Пересекая границу реальности

Темное покрывало ночи постепенно истончается, и размытые контуры предметов обретают резкость, но для Магнуса, который сидит на кровати, все это остается незамеченным. Пустым взором смотрит он на тусклый блеск часов у себя в руках, не в силах вернуть их обратно в изящную шкатулку, которая лежит рядом с ним. Напрасно надрывается телефон, небрежно брошенный на тумбочку. В комнате сейчас нет никого живого, никого, кто бы мог ответить на звонок, только тень, которая скорбной статуей застыла на постели. Маленькая спальня наполнена невысказанными словами, непролитыми слезами и болью от потери, но все меняется, когда темный силуэт выхватывает золотые часы и с размаху бросает их к бумажнику. — Никогда, — разносится отчаянный крик Алека, — никогда, слышишь, не игнорируй мои звонки! Я думал, с тобой что-то случилось! Но Магнус даже не поднимает своей головы. Растерянно смотрит он на свои пустые руки, словно не понимая, что в комнате есть кто-то еще. — Магнус! — Алек встряхивает его, но в его руках тряпичная кукла: без чувств, без мыслей, без эмоций. Звонкая пощечина обрушивается на левую щеку Магнуса, и физическая боль электрическими импульсами проносится по нервам, заполняя сознание и возвращая человека в реальность. Магнус инстинктивно подносит руку к щеке и, наконец, замечает совершенно злого Алека. — Алек, — почти всхлипывает он, а вся злость Алека испаряется. Сильные руки обвивают беззащитного Магнуса и укачивают, словно ребенка, пока тот отчаянно цепляется за рубашку Алека в надежде удержать себя в руках, но все тщетно. — Я должен был заметить. Он всегда учил меня быть внимательным к деталям. Я должен был. Если бы тогда я удержал его, он был бы жив. Дрожь сотрясает тело в руках у Алека, а он не может найти слов, чтобы помочь. — Ты не всемогущий, Магнус, ты не мог, — пытается он, но делает только хуже. — Я мог. Эта чертова застежка, я должен был догадаться. Но я был так увлечен празднованием своего успеха, что позволил самому дорогому человеку уйти и погибнуть. Лучший детектив участка, такой проницательный, что не увидел, не заметил, упустил. Я такое ничтожество, Алек, никчемный идиот, который не способен ни на что. Если бы не моя невнимательность, папа был бы жив. Я виноват, понимаешь? — надрывно кричит Магнус. — По-настоящему виноват. Не мои руки разорвали его грудь, но мои руки отпустили его на смерть. Что я за полицейский, если позволил убить своего отца? — Хватит, Магнус. Ты не можешь позволить себе утонуть в отчаянии. Тебе больно, но вспомни, что ты нам говорил. Ты можешь помочь тем, кто жив. — Я чертов неудачник, Алек, не способный увидеть очевидное. Чем я могу помочь? — Магнус горько усмехается. — Пусть будет по-твоему, — отчужденно соглашается Алек. — Хочешь, я лишу тебя всех воспоминаний? Ты все забудешь, я не оставлю тебе ничего. Чистый лист. Вернешься к нормальной жизни. Сам сказал вчера, что соскучился по ней. Я исчезну из твоей жизни вместе со всей болью. Ты никогда не узнаешь, что твоя невнимательность подтолкнула твоего отца к смерти. Все вернется на круги своя. Молчишь, значит, хочешь этого. Алек отстраняется и заставляет Магнуса посмотреть ему в глаза, а потом тьма в глазах древнего поглощает того с головой, даря покой и умиротворение, стирая воспоминания и боль, которая идет рука об руку с ними. Одно за другим они начинают таять, но вместо безмятежности сердце сковывает страх. Вместе со страданиями из его жизни уходит что-то очень важное и ценное, настолько, что ощущается это как потеря самого себя. Упрямство и железная воля Магнуса разгоняют мрак, и все моменты прошлого снова обретают яркость и четкость. Боль тоже