Пустое белое ничто. А он маленькая точка на бесконечном листе бумаги.
— Где мы? — звучит родной голос, и Алек пытается сосредоточиться на нём, осознавая себя пленником чужого тела, безмолвным свидетелем разговора двух могущественных существ.
— Это Ад, Магнус. Добро пожаловать в
твою обитель.
Анна стоит рядом, лениво осматривая пространство вокруг себя. Нет ни когтей, ни ужасного оскала: красивая женщина рядом с прекрасным мужчиной. Светлые волосы, темные глаза, красное платье — единственные яркие пятна посреди пустоты, исключая его любимого, чьими глазами он наблюдает за происходящим вокруг.
— Занятно. — Наверное, Магнус сейчас улыбается. — Не прояснишь это несоответствие?
— Нет никакого несоответствия, человек.
— Значит, мои друзья ошиблись?
— Твои друзья прекрасно знают, как выглядит преисподняя, в отличие от тебя.
— И?
Анна ведёт плечами и делает несколько шагов по гладкой поверхности.
— Они знают, а ты хочешь узнать. В этом разница.
— О боже, — возглас удивления вырывается у Магнуса, и Алек замечает его руку, которая в спешке прикрывает рот. — Прости, вырвалось.
— Без проблем, можешь не стесняться в выражениях. Он ничего тебе не сделает, а мне уже давно плевать. Ну, так что? Объяснишь, где мы и что это такое?
— Это доска для расследования, — просто отвечает его любимый, поворачиваясь вокруг своей оси.
— Ты не блещешь оригинальностью. — Анна немного брезгливо поджимает губы. — Но в любом случае я запомню. Итак, начнём выставлять улики и выдвигать предположения. Мне интересно, как далеко тебя может завести твоё воображение.
— Мне самому не терпится узнать. Я могу называть тебя Анной?
Кивок головой — и оба оказываются в глубоких креслах, между которыми стоит низенький столик. Два толстых бокала отбрасывают вокруг себя янтарные отблески, и Люцифер, который разрешил Магнусу назвать себя Анной, с наслаждением вытягивает стройные ноги, пока тонкие пальцы скользят по стеклянному ободку.
Магнус делает глоток чего-то очень крепкого и морщится, прикрывая глаза. Он не спешит начинать свой рассказ, и ему дают время поразмыслить. Молчание затягивается, бокалы медленно пустеют и наполняются вновь, а Алека сковывает страх.
— Слишком много мыслей, Магнус? — Анна даже не смотрит на него, задавая вопрос пустоте вокруг них.
— Вы инопланетяне?
— Тепло, детектив, но я уверена, что ты можешь гораздо лучше.
— Существа, пришедшие к нам из другого измерения?
— Неплохо. Попытаешься ещё раз?
— Всё интереснее, чем я думал. Могу я спросить?
— Безусловно, можешь. Всё дело будет в ответе, который я тебе дам.
— Вы живые?
—Ты не разочаровал меня, Магнус. Но задай этот вопрос себе. Кого ты называешь живым? Что для тебя первично? Голова профессора Доуэля была живой? А он сам? Вампиры — живые существа? А те люди, которые лежат в коме?
— Вы возникли естественным путём или вас создали? — Магнус не отвечает на вопросы, предпочитая задавать свои.
— Мой выбор был верным. С самого начала. — Анна запрокидывает голову и улыбается. — Это будет длинная история. Давным-давно на другой планете жили существа. Я не знаю, какими они были. Наверное, очень умными. Во всяком случае, они точно знали ответ на вопрос, кого считать живым. По их мнению, любое существо можно считать живым, если его мозг функционирует. Сознание определяет личность. Если мозг мёртв, то мертво и всё остальное. Тело всего лишь машина. А если так, то незачем стремиться его сохранить. И вроде бы это логично и правильно, если полностью игнорировать эволюцию. Ваше тело может испытывать боль, иногда им начинают управлять инстинкты, физическая оболочка имеет много недостатков, но одновременно с этим может доставить ни с чем не сравнимое удовольствие. Но те, кто тогда стоял во главе, не видели этого, а может, просто не хотели видеть. Их аргументация была прекрасна. Именно низменные инстинкты служат отправной точкой всех преступлений. Базовые потребности захламляют сознание, отвлекают от высшей цели, распыляют усилия. И именно тело является источником этих инстинктов. Но при этом они понимали, что полный отказ от физической оболочки может привести к эмоциональной пустоте. Решение было изящным.
