Магнус. — Да, был кто-то похожий. А что? Боишься, что я съем твой запасной вариант? — Хм, честно говоря, не был бы особо удивлен. Донован может быть до ужаса раздражающим. Странно, что он не зашел. — Он передавал тебе привет, — сдается Алек. — И все? — Мы немного поболтали перед этим, — сознается он, старательно отводя глаза. — Лучше бы так с моим арендодателем поболтал, — сокрушается Магнус. — Ладно, мне нужно с тобой поговорить. Пойдем к Сантьяго. — Пешком? — на всякий случай переспрашивает Алек. — У меня много вопросов, Александр, так что да. К тому же, мне нужно проветрить голову. Ты не против небольшой прогулки? Алек только качает головой, пока Магнус закрывает двери агентства, а потом решительно берет его за руку, расслабляясь, лишь когда Магнус переплетает свои пальцы с его так, словно делал это всю жизнь. Через десять минут прогулки Магнус окончательно понимает, что Алек до обидного мало знает об особенностях связи между обращенным и создателем, что, впрочем, совсем не удивительно. Поэтому, плюнув на дело, он решает расспросить Алека о книгах, которые тому нравятся, фильмах и сериалах, которые привлекают, образовании, политических взглядах, любимых цветах и ароматах. Первый же фильм, который они оба смотрели, служит причиной жаркой дискуссии, потому что каждый из них сформировал мнение, которое кардинальным образом отличается от мнения другого. — Как ты не понимаешь? Девушка жертвует своей жизнью ради людей, это и есть самый трогательный момент фильма, — увлеченно поясняет свою позицию Магнус. — Посмотри на это с другой стороны: Орлок гибнет за любовь, — не соглашается Алек. — Ты невозможен. — Магнус смеется. — Мне придется пересмотреть этот фильм, чтобы увидеть его с твоей точки зрения. — Могу предложить тебе завтрашний вечер, если у тебя нет планов. — Даже если бы были, Александр, как можно отказаться от возможности посмотреть «Носферату» с настоящим вампиром? Но давай устроим марафон. Я подберу еще один фильм про вампиров, ты тоже. Интересно будет сравнить ощущения от просмотра. — Согласен, но, если это будут «Сумерки», я тебя не прощу. — Почему? Ты завидуешь, что не можешь блестеть на солнце? А «Дневники вампира» можно? — Все сезоны? Тогда мы с тобой из кровати до рождества не вылезем. — Захвачу «Первородных», чтобы наверняка, — тихо добавляет Магнус и замедляет шаг, потому что до цели их прогулки осталось совсем немного. — Что случилось? — Алек останавливается и обеспокоенно вглядывается во внезапно потускневшие глаза. — Можем еще немного здесь постоять? — просит Магнус, и Алек быстро затаскивает его в узкий проулок, надежно прикрывая от любопытных взглядов. — Боишься? — Голос Алека звучит глухо, скрывая эмоции: день назад Магнуса чуть не задушил вампир, вчера он ради Алека заставил себя пройти через это еще раз, и вот на третий день он идет к кровососу в его логово. А Магнус всего лишь человек, естественно, что ему страшно. Гнев начинает разгораться в груди Алека, стоит ему представить, как тяжело сейчас его возлюбленному. Чертов Рафаэль с его кланом! — Алек, ты чего? — Руки Магнуса обхватывают лицо Алека, успокаивая его. — Просто вчерашнее дело, сегодняшняя прогулка — это словно из другой нормальной жизни, и мне так не хотелось, чтобы это заканчивалось. Чего мне бояться, если ты рядом? Только того, что придется на пару с тобой прятать несколько десятков трупов. Но ты же помнишь, у меня есть скидка. Ну, и еще я надеюсь, что ты выдохнешь, придешь в себя и не будешь пытаться сжечь Рафаэля своими прекрасными глазами, потому что, когда я пытался провернуть этот трюк с тобой, мне было сказано, что это выглядит глупо. — Ты не можешь выглядеть глупым. — Алек улыбается, прижимаясь своим лбом к чужому. — Даже когда был готов героически погибнуть, считая, что ты меня притащил в свое логово, чтобы впоследствии съесть? — Ну разве что тогда, — уже