возвращается, но Магнус уже знает, что готов заплатить эту цену. — Нет, — с какой-то отчаянной решимостью произносит он. — Я не позволю тебе лишить меня воспоминаний. — Хорошо, — выдыхает Алек, снова сгребая Магнуса в охапку. — Хорошо. Магнус снова молчит. Лишь многострадальная рубашка Алека постепенно пропитывается соленой жидкостью, пока ее хозяин ласково гладит своего любимого по волосам. Кризис миновал, но Алек отчетливо понимает, что это только начало длинного пути. Но это будет потом, а сейчас, здесь, смуглые пальцы терзают атласную ткань, а потом внезапно расслабляются, и Алек слышит глубокий вдох. Магнус начинает приходить в себя после нервного срыва, и надо бы отпустить его, но Алек только крепче прижимает его к себе, разделяя тепло одного тела на двоих. И Магнус совсем не против еще немного побыть в спасительных объятиях Алека, который за короткое время стал надежной пристанью для него, измученного штормами. Легкий поцелуй в висок сигнализирует Магнусу о том, что пора возвращаться к жизни, но теперь уже он сильнее сжимает Алека, у которого немного другие планы.  — Так удобнее, — шепотом сообщает он Магнусу, укладывая их обоих на кровать. — Я никуда не уйду. Влажная ткань неприятно холодит кожу, поэтому рубашка стараниями Алека быстро исчезает с тела, и снова Магнус прижимается к обнаженной груди вампира, словно стремится охладить болезненный жар, которого сейчас нет. Но Алек не протестует, заботливо обнимая в ответ, и только мысленно позволяет себе поиронизировать над своей нерешительностью и исключительностью Магнуса, который второй раз за неделю затаскивает искушенного полуобнаженного вампира в постель и второй раз умудряется свести все взаимодействие к утешительным объятиям. Рагнор точно будет в восторге от прогресса в их отношениях. — Алек. — Магнус внезапно поднимает голову. — Как ты пришел ко мне? Ведь уже утро. — Ну, можешь гордиться собой: ты первый человек в мире, к которому я сорвался с утра пораньше, наплевав на солнце. Даже ради Фелла я таких глупостей не совершал. — Нечем гордиться, — удрученно отвечает Магнус. — Ты снова подставился из-за моего непрофессионализма. — Именно поэтому я жду подробных объяснений. Сможешь рассказать? Почему ты так отреагировал на бумажник? Что не так с этой застежкой? Магнус с сожалением отодвигается от Алека и ложится на бок, подперев голову рукой. — Когда отец уходил из полиции, то мы вместе отправились выбирать ему новый кошелек, но в магазине долго не могли выбрать между двумя моделями. Абсолютно одинаковые, они отличались только тем, что на одном была застежка, а на другом — нет. Папа долго не мог решить. Мы даже немного поспорили: мне нравился без кнопки, ему — с. В конце концов, мы купили оба. Впоследствии отец оценил мой выбор и стал ходить с другим бумажником, а этот просто оставался дома. Хотя отец и ушел на покой, он тем не менее продолжал помогать своим знакомым из полиции и детективных агентств. Когда ему нужно было поработать под прикрытием, он стал брать с собой этот кошелек. Мы в шутку стали называть его «портмоне Джеймса Бонда». Он всегда менял бумажники, когда уходил на дело, чтобы на всякий случай обезопасить нас с Катариной. Иногда в расследование включался и я. Но последний год он практически перестал вести дела и помогал исключительно советом. Мы с Кат настояли на этом, и он сдался. После Рождества в 2013 году папа стал планировать большое путешествие и совсем отошел от дел. В тот день, когда он пропал, мы с ребятами из полиции отмечали успешное завершение сложного дела. Я был героем дня. Отец пришел в бар, поздоровался со старыми знакомыми, взял себе пива, и мы поболтали немного. Обычный