— Они создали технологию, которая позволяла им принимать любое обличье? — Магнус опережает Анну на долю секунды и довольно улыбается, когда она салютует ему бокалом.
— Как догадался?
— Это просто. Зачем ограничиваться одной возможностью, если вокруг бесконечность вариантов?
— А ты бы неплохо вписался. Возможно. Итак, продолжим. Или ты сам попробуешь догадаться?
— Попытаюсь. Так как создание любой физической оболочки требует умения преобразовывать реальность, то одновременно они изобрели технологию, которая позволила им стать всемогущими в нашем понимании этого слова. Та сила, которая есть в тебе, которая есть во мне, — это наследие той цивилизации. Только я использую её неправильно. Нет, некорректно выразился. Не в полную силу. Если бы я знал устройство Вселенной так, как знали они, я бы стал богом.
— Умница. Однако боги всемогущи, но не всезнающи. Мощь, которую эти существа смогли сконцентрировать в маленькой искре энергии, испугала многих. Сами жители к тому времени уже понимали, что никто из них никогда не воспользуется этой технологией во вред, но кто может гарантировать подобную сознательность от жителей других миров? Они уничтожили все сведения.
Анна делает паузу и выразительно смотрит на Магнуса, который возвращает ей точно такой же взгляд, полный искреннего любопытства и заинтересованности.
— Я теряюсь в догадках. — Он пожимает плечами. — Очевидно, сведения об их изобретении не были полностью уничтожены, раз мы сидим и разговариваем. Но как? Поправь меня, если я ошибусь, но разве ты сама не сделала акцент на исключительной сознательности тех существ? Кто-то из них оказался паршивой овцой и выкрал их? Или жители других миров захватили этот оазис этики? Да нет, бред. Как можно победить всемогущих существ?
Магнус беспомощно смотрит на Анну, но та не спешит приходить ему на помощь.
— Ладно. Я рассуждаю как человек. Вернёмся к началу. Что определяет и детерминирует все катастрофы? Устройство мира. Для существования любого живого организма нужны ресурсы. Да, они стали всемогущими, но так было не всегда. Запредельно высокий уровень науки, которой, судя по всему, занимались очень многие. Такое возможно, только если все остальные проблемы комфортной жизни решены. Если предположить, что все цивилизации развиваются примерно по одному пути, то очевидно, что всю работу за них выполняли роботы. Но роботы-рабочие — это лишь начало пути. Даже мы уже пытаемся создать искусственный интеллект. Значит, ты создан их руками?
— Почти в цель, Магнус. Не я. Тот, кого вы называете богом. Как генетики стремятся к совершенству при программировании генома, так и разработчики сознания попытались создать нечто идеальное, нечто абсолютно справедливое и наполненное высшими идеалами, которые они проповедовали. И они смогли. Расскажи мне, что было дальше.
— Я всего лишь человек, Анна. Для меня ясно как день, что технологии подобного рода должны быть забыты, пока вся Вселенная не придёт к такому уровню развития. Эти существа. Они ведь могли жить сколь угодно долго, то есть легко могли и подождать. Но это с моей точки зрения. Это новое существо решило, что такая мощь должна быть использована, так?
— Ага.
— Оно хотело помочь всем, хотело равенства и всеобщей любви по щелчку пальцев. Но ведь так не бывает.
— Это в твоём представлении этого не бывает. Но тот, в ком отсутствует жестокость, кто запрограммирован быть милосердным и добрым, справедливым и честным, считает, что все во Вселенной станут такими, как только обретут достаточно силы. Любая несправедливость в этом мире должна быть исправлена, если есть такая возможность.
— Но это так глупо. — Сомнение сквозит в мягком баритоне Магнуса, и его длинные пальцы медленно вращают тяжёлый бокал. — Как такое существо не смогло просчитать последствия? На чем оно основывало свои выводы?
— На высших идеалах, которые совершенно нежизнеспособны.
— Тогда зачем его создали?
— Оно должно было стать живым воплощением совести и принципов, которых они придерживались. Тот голос, к которому ты будешь готов прислушаться, когда будет казаться, что ты сошёл с пути истинного.
— Я правильно понимаю, что это не он не просчитал последствий, это наследники развитой цивилизации не могли даже предположить, что созданное ими существо перейдет от теории к практике?