совершенно расслабленно произносит Алек, а потом удивленно смотрит на Магнуса. — Подожди, так ты тогда считал, что я притащил тебя к себе, чтобы обескровить, когда я снова проголодаюсь? Вот кем ты меня считал: запасливым упырем. Боже, Магнус, ты неподражаем. Никогда не рассказывай этого никому. — Я делал выводы на основе имеющейся у меня информации, — оправдывается Магнус, но Алека уже не остановить. — Черт, как ты себе это представлял? Я бы откармливал тебя, чтобы потом с наслаждением слопать? — Пощади, Алек. Ты сказал, что я не могу выглядеть глупым. — Это было до того, как ты сказал, что считаешь меня хомяком от мира вампиров, который похищает красивых мужчин и притаскивает их к себе в нору с целью их дальнейшего поедания. — Красивых? — переспрашивает Магнус. — Я думал, тебе нравятся блондины. — Всех блондинов я сожрал до тебя. Пришлось брать то, что под руку подвернулось. Кто же знал, что ты такой… — И Алек замолкает, делая вид, что пытается подобрать слова. — Какой такой? — не выдерживает Магнус. — Вкусный. — Нежный поцелуй в левую щеку. — Сладкий. — И звонкий чмок достается правой щеке. — Лакомый. — Невесомое касание губами лба. — Дразнящий. — Кончик языка оставляет чуть влажный след на подбородке. — Аппетитный. — Алек радостно заканчивает свое описание легким прикусыванием кончика носа. — А теперь пошли к Сантьяго. — Он отстраняется от обескураженного Магнуса, насмешливо глядя на него. — Ты непревзойденный обломщик, — бормочет Магнус, отлепляясь от стены и быстрым шагом направляясь к отелю. — Лучше бы ты меня тогда съел. Вот кто так поступает? Моя месть будет ужасна и чудовищна, — насуплено обещает он. Отель придавливает обоих своей тяжелой роскошью, а спину буравят тяжелые взгляды вампиров нью-йоркского клана. Приказ, который Рафаэль отдал ранее, однозначно определяет положение Магнуса как человека, который отныне находится под защитой самого главы. Такого давно не было, поэтому многим кровососам любопытно поглядеть на примитивного, ради которого Рафаэль нарушает свои же правила. Когда Алек притягивает Магнуса к себе за талию, демонстрируя всем вампирам клана, что этот мужчина находится и под его защитой, то жест не остается незамеченным и по отелю проносится едва уловимый шепот. Магнус спокойно идет по длинным коридорам, направляясь прямиком в кабинет Рафаэля, даже не догадываясь о том, какое впечатление он производит на все еще молодых вампиров, которые из-за страха перед Алеком могут только опасливо подглядывать за человеком, сумевшим приручить двух опасных существ. Но представление продолжается, когда из портала выходит Рагнор и, нисколько не стесняясь Алека и Рафаэля, который уже вышел встречать гостей, крепко обнимает Магнуса, подтверждая, что не только вампиры заинтересованы в этом абсолютно обыкновенном человеке. Четверо заходят в кабинет, который сразу же окружает звуконепроницаемая мембрана, созданная Рагнором. — Какого ты творишь? — холодно осведомляется у него Алек, раздраженный излишне фамильярной манерой встречи Магнуса с Рагнором. — На нас глазел весь клан. Мы должны любыми способами показывать всему миру, что ты легко держишь себя в руках, иначе под удар первым попадет именно твой бойфренд. Ты доверяешь мне как никому другому. Бейн был рядом, ситуация была почти безопасна. Магнус прав, Алек. Хочешь быть с ним как можно дольше — покажи всем, что он мало что для тебя значит. Нельзя, чтобы твои враги прознали, что он тот, из-за кого ты теряешь голову. Алек только вздыхает: Рагнор прав. А потом переводит взгляд на Рафаэля и Магнуса. Рафаэль усадил Магнуса на диван, а сам предусмотрительно смотался в кресло, которое стоит максимально далеко от дивана. Второе кресло, очевидно, предназначено для Рагнора. — Пересядь на диван, Сантьяго, — устало командует Алек, и Рафаэль тут же подчиняется. Сам Алек занимает себе место поближе к