Я всегда выполняю задачу

Чейз надел на себя ремень с кобурой. Он почувствовал тяжесть не только физическую, но и внутреннюю, — внутри его разума что-то тревожно заметалось, концы пальцев стало неприятно холодить и покалывать. Пока Чейз поправлял свои перчатки, он осознал, что предчувствовал адреналин от предстоящей миссии. Это была даже не просто миссия, а финальная битва. К тому же, незаконная. Я поймаю тебя, Хамелеон. Револьвер, задействованный при допросе, он решил прихватить с собой. Это оружие не просто купленная вещь, а подарок, ценность для Чейза — своеобразный талисман на удачу. Четыре года назад, когда ему исполнялось восемнадцать, ему вручили в руки револьвер. Шестизарядный револьвер, удобная штука, Чейзу нравится от поры до времени крутить его в руках, смотреть на отблески света на сияющем барабане или же вращать заряжённый барабан. Он не играл в смертельные игры. То, что было на допросе, — первый раз и, как надеялся сам Чейз, последний. Он не самоубийца, что не может найти достойную смерть. Подарен револьвер был странным мужчиной. Он часто появлялся в жизни Чейза в его последние школьные годы. Сначала Чейзу он казался подозрительным, ошивался вблизи школы и разглядывал школьников. Чейз, каждый раз выходя из школы, ловил на себе его внимательные взгляды, а после спешил удалиться. Мужчина его отталкивал. Один раз Чейзу всё же пришлось с ним столкнуться один на один. В этот раз незнакомец действительно был близок к школьным воротам, и Чейзу не удалось бы спокойно его обойти. Когда он собирался просто пройти мимо, таинственный мужчина подал голос:  — Может, в шахматы? Чейз остановился, задумчиво обернувшись. Может, это было адресовано не ему? Однако никого возле школьных ворот, кроме него и незнакомца не было. Чейз решил сделать вид, что не понял вопроса, и удалиться. Мало ли, что делает с наивными подростками этот мужчина.  — Зачем же так осторожничать? Я не маньяк, — сразу же спохватился мужчина. — Я же знаю, что ты меня прекрасно расслышал.  — Вы это мне? — неуверенно спросил Чейз, вновь обернувшись через плечо. Только сейчас он смог разглядеть своего нового собеседника: чёрные, как смоль, волосы; такие же чёрные, но при этом пронизывающие глаза, скрытые за бездушным стеклом очков; тёмно-серое длинное пальто и, кажется, строгий смокинг — вероятно, какая-то важная персона. Что такой, как он, каждый раз забывает возле школы?  — Я, конечно, мог бы опуститься до такого безумства, как диалог со школьным забором, но мне сейчас не до этого. Разумеется, я разговариваю с тобой, Чейз, — ответил мужчина, сложив руки за спиной и приподняв брови.  — Вы знаете моё имя. Наверное, услышали, пока наблюдали здесь за всеми?  — А ты догадливый, — улыбнулся незнакомец. — Так, что насчёт шахмат? Чейз не совсем понимал, к чему было это предложение. Почему этот странный мистер хочет сыграть с ним в шахматы? Может, он действительно кто-то, кто может навредить и просто ищет причины, как заманить потенциальную жертву? Однако подобные мысли сразу же ушли на другой план, потому что появилась странная уверенность в том, что этот незнакомец безобиден. Маньяки и прочие преступники действовали бы более просто — предлагали бы не шахматы, а что-то более «приземлённое» для подростков. Чейз любит шахматы. Чейз непонимающе нахмурился и прищурился, пытаясь ухватиться хотя бы за что-то в образе этого незнакомца. Он ведь предложил именно шахматы.  — Вы следите за мной? Мужчина рассмеялся, однако его смех не слышался злобным или насмешливым, а скорее добрым и дружелюбным.  — Не совсем. Это вышло случайно. Скажем так, недоразумение, которое привело меня к умозаключению, что тебя интересуют шахматы. Я долгое время искал для себя юного соперника в шахматах. Думаю, я его нашёл.  — Но зачем? — спросил самое первое, что пришло на ум Чейзу.  — Какая разница? Одинокому и брошенному мужчине стало скучно, будем считать так, — вроде как искренне улыбнулся мужчина. — Рискнёшь или всё же убежишь в приют, поджав хвост? Чейз наклонил голову уже в интересе. Незнакомец знает, наверняка знает, что он детдомовский, раз упомянул приют, пускай не очень этично с его стороны. Чейза особо не обижало и не ущемляло то, что он из детдома, поэтому и насмешки сверстников он воспринимал равнодушно или, проще говоря, никак, словно говорили не о нём.  — Всё же Вы за мной следите, мистер…  — Называй меня просто Джеком, — понял заминку Чейза так называемый Джек. — Не надо так уважительно, аж неловко как-то.  — Всё же ты за мной следишь, Джек, — поправился Чейз. Мужчину это позабавило.  — Нет, тоже случайность. Каждый раз ты идёшь по центральной дороге, ведущую в тот не особо обеспеченный район, где, кроме стариков да бедных вдов никто не живёт. Ещё там есть детдом, тоже не особо располагающий денежными средствами, но при этом работающий. Следовательно, могу уверенно сказать, что ты детдомовский. Скажи, что я прав. Чейз понял, что вдруг сильно заинтересовался этим мужчиной. Вероятно, он был очень внимательным, раз заключал подобные факты «по случайности», как он сам сказал. Джек был абсолютно прав. В том районе мало кто жил, а если и жил, то точно не семьи с детьми или подростками. Детдом находился там же, который уже требовал или закрытия, или ремонта. Чейз особо не жаловался, по правде говоря. Он уже рад, что у него хотя бы крыша над головой есть.  — Ты прав.  — Так, ты готов принять мой вызов? Я чувствую, что ты достойный соперник.  — Не думаю, но сыграть могу, если так хочешь. Я играю только тогда, когда скучно, — признался Чейз. Сыграть-то он не против, но разочаровывать Джека в том, что он невероятно слабый соперник как-то не хотелось.  — Как часто тебе бывает скучно, Чейз?  — Почти всегда. В детдоме после школы делать почти нечего, — честно ответил Чейз. Почему-то теперь мужчина не отталкивал, а притягивал. Что ж, у этого Джека прекрасно получилось найти с ним общий язык, даже толком ни о чём не поговорив.  — Пойдёшь со мной? Чейз задумался на секунду, давая себе время точно определиться с выбором. Ничего ведь нет такого, если он просто один раз сыграет в шахматы с Джеком? Он больше уже не похож на потенциального преступника.  — Пойду, только… Шахматы при тебе, верно? Ты что-то прячешь за подмышкой, — заметил Чейз, приглядевшись ещё раз к фигуре Джека.  — Ты верно заметил. Они при мне. Хочешь поставить какое-то условие? Не вопрос. Конечно, если оно разумное, — вполне обыденно отреагировал Джек.  — Я пойду, но только при том условии, если мы будем играть в месте, где есть люди. Сам понимаешь, наверное.  — Что ж, повторюсь. Не вопрос, — пожал плечами Джек. — Предлагаю пойти в ближайшее кафе. Оно недалеко от твоей школы.  — Где?  — Ты всё продолжаешь меня подозревать? — усмехнулся мужчина. — Будь я маньяком, я выбрал бы более глупого и наивного ребёнка, а не столь осторожного и внимательного, как ты. Чейз тогда всё же решил довериться на свой страх и риск. Джек не обманул. Он действительно привёл его в ближайшее кафе, что внутри было уютным и даже каким-то домашним. Хотя, как Чейзу понимать, что значит «домашний»? Однако в книгах он часто видел описания семей главного героя и дома. Он имел примерное представление, какого это — быть дома: приходить домой со школы и понимать, что тебя ждали. Вот только, в реальной жизни он таким не располагал. Его ждали скорей не из любви, а из того, чтобы отметить, на месте ли детдомовский ребёнок или потерялся. Уже за столиком, пока мужчина долго расстёгивал своё длинное пальто, чтобы позже повесить его на аккуратную вешалку чуть поодаль от столика, Чейз разглядел черты лица мужчины — строгие, даже несколько острые и грубые, словно он был вовсе не таким дружелюбным, каким показал себя при разговоре. Джек положил ещё сложенную шахматную доску на столик. Чейз не посмел прикасаться к ней без позволения хозяина.  — Будешь что-нибудь заказывать? — спросил Джек, присаживаясь напротив Чейза и раскладывая шахматную доску.  — О, нет, у меня нет карманных денег, — отмахнулся Чейз.  — Я предлагаю за свой счёт. Я знаю, что ты не при деньгах, — неловко улыбнулся мужчина. — Всё же, если ты голоден, думаю, играть ты будешь не в полную силу, на которую способен. Что думаешь?  — Нет, спасибо. Джек усмехнулся, но ничего не сказал. Чейз, даже если бы и был голоден, всё равно бы отказался. Несколько неловко будет потом осознавать, что за тебя заплатил незнакомый человек, а ты даже деньги ничем вернуть не можешь. Джек понял и не стал настаивать, начиная расставлять шахматные фигуры. В тот день Чейз сыграл в шахматы с достойным противником. Он ожидал весьма быстрого проигрыша со своей стороны, однако, когда он поставил коня перед королём противника, у которого не было выхода, кроме как сдаться, Чейз недоверчиво решил, что ему просто поддались. Джек долго молчал, а после улыбнулся.  — Давно я не проигрывал. Видишь, я в тебе не ошибся, — прокомментировал он.  — Ты мне поддался? Джек удивлённо вскинул брови.  — Нет, конечно. Я играл честно. У тебя просто хорошая аналитика, и я знал это, когда звал сыграть со мной, — ответил он серьёзно. Хорошая аналитика? Чейз нахмурился, однако от растерянности ничего не сказал, ожидая, что Джек возьмёт всё в свои руки. Ему не очень хорошо удавалось ладить с людьми, да даже с теми же сверстниками. У них были свои интересы, у Чейза свои — точнее, у него их почти не было. Чейз считал себя скучным, поэтому никогда не пытался с кем-либо подружиться. Он знал, что никому не будут интересны шахматы или непонятное молчание. А Чейз любил молчать.  — У тебя, наверное, хорошая память. Шахматы, если ты вдруг не знал, многое развивают. А именно поэтому я проявил к тебе интерес, как к сопернику. Я честно признаю поражение, — понял неловкую заминку Джек. — Скажи мне, Чейз. Любишь решать головоломки? Я вот их просто обожаю. Джек не выглядел так, словно ждал ответа от него. Скорее, он выглядел так, будто знал все ответы Чейза наперёд. Чейз понял, что Джек уверен в его заинтересованности в чём-то странном и непонятном. Всё же этот мужчина очень странный. Чейзу даже на мгновение показалось, словно это такой непонятный сон.  — Допустим, — предположил Чейз.  — Попробуешь решить головоломку, которую даже я решить не могу? Чейз заинтересовался.  — И что это за головоломка?  — Я её тебе завтра принесу, ладно? Никому о ней не рассказывай. На том слове они разошлись. Чейз был в странном предвкушении, словно ему не просто головоломку обещали, а что-то удивительное и нереальное. Интересно, если сам Джек не смог решить эту головоломку, то посильно ли это Чейзу? Всё следующее утро в школе он сидел, как на иголках, пытаясь в окне разглядеть фигуру Джека за школьными воротами, но его там не было. В любом случае он сказал, что точно должен прийти, чтобы отдать ему головоломку. После последнего звонка Чейз пулей вылетел из класса, озадачив этим своих одноклассников. Для них он всегда был тихоней, поэтому подобное поведение с его стороны, разумеется, могло удивить. Уже выходя из здания, он зацепился за тёмный силуэт Джека за школьными воротами. Он решил не показывать своего восторга, поэтому сдержанно и терпеливо направился к нему.  — Добрый день, Чейз, — улыбнулся мужчина.  — Добрый, — кивнул Чейз. — Сегодня я не видел тебя возле школы до этого момента.  — Так, соперника я себе нашёл. Зачем же теперь мне возле школьников ошиваться? — неловко усмехнулся Джек. — К тому же, у меня есть работа.  — А где ты работаешь?  — А какая разница? Тебе от этого ничего не будет, — улыбнулся краем губ Джек. Ответил он дружелюбно, поэтому Чейз не воспринял его ответ в штыки. Может, у него работа, которой не стоит гордиться? В любом случае Чейз настаивать не стал. Повисло неловкое молчание. Видимо, никто из них не знал, как подвести разговор к головоломке, ради которой они и встретились. Чейз не хотел казаться уж чересчур восторженным и заинтересованным, а вот Джек, наверное, чувствовал себя немного неловко. Чейз заметил забавный блеск в карих глазах.  — Что ж, я принёс тебе эту непосильную мне головоломку, — всё же сдался Джек, доставая что-то во внутреннем кармане пальто. — Вот, взгляни. Чейз принял что-то тонкое из рук Джека и внимательно осмотрел. Серебро блеснуло на солнце. Это оказался всего-навсего жетон, с выгравированной чайкой сверху. Чейз покрутил его в руках, не понимая, каким образом он должен решить головоломку и что ему вообще нужно найти. Он беспомощно взглянул на Джека, словно требовал объяснений. Что ему делать с этим непонятным жетоном?  — Это символ бывшей преступной группировки «Чайка». Знаешь, это было что-то наподобие мафии, но на деле куча отбитых от рук подростков, возомнивших себя жалкими божками. Они наводили тут шумиху лет десять назад, но сейчас о ней все позабыли, — начал пояснять Джек. — Как видишь, группировка была… весьма продвинутой, раз у них есть подобный символ, да ещё и из серебра. Вот только чайки были глуповатыми. Стоило дать дело по ним в достойные руки, как их тут же переловили за несколько дней. Чейз только заинтересованно смотрел на чайку посередине жетона. Как головоломка связана с группировкой «Чайка»?  — Этот жетон недавно был найден на месте преступления. Только ты никому, мы договаривались. Если кто-то узнает, что я рассказываю подобное кому-то, особенно детям, у меня могут появиться проблемы.  — Да, я понимаю. Чейз прищурился сначала на жетон, а после на Джека.  — Ты работаешь в полиции, я прав? Джек, видимо, хотел продолжить объяснения, но после осёкся. Он неловко улыбнулся, а после ответил:  — Не совсем. Я что-то вроде детектива, хотя на деле им не являюсь. Скажем так, офицер в кавычках.  — Криминалист, судмедэксперт? — предположил Чейз.  — Ничего из этого. Я вообще по образованию никто. К слову, речь сейчас не о моей профессии, а об этой головоломке.  — Да, продолжай.  — На месте преступления был убит мужчина. К слову, его сначала отравили, а после стрельнули четыре раза — один раз в голову, два по сторонам груди и один в живот.  — Похоже на крест, — не думая сказал Чейз. Джек замолчал, внимательно смотря на Чейза, словно тот сказал бред.  — Прости, — растерялся Чейз, почувствовав непонятный укол вины.  — То, что ты сказал, звучало очень интересно. Я не думал о кресте. Точнее, я подходил к такому предположению, но почему-то не сопоставил это с выстрелами. А ведь действительно… Тогда это ещё больше подтверждает мою теорию о том, что пострадавший был убит кем-то, кто раньше состоял в чайках. Даже жетон есть. Преступник мог его потерять, пока замыливал следы его нахождения.  — Это и есть вся головоломка?  — Разумеется, нет. Всё преступление — это головоломка. Даже если моя теория имеет основания, это не исключает возможности, что я могу оказаться не прав. Улик не так много, если быть ещё более откровенным.  — Ты так легко доверяешь мне подобное, — заметил Чейз.  — Поверь, я тот тип людей, который всегда знает, кому можно верить, а кому — нет, — подмигнул Джек. — К слову, я всё же оставлю тебе этот жетон на день. Может, ты сможешь с помощью него заметить или найти что-то ещё интересное, что неизвестно мне.  — А тебе ничего не будет, что ты просто так отдашь мне важную улику? Чейзу показалось, что для детектива Джек ведёт себя уж слишком беспечно и как-то ветрено, словно он уже был уверен в том, что Чейз что-либо найдёт.  — Это уже мои проблемы. После этого они снова распрощались. Уже в детдоме Чейз с задумчивым видом разглядывал жетон, сидя на подоконнике вдали от сверстников. Он действовал осторожно, чтобы нежелательные люди не заметили головоломки. Ничего примечательного в жетоне не было, кроме странного буквенного обозначения позади «MerL». Эти символы были крохотными, однако даже найдя их, Чейзу они ничего не давали. Может, если Джек прав, то это просто-напросто символы самого преступника? Выпросив общий компьютер, якобы, для учёбы, Чейз пытался найти с помощью этого драндулета больше информации о чайках, о коих поведал ему Джек. Чейзу действительно было интересно заниматься подобным, и он чувствовал непонятный для себя адреналин, словно делал что-то незаконное, ежели помогал расследованию Джека, «офицера в кавычках». Группировка «Чайка» — преступная организация, что шумела в городе около пяти лет, но после её членов легко раскусили и вывели на свет, стоило поручить дело наёмному детективу Джеку Холлу. Вот как, значит, Джек — неофициальный и наёмный детектив, а не «собственность» полицейского участка. Всё же Джек имел дело один на один с чайками, дело ведь когда-то вёл он. Чейз даже почувствовал какое-то непонятное ему волнение. Он помогал с исследованием самому, скажем так, детективу. Особенностями группировки были убийства в четыре выстрела — один в голову, два по сторонам груди и один в живот. К тому же, выстрелы имели свой порядок: голова, живот, левая сторона груди, а после правая — всё это напоминало католическое крещение. Чайки — католики. Чейз нашёл свой потрёпанный блокнот, в который зачастую писал всякую чушь от скуки, и начал записывать найденную информацию, чтобы после на неё опираться. Вот только, головоломка всё никак не решалась. Чейз сложил руки в замок перед лицом, смотря на серебряный жетон на столе. В статье по делу журналистов было сказано, что жетоны делаются из чистого серебра с малой добавкой лигатуры. Тут в голове Чейза созрела странная, но уже отчаянная идея. Выпросив в детдоме магнит, Чейз поднёс его к жетону. Звон. Жетон притянулся, к тому же очень легко. Это значило только одно — жетон, по крайней мере, сделан или не из чистого серебра, или вообще не имеет в себе хотя бы его грамма. Чейз нахмурился, а после наклонил голову в интересе, крутя в руках жетон. Серебро плотнее, а значит тяжелее всяких железных сплавов, ибо плотность железа меньше. Вот только у Чейза сейчас нет под рукой ни настоящего серебра, ни железа, чтобы сравнить эту разницу в весе. Жетон был не особо тяжёлым. Значит, жетон — жалкая фальшивка. Если источники не врут, настоящие жетоны были только из чистого серебра. Чейз вновь вгляделся в странное буквенное обозначение — «MerL». Вариант обозначения преступника пропадает. Это что-то другое. Подделку где-то делали, а, следовательно, это, по большей части, работа на заказ или же ручная работа. Преступник бы вряд ли стал помечать фальшивку, она может привести по его следу. Чейз набрал в интернете эти символы, но ничего удивительного он не нашёл. Джек наверняка тоже их набирал. Чейз решил пойти по другому пути. Только благодаря этому пути у него появились другие предположения касательно дела Джека и этого «серебряного» жетона. Уже на следующий день, когда он выходил из школы, Чейз сразу же двинулся к Джеку, что ждал его возле школьных ворот. Сегодня на улице было прохладно, поэтому Джек забавно кутался в разноцветный шарф.  — Как продвигаются дела с исследованием, мой юный помощник?  — Это фальшивка, — сразу же перешёл к делу Чейзу, вручая в руки Джека жетон. — Твоя теория о том, что убийца того мужчины — бывший член чаек, действительно может оказаться ложной.  — Ты так уверен в этом? Я не особо задумывался в это русло, ведь жетон идентичен тому, что я видел у самих чаек.  — Серебро не магнитится, а жетоны должны быть из чистого серебра, верно? Лигатуры в них должно быть мизерное количество либо вообще не быть, ведь чем её больше, тем сильнее будет магнититься само изделие. Этот жетон легко примагнитился, а это значит, что от серебра там только название.  — Это интересно, — воодушевился Джек. — Я знал, что ты непременно что-то да найдёшь.  — Ещё можно кое-что уточнить?  — Да, разумеется.  — Ты рассматривал ранения под новым углом, когда узнал, что они похожи на крест? — спросил Чейз.  — Конечно. Очень странно, что я до твоих слов не придал этому значения, хотя это важная особенность. Видимо, теряю былую хватку. Я так полагаю, ты хочешь рассказать мне что-то про порядок? Я тоже вчера кое-что выяснил, но мне интересно послушать тебя, — улыбнулся Джек.  — Особенность убийства чаек заключается в том, что они убивают жертву четырьмя выстрелами. Один в голову, один в живот, два по сторонам груди. Однако у этих выстрелов есть порядок — наподобие того, как крестятся католики. То есть, от левого плеча.  — Верно, ты правильно мыслишь. Я так полагаю, ты хотел уточнить, каков порядок выстрелов? Если да, то мне удалось это выяснить с помощью коронеров и судмедэкспертов, — сразу же схватился за слова Чейза Джек.  — И каков же порядок?  — От правого плеча, а чайки никогда не ошибались, сколько себя помню. Это была ложная вера в Бога с их стороны. Католики, но неправильные. От правого плеча крестятся сторонники православия, а это недоразумение — осечка со стороны преступника. Следовательно, преступник хотел подстроить преступление так, чтобы оно выглядело как дело рук чаек, которых уже в помине нет. А фальшивый жетон как раз-таки подтверждает мою новую теорию.  — Ты упоминал как-то про отравление мужчины, — вдруг вспомнил Чейз.  — А это как раз подтверждает то, что преступник хотел подставить чаек. Видимо, он отравил мужчину, возможно, случайно и испугался. К слову, отравление произошло давно, да и труп, когда я увидел его впервые, выглядел так, словно уже прошло несколько дней с его смерти. За эти дни он мог скрывать труп, а после где-то достать фальшивый жетон, чтобы потом специально оставить его на втором месте преступления и пустить полицию по ложному следу. К слову, у него почти получилось, — легко ответил Джек.  — К слову, ты можешь выйти на след преступника, Джек, — сказал Чейз. — Я тут предположил, к чему могут быть эти символы на жетоне.  — Обозначение ювелира или того, кто пыхтел над этой ерундой? — лукаво прищурился Джек. — Да, до меня тоже теперь это дошло.  — Есть такой ювелир, как Мэрилин Льюис. Она работает на заказ, не особо популярна, но заказы иной раз ей поступают. Я тут… написал её адрес для тебя, если вдруг ты решишь повидаться с ней, — как-то неловко достал из кармана бумажку Чейз, протягивая её Джеку. Джек легко принял записку.  — Я сейчас же отправляюсь к Мэрилин, — прочитав адрес, сказал Джек и торопливо куда-то направился. — Мы ещё встретимся, Чейз, а сейчас меня ждёт долг. Чейз только кивнул ему вслед, чувствуя странное удовольствие от того, что он хотя бы чем-то помог. Впервые он сделал что-то действительно полезное. Чейз вскинул брови в задумчивости и, воодушевлённый, направился к себе. Встретиться бы с Джеком снова поскорее. Ему интересен исход событий этого расследования. На следующий день Чейз не встретил Джека. Через день тоже. И только на третий день после их последней встречи он увиделся с ним вновь. Джек воодушевлённо рассказывал ему, как преступник был пойман, и он два дня разбирался с этим делом до конца. Оказалось всё в точности так, как предполагал Джек — убийство при ссоре и сокрытие улик путём подставы некогда известной группировки. Чейзу нравилось иногда прогуливаться с Джеком и слушать рассказы о том, как он раскрывал порой незначительные и лёгкие преступления. Позже они, кажется, подружились. Они не виделись часто. Может, раз в неделю или что-то типа того, но иной раз их можно было заметить в кафе, где они играли в шахматы, а Джек пытался угостить «несчастного ребёнка» по его мнению. Чейз с удовольствием играл в шахматы — когда-то он проигрывал, а когда-то выигрывал. В основном это чередовалось, словно они каждый раз мстили друг другу.  — Не хочешь сходить в тир? В меткости посоревнуемся.  — Мне кажется, это нечестно. Я ни разу из ружья не стрелял, — заметил Чейз.  — Скажу по секрету, я косой. Меня так и называют — Джек Косой. Стрельба никогда не была моим коньком, поэтому шансы у тебя есть, — улыбнулся Джек.  — Ты вечно с кем-то соперничаешь.  — Так скучно же. Ты не думай, что я хочу тебя обидеть. Просто мне нравится чувство, когда нужно бороться. В тире Джек действительно оказался косым, как он и сказал. Чейз долго корячился с пистолетом, в итоге промазав просто всё, что только можно. Джек тогда звонко рассмеялся, и Чейз впервые увидел его столь забавным.  — Ты прямо на меня похож своей меткостью. Погоди, попробуй по-другому. Я, конечно, сам мазила ещё тот, но ты ружьё вообще неправильно держишь, — уже отходя от смеха, объяснился Джек. Когда он немного помог Чейзу принять нужную позицию и наконец-то разобраться, что да как, Чейз всё же оказался не столь косым, коим был Джек.  — Для первого раза неплохо, — констатировал факт Джек. — Снова признаю поражение. Знаешь, смотрю вот на тебя и думаю, как же ты на меня в подростковом возрасте похож. Я такой же неуверенный, но смышлёный был. Слушай, а не хочешь на детектива пойти? У тебя талант. Чейз тогда впервые об этом задумался. Неужели у него правда есть талант? Чейз иногда чувствовал себя странным или неполноценным, в отличие от других детей. Наверное, потому что у большинства была семья или хотя бы один из родителей, а у него — никого. Но если у него правда есть талант, то он был бы крайне этому рад. Значит, он не безнадёжен. Вплоть до восемнадцатилетия Чейза они поддерживали контакт: виделись по возможности; прогуливались; играли в шахматы или кто быстрее угадает, куда обычно направляются люди, которых они часто встречают на пути. Чейза совершенно не смущало, что разница в их возрасте была колоссальной. Сначала было неловко и как-то непривычно, а теперь свыклось — Джек общался с ним не как с ребёнком, а на равных. Джек сам по себе был, как подросток, который застрял в теле не своего возраста. На восемнадцать лет Джек сделал ему подарок.  — Это револьвер. Настоящий, — с какой-то гордостью вручал его Чейзу Джек. — Красивый, да? Храни, как трофей. Чейз с интересом крутил револьвер в руках, понимая, что ему это нравится. Самый настоящий револьвер теперь был его. Пускай в этом не было чего-то сверхудивительного, но для Чейза в тот день это значило многое.  — Даже не знаю, как отблагодарить за столь… хороший подарок, — неловко произнёс Чейз.  — Это я тебя благодарить должен.  — За что? — не понял Чейз. В глазах Джека промелькнула какая-то тень печали, но улыбка по-прежнему сияла на его лице.  — Да так, за всё. Ты же мой друг, — ответил Джек.  — Говоришь так, словно прощаешься. Джек рассмеялся.  — Нет. Конечно, нет. В общем, ты с револьвером слишком не кабенься, а то, мало ли, ещё отберут. Вполне могут по закону.  — Да, знаю. Ещё раз спасибо. В тот день Чейз чувствовал себя более, чем счастливым. Было приятно от осознания того, что он был хоть кому-то по-настоящему нужен. Пускай это был не родной человек, а всего лишь мужчина, которого он когда-то повстречал возле школьных ворот, это всё равно никак не меняло мнение Чейза насчёт Джека. Всё же он рад, что Джек тогда предложил ему сыграть в шахматы, а он не отказался. После дня рождения Чейз не виделся с Джеком долгое время. Он больше не ждал его возле школьных ворот. Первую неделю Чейз не переживал, потому что их встречи и так были не особо частыми, а вот через две и даже три недели в его сердце поселилось беспокойное чувство. Как-либо достучаться до Джека он не мог, словно он просто взял и исчез. Когда прошёл целый месяц, Чейз вовсе опечалился и стал думать, что его бросили, даже ничего не сказав. Неужели Джек не мог хотя бы прямо сказать, что больше не желал с ним общаться? Чейз не был особо трогательным или чувствительным, но этот вкус предательства был крайне неприятным. Джек же не мог просто взять и бросить. Может, у него какое-то очень серьёзное расследование, и он просто не находит времени для того, чтобы хотя бы подать признаки жизни? Когда прошло два месяца, Чейз решил сам во всём разобраться, чтобы хотя бы понять, что на самом деле случилось. Ему не нравилось быть в неведении, а уж особенно не хотелось в нём жить. В полицейском участке, в котором по словам Джека он иногда объявлялся, если его нанимали, он подошёл к регистратуре. Девушка за ней взглянула на него.  — Хотите написать заявление или что-то ещё?  — Простите, а Вы случаем не знаете, как можно связаться с детективом Джеком Холлом? Девушка на мгновение нахмурилась, а после что-то проверила по компьютеру. Чейз почувствовал какую-то тревожность.  — Такого детектива у нас нет.  — Он не работает официально, но появляется здесь время от времени. Может, Вы его видели?  — Что-то знакомое, но я правда не знаю, молодой человек. Спросите у кого-нибудь ещё.  — Всё равно спасибо. В итоге он особо ничего не добился. Выходя из здания, Чейз остановился перед лестницей, ведущую вниз, и взглянул на дневное небо. Ему не нравилось это дурное чувство, словно что-то не так. Не мог же Джек просто взять и провалиться.  — Куда ж ты делся, Джек Холл… — тихо вздохнул Чейз, всё же спускаясь с лестницы.  — Холл-то? — внезапно окликнул его голос. Чейз обернулся. Он увидел пожилого человека, что подметал первые осенние листья у здания. Старик опёрся на метлу и тяжело вздохнул.  — Вы знаете, где он?  — А как же не знать-то? Весь полицейский участок на ушах стоял.  — Что случилось? — пытаясь скрыть волнение, равнодушно спросил Чейз, словно интересовался из вежливости. Старик снова тяжело вздохнул, будто слова давались ему крайне тяжело.  — Повесился. Тут сердце Чейза пропустило сильный удар, что ему на мгновение показалось, будто ему разодрало грудную клетку в клочья. Чейз даже захотел думать, что ему это просто послышалось.  — Повесился? — усмехнулся Чейз, явно не веря словам дворника.  — Повесился. Честно, я думал, что рано или поздно он что-то с собой да сделает. Странный он был, слушай. Умный, вроде образованный, да больной на голову, походу. Молодой он был ещё, всего-то тридцать с копейками прожил. Даже жалко как-то, что пропал.  — Вы знали, что он мог с собой что-то сделать?  — Ну, не то, чтобы знал. Просто он показывал себя не очень… нормальным, если говорить проще. А тебе-то этот самоубийца почём? Чейз даже не знал, что чувствовал. Если быть точным, то он чувствовал что-то неприятное, но чувствовалось это так, словно внутри была всего лишь пустота. Снова это отвратительное чувство, которое в первый раз он испытал, когда ему сломали его розовые очки. Его снова бросили, снова показали, что никому он так и не сдался. А даже если и находятся люди, с которыми ему комфортно, они рано или поздно уходят. Тут Чейз поймал себя на мысли, что ему и правда хотелось бы поплакать, вот только… у него не получалось.  — Уже ничего, — холодно ответил Чейз. — И правда… жаль. После этих слов Чейз хотел уже удалиться, как его вдруг остановил дворник:  — Мальчик, подожди. Скажи-ка, как тебя звать.  — Чейз. Чейз Митчелл, — ответил он, даже не раздумывая.  — Перед тем, как Холл повесился, он передал мне какую-то записку. Сказал, если вдруг его не будет на месте, то передать нужно какому-то Чейзу Митчеллу. Я хотел уже было выбросить эту бумажку, но совесть не давала. А тут вишь, и ты показался. Чейз понял. Чейз всё прекрасно понял. Видимо, в тот день он действительно прощался. Зная, что Чейз, вероятно, забеспокоится, он решил уведомить о себе через дворника. Гениальный план, Джек Холл! Разбить и удивить Чейза в один день — немыслимо. Чейз молча принял бумажку из дрожащих рук старика и кивнул ему в знак благодарности, после чего покинул территорию полицейского участка. По пути к детскому дому он остановился и развернул записку. Что ж, посмотрим, как суицидник себя оправдает. Он собрался с силами, непонятной ноющей пустотой внутри и вчитался на удивление в аккуратный почерк Джека: «Меня, скорее всего, уже нет в живых, когда ты это читаешь. Думаю, я должен извиниться. Мне характерен эгоизм. Тебе, я уверен, тоже. На самом деле я надеюсь, что ты меня понимаешь. Понимаешь, почему я поступил именно так, а не как-либо по-другому. Мне скучно жить в этом мире, Чейз. Этот мир слишком прост для меня. А может, это просто я такой нарцисс, что возомнил себя нечто большим, чем другие люди. Ты похож на меня, и это меня пугает, Чейз. Ты не должен поступать, как я. Ты не должен принимать такие же решения, как я. Я знаю, что, возможно, ударил по тебе или нанёс какой-то ментальный ущерб. Даже если ты это отрицаешь прямо сейчас, я уверен, что это так. Ты всё ещё ребёнок, а мне, будучи взрослому дяде, стоило подумать побольше. Но я думать больше не хочу. Я всю жизнь думаю. К чему меня это привело? Ни к чему хорошему, Чейз. Прости, хотя я уверен, что ты будешь злиться ещё долгое время. Но давай будем смотреть правде в глаза. Мне уже будет всё равно, обижен ты или нет, когда я умру. Хотя, я даже не знаю, передаст ли тебе старик Джордж эту записку, увидишь ли ты это или мой мотив поступка навсегда останется для тебя туманным. Прощай, мой маленький друг. Ты подарил мне хотя бы немного интереса и даже чуть ли не заставил передумать насчёт моего давнего решения. Просто время пришло только сейчас, понимаешь? И ещё, Чейз, не дай своему таланту пропасть, как однажды чуть я не дал пропасть своему». Чейз не знал, как реагировать. Он просто тяжело вздохнул и дал себе пару мгновений, чтобы осознать всё случившееся. Вот месяца два назад они сидели в кафе за шахматами, а сейчас Чейз один и только что прочитал прощание от Джека. «Какой же ты эгоист, Джек», — равнодушно подумал Чейз, а после к нему пришло осознание, что Джек и так это знал, а сейчас ему точно нет никакого дела до того, что думал раньше и будет думать теперь о нём Чейз. Сейчас Чейз, когда готовился к миссии, понял, что тогда он чувствовал настолько сильную боль, что даже не мог различить её. Джек тоже повлиял на него — как положительно, так и отрицательно. Он доверился, а его предали весьма интересным образом. Может, именно из-за Джека Чейз теперь тот, кем он является сейчас. Именно из-за Джека Чейз выбрал путь правосудия, — он не дал пропасть таланту. После того события Чейз закрылся ещё больше. Он спрятал у себя револьвер и понимал, что первое время даже смотреть на него не мог. Он сразу вспоминал, что ему подарил его некогда близкий ему человек, что ушёл от него, грубо говоря, добровольно. Чейз не знал, злился он на Джека, сочувствовал ему или наоборот уже не чувствовал ничего, но в тот день, когда он был на грани и готовился к допросу, Чейз понял, что ему нужна поддержка — призрачная поддержка друга. Револьвер стал его уверенностью, решительностью и беспощадностью. В этом револьвере была часть Джека, поэтому теперь брать его в руки Чейзу было волнительно, — словно он пожимал руку самому Джеку, а не обхватывал металлический ствол. Снова осмотрев револьвер, как в первый раз, Чейз вспомнил, как его чуть ли не молил о пощаде арестант. Самое страшное в этом было то, что Чейзу понравилось ощущать власть над кем-то, понравилось чувствовать, что именно он решает, когда сердце человека остановится. Чейз открыл барабан и зарядил револьвер. Может, он и будет его спасением.  — Чейз, взгляни на это! Чейз быстро спрятал заряжённый револьвер за пазухой, обращая внимание на Маршалла, что бежал к нему со всех ног. Марш протянул ему свой телефон.  — Кажется, это не шутка, — запыхаясь сказал напарник. Чейз увидел экран с сообщениями от неизвестного номера. Здесь был текст и несколько фотографий, на которых было изображено старое и давно «умирающее» здание, а ещё… На одной из фотографий Чейз заметил Скай, что была связана. Она явно не выглядела так, словно ей нравилось у Невидимок. Бандиты решили кидаться угрозами и манипулировать? В принципе, от Хамелеона это было ожидаемо, поэтому Чейз просто прочёл сообщения: «Если хотите, чтобы ваша девчонка была жива, приходите желательно одни на новую базу — ты и твой напарник. За любое содействие с вашей стороны, будь это помощь других, я вышибу ей мозги и запишу видео лично для вас, чтобы вы насладились этим зрелищем». «Я знаю, что у вас есть ключ к нам». «Встречаемся в два часа ночи, вас встретят. Можете прихватить оружие, если так страшно, но только ты и твой напарник, ясно?»  — Скай жива, видишь? — спохватился Маршалл, когда Чейз вернул ему его телефон. — Мы должны отказаться от помощи федерала Берна и сами закончить это дело.  — Нет.  — Что? Ты хоть понимаешь, что от нашего решения зависит жизнь Скай? — сразу же рассердился Маршалл. Чейз видел, что он был на взводе. Честно сказать, Чейз и сам на взводе. Всё так волнительно, что думать не всегда получается рационально.  — Ты снова поддаёшься чувствам, а это не поведение, достойное детектива, — холодно приструнил Маршалла Чейз. — Я понимаю, это наводит панику, однако это всего лишь манипуляции со стороны нашего врага. Нет гарантий того, что Скай действительно жива.  — Фотография! Чейз, фотография! Неужели ты не видишь, что там Скай?  — Фотографию могли сделать раньше, до её возможной смерти, поэтому соберись. Разве не ты должен меня учить, как вести себя в подобных критических ситуациях? Маршалл осёкся и, кажется, немного успокоился.  — Какой же ты всё-таки кретин, — тихо сказал Марш. — Однако ты прав. Прости, просто я так испугался за неё, когда увидел в таком состоянии. Ещё ведь даже неизвестно, что они могут с ней сделать, если уже не сделали.  — Уже не имеет значения, что они с ней сделали или сделают. Главное, чтобы они оказались наказанными, поэтому нам нужно грамотно оценить ситуацию, — стараясь не думать о Скай в плохом ключе, сдержанно ответил Чейз.  — Неужели тебя совсем не парит, как она там? — спросил как-то слишком искренне Маршалл. — Я, конечно, предполагал, что ты человек не очень заботливый и любящий, но не настолько же чёрствый. Чейз ответил не сразу. Марш не прав, говоря так. Он совершенно не знает, что порой несёт на своей душе Чейз, какую боль ему приходится молча переносить, потому что он боится, что его чувствами воспользуются. Маршалл не знает, какой он на самом деле там, глубоко внутри.  — Чёрствости от меня требует работа, — Чейз уверенно кивнул, словно сам же подтверждал свои слова. Марш только покачал головой. Сейчас он выглядел несколько изнурённым и даже иссушенным. Тревога вымотала его, и Чейз не понимал, как такой светлый и искренний человек решил пойти на столь тяжёлую работу, которая требует сосредоточенности, хладнокровия и расчётливости.  — Что будем делать?  — Так как мы точно не знаем, жива ли Скай, то нам стоит подстраховаться. Мы спрячем своих помощников так хорошо, что в случае неудачи они придут нам на помощь, — спокойно ответил Чейз. — Придумать план действий несложно, а вот выполнить — другой вопрос, особенно, когда мы не знаем, что ещё известно нашему врагу.  — Однако Хамелеон знает о том, что мы бы в любом случае пришли за ним. Значит, он догадывался, что его прихвостень всё же сломается и расскажет нам всё, — вернулся в свою прежнюю форму Маршалл, и Чейз мысленно улыбнулся. Марша нужно отвлекать от Скай, потому что сейчас он нужен исправным и думающим, а не ломающимся от переживаний.  — Хамелеон увидел в нас достойных соперников. Он думал, что его преступлениям никто не сможет пойти наперекор, однако здесь стоит отдать должное нам. Мы его переиграли и загнали в угол, а теперь он хоть как-то пытается избежать ответственности. Однако я думаю, что это бесполезно, — заметил Чейз. — Он ослаблен, Невидимки уже больше не невидимки, а явная опасность для города, о которой все предупреждены. Лицо лидера известно, базы и прочее — тоже. Какой выход может быть из этой ситуации?  — Но не всё так просто, верно? — догадался Маршалл.  — Верно. Наша единственная проблема — это Уильямс. Честно, ещё бы месяца два назад я был бы готов рискнуть её жизнью и просто ворваться к разбойникам, чтобы их добить. Признаю, сейчас я не могу решиться на это, — честно ответил Чейз. Он всё ещё ставил под вопрос, стоит ли доверять Маршаллу, но раз он такой искренний человек, то наверняка его поймёт в этой ситуации. Марш на мгновение оторопел. В его глазах загорелся огонёк признательности. Кажется, Маршалл долго ждал этих слов со стороны своего «бесчувственного» напарника. Чейз только что признал, что Скай для него не просто пустое место.  — Я хочу спасти как город, так и Уильямс, однако за двумя зайцами не погонишься, — продолжил Чейз.  — Что ты хочешь этим сказать?  — К сожалению, если у нас не будет решения, который приведёт нас сразу и к спасению города, и к спасению Уильямс, и перед нами встанет выбор — защитить что-то одно, я выберу город, как бы не была близка мне наша напарница. Ради победы приходится жертвовать, — ответил Чейз. — Я шёл на эту работу, чтобы гарантировать людям защиту. Думаю, тысячи жизней дороже одной. Я уверен, что ты такого же мнения. Маршалл застыл в глазах Чейза. Чейз не мог понять, о чём сейчас думал его напарник, но по его глазам можно было предположить, что он метался в сомнениях.  — Таков удел героев. Думаю, Скай поступила бы так же, будь кто-то из нас на её месте прямо сейчас, — кивнул Маршалл. — Я понимаю. После этого диалога пришло время переходить к действиям. Вечером при встрече со Свитти, что не очень обрадовалась сообщениям Хамелеона, они стали быстро соображать, как лучше всего провернуть спецоперацию, чтобы не сделать хуже и одержать победу. Разумеется, по возможности спасти Скай. Было решено следующее — помощь будет ждать команды в нескольких десятках метров от новой базы, Свитти постарается пробраться в новую базу и в случае один на один побеседовать с Хамелеоном (надежда была на то, что Хамелеон может её послушать, хотя это маловероятно), а Маршалл и Чейз «примут условия» Невидимок и наведаются на новую базу. Рацию могут заметить, поэтому Чейз пообещал Маршаллу, что он всё уладит, и никто из бандитов ничего не заподозрит, если их будут обследовать, когда они зайдут внутрь базы. Чейз недаром взял свой револьвер — если он действительно приносит удачу, то он принесёт им и победу, и спасение ни в чём невиновной Скай. Главное, чтобы ФБР не заподозрили неладное и не помешали операции. Федерал Берн пообещал, что он из последних сил прикроет их, даже если он сейчас в отставке. Ночью в лесу было невообразимо темно. Их единственными спутниками были фонари да звёзды с луной. Чейз шёл и чувствовал волнение, что клубилось глубоко внутри него с каждым шагом всё ближе. Когда они достигли места засады оперативной группы, что будет их страховать, они решили передохнуть. Всё же шастать в лесу, да ещё и ночью — такое себе развлечение. Маршалл зажёг экран телефона.  — Успеваем к назначенному времени? — спросил Чейз.  — Семнадцать минут первого. Дорога займёт ещё плюс-минус полтора часа. Далеко же они засели, — ответил Марш, поднимая голову, чтобы взглянуть на звёздное небо.  — Мы идём в обход, не забывай.  — Кто вообще додумался строить школу в лесу? — спросил Маршалл.  — Это же было дополнительное образовательное учреждение для юных лесников и охотников, что-то наподобие лагеря. Так что неудивительно, что оно располагается именно в лесу. Прошло лет тридцать с тех пор, как оно в последний раз было действительно, — ответил Чейз, вглядываясь вдаль, где угрожающе темнели стволы чёрных деревьев. Свитти, что наблюдала за специальной группой и стояла чуть поодаль от них, внезапно обратила на них внимание. Она была добровольцем в этом деле. Её пытались отговорить от соучастия, но она была непреклонна.  — Долго они ещё будут копошиться? Время идёт, — подошла она к ним деловой походкой.  — Что там у вас? — громко спросил Маршалл, обращаясь к командующему.  — Почти всё готово, — отозвались где-то там. Когда подстраховка была готова, Чейз, Маршалл и Свитти дальше двинулись уже в одиночестве, молясь на чудо — было страшно всем, но все пытались совладать со своими эмоциями. Возможно, они даже шли на смерть, но никого это уже не волновало. Главное попытаться хотя бы остановить этого монстра. Их окружали только чернеющие деревья, шорохи и даже ухи сов. Один раз Маршалл настолько перепугался внезапно вспорхнувшей птицы с ветки, что даже рассмешил этим Свитти, что лукаво прищурилась и назвала его «трусишкой». Путь долго не занял — минут пятнадцать, если не меньше. Перед ними показалось огромное заброшенное здание, в ночи сложно было сказать, насколько страшным оно было, но при спокойном свечении луны оно выглядело так, словно это просто-напросто локация из фильма ужасов.  — Первый заброшенный корпус. Второй должен быть позади, — оповестил Чейз, выключая фонарик. Все последовали его примеру.  — Выглядит жутко, — прокомментировал Маршалл.  — Не трусьте, сержант. Вы ещё внутри не были, — тихо хихикнула Свитти. Возможно, их ждала серьёзная миссия, но Свитти явно пыталась как-то разбавить эту напряжённую атмосферу вокруг. Чейз ей был даже благодарен, потому что Марш дрожал подобно осиновому листу, хотя он и сам был не в восторге от предстоящих действий. А что, если это их последняя ночь? Значит, они отдадут жизнь за благополучие города.  — Сколько время? — спросил Чейз.  — Без двадцати два. Мы пришли вовремя, — сразу же отозвался Маршалл.  — Сейчас твой выход, Фрост, — серьёзно сказал Чейз. — Ты заходишь первая. Основная задача Свитти — проникнуть в здание так, чтобы её никто не заметил, а Хамелеон не ожидал её присутствия. Её выход был раньше, потому что она должна первой отыскать Хамелеона и хоть как-то переговорить с ним, потому что в его глазах она имела хотя бы грамм ценности, что могло стать им на руку. Риск был только в том, что ставилась под удар Скай, если она действительно жива.  — Я знаю. Могу перебить кого-нибудь по пути, — ответила Свитти.  — Не надо, никто не должен что-либо заподозрить. Мы сами со всем разберёмся. Главное будь на связи и предупреждай, если будешь натыкаться на что-либо интересное, — сказал Маршалл. — Сделай, пожалуйста, всё на высоте.  — Он прав. Лишних следов быть не должно, — кивнул Чейз, взглянув на Свитти, что поёжилась от прохладного ветра, а после тяжело вздохнула.  — Что ж, молитесь, чтобы меня не пристрелили, — бросила Свитти, направляясь в сторону заброшенного здания. Чейз взглянул ей вслед, а после обратил внимание на Маршалла, что вновь стал нервно метаться, хотя было похвально, что он старался держать себя в руках. Вскоре Свитти исчезла во тьме леса.  — А вдруг её обнаружат?  — Значит останемся только мы. Шансы на выживание Уильямс понизятся, — бездушно бросил Чейз, словно его совсем не парила неудача. Маршалл нервно переступил с одной ноги на другую. Чейз украдкой взглянул на него, а после догадливо добавил:  — Фрост знает толк своего дела. Ей удалось спасти мне жизнь. Уверен, свою жизнь она точно убережёт.  — Если бы моё волнение было вызвано только Свитти…  — Возьми себя в руки, Маршалл, — терпеливо вздохнул Чейз. — Я понимаю, ты на грани. Мы уже обсуждали с тобой, что шанс выживания Уильямс пятьдесят на пятьдесят.  — Уж прости, но я не могу быть, как ты. Впервые тебе завидую в том, что ты можешь оставаться спокойным в критических ситуациях, — раздражённо бросил Марш. Чейз только поднял правую бровь на его комментарий.  — Почему ты пошёл на эту профессию, раз так тяжело переносишь стресс? — спросил Чейз.  — Моя цель такая же, как и твоя — защита людей. Я готов отдать жизнь за мир, понимаешь? Соглашусь, я, может, не идеальный сотрудник, во мне нет ни капли того хладнокровия, что есть у тебя, но я просто хочу помогать людям, быть их своеобразным щитом, — протараторил Маршалл. Он явно был задет подобным вопросом.  — Думаю, ты бы стал прекрасным врачом, — бросил Чейз невзначай. Маршалл нахмурился на слова Чейза, а после вновь проверил время. Приближалось время их выхода, осталось совсем немного.  — Глупости, хотя в детстве мне говорили то же самое. Все видели во мне будущего хирурга, а я… решил пойти на детектива, — тяжело вздохнул Марш. — В любом случае я тоже помогаю людям, так что уже нет никакой разницы, врач я или детектив. Когда наступило ровно два часа ночи, они уже были перед основным входом. По словам Хамелеона их должны встретить. На самом деле Чейз очень боялся, что он солжёт, и уже где-то припрятано парочку снайперов, что снимут их, как только они подойдут к зданию. Однако ничего такого не случилось. Маршалл кивнул Чейзу, намекая, что пойдёт первым. Чейз отступил слегка назад, а Марш приготовил пистолет и прикоснулся к старой дверной ручке тяжёлой входной двери. Оказавшись внутри небольшого холла, их встретил ослепительный жёлтый свет старой лампочки, что висела на проводе. Маршалл настроил оружие, чтобы, если что, защититься при возможном нападении. Осторожно они прошли вплоть до вместительной прихожей. В здании не было особо света. Слабое электричество, как заметил Маршалл, когда наткнулся на электрический счётчик, а где-то были просто-напросто разбиты лампочки. На удивление их никто не встречал, словно с ними играли. Чейз достал полицейский пистолет и фонарь, аккуратно зажигая его. Он огляделся, осматривая прихожую.  — Я нашёл вахтёрский пост, — едва слышно отозвался Маршалл с другого конца комнаты.  — Есть что-то интересное?  — Этот паразит играет с нами, — последовал ответ. Чейз повернулся в сторону Марша, светя на него фонарём. Тот развернул какую-то записку на вахтёрском столе и светил на неё фонарём.  — Что там?  — «К сожалению, я поменял свои планы и решил, что вы найдёте меня сами», — прочитал Марш. — А дальше какие-то цифры.  — Это, возможно, шифр, — подошёл к напарнику Чейзу.  — Я тоже так думаю. Возможно, это как-то связано с местоположением Хамелеона и Скай, если она жива, конечно, — передал записку Маршалл. «1 2 44».  — Один, два, сорок четыре, — задумчиво произнёс Чейз. — Нам нужен план здания.  — План здания? Он здесь, вот, рядом с крючками для ключей, — спохватился Маршалл, поднимая фонарь и освещая своеобразную карту над вахтёрским постом. — Хочешь сказать, что цифры и план здания помогут нам отыскать Хамелеона?  — Один — это номер корпуса, я уверен. Мы в первом корпусе, — ответил Чейз.  — Все корпусы трёхэтажные. Предполагаю, что вторая цифра — это этаж, — понял логику Маршалл. Чейз отметил, что это план только первого корпуса. Им второй пока не нужен.  — Сорок четыре…  — Вот! — Марш тыкнул пальцем на небольшой прямоугольник с жирными линиями. — Это номер комнаты.  — Нам нужно туда. Сфотографируй этот план на свой телефон. Он нам ещё пригодится, — кивнул Чейз. Они направились дальше. На удивление вокруг была тишина, ни единого звука и хотя бы одного бандита на пути. Чейз встрепенулся и освещал все возможные углы комнат, чтобы найти камеры, но ничего из этого не было. Неужели Хамелеон пустил всё на самотёк и даже не побеспокоился о том, чтобы поставить того, кто мог бы следить за их действиями? «Беспечно», — промелькнуло в мыслях Чейза. Хотя, возможно, у Хамелеона просто-напросто не было достаточно времени, чтобы устроить всё должным образом, особенно тогда, когда их слабые места обнажились, и Невидимки зажаты в угол.  — Вы меня слышите? — внезапно объявился в голове Чейза голос Свитти. Чейз застыл от неожиданности.  — Да, — ответил Чейз. Маршалл обернулся на него в недопонимании, но Чейз намекнул ему на рацию. Марш тоже остановился, ожидая вестей.  — Я не могу найти Хамелеона, однако я нашла кое-что поинтереснее.  — Что?  — Взрывчатку, но она неактивна, — последовал твёрдый ответ. Чейз опешил. Всё же Хамелеон зря времени не терял. Он, вероятно, хотел их подорвать в удобный случай. Раз взрывчатка неактивна, значит, время для представления ещё не подошло.  — Скажи своё местоположение, — попросил Чейз.  — Это первый корпус. В центре подвала, — сказала Свитти. — Мы бы просто все взлетели в воздух, взорвавшись бы она сейчас.  — Я понял. Ничего не трогай, пока оставь всё, как есть. Отправляйся на поиски Хамелеона дальше, — недолго думая, ответил Чейз.  — Принято. После этого рация замолчала. Маршалл, что явно не слышал их разговора, непонимающе смотрел на него в ожидании ответа.  — Мы заминированы. Нам нужно быть осторожнее.  — И ты сказал ей идти дальше, когда в курсе, что где-то лежат бомбы? — не понял Маршалл.  — Они под нами. Неизвестно, есть ли они под вторым корпусом, но первый заминирован. Сейчас Фрост ничего с этим не сделает, а Хамелеон не станет так глупо нас подрывать по щелчку пальца, особенно, когда он устроил нам целое представление с записками, — спокойно ответил Чейз, не обращая внимание на явный наезд.  — Может, в этом корпусе вообще никого нет, и Хамелеон просто ждёт, когда сможет нас взорвать, — запаниковал Марш.  — Возможно, но я твёрдо уверен, что Хамелеон где-то поблизости.  — Чейз, твоя самоуверенность сейчас не к месту. Мне кажется, нас держат за дураков, — вновь стал спорить Маршалл. Чейз тяжело вздохнул, пытаясь мириться с упорностью напарника.  — Взрывчатка пока неактивна. Давай продолжим исследование, а там дальше посмотрим, — терпеливо сказал он. — Кстати, вот лестница на второй этаж. Маршалл всё же уступил, и они вновь продолжили путь. На втором этаже мелькали комнаты с разными номерами. Они освещали фонарями номера комнат, чтобы найти нужную комнату.  — Сорок четыре… Сорок четыре… — задумчиво причитал Маршалл. — Тридцать восемь, тридцать девять…  — Я нашёл. Чейз светил ровно на дверной жетон, где чётко были нарисованы две четвёрки. Маршалл подошёл и беспокойно взглянул на Чейза. Приготовив пистолет, он вновь намекнул Чейзу спрятаться за его спиной и позволить ему пойти первым. Отворив дверь и направив дуло пистолет в чернеющую тьму, по очертаниям они не увидели ничего, что могло напомнить им о человеческом присутствии. Маршалл взглядом приказал Чейзу оставаться на месте, а сам пошёл вглубь тёмной комнаты, исследуя её каждый угол. В комнате никого не было. Были только две односпальные кровати по углам, невыносимо много пыли и одинокие пустующие тумбочки. В одну из них Маршалл всё же заглянул, обнаружив ещё одну записку. Хамелеон вдруг решил, что играть в детский сад весело?  — Покажи мне, — присел рядом с Маршаллом внезапно оказавшийся рядом Чейз. «Вы на шаг ближе к своей истеричной девчонке. К слову, прямо сейчас она на грани жизни и смерти. Так, мотивация вам двигаться быстрее и не затягивать с поисками», — гласила следующая записка от Хамелеона.  — Один, три, семьдесят три, — сказал Марш. — Нам нужно работать быстрее.  — Открой план здания. Маршалл тут же нашёл фотографию, протягивая телефон Чейзу.  — Подожди, смотри, где план третьего этажа, — подсказал ему Маршалл.  — Это почти в самом углу, — заметил Чейз. — Я запомнил, поэтому пошли. Нам нельзя задерживаться. Долго ли ты будешь играть, Хамелеон?