разговор. Я было хотел пойти с ним домой, но он наотрез отказался. Сказал, что негоже бросать коллег, а он не немощный старикан, чтобы его домой провожать. Даже такси тогда не позволил вызвать. Я не стал настаивать. Именно за это я винил себя тогда. За то, что не настоял на своем, позволил себе развлекаться. Когда он пропал, Марино начал вести дело. Меня отстранили из-за личной вовлеченности. Магнус замолкает, вспоминая тяжелые для себя времена, и Алек не торопит его, а терпеливо ждет, когда Магнус сможет продолжить, но молчание затягивается, поэтому Алек вопросительно глядит на него. — Мы тогда с Майком были вместе, — тихо поясняет Магнус, понимая, что сейчас самое не подходящее время для разговора о бывших. — Я знаю, что он твой бывший, — успокаивает его Алек и тоже переворачивается на бок так, чтобы иметь возможность смотреть ему прямо в глаза. — Майк делал все возможное, чтобы найти отца, но для меня этого было мало. Ночи напролет я проводил, пытаясь воссоздать путь, которым отец шел из бара. Переворошил все его дела в напрасной надежде найти хоть какую-то зацепку — бесполезно. Папа исчез, не оставив после себя ни единой улики, просто испарился. Я расстался с Марино, отдалился от Кат, свел к минимуму общение с Иззи и Рамиресом и продолжал поиски в слепой уверенности, что отец жив. Так прошел месяц. Я подал в отставку, и в тот день к нам в дом ворвался Майк, который взял меня за шкирку и забрал к себе домой, наплевав на весь риск быть уволенным из-за неуставных отношений с другим детективом. Так мы стали напарниками и вновь сошлись. Постепенно я оставил поиски отца, смирился с его смертью, даже сходил на его могилу. Возобновил отношения с коллегами, наконец, сдал экзамен на сержанта. А вчера Сантьяго отдал мне бумажник. Все это время я думал, что его смерть — это нелепая случайность. Возможно, он кинулся кому-то на помощь и пострадал. Но сейчас все изменилось. Отец расследовал дело, о котором даже вскользь не обмолвился мне. В тот день он знал, что ему грозит опасность, поэтому подстраховался, взяв «портмоне Бонда». — Погоди, Магнус. — Алек мысленно сопоставляет факты и совсем теряется, поэтому садится и облокачивается на спинку кровати, вынуждая Магнуса подняться и усесться по-турецки напротив него. — Там, на кладбище, ты сказал, что твоего отца звали Террелл Гилмор. Значит, ты знал, что он воспользовался своим поддельным удостоверением? Или нет? — Рафаэль оценил бы предусмотрительность старого копа: папа всегда носил поддельное удостоверение с собой, мотивируя это тем, что никогда не знаешь, что придется сделать. Я тоже так делаю, это удобно и надежно. Когда я увидел могилу, то думал, что отец, поняв грозящую ему опасность, избавился от своих настоящих документов, подменив их на фальшивые. Один раз он уже так делал. Хорошо, что мы успели найти его спрятанные документы и ничего не пришлось восстанавливать. Но этот бумажник коренным образом меняет ситуацию. Хотя бы потому, что я теперь не знаю, где его настоящий кошелек. Предполагалось, что папа исчез вместе с ним. Дома его нет, в гараже тоже, тайную квартиру он не посещал почти год, там тоже ничего. Я в полном смятении. У отца никогда не было секретов от меня, я знал обо всех его делах, он тоже знал все обо мне. Ничего не понимаю. Где он оставил свой родной бумажник? Он ведь должен был это сделать, раз в бар пришел с этим. Где материалы дела, над которым он работал? Что вообще тогда случилось? И самое ужасное, что я видел, как он доставал деньги, чтобы расплатиться за пиво (доставал, скорее всего, из этого бумажника), и не заметил. — Или он был с другим, а потом поменял их. Такое может быть? — Не