Магнусу, старательно сдерживая свои инстинкты. — Что ты хотел узнать, Магнус? — осторожно интересуется Рафаэль, боковым зрением отслеживая реакцию Алека. — Связь между создателем и новым вампиром. Как она действует? Мы коснулись этой темы в тот вечер, но я все равно многого не понимаю. В частности, с внушением. Смотри, ты сказал, что родитель всегда победит в драке, потому что может внушить своему созданию все что угодно и сопротивляться этому невозможно. Но ведь вампиры внушают с помощью глаз. Если, например, выколоть глаза, то можно избежать вампирского гипноза? — Когда ты станешь вампиром, — усмехается Рафаэль, — то войдешь в историю как Магнус Кровавый. Не повезет твоему создателю. Но, отвечая на твой вопрос, внушение работает не только с помощью глаз. Это что-то более внутреннее, что-то изначальное. Заберешь глаза — останется голос, лишишь голоса — останется воля, которая скрутит тебя в бараний рог. Нельзя не подчиниться воле своего создателя, особенно если ты молод и неопытен. Ты просто ощущаешь его желания как свои собственные, ты им не сопротивляешься, потому что это то, чего ты сам хочешь. Трудно объяснить, особенно если учесть, что ты хорошо противостоишь внушению. Но вспомни, что ты чувствовал, когда один из моих вампиров приказал тебе убраться и забыть об этом месте. — Гнев и ярость, что какой-то кровосос думает, что может мне приказывать, и ожидает, что я подчинюсь ему. — А ты трудный случай. — Рафаэль вздыхает. — Ладно, зайдем с другой стороны. Ты ведь испытал внушение Алека. Что ты чувствовал тогда? — Мрак, в котором звучал его голос, говорящий мне, что я должен прекратить расследование, — вспоминает Магнус. — И что было дальше? — Рафаэль улыбается, уверенный, что нащупал правильный путь. — Я подумал: а какого хера какой-то хмырь указывает мне, что делать, да еще хватает за руку? — Магнус восстанавливает в своей голове события той ночи. Булькающий звук, который доносится из кресла, где разместился Рагнор, окончательно добивает Рафаэля. — Тебя стоит превратить в вампира только для того, чтобы посмотреть на то, как ты после перерождения встанешь и отчитаешь создателя за то, что ритуал нарушает все физические законы, — язвительно замечает Рафаэль, пока Алек старательно прячет глаза от Рагнора, который в первый раз слышит историю его очередного фиаско. — Не злись, Раф, — примирительно замечает Магнус, заставляя того поперхнуться от наглости примитивного, который так панибратски себя ведет. Обеспокоенный Магнус начинает похлопывать Рафаэля по спине, и теперь уже Алек сжимает подлокотники кресла, угрожая разнести их на мелкие щепки. — На сегодня хватит, — непререкаемым тоном заявляет Рагнор и поднимается с кресла. — Нет-нет-нет, Рагнор, мы даже толком не начали, — сопротивляется Магнус, но Рагнор только отмахивается. — Сантьяго, бегом на мое место, Алек — на диван, я — на место Алека, — командует он, и оба вампира одновременно с облегчением выдыхают. Алек без лишних раздумий притягивает к себе Магнуса и уже совершенно спокойно смотрит на Рафаэля, которому чрезвычайно нравится его новое место. — Ну так вот, — более уверенным тоном продолжает свое объяснение он. — Если говорить о внушении, то ты изначально воспринимал эти приказы как чужеродные. В свою очередь, я воспринимал их не как приказы, а как свои желания. — Ты можешь рассказать про то, как стал вампиром, или это сложно для тебя? — Вопрос от Магнуса повисает в воздухе, и Рафаэль крепко задумывается, а потом кивает. — История стара как мир. Богатый идальго влюбляется в красивую девушку, которая отвечает ему взаимностью, но ее строгие родители против этих встреч, поэтому им приходится встречаться тайно. В один прекрасный день она приглашает его на бал, который будет проходить в одном из старинных домов, и влюбленный глупец, позабыв обо всем на свете, мчится к своей возлюбленной, чтобы угодить