Турнир Трех Неудачников

— Скажите-ка мне, мистер Поттер, — вкрадчиво прошептал Скорпиус, усевшись на кровать друга. — А что это около нашей спальни трется целый выводок картавой французской школоты? Альбус опустил хогвартский учебник по зельеварению и взглянул на Малфоя поверх стекол очков. — Проспись. — Не-не-не, — отложив его учебник подальше, продолжил Скорпиус. — Возвращаюсь я из курилки… — Здесь нет курилки. — Теперь есть. Туалет — это курилка. Так вот, не отвлекай. Значит, возвращаюсь я из курилки, и смотрю, младшекурскники пытаются подобрать пароль к нашей двери. Я им: «Бонжур, школотроны», а они мне: «Мсье Поттер… силь ву пле, позовите». Что происходит, мсье Поттер? — Ничего не происходит, они просто узнали, что я сын того самого Поттера. Скорпиус склонил голову и поднялся с кровати. — Так бы и сказал, а то я невесть что подумал. Ладно, схожу к мсье Жаверу, скажу ему, что тебя терроризируют ученики… — Не надо. — Да мне не сложно. — Скорпиус… — Не благодари. Захлопнув учебник, Альбус привстал на кровати. — Ладно, иди сюда. Скоропиус хмыкнул и послушно уселся рядом. — Итак. Замявшись под давлением взгляда светло-карих глаз, Ал возвел глаза к потолку. Затем опасливо покосился на пуффендуйца, листавшего газету неподалеку. — Я предложил младшим курсам Шармбатона бросить их имена в Кубок Огня, — выпалил едва слышно Ал. — Хоть линии возраста нет, но сами бы они не рискнули, потому что боятся своих гувернеров, а я… Я так и подумал, что они сами не пойдут бросать, потому что за ними следят их няньки, и предложил просто. Я же никого не заставлял. Это их проблемы, что они рвутся на турнир. Скорпиус молчал, но в глазах его уже бушевали предпосылки гомерического хохота. — По доброте душевной? — Ну там два галлеона на пергамент, за риски… — Ал, это катастрофа, — с напускной серьезностью прошептал Скорпиус. — Ты зарабатываешь на несмышленых подростках. А что дальше? Кошельки у старушек подрезать начнешь? Домовиков на органы продавать? — Да ну заткнись ты… — Не успеешь опомниться, как ты уже целуешь руку крестному отцу мафии. Да, мальчик мой, да, Вито Корлеоне тоже начинал с малого. Альбус уже пожалел о том, что вообще засмотрелся на Кубок Огня. Ехидные комментарии Скорпиуса, который сам чуть не хохотал в голосину, были ударом ниже пояса. Смеяться и ехидничать — прерогатива исключительно Ала. — Слушай, так это получается, я теперь под колпаком? Ты же меня в любой момент сможешь кокнуть, как свидетеля твоей дьявольской схемы, — ахнул Скорпиус. — Вот так повернись к тебе спиной… так и утром не проснуться можно. — Малфой, да умолкни наконец, — прошипел пристыженный Альбус, у которого после таких насмешек напрочь отпало желание когда-либо начинать что-то не совсем честное. — Все, я понял. Завязываю. — Ты можешь выйти из мафии, но мафия из тебя не выйдет никогда. Сынок. Ладно, криминальный элемент, пойдем ужинать. Нехотя поднявшись с кровати и пригладив смятые брюки (главное не попасться в таком виде мсье Жаверу!), Альбус последовал к двери. Как и предупреждал Скорпиус, у двери его дожидался выводок второкурсников, которые, завидев Ала, кинулись к нему, протягивая деньги. — Все, все, уже поздно, — отнекивался Ал. — Я вас не понимаю. Мой франсэ — очень плохой. Уходите, сейчас гувернер прибежит. — Вы пришли и говорите: «Дон Поттер, нам нужна справедливость». Но вы просите без уважения, вы не предлагаете дружбу, вы даже не назвали меня крестным отцом… — хриплым голосом проговорил Скорпиус. — Скорпиус, ты достал! Скорпиус залился, наконец, громогласным смехом, который эхом прокатился по башне. На