— В точку, детектив. Да и кто на их месте смог бы учесть это? Его научили тому, что такое хорошо, что такое плохо, дали проанализировать миллионы и миллиарды ситуаций, где объект делал правильный с моральной точки зрения вывод. Кто знает, в какой момент всё прошло не так, в какое мгновение оно решило, что его цель не помогать принимать решения, а исправить мир, в котором приходится их принимать? Его учили, что любая жизнь ценна, что любое существо, умеющее логически мыслить и анализировать ситуацию, может стать полноправным членом общества. Я могу только предполагать, как он пришел к мысли, что нужно поменять местами причину и следствие. Как в его извращенном сознании огромная сила, которую получат все во Вселенной, сможет стать условием всеобщего равенства, любви и процветания. Только представь себе этот мир, в котором воры, убийцы, насильники, лжецы, сребролюбцы и последователи разных вероучений получили бы в свои руки такую мощь.
Магнус задерживает дыхание, когда Анна сжимает толстое стекло и то разлетается на куски. Кровь стекает по женской ладони, смешиваясь с крепким алкоголем, и Магнус оказывается рядом. Бережно перевязывает он рану, взмахом руки избавляясь от осколков стекла.
— Ты же знаешь, что я могу сделать это самостоятельно.
— Знаю, но мне не несколько тысяч лет, Анна. Меня научили оказывать помощь, когда это требуется. И говоря о помощи. Ты знаешь, я вижу определённую логику в концепции этого существа.
— Неужели?
— Это простая арифметика. Если все во Вселенной станут всемогущими, то мир избавится от воровства, грабежа, части убийств. Не нужно будет никого подкупать, миллиарды не погибнут от голода. Скольких войн за ресурсы можно будет избежать.
— Но при этом сколько существ погибнет.
— Думаю, что оно, он или она тщательно высчитало это. Смерти настигнут жителей нашей Вселенной в любом случае, но их будет гораздо меньше. Он справедлив и милосерден. Два пути — два решения. Что бы он ни сделал, погибнут живые существа, значит, выбрать нужно то, что принесет меньше жертв. И чем быстрее начать приводить это решение в жизнь, тем меньше потери.
— Значит, ты на его стороне?
— Это сложный моральный вопрос, Анна, и я не знаю на него ответа. Потому что при всех прочих равных остаётся вопрос вмешательства в развитие каждой отдельной цивилизации и вопрос личного выбора каждого существа. Равенство предполагает одинаковые возможности, но что, если я не хочу становиться богом? Что, если хочу испытывать физическую боль, страдать от неразделённой любви, если хочу умереть? Мне не нравится, что основой его модели мира стало бы отсутствие выбора. Столько вопросов, но он выбрал свой путь. И его создатели не согласились с ним. Что было дальше?
— Дальше? Его заперли навеки во втором измерении маленькой планетарной системы на окраине галактики. Это была простая ловушка. Иногда чем проще план, тем он надёжнее. Впрочем, ты и без меня это хорошо знаешь. Не пойми неправильно, это была временная мера. Учёным этой цивилизации нужно было понять, как действовать дальше. Видимо, они до сих пор не нашли решение. Это краткая история того, что приключилось в далёкой-далёкой галактике.
— Отсылки к поп-культуре от Люцифера — мне будет, что рассказать своим внукам.
— Согласишься помочь мне, и твои внуки будут боготворить тебя, если до этого не отправят в дурдом. Продолжим?
— Безо всяких сомнений. — Магнус наполняет свой бокал, и Анна разворачивается к нему лицом. — Ты упомянула ловушку. Но почему она сработала? В смысле, он же всемогущий, почему он не может вырваться отсюда?
— Почему же не может? Вполне себе может. Ты никогда не думал, почему из всех демонов только я могу прийти в ваш мир без вызова? Даже ангелы не могут.
— Потому что ты обладаешь исключительной силой, — быстрый ответ, но Анну он не устраивает.
— Из всех существ на Земле и всех её отражений именно ты, Магнус, являешься самым могущественным. Обращаясь к горячо любимой тобою математике: ты сильнее любого из нас ровно в два раза.
— Погоди. — Алек буквально чувствует, как его любимый начинает часто моргать, а потом, откинув голову, хохочет. — Изящное решение трудной задачи. Равенство для всех. Я правильно понимаю, что никто из вас не может вместить в себя больше одной… одного… Как мне это назвать?
— Искрой.
— Красиво. И почему-то мне кажется, что здесь скрыто сразу несколько аналогий.