знаю, Алек. Не могу сейчас ясно мыслить. Он был в баре около десяти вечера, ушел в начале одиннадцатого. Два часа. Может, ты и прав. Но зачем так сложно? Мне снова нужно к Рафаэлю, у меня голова кругом идет. — Вечером сходим к нему. И подумай, Магнус, твой отец учил тебя внимательному отношению к деталям. Стал бы он рисковать и вытаскивать опасную вещь у тебя на глазах? Думаю, что ты не заметил, потому что ничего и не было. — А еще не заметил, что он снова занялся расследованием, что скрывает от меня какую-то информацию, что сменил тайное убежище. Слишком многое я не заметил. Я жил с ним в одном доме и был слеп, как крот. Но это не отменяет того факта, что отец перестал доверять мне, или дело было очень серьезным, или еще что-то, чего я не знаю. И, честно говоря, я очень боюсь это узнать. — Вы были очень близки? — Да. Он вырастил меня, воспитал и стал настоящим отцом. Папа всегда был для меня примером и лучшим другом, но вдруг часть из этого или вообще все — ложь. Может, Катарина тоже врет мне и она обо всем знает? — Притормози, нельзя огульно обвинять всех во лжи. — Но ведь Майк тоже обманул. Почему Кат не может? Или Санчес, или Изабель? Такое чувство, что все, что я знал, оказалось миражом, лубочной картинкой из старого проектора. Как я завтра пойду на ужин к Катарине? Я попросту не выдержу. А если она ничего не знает, то вру ей сейчас именно я. А что, если папа тоже узнал о сумеречном мире и поэтому молчал? Магнус сжимает голову руками, словно стремится удержать мысли, которые, если дать им волю, разорвут его на части. Бессонная ночь дает о себе знать надвигающейся головной болью, которая уже сейчас начинает отдаваться в висках тупыми ударами. Обессиленно смотрит он на Алека, ища у него ответы, которых, возможно, не существует. — Здесь не так темно, как у тебя, но солнце скоро уйдет на другую сторону. Должно стать легче. — Магнус принимает решение. — Спи спокойно. Тебя никто не побеспокоит. Мне нужно заняться делами. Если у тебя нет никаких планов, то я бы хотел уехать в Торонто в пятницу утром. Встретимся там вечером. — Магнус, — зовет его Алек, но Магнус непреклонен. — Я не смогу, Алек. Не смогу разговаривать с Кат, не сейчас. У нас есть дело, и я хочу его расследовать. Возможно, Камилла знает больше, поэтому сосредоточимся на ней. Ты вампир, но тебе тоже нужен отдых, поэтому засыпай. Спасибо, что пришел. Я бы не справился без тебя. Алек устало откидывается на подушки, с горечью понимая, что Магнус ни на йоту не приблизился к тому, чтобы справиться со всем дерьмом, что творится в его жизни. Каждый день, проходящий после их знакомства, усугубляет и без того тяжелую ситуацию, в которой оказался Магнус. Алек только примерно может себе представить, что испытывает человек, который раз за разом обнаруживает, что его предали самые близкие ему люди, что он ощущает, когда понимает, что не может никому доверять, что многое из того, что наполняло его жизнь, оказывается ложью. Вампир, который семьсот лет жил одиночкой, не обременяя себя близкими связями, лежит, уставившись в потолок в спальне, что принадлежит человеку, для которого близкие ему люди являются огромной частью его жизни. Расплывчатые воспоминания о прошлом, в котором Алек был сумеречным охотником, в котором были брат, и сестра, и родители, и друзья, наполняют его сердце щемящей тоской и тревогой. Он так давно не позволял себе ворошить свое прошлое, что родные ему лица подернуты туманной дымкой, которая превращает все в неясные образы. Время бежит, и темные шторы, надежно защищающие от солнца, так же надежно защищают от сна. Алек даже не шевелится, когда слышит знакомые шаги, которые медленно приближаются к