Короткие истории

Драко постоянно ныл. Он любил это, любил посмаковать свою несчастную жизнь – «раскрыть душу», как часто повторял он Панси: «Я раскрываю перед тобой душу, понимаешь?» – и Панси понимала, искренне выслушивая слезливые истории об ужасных родителях и одиноком детстве. Она обнимала Драко и шептала, какой он сильный и замечательный, и обвиняла всех других в тупоумии и эгоизме. Но как только Панси хотела поделиться своими проблемами, то видела нескрываемую скуку и отчужденность на бледном и красивом лице Драко, который предпочитал тут же переводить тему. В такие моменты неловкость и чувство вины пожирали её, хотя больше нигде и никогда она их не испытывала: ни когда издевалась над младшими, ни когда нарушала правила школы, ни когда широкими шагами переступала через любые моральные принципы. Только Драко одним своим взглядом заставлял её смутиться, трепетать, тосковать и радоваться. Ей хотелось, чтобы ему было всегда хорошо, потому она позволяла себя кусать и душить, трахать, как только ему вздумается – делать, что угодно, даже если ей было больно и неприятно. Для неё улыбка на лице Драко была лучшим лекарством и самым желанным наркотиком. — У тебя есть хоть немного гордости? — выкрикнула Грейнджер, когда Драко приказал Панси задержать Поттера и команду, а сам убежал куда-то с Забини. — Да что ты можешь о ней знать, грязнокровка?! — брезгливо скривилась Панси, продолжая то и дело агрессивно взмахивать палочкой и направлять яркие искры в гриффиндорцев. Но, что она одна могла сделать против троих, хотя лучше сказать двоих хороших волшебников – Уизли даже палочку толком не мог правильно держать. Будь с ней рядом хотя бы ещё кто-то, то у неё бы получилось выполнить «просьбу» Драко. Парализованная связывающим заклятьем, Панси лежала лицом на холодной и влажной траве, глядя на свою сломанную палочку и убегающих в Запретный Лес фигуры. И всё что она могла – это кричать от злости в унисон с грозными и тяжёлыми ударами грома. Заклятие стало ослабевать, только когда дождь разошёлся в полную силу, а её горло охрипло от крика и на языке осел вкус грязи. Панси провела в больничном крыле около недели, всё это время настойчиво закрывала шторами свою постель от любопытных глаз. Драко к ней так и не зашёл, заглянул лишь Забини и передал якобы его пожелания скорейшего выздоровления. Панси захотелось сдохнуть. Будь у неё палочка, она бы немедленно убила себя, лишь бы избавиться от этого щемящего чувства собственной бездарности и отвратительно голоса Грейнджер в голове, задающего один и тот же вопрос. Когда Панси вновь смогла посещать занятия, то место рядом с Драко было занято смазливой Гринграсс. Он наказывал её. К горлу подбиралось удушающее чувство, и пелена в глазах мешала разглядеть школьную доску, сильная и всегда громко смеющаяся Панси издала тихий и слабый всхлип. Как оказалось, Драко изолировал её от своего общества не только на уроках. Он позволял волочиться за ним, но разговаривал только с Забини или Крэббом и только их посвящал в свои планы. Панси не понимала, почему он так резко поменял к ней отношение. Неужели из-за одной неудачи? — Сходи за виски, — не глядя бросил Драко, как только Панси собиралась сесть рядом с ним. Почему-то эта фраза её ободрила – это первый раз за две недели, когда он обратился к ней. В «Дырявом котле» никому не было дело до школьников, пока они платят деньги, так что давиться сливочным пивом не приходилось. Но как только Панси вернулась к столу, за ним сидели другие люди. Её бросили. — Эй, что там у тебя? — похотливо оскалилось поросшее щетиной лицо. — Не много ли для такой малявки? — Тебя забыла спросить, — нахмурилась Панси и показательно выпила стопку, так что обжигающее горечью огневиски тут же опустилось по горлу до пустого желудка. Незнакомцы рассмеялись. — А твои друзья были не правы на твой счёт. — У меня нет друзей, — Панси вытерла рукавом с губ остатки алкоголя и бросила оставшиеся стопки на стол, так что часть из них упала и облила мужчин. Она закричали и захотели «преподать малолетке урок», но, увы, слишком долго возились. *** — Эй, Панси, это ты? Знакомый голос будто бы взывал к себе из далека. Панси сидела на бордюре какой-то затхлой улицы Лондона, прижав к себе колени и опустив на них голову. Даже из любопытства ей не хотелось открыть глаза или как-то отреагировать. Пусть её оставят здесь. — С тобой всё хорошо? — настойчиво докучал тонкий голосок. — Отвали, — не выдержала Панси и отбросила с плеча холодную руку, когда почувствовала легкое прикосновение. — Тебе заняться нечем, Грейнджер? — она снова брезгливо сморщилась, как в тот раз, — Иди к своим друзьям. — А где твои друзья? — Заботливую из себя строишь? — Панси резко вскочила с места и выхватила палочку из рук Грейнджер. — Шла бы ты лучше по своим делам, грязнокровка, — ей захотелось сломать палочку пополам, но в последний момент вкралась идея получше. Грейнджер уловила этот злобный блеск в глазах девушки, но убежать уже не успела. Парализующее заклятие, что когда-то она наслала на Панси, теперь связало её ноги и руки. — Знаешь, Грейнджер, таким хорошеньким девочкам нельзя ходить по таким тёмным переулкам одним, кто знает, какую компанию ты можешь встретить. Но, думаю, кто-то быстренько тебя подберет и согреет, будем надеяться, что это будут твои друзья, а не пьяницы из «Котла», — Панси сладко поцеловала девушку на прощание и разломала палочку. Может быть, слушок об этом вернёт расположение Драко к ней?