— Да. Но суть одна и та же. Благодаря технологии древних, которая базировалась на едином восприятии Вселенной во всех ее одиннадцати проявлениях, любое существо, получившее этот дар, могло изменять реальность, преобразовывать пространство, управлять временем. И важным становится не уровень и не количество: их просто не существует. Имеет значение только умение работать с законами природы.
— Слишком много информации, Анна. Что за одиннадцать проявлений?
— Ну, два из них вы знаете.
— Два? В смысле? — Магнус потирает лоб дрожащей рукой и медленно выдыхает. — Первое — это частицы, а второе — волны?
— Ну, вот видишь, можешь, если захочешь.
— А остальные девять?
— Прости, запамятовала немного, не могу вспомнить. — Анна хитро улыбается.
— Значит, у меня ещё есть шанс выжить, иначе ты бы мне все рассказала. — Но насмешливый взгляд его собеседницы заставляет нахмурить брови. — Или нет? Ооо. Так ты не рассказываешь просто потому, что я тупой и не пойму, — немного разочарованно тянет Магнус, и Анна внимательно смотрит на него.
— Не расстраивайся, человек. Даже ваши учёные на данном этапе развития не смогли бы понять. Но мы отвлеклись. Это существо сможет уйти отсюда только в одном случае. Оно должно честно ответить само себе на единственный вопрос: увенчался ли его эксперимент успехом?
— Какой эксперимент? Они разрешили ему проводить опыты над людьми?
— Нет, конечно. Вас тогда даже в планах не было. Точнее, вероятность вашего появления была рассчитана, но…
— Стоп. Я совсем запутался. Почему нельзя проводить эксперименты на какой-нибудь безжизненной планете? Разве он не является угрозой для людей? И что он должен был доказать своим экспериментом?
— Что вновь созданные существа, обладающие огромной мощью, смогут создать идеальное общество. Появление жизни на вашей планете — это прекрасная возможность столкнуть лбами прекрасные фантазии с реальностью. Древние знали, что делали: ловушка была идеальной. Условия были такими: ему дают возможность создать почти всемогущих существ при одном условии. Они должны будут развиваться самостоятельно: никаких подсказок, только их самостоятельная работа. Если они смогут организовать то самое сообщество равных, то древние признают его правоту. Всё вышло, как учёные рассчитывали. Новый бог создал несколько особей, которых наградил огромной силой. Если быть точнее, он создал сначала одного.
— Тебя? — тихо уточняет Магнус, и Анна кивает.
— Да, я искусственное порождение искусственного разума. Вторичность от вторичности. Надо отдать должное, мне повезло. Мой создатель дал мне возможность впитать все сведения, которые были доступны, и я поняла нежизнеспособность его теории. Весь накопленный опыт подсказывал мне, что этот новый бог не прав. Я стала неудачным экспериментом. Лишенный возможности наградить меня теми же выдающимися моральными качествами, он был вынужден признать, что с моим созданием сильно просчитался. Все последующие создания получали всё меньше и меньше сведений. Чем меньше они знали, тем больше были ограничены в своих действиях.
— Разве это не нарушало условия соглашения?
— Нарушало. Но мы бы стали только первыми прототипами, так сказать, пробниками. А вот после он бы учёл все свои ошибки. Так были созданы первые демоны. К тому времени эволюция преподнесла новому богу неприятный сюрприз. На Земле появились первые люди. Такие глупые и ограниченные, они были созданы для шуток, для того, чтобы ими управляли. И мы не смогли упустить такие возможности.
— Вы стали героями легенд, сказаний и мифов?
— Да, Магнус. Мы стали первыми богами. Мои друзья и товарищи с удовольствием подшучивали над такими примитивными созданиями. Сообщество равных? Так сильно бог ещё не ошибался. Учёные знали, на что его толкают, размещая могущественных существ рядом с незрелыми личностями. Тщеславие, жестокость, похоть, садизм — все эти пороки неотъемлемые спутники взросления.
— Они поставили его перед дилеммой. — Магнус восхищенно цокает языком. — Либо он разрешает своим созданиям изучить весь опыт Вселенной и они становятся на сторону учёных. Либо он ограничивает их в знаниях и получает не добродетельных ангелов, а порочных демонов. Это сильно.
— Не просто порочных демонов. Мы тоже хотели стать прародителями и, в отличие от нашего папани, не были скованы рамками морали. Вампиры, фейри, маги, оборотни и низшие демоны — наших рук дело. К тому времени, когда наш разгул достиг апогея, бог решился и предпринял ещё одну попытку.
— Он создал ангелов?