кровати. — Можешь не стараться. — Он даже не поднимает головы. — Я не сплю. — Ты так и не уснул? — озабоченно спрашивает Магнус, подходя совсем близко. — Не твоя вина, я просто забыл закрыть глаза. Такое иногда случается, — пытается шутить Алек, но Магнус все равно чувствует свою вину. — Прости, — шепчет он, и рука замирает на полпути, словно он не может решить, имеет ли право на прикосновение. И если Магнус сомневается, то Алек ни секунды не задумывается над правильностью своих поступков, резко хватая протянутую вперед руку и одним движением перекидывая Магнуса через себя на кровать. Неожиданностью для Алека становится несильный, но довольно ощутимый удар локтем в область солнечного сплетения от быстро сгруппировавшегося Магнуса. — Не туда, — хрипло выдыхает Алек прямо в ухо своему партнеру. — Бить нужно в горло со всей силы, и если тебе повезет, то сможешь на долю секунды затормозить кого-то менее опытного, чем я. — И что же мне делать дальше? — недоумевает Магнус, позволяя себе отвлечься от всего и полностью сосредоточиться на текущем бое. — Покориться моей воле. — Дыхание совсем близко к шее, и в голове Магнуса не остается ни одной мысли. Ведомый лишь инстинктами, он решается на опасный поступок. И в глазах Алека загорается недобрый огонек, когда он видит узкое лезвие ножа в руке Магнуса. — Давай попробуем, — отвечает он на молчаливый вопрос Магнуса и с интересом ждет дальнейших действий. — Только не жалей меня, а то это будет скучно. — Как скажешь, — весело соглашается Магнус и быстрым движением перекладывает нож в правую руку. Удар назад наугад, предсказуемо блокируемый Алеком. Больно. Алек лишь немного сжал правое запястье, а Магнус уже знает, что останутся синяки. Но пока все идет по плану. Пальцы разжимаются, и нож бесшумно падает на кровать. Алек выворачивает смуглое запястье, и Магнус, словно пружина, распрямляется, переворачиваясь, чтобы высвободить руку, а затем стремительно отталкивается от постели и мгновенно обвивает шею противника ногами, вытягиваясь в струну. Они оба замирают: Алек, сидящий на коленях, и опирающийся только на плечи Магнус, чьи мускулистые ноги сжимают шею Алека что есть силы. Но тот только издевательски улыбается, давая простор для дальнейших действий. И Магнус не разочаровывает: он быстро подтягивает ноги к себе, сгибая их в коленях, а потом резко выпрямляет, целясь прямиком в кадык. Но Алек легко уходит с траектории, все еще не нападая. — Мне скучно, — шепчет он на ухо Магнусу и лишь в последний момент успевает перехватить нож, лезвие которого замирает в миллиметре от его бока. Знакомое чувство тепла расползается по ладони, и воздух начинает пропитываться запахом крови. — Черт. — Магнус замечает темное пятно на ноже и со страхом смотрит на Алека. — А ты хорош, — отдает должное его умениям Алек. — Иди сюда. Раскосые глаза удивленно расширяются, когда широкий порез затягивается за несколько секунд и от раны не остается ни следа. Только следы крови напоминают о том, что произошло несколько мгновений назад, и Магнус все еще боязливо проводит пальцами по ладони, а потом восхищенно смотрит на Алека. — Нравится? — Да, — честно признается Магнус. — В смысле, это одновременно и пугает, и завораживает. Ты просто потрясающий. А у всех вампиров так? — Более-менее. Магнус, ты специально выронил нож, зная, что я скручу тебе руку? — Ага. В бою все обычно ведут себя довольно предсказуемо, поэтому мне нужно было, чтобы ты забыл о ноже. Как видишь, почти сработало. Но это, конечно, учитывая, что ты не нападал. А каково это, когда вампир нападает? — Боюсь, ты будешь не в восторге. Это не самое приятное зрелище. Я бы предпочел, чтобы ты никогда