в лапы кровожадного чудовища. Прекрасная и невинная, Марибель была такой на протяжении трех веков. О, этот вечер я запомнил на всю свою жизнь. Их было шестеро, беспощадных монстров, которые развлекались со мной и еще семерыми такими же неудачниками. Они не убивали нас, нет. В тот день я молил бога о смерти, но тщетно. Минута за минутой, капля за каплей. Когда в дом ворвались другие вампиры, я был почти мертв. Камилла спасла меня. Она забрала меня в клан, как и оставшихся троих выживших. Остальных четверых вампиры сожгли вместе с моей первой любовью и ее пятью любовниками. Ни одно зрелище с тех пор не приносило мне столько удовлетворения. Именно Камилла вместе с главой клана стала моей создательницей. Она избавила меня от мучений, она убила меня, и она вновь вернула меня к жизни. Я боготворил ее. Шли годы, а наша связь становилась только крепче. Ослепленный, я не видел, как эта женщина собирает вокруг себя таких же фанатиков, пока однажды не захотел убить тех, кто на протяжении десятилетий был моими друзьями и товарищами. Это желание, зародившееся в глубине моего сознания, было таким сильным, таким неукротимым, но таким естественным. Наша с ней связь была настолько сильна, что даже убийство моего второго создателя не принесло мне значительных мучений. Камилла возглавила клан, я стал ее правой рукой. Все изменилось, когда появилась Анхелита. Она была смертной, она должна была стать моим спасением, но вместо этого я стал ее проклятием. Что-то дрогнуло в моем сердце, и я полюбил эту храбрую малышку так же, как и она меня. Связь с моей создательницей стала ослабевать. Камилла почувствовала это и наглядно продемонстрировала свою силу: я разорвал горло своей возлюбленной, вырвал ее сердце. Сколько ночей я провел, тоскуя по своей любимой, терзаемый чувством вины, бессильный что-либо изменить. А потом Камилла полюбила, если так можно назвать ее чувства, но ей снова отказали. За все ее долгую жизнь никто так и не смог полюбить эту стерву. Ее страдания помогли мне придти в себя хотя бы на короткое время, но и этого хватило, чтобы сбежать. Старый Свет остался позади. Я бежал в Штаты, чтобы начать новую жизнь, и мне удалось это. Но иногда я все еще чувствую эмоции той, что создала меня. Редко, но эти вспышки каждый раз напоминают мне, кем я был. Когда Тереза приехала в Нью-Йорк за своим возлюбленным, я остался с твоим отцом, хотя мое сердце рвалось помочь подруге, которая потеряла любимого. Но эмоции Камиллы тогда зашкаливали, и я впервые за долгое время не мог отделить ее чувства от своих. Янг понимала это, поэтому пошла одна и нашла свою смерть от рук Белкорт, пока я, как последний трус, отсиживался в тылу. Камилла всегда побеждает. Что бы я ни делал, что бы ни стояло на кону, я всегда выбираю ее. Каждый раз ее желания становятся моими, ее чувства я ощущаю как свои. Если ты найдешь эту женщину, не рассчитывай на мою помощь, Магнус. Я не просто бесполезен, я опасен, потому что Рафаэль Сантьяго, глава нью-йоркского клана, — всего лишь марионетка в умелых руках опытного кукловода. Рафаэль замолкает и устало прикрывает глаза, а потом его чуткий слух различает звук капли, которая разбивается о холодную кожу и разлетается мелкими брызгами. И он, совершенно не заботясь об Алеке, который сидит рядом с Магнусом, в одно мгновение подлетает к нему и осторожно вытирает непрошеные слезы, одна из которых упала на руку Алека. — Прости, — шепчет Магнус, — я не хотел тебя тогда так сильно ранить. — Ты не ранил, Магнус. — Рафаэль качает головой. — Ты всего лишь напомнил мне, кем я на самом деле являюсь. Трусом, который боится взглянуть в лицо правде, когда смертный идет вперед, наплевав на все опасности. Ты был прав, во всяком случае, насчет меня. Но ты здесь, и я здесь, так что мы можем попробовать помочь тем людям, которые могут пострадать от Камиллы, и заставить ее ответить