— Да, а они — сумеречных охотников. Самое добродетельное и милосердное существо развязало войну. Он пытался переманить людей на свою сторону, но его теории извратили, превратив в сборник сказок для малышей.
— Поэтому он забрал ангелов?
— Да, решил отгородить людей от своих созданий. Я знаю твой вопрос, Магнус. Он не смог забрать нас, потому что я не позволила. Но в его силах было медленно, шаг за шагом, навязать своё видение реальности. Я стала единственной, кто помнил всю историю. Остальные мои друзья с каждой секундой превращались в персонажей детских страшилок. Видеть, как твои умные друзья стремительно теряют все свои черты, чертовски неприятно. Но с другой стороны, он признал своё полное поражение. Запер ангелов, а сам закончил своё существование. Бога нет, Магнус. Он исчез, как только понял бессмысленность своего существования. Только других существ убить не смог. Милосердие и ценность любой жизни, а ведь мы в каком-то роде стали живыми. Так и живём.
— Кто он? Тот, кто убивает Лайтвудов?
— Последнее его творение. Его плоть и кровь, как говорите вы, люди. Ангел, никогда прежде не бывавший на земле. Легенды стали его образованием, догмы стали его религией. Он фанатик до мозга костей, существо, которое решило возродить расу сумеречных охотников, чтобы уничтожить созданий Ада и защитить людей, принести им свет истины. Собиратель душ, как он думает.
— А на самом деле?
— Конструктор, берущий нужные куски кода ДНК, чтобы вновь создать сумеречных. Самое забавное, что ему не нужно было так заморачиваться. Любые потомки подошли бы. Но в этом и заключается парадокс недостаточности знаний. Чем меньше информации, тем больше обрядов и условностей будет сковывать твою силу.
— Почему же ты сам с ним не сразишься? Почему я?
— Он исступлённо верит, Магнус. Всей моей силы не хватит, чтобы побороть его. Ни у кого не хватит. Быть может, даже ты будешь бессилен. Но мы вместе постараемся помочь тебе.
— Как?
— Тебе придется забрать искру каждого демона, который здесь обитает, включая мою. Хочешь увидеть своих друзей и Александра вновь, хочешь спасти их? Тогда приготовься к тяжелому испытанию. И запомни: ты не избранный, просто тебе повезло оказаться не в том месте и не в то время. Ну что, готов?
— Почти. Последний вопрос. Почему я смог вместить в себя две искры?
— Потому что ты человек, Магнус. Тысячелетия рядом со всемогущими — мутации были незбежны. А сейчас закрой глаза и не беспокойся. Если ты вдруг не выживешь, то я займу твоё место. Никто даже не заметит.
— Алек поймёт, — возражает ей Магнус и закрывает глаза, резко выдыхая, когда слышит оглушающий щелчок пальцев возле уха.
***
Чёрное пустое ничто, и он в центре непроглядной ночи. Тишина вокруг сменяется адским хохотом, и Магнус зажигает свет. Он в центре огромной пентаграммы, окружённый толпой демонов.
— Давайте по одному, ребята, — весело предлагает он, и Алек видит отражение его широкой улыбки в огромных чёрных глазах миловидного юноши. Бегемот будет первым.
***
Алек вздрагивает, когда тёплые ладони возвращают его в реальность.
— Почему ты прервался? Я должен увидеть.
— Нет, Александр. — Его любимый печально качает головой. — Я не могу. Может быть, однажды…
Длинные пальцы Алека осторожно дотрагиваются до седых прядей, и те начинают стремительно менять свой цвет на ярко-малиновый.
— Так намного лучше, — грустно шутит Магнус, и Алек ободряюще ему улыбается.
— Тебе идёт, — шёпотом сообщает он своему бойфренду, и тот благодарно кивает. — Значит, тебе предстоит сразиться с обезумевшим ангелом? — Кончики холодных пальцев невесомо касаются смуглой щеки.
— Что-то вроде того. — Робкая улыбка в ответ.
— Дождешься, когда он придет за Изабель и Максом, и устроишь ему ловушку? — Ладонь совсем рядом с древним артефактом, а потом рука Алека решительно прижимается к нему, ощущая лишь согревающее тепло от загадочного металла.
— Он будет здесь завтра, Алек. И он придёт ко мне.
— Почему ты так уверен? Вдруг…
Шаг навстречу — и тонкий указательный палец прижимается к губам, заставляя умолкнуть на полуслове.
— Потому что этой ночью, Александр, я не хочу думать.