в своей жизни с этим не сталкивался. — Мой парень — вампир, а я не самый лучший бойфренд в мире, так что не уверен, что смогу этого избежать. — Не шути с этим, Магнус. Исход такого нападения очевиден для нас обоих. Закончим на этом. Мне нужно позвонить Сантьяго. Не думаю, что он снова захочет, чтобы мы пришли к нему. Пока Алек звонит Рафаэлю, чтобы договориться о предстоящей встрече, Магнус деловито наполняет чемодан. Паспорт и билет на самолет уже ждут своего часа на тумбочке, и Алеку совершенно не нравится, что утренний рейс дает Магнусу фору в семь с половиной часов. Ближайший вечерний рейс, которым Алек может полететь, рассчитан на прибытие в девять, и это немного тревожит его. Но Магнуса все устраивает. Задвинув свои переживания в дальний угол сознания, он полностью сосредотачивается на деле и лишь озадаченно смотрит на Алека, когда тот прямо в разгар сборов обхватывает его за талию. — Обещай, что будешь осторожен и не будешь лезть на рожон, — требовательно просит Алек, заранее зная, что желает невозможного. — Обязательно, — легко соглашается Магнус. — Смотри, в три я договорился о встрече с родными Годфри. До этого немного погуляю, а потом буду ждать тебя в отеле. Обещаю, что буду отвечать на все твои звонки. Прости за сегодняшнее, этого больше не повторится. — Сантьяго придет через два часа, — меняет тему Алек. — Чем займемся? — Ну, я бы с удовольствием просто полежал на диване. Честно говоря, тренировка меня вконец измотала. — Ты был в зале? — Это мой способ сбросить напряжение. К тому же, с такой жизнью я скоро вообще форму потеряю. С другой стороны, наличие абсолютно непобедимых соперников явно не самая сильная мотивация в моей жизни. Но тренировка — это лучшее, что я мог сделать сегодня. А как ты сбрасываешь напряжение? — интересуется Магнус и тут же закусывает губу, замечая плотоядный взгляд, скользящий по его шее. — Ты голодный? — Немного, — честно признается Алек. — Страшно? — Скорее интересно, — задумчиво отвечает Магнус, а потом нерешительно глядит на него. — Нет. — Я должен тебе ужин, — продолжает настаивать Магнус, но Алек твердо стоит на своем: — Вот и закажи пиццу за свой счет. Я не буду кусать тебя, Магнус. — Почему? Это очень больно или ты боишься, что не сможешь сдержаться? — Не переоценивай себя. И… — Алек делает внушительную паузу. — Не недооценивай меня. Это не больно, потому что в моей слюне содержатся анестезирующие и антикоагулирующие вещества. Скорее, тебе будет приятно. Это во-первых. Ты, конечно, вкусный, но не настолько, чтобы я не мог сдержаться. Это во-вторых. — Значит, у тебя нет аргументов против, Алек. Мне действительно интересно, что чувствует человек во время укуса. Без следственного эксперимента нам не обойтись. Не обращаться же мне к Рафаэлю. — Ни Раф, ни любой другой вампир не укусит тебя, зная, что ты принадлежишь мне. Только я имею право на твою кровь, Магнус. Даже если ты сам предложишь, вряд ли кто-то из ныне существующих вампиров рискнет перейти мне дорогу. Поэтому даже не пытайся. А вот тебя за такое поведение мне придется наказать. — Воу-воу-воу, Александр, притормози. Я не твоя собственность. — В сумеречном мире ты принадлежишь мне душой и телом, Магнус. Помни об этом. И твое неразумное поведение может сильно ударить по нам обоим. Другое дело, что я согласился на твои условия. Но это в любом случае не отменяет того факта, что мне будет очень неприятно, если ты предложишь свою кровь другому. — Значит, я не буду этого делать, — тут же уступает Алеку Магнус, и тот ощутимо расслабляется. — Я так понимаю, мне нужно продемонстрировать ответную реакцию и пойти тебе на встречу, — понимающе усмехается Алек, глядя в