лестнице на него аж обернулся гувернер парней-четверокурсников, который вел воспитанников на ужин ровным строем. Убранство трапезной было еще более великолепным, чем в день приезда гостей. Под высоким потолком красовалась огромная люстра с не менее чем с тремя сотнями свечей. По периметру зала красовались ледяные фигуры, переливающиеся сверканием драгоценных камней. Кубок Огня стоял на высоком помосте, окруженном вазонами с белыми розами. Но главное… — Опа, винище! Профессор МакГонагалл, уже прекрасно зная, какой именно ученик столь обрадовался наполненным графинам, завертела головой и тут же погрозила Скорпиусу кулаком. — Пожалуйста, — когда они уселись за стол, прошептал Альбус. — Пожалуйста, не накидывайся. — Я не накидываюсь. — А что ты сейчас делаешь? Скорпиус, уже налив себе бокал, взглянул на друга с недоумением. — Это аперитив. Когда же все ученики собрались за столами, на которых кроме вина и блюд с сыром пока ничего не было, и утихли, мадам Максим, одетая в великолепную мантию из бирюзового бархата, поднялась на ноги. — Прежде чем мы все приступим к великолепному ужину и узнаем имена трех чемпионов, мне сообщают, что наши почетные судьи уже прибыли в замок и вот-вот вместе с нами окунутся в атмосферу Турнира Трех Волшебников, — объявила она, едва ли не задевая макушкой парящие над столом преподавателей свечи. — Позвольте представить тем, кто не знает… Двери зала открылись, впуская судей. — … Эвелин Руссо, главу департамента международного магического сотрудничества. Мадам Руссо оказалась привлекательной женщиной пышных форм, обтянутых розовым твидовым костюмом. Цокая по мраморному полу каблуками, она, ко всеобщему удивлению, вела за собой мальчика лет четырех — который вовсю вертел головой и осматривал зал. — Она с ребенком приехала? — изумилась Доминик. — Ничего себе. Мадам Максим наклонилась к гостье и поцеловала ее в обе щеки, затем что-то промурлыкала малышу, который, впрочем, испугался высокой дамы и едва не заплакал. Подлетевший мигом десяток гувернеров пришелся весьма кстати — ребенка увели. — А так же нашего дорогого гостя, прославленного волшебника, участника Турнира девяносто четвертого года… — О Боже, — едва не свалился со стула Альбус, представив, что если вторым судьей будет его отец, то впору паковать вещи и бежать из страны. — Только не ты, только не ты… — … легендарного спортсмена и тренера — Виктора Крама! — О Боже, — простонал в ужасе Скорпиус, закрыв лицо руками. — Только не ты, только не ты… Но его никто не услышал, потому как болгары тут же вскочили на ноги и разразились громовыми аплодисментами. Виктор Крам — высокий, широкоплечий, одетый в меха, вскинул вверх кулак, приветствуя не так директоров, как диаспору дурмстрангцев, и направился к преподавательскому столу, где для судей уже были готовы кресла. Когда после недолгой речи мадам Максим ужин наконец-то начался и на столах появились блюда, мало кто накинулся на еду. Даже несмотря на то, что паштет выглядел аппетитно, а на запеченном в меду петухе так и блестела румяная корочка. Многие сидели как на иголках, ожидая, когда же объявят имена чемпионов, некоторые не сводили с Виктора Крама восторженных взглядов. Скорпиус, так и оставив свою тарелку пустой, снова налил себе вина. — Я не накидываюсь, у меня стресс, — перебил он начавшего было возмущаться Ала. — В честь чего это? — Сейчас чемпионов назовут, а если меня? А если тебя? — Меня — нет. Скорпиус моргнул. — Я не бросал свое имя в Кубок, — шепнул Ал. — А так можно было? — опешил Скорпиус. Альбус отрезал кусочек мяса и пожал плечами. Скорпиус