Ecarte

Врач переглянулся сначала с тетушкой, потом с дядей и только хотел что-то сказать, как его опередила Эстер: — Эм… ну… хорошо… — Ничего хорошего! — жёстко сказал дядя, и волоски на его руках встали дыбом, превращая милого доброго дядечку в рассерженного огромного рыжего кота. — Ничего! Больше всего на свете я желал бы, чтобы не было никакого волшебства и чтобы моя единственная племянница оказалась нормальным человеком! — Он искоса глянул на колдомедика и смутился: — Простите, доктор. Я понимаю, что говорю чушь, что эта ваша магия — как цвет кожи или глаз, нам не дано выбирать — голубоглазыми мы рождаемся или с черными страстными очами, как у моих любимых девочек, но я так мечтал, чтобы у меня была нормальная семья! Простите еще раз. Дядя нервно поднялся из кресла, налил в стакан воды и выпил залпом, как Алекс за несколько минут до этого. — Простите, — в третий раз повторил он. На сердце Алекс будто кто-то дунул морозным ветром, так, что по нему, наверное, пошли ледяные узоры, как на стеклах спальни и балетных классов в прошлой жизни. — Это вот и значит, что моя удача заканчивается? Милый дядюшка Дэвид, вы отказываетесь от меня? — потерянно спросила она. — Вам неприятно меня видеть? Дэвид чуть не выронил стакан: — Что ты такое говоришь! — как-то по-бабьи взвизгнул он, и стакан всё-таки вылетел и покатился по ковру. — Я очень-очень рад, что в нашей с Эстер жизни появилась ты. Но, детка! Ты, наверное, еще не знаешь, но тебе уже совсем скоро придется уехать в специальную школу для волшебников! Это где-то далеко, в Шотландии. И я… мы тебя будем видеть только на Рождество да на летние каникулы. А потом ты и вовсе уйдешь в тот странный, дикий, чуть ли ни средневековый мир только потому, что там многие проблемы решаются по мановению волшебной палочки. И мы с Эстер опять останемся одни. Дядюшка наклонился за стаканом, но вдруг передумал, махнул на него рукой и, словно резко обессилев, опустился в кресло. — Я… не готов отпустить тебя так быстро. Не готов! Сердце Алекс моментально наполнилось горячей кровью, морозные цепи растаяли, едва не пролившись слезами. Детство в детдоме, юность в балете не располагают к особым проявлениям чувств, Алекс всегда была сдержанной, словно «истинная леди», но тут она, сама не ожидая от себя, схватила дядюшку за крепкое жилистое запястье и бешено затрясла: — Это самые… самые-самые прекрасные слова, что я когда-либо слышала! Дядюшка, тётушка! Я вас очень-очень люблю! — Ну что ж, теперь я могу точно сказать, что в вашей жизни удачи хватит ещё на долгие годы, — улыбаясь сказал колдомедик и жестом заставил стакан взлететь с пола и опуститься на поднос возле кувшина. — Главное, остерегайтесь тёплого пледа и уютного кресла, достойная юная мисс! *** Алекс, выспавшись днём после волнений, душещипательных разговоров, признаний и потрясения от взлетевшего стакана — магия существует! — вечером никак не могла заснуть, а потом вскочила в пять утра и отправилась на пробежку к пустынному в этот час небольшому парку. Энергия так и била фонтаном, хотелось визжать, лететь быстрее ветра, воспаряя в небеса grand jete! (1) Существо то ли исчезло, то ли притаилось на время, но теперь Алекс знала врага в лицо, научилась с ним бороться и, словно въевшийся припев популярной песни, всё время повторяла слова колдомедика: — Для тех, кто решил покончить с зависимостью от Феликс Фелицис есть единственный путь: всю жизнь заниматься делом. Отвоёвывайте делами свою удачу обратно, мисс! Алекс вскоре запыхалась и взмокла, хоть уже и не так быстро, как еще неделю назад. За это время она потеряла всего около трёх фунтов, но двигаться стало куда легче, чем в первые дни. Она перешла на быстрый шаг, потом ещё сбавила темп, на ходу проделывая упражнения для восстановления дыхания. Вскоре она вышла на свою самую любимую тропинку, тянувшуюся вдоль неширокой речки, больше похожей на ручей. Кое-где из речушки тянулись толстые пожарные рукава и слышался шум насосов — подавали воду в парк для поливки цветников и газонов. Забавные вертушки рассеивали струи, превращая их в туман, оседавший на растениях и тяжёлыми каплями постепенно пропитывавший жаждавшую влаги землю. От этого над каждой клумбой сияла маленькая радуга — вот же