темные глаза напротив. — Нет, Александр, не надо. Я согласился не делать этого, потому что не хочу, чтобы тебе было неприятно. Если для тебя что-то имеет принципиальное значение, то я постараюсь сделать все, чтобы тебе было комфортно, за исключением тех случаев, когда затрагиваются мои убеждения. Но даже в этих случаях мы можем прийти к компромиссу. — Господи, у меня самый разумный бойфренд на свете. Жаль, что это проявляется только в отношениях со мной, а не когда он проводит свои следственные эксперименты. Алек берет Магнуса за руку и садится на кровать, бережно усаживая его к себе на колени. — Ты чертов манипулятор, — нежно произносит он, отчетливо сознавая, что поддается не столько психологическим уловкам Магнуса, сколько своим инстинктам, которые отчаянно хотят ощутить вкус его крови. Жажда не настолько сильна, поэтому Алек не боится потерять голову, но небольшая предосторожность все-таки не помешает. — Руку, Магнус, — требует он, и Магнус подчиняется, не испытывая ни капли страха. — Обычно мы применяем еще и внушение либо на нашей стороне играет сексуальное возбуждение, поэтому сейчас тебе может быть немного неприятно. Я заберу совсем немного крови. Постарайся расслабиться, но сразу останови меня, если станет слишком противно. Магнус может только кивнуть, завороженно глядя на то, как увеличиваются в размерах острые клыки и глаза Алека сменяют свой зелено-ореховый цвет на абсолютную черноту. А затем все тело пронзает вспышка острой боли, и Магнус резко дергается, отчего кончики белоснежных зубов снова проезжаются по смуглой коже, оставляя за собой рваные края. — Твою ж мать, Алек, это пиздец как больно! — стонет Магнус, спрыгивая с удобных колен и зажимая рану рукой. Но несколько капель крови все равно успевают упасть на пол и растечься по паркету маленькими алыми пятнами, запах от которых быстро наполняет комнату. Алек резко подскакивает с кровати и делает несколько шагов по направлению к Магнусу, который в данный момент немного испуганно смотрит на него. — Руку, Магнус, немедленно, — приказывает Алек, и тот повинуется, позволяя себе лишь зашипеть от боли. Алек не делает попыток снова укусить, а только осторожно слизывает струйку крови, ползущую по запястью, а затем проделывает эту операцию еще раз, но при этом старательно обходит открытые края. — Странно, — комментирует он, пока Магнус убеждает себя, что вид вампира, вылизывающего твою руку, не должен возбуждать. — Мне нужно позвонить Рагнору. Потерпи немного, затем я обработаю рану. Рагнор появляется в спальне ровно через пять секунд после звонка и с пониманием смотрит на смятую постель. — Ему больно от укуса, Рагнор. Его тело не реагирует на мою слюну, совсем как твое. Но кровь по вкусу абсолютно человеческая, нет ни малейшего признака магии. Рагнор оборачивается к Магнусу, и тот, резко бледнея, делает несколько неуверенных шагов назад. — Кажется, твоя слюна действует на меня особым образом, — максимально спокойно сообщает он Алеку, не отрывая взгляда от Рагнора. — У меня галлюцинации. — Какого рода? — мягко уточняет Рагнор, отходя назад. — У тебя на голове рога, Рагнор, а сам ты какого-то странного зеленоватого цвета. — Посмотри на Алека, — быстро просит Рагнор. — В нем тоже что-то изменилось? — Не особо, разве что бледнее, чем обычно. — Это не галлюцинация, Магнус, — поясняет Рагнор. — А мой обычный вид. Просто обычно я использую гламур, чтобы скрыть мои особенности. — Если ты считал, что мне станет легче, то ты просчитался. Что, блять, происходит? — Не знаю, — честно признается Рагнор. — Но попробую это выяснить. Тебе придется потерпеть: мне понадобится кровь. Магнус просто кивает и снова протягивает