за все, что она сделала. Спрашивай, детектив, я отвечу, как бы тяжело мне ни было. Мы оба заслужили право на возмездие. Теперь на диване сидят трое, но Алек спокойно переносит присутствие Рафаэля рядом с Магнусом, который постепенно приходит в себя, заново осознавая, сколько пришлось вынести двум вампирам, которые сидят рядом с ним. — Соберись, — одновременно произносят они, и Магнус вздрагивает. — Я помогу, — начинает Рафаэль и получает одобрительный кивок от Алека. — Как ты догадался, что я дворянин и что Камилла меня создала? Я понимаю, что Алек мог догадаться, но ты? Расскажи. — Ты сказал, что дружишь с Терезой больше ста лет. Значит, тебе как минимум век. Но я бы дал тебе примерно двести пятьдесят-триста, хотя бы потому что ты глава клана. Вряд ли главой стал бы недостаточно взрослый вампир. Ты упомянул, что не можешь провести ритуал превращения сам, так как тебе нужен помощник. Вместе вам должно быть больше пятисот. Поэтому я располовинил эту сумму, но округлил в большую сторону, так как в связи с вашей строгой иерархией в кланах сомневаюсь, что при наличии более старого вампира ты бы стал главой. Ориентируясь на это число, легко понять, что ты жил в Испании (я слышал твои ругательства) семнадцатого-восемнадцатого века, может, раньше. А дальше тебя выдали руки. Они изящные, ни следа мозолей, ни царапины. Я внимательно рассмотрел руки Алека. Это руки воина. На подушечках мозоли, скорее всего, от лука, на ладони кожа твердая, словно он долго держал меч, на теле я видел шрамы. Следовательно, превращение не излечивает те изъяны, которые человек получил при жизни, а просто замораживает его в текущем состоянии. Кем ты мог быть, как не владельцем майората? Земледелие оставило бы неизгладимые следы, торговля тоже не проходит незамеченной. Нет, Рафаэль, твои руки — это руки аристократа. Осанка и умение держать себя только подтвердили мою правоту. Что касается Камиллы, то вся та ситуация, которую ты описал на кладбище, сильно смущала меня. Друг никогда бы не бросил подругу ради незнакомого смертного. Значит, должно было быть что-то еще. Когда вы рассказали о связи, возникающей между создателем и новообращенным, все встало на свои места. — Речь не только о связи. Как ты узнал, что я любил ее? — Пальцем в небо. Ты напал на меня, я хотел тебя уязвить посильнее, в тот момент вспомнил об Эдиповом комплексе и сказал. Честно говоря, думаю, что мое подсознание выдало это, потому что сейчас я понимаю, что в любом случае пришел бы к этому выводу. — С тобой страшно иметь дело, Магнус, — усмехается Рафаэль. — Так что ты задумал? — Ничего. У меня нет никаких идей, поэтому в поисках какой-нибудь зацепки я хочу на выходных съездить в Канаду, чтобы побольше узнать о Годфри Ли. Он может быть еще жив, в смысле, быть вампиром, поэтому мне и нужно было узнать, насколько вновь созданная связь меняет характер и привычки. — Не меняет ничего, кроме того, что ты лишаешься любимой еды и тебе нельзя теперь выходить на солнце. Это все. Каким ты был человеком, таким и остаешься. Лишь со временем начинаешь развиваться, поэтому неизбежно меняешься, но должны пройти десятилетия, прежде чем ты сам заметишь метаморфозы. — Если человек любит, он любит после превращения? — Да, конечно. Все твои чувства остаются с тобой. — Но ведь создатель может внушить тебе, что ты не любишь или любишь другого, — продолжает настаивать Магнус. — Все зависит от того, насколько сильно ты любил. — Насколько Годфри любил Терезу? — Не знаю, Магнус. Я знаю, что она любила, сильно, отчаянно. Поэтому и попала под удар. — Ясно, — отвечает Магнус и начинает обдумывать полученную информацию, но ему не позволяют погрузиться в свои мысли. — Когда ты едешь? — звучит вопрос прямо над ухом у Магнуса, и Рафаэль сразу же ощущает себя третьим лишним, поэтому бесшумно возвращается в свое кресло, где его уже ждет бокал с