оно, волшебство! Необычайно красиво! Зачем еще нужна какая-то магия? Неужели что-то может быть прекрасней, чем торжество мысли и прогресса? Алекс со вчерашнего дня всё прислушивалась к себе: как это «быть волшебницей»? Ничего волшебного не ощущалось, совершенно. И эксперимент со стаканом — с сотню попыток загнать его с пола на стол мановением руки — окончился ничем: посудина даже не пошевелилась. Ай, ну ладно. Если она и впрямь волшебница, то это проявится не только в том, что она не померла от Феликс Фелицис еще в утробе матери. Ведь для маглов это зелье является смертельным ядом, по словам колдомедика. Маглы… Забавное слово. Будто неволшебники — тоже маги, но немного недозревшие, совсем как в анекдоте: — И создал Великий Вождь первого человека — получился он непропёкшимся, с белой кожей — так появились бледнолицые. И создал он второго — но передержал в печи — так получились негры. Но мастерство Великого Вождя росло — и вот из его божественных дланей вышел наконец-то самый совершенный человек — с бронзовой кожей — первый индеец! Алекс отдышалась, попрыгала через пожарный рукав, потом через другой, пропевая то, что творили резвившиеся ножки: — На одной, на другой, две-две, крест две! Поворот, поворот, не добраться до ворот! Ножки вскоре заныли: вес, чёртов вес! Ну ничего, с каждым днем хоть немного, но легче. В прямом смысле слова. Уф! Жарко! Алекс отправилась бродить по дорожкам и тропинкам парка, любуясь радугой и цветами, время от времени останавливаясь у покрытых росой скамеек со спинками и, держась за них, как за станок, проделывая то одно, то другое упражнение. Рай на земле: запах просыпающегося дня и свежеумытых растений кружит голову. На небе ни облачка — тётушка не раз говорила, что конец лета выдался необычайно жарким. Послушное тело, с удовольствием выполняющее привычные с детства движения. Что может быть прекраснее! Пора возвращаться: режим есть режим. Перекусить немного, выпить чаю или сока, съесть пару фиников вместо конфет и минут через сорок придет пора переодеваться на классику. Ура! Классика, любимая классика! Хоть бы только Существо не осмеливалось вылазить как можно дольше. Может, оно поняло, что ему тут ничего не светит, и больше не вернется? Эх, так хочется в это верить. Алекс прошла на задний двор — забрать из сушилки форму — забыла вчера из-за всех этих событий. Тётушка, правда, не одобряла такого «плебейского» поведения — сушить бельё во дворе — «это не принято!», но дядюшка сказал, что у него на родине все сушат во дворах — прекрасный обычай! И, как по мановению волшебной палочки, за беседкой, в самом дальнем углу двора выросла невысокая, словно столик без крышки, с натянутыми вместо столешницы проволочками, хорошенькая удобная сушилка. И вот на краю этой сушилки сидела большая серая птица и внимательно разглядывала Алекс круглыми яркими глазами. — Ты… сова? — неуверенно спросила Алекс, ибо сов до этого видела лишь в учебнике и мультфильмах. — Совы, вроде, утром спать должны? Разве нет? Я даже стишок помню: «До утра сова искала, утром видеть перестала, села старая на дуб и глазами луп да луп». Или это только про старых сов, а ты молодая? Птица совершенно невероятным образом перевернула голову подбородком вверх — если, конечно, у птиц бывает подбородок, подтверждая, что таки да — сова. — Ты мне принесла письмо из той школы, что в Шотландии? Из… как же его… из Хог-варт-са? — удивилась Алекс, осторожно снимая вещи. Сова вернула подбородок на место и медленно поворачивала голову, следя за движениями рук. Кто её знает… клюнет ещё. Вон какой клюв острый.  — Мне тётя вчера рассказывала про волшебные школы. Но у меня день рождения только завтра, по крайней мере, так дядя сказал. Или ты не волшебная сова? А самая обычная? Алекс знала за собой склонность поболтать с животными: кошками, собаками, воробьями, голубем, прилетавшим на подоконник спальни в общаге и склёвывавшим скудный паёк из крошек, специально принесённый для него из столовой. Сова молчала. Никаких писем в её когтях не наблюдалось. Красивая такая — пёрышки не только серые. Есть еще кое-где беленькие, из-за чего птица кажется словно окутанной серебряной дымкой. Чем-то напоминает ястреба — часть пёрышек рябые, будто сделаны из гофрированной фольги. Сидит, и