руку Алеку, которого немного ведет от резкого запаха и манящей беззащитности человека, который безоговорочно доверяет ему. Руки сильно надавливают на края раны, и несколько капель крови срываются и устремляются к полу, но не долетают до него, будучи в полете пойманными магией. Несколько алых капелек парят в воздухе, удерживаемые цветными энергетическими потоками Рагнора, который, полностью погрузившись в исследование, напрочь забывает о времени. Зато Алек успевает перевязать запястье, заказать пиццу, насильно впихнуть ее в Магнуса и встретить Рафаэля предупреждающим взглядом, что слабо помогает, потому что тот сразу же облизывается, учуяв на пороге запах свежей крови. Но тут же натягивает на себя маску полнейшего безразличия, когда видит перевязанное запястье. Близкое знакомство с Магнусом каждый чертов день проверяет его навыки самоконтроля, но Рафаэль даже не хочет представлять себе, что творится с Алеком, которого угораздило влюбиться в этого примитивного. Пока Рагнор колдует наверху, Рафаэль тщательно расспрашивает Магнуса о его планах и немного посвящает его в дела клана из Торонто, а затем протягивает ему криптофон. — Там мой номер, — инструктирует он Магнуса. — Можешь связываться со мной в любое время после заката, я отвечу. На нем также есть датчик слежения, сейчас он отключен. Все остальное настроишь сам. Что касается твоего отца, то я почти все рассказал. Что еще ты хочешь услышать? — Покажи на карте, где было то здание, в котором ты его нашел. Сколько было времени? Важна каждая мелочь, — просит Магнус, и Рафаэль не может противиться. — Здесь. — Он указывает место на карте. — Я нашел его без десяти одиннадцать, убил без пятнадцати двенадцать. На следующую ночь я похоронил его. Ничего подозрительного, ничего странного, но тебе стоит сделать скидку на эмоции Камиллы, которые мешали мне ясно мыслить. Здание было пустым, они успели собраться, а вот балласт с собой не потащили. На их месте я бы вообще убил свидетеля и спрятал тело, но, видимо, у них были другие планы. С тех пор о Белкорт ни слуху ни духу. Я ее никак не ощущаю. Прости, что не могу помочь тебе. — Ты помогаешь, — отмахивается от извинений Магнус и снова удивленно смотрит на Рагнора, который появляется из портала. — Еще пара рогов выросла? — шутит тот, но Магнус отрицательно качает головой. — Нет, теперь ты в более привычном обличье, — дипломатично отвечает он. — Ничего не нашел, — торжественно объявляет Рагнор о своих результатах и оглядывает своих друзей. — Магнус, мои исследования показывают, что ты все еще человек, за исключением того, что не реагируешь на магию вампиров, а на мою магию реагируешь крайне негативно. Я в полнейшем тупике, — радостно завершает он свою речь, но никто из троих сидящих мужчин не разделяет его восторгов. — И что нам делать? — устало вопрошает Алек, потирая пальцами виски. — Очевидно, не кусать его и не действовать на него магией, — с умным видом отвечает Рагнор, вызывая кривую усмешку на губах Алека, короткий смешок Рафаэля и широкую улыбку Магнуса. — Рагнор, ты лучший. — Магнус хлопает в ладоши, и Рагнор расплывается в улыбке от комплимента. — Хоть кто-то ценит мои способности, — бурчит он. — Вам пора, — обрывает его ворчание Алек, и Рагнор, припоминая смятые простыни, буквально растворяется в воздухе, успев напоследок подмигнуть своему другу. Рафаэль тоже уходит, вручив Алеку папку с описанием клана Торонто. — Тебе тоже пора, — непререкаемым тоном заявляет Магнус, и Алек нехотя соглашается, понимая, что его парню нужен отдых, желательно без него. — Дождись меня в отеле, — просит он, оставляя на бархатистой щеке невесомый поцелуй, и исчезает в ночной тьме.