золотистой жидкостью, наколдованный Рагнором. — На выходных, но я пока не покупал билеты и не бронировал отель, хотя и присмотрел пару вариантов. — Умный ход, — хвалит Алек. — Хорошо, что ты понимаешь, что одного я тебя туда не отпущу. — Я планировал поехать утром в субботу, так что тебе придется сделать над собой усилие, — возражает Магнус, внутренне готовясь к атаке. — Почему бы не поехать в пятницу? — Голос Алека снова становится обманчиво мягким. — У меня в пятницу семейный ужин с Катариной, — как можно спокойнее отвечает Магнус, внутренне молясь, чтобы на этот раз пронесло. — Ты же знаешь. — Голос становится еще тише, а его тон понижается. — Что я слышу стук твоего сердца, чувствую, как ты дышишь. На этих словах Рафаэль решает, что его далеко отставленное кресло стоит слишком близко к дивану, и поэтому мысленно ищет пути отхода, в то время как Рагнор внимательно наблюдает за двумя мужчинами. — Алек, — медленно начинает Магнус, — давай обсудим это позже. — Поддерживаю, — подает голос Рафаэль, которого совершенно не радует перспектива стать свидетелем выяснения отношений между Алеком и его бойфрендом. — Не согласен, — возмущается Рагнор. — Можете продолжать, просто не обращайте на нас внимания. Однако вид одновременно закативших глаза двух мужчин впечатляет даже его, поэтому ему приходится смириться с тем, что разговор этих двоих не предназначен для чужих ушей. Тем временем Рафаэль практически исчезает в недрах своего письменного стола, чтобы спустя минуту вынырнуть откуда с резной шкатулкой из красного дерева. — Я должен отдать кое-что, — произносит он взволнованно. — Это принадлежит тебе. Магнус уже знает, что лежит на дне старинной шкатулки, поэтому не спешит открывать крышку, позволяя своим чуть дрожащим пальцам пробежаться по поверхности теплого дерева. Никто не торопит его, и только большая прохладная ладонь Алека, сидящего рядом, сжимает плечо в жесте молчаливой поддержки. Тихий щелчок — и Магнус видит до боли знакомые часы, за которыми они вместе с Катариной гонялись больше месяца. Часы, с которыми отец никогда не расставался. Магнус хорошо помнит то Рождество, когда они собрались все вместе: папа с Катариной и Магнус с Майком, настоящий семейный праздник, наполненный чудесной атмосферой любви и счастья. Дар волхвов*, так назвал отец эти старинные золотые часы с витой цепочкой из платины, точно прочувствовав настроение своего сына, который весь месяц до праздника проявлял чудеса скрытности, чтобы устроить запоминающееся торжество для своих родных. И его старания были вознаграждены с лихвой. Чего стоил звонкий смех Катарины, когда она получила свои черепаховые гребни, и насколько бесценно было увидеть счастливые глаза отца, когда он увидел свой подарок. Последнее Рождество вместе. И все из-за невнимательности самого Магнуса, который в последнюю встречу с отцом не обратил внимание на бумажник, с которым тот пришел в бар. Вот он, лежит рядом с часами, потертый, кожаный, ничем не примечательный. Осторожно Магнус вытаскивает его, чтобы снова разбередить свои раны. Чертова застежка, ну как можно было ее не заметить?! С легким стуком бумажник ударяется о деревянное дно, и Магнус решительно захлопывает крышку. — Нам пора, Рафаэль, — прощается с Рафаэлем Алек, поднимаясь с дивана. — Спасибо, — тихо благодарит его Магнус, бережно прижимая к себе небольшую шкатулку. Весь обратный путь Алек не тревожит своего возлюбленного, лишь ласково направляя излишне задумчивого Магнуса и оберегая его от случайных столкновений с вечно спешащими жителями большого города. Он провожает Магнуса до дома, возле дверей которого нежно приподнимает его голову, чтобы заглянуть в глаза. — Ты почти дома, Магнус. Я не буду тебе мешать, скорбь требует одиночества. Но ты знаешь, где меня найти. Спокойной ночи, — желает ему Алек, точно зная, что сегодня ночью Магнус не сомкнет глаз.