впрямь лупает своими гляделками, словно раздумывает, что ей делать дальше. — Если ты подождёшь немного, я принесу тебе куриную ножку. Если ты ешь мышей, то, возможно, и от мяса не откажешься? А я попрошу у тёти фотоаппарат и сфотографирую тебя. Хорошо? Алекс начала бочком продвигаться к дому, опасаясь делать резкие движения, чтобы не спугнуть красотку. И тут сова распахнула шикарные крылья, оттолкнулась и взмыла вверх. Едва Алекс успела разочарованно вздохнуть и направиться к двери, как сова, будто самолётик из газеты — немаленький такой самолётик, бесшумно спланировала на дорожку перед Алекс, преграждая путь к дому. — Ого… — Алекс испуганно отступила на пару шагов вглубь двора. — Ты что это? Драться будешь? Я тебя не трогала… И я слишком большая даже для зайца, не находишь? Сова сложила крылья и покачалась из стороны в сторону, потом возмущенно защёлкала клювом, словно ожидая от Алекс каких-то деяний, но каких? — О божечки, да что тебе надо, хищница? — совсем растерялась Алекс. — Где письмо? Или это я должна прицепить к тебе письмо — заявление на поступление в школу? Сова смотрела укоризненно, совсем как педагог по классике Анна Васильевна. Только сравнение с Анной Васильевной пришло на ум, как сова вдруг словно приподнялась над дорожкой и пошла прямо на Алекс, поочередно выбрасывая вперед и довольно высоко вверх ножки! — Ого… Да ты балерина… Батманы нехилые кидаешь… А на шпагат умеешь садиться? — Алекс пятилась назад, сова наступала! Поступь птицы уже начала напоминать марш торжественного караула у Могилы Неизвестного Солдата, когда Алекс наконец-то заметила слабый отблеск на шее. — Так! Стой! — Она вытянула руку, пытаясь остановить неумолимое продвижение. — Дай посмотреть, что у тебя там. И не смей клеваться, а то я тебя и так боюсь. Вот позову дядю — будешь знать! Сова подошла уже совсем близко, так что оставалось осторожно присесть, опасаясь острого зловещего клюва и когтей. Сова тут же прекратила щелкать и замерла, подставляя шею. — Что тут у нас? Ошейник? Это оказалась едва заметная серебристая, сливавшаяся с цветом пёрышек цепочка, на ней кулончик в виде крошечной завинчивающейся штуковины. — О, прям как пуля от автомата Калашникова, только тут не пуля, а пулька, — пробормотала Алекс. — Нам на уроке НВП показывали. Я даже автомат умею разбирать и собирать! — неизвестно зачем похвасталась она. Так… на всякий случай, раз уж припомнились солдаты в карауле. Сова абсолютно спокойно относилась к манипуляциям, казалось, что для неё это рутинная процедура. Едва Алекс открутила нижнюю половинку «пульки», как из неё вылетел и развернулся, распластываясь в воздухе, небольшой лоскут — словно кусочек полупрозрачной синей ткани с обтрёпанными краями, размером с половинку тетрадного листа. На нём вспыхнули золотистые буквы. Едва Алекс прочла «Деньги положи на прежнее место сегодня вечером», как лоскут охватило тление — от буковок во все стороны поползла мерцающая рябь, и странное письмо осыпалось на дорожку туманом, так до самой дорожки и не долетевшим — растаявшим в воздухе. Алекс оторопело пялилась на то место, где только что было послание, потом перевела взгляд на сову. Та лупала глазами на половинку кулончика в руках Алекс. — Что за деньги? Куда положить? Зачем? И что будет если не положу? Ничего себе письмо из школы волшебства… Ты почему не улетаешь? Ждёшь ответа? Сова начала качаться и щёлкать клювом. Не дожидаясь, пока бравый почтальон опять будет демонстрировать чудеса церемониальной выучки кремлевских войск, а то и что похуже, Алекс решительно набросила на голову сове купальник и лосины, которые зажимала под мышкой, перескочила через шарахнувшуюся в сторону, но, всё же успевшую попасть под вещи птицу, и бросилась в дом. Орать и тревожить соседей было категорически нельзя — могли запросто тут же позвонить в полицию, поэтому пока Алекс добралась до комнаты дяди и тёти, пока объяснила, как смогла, что случилось, пока перепуганные полуодетые родственники выбежали во двор, совы и след простыл. На дорожке осталась валяться только форма, а в кулаке — половинка от «пульки» — единственное доказательство того, что Алекс всё это не приснилось. ___________________ 1 grand jete на 0.37 https://www.youtube.com/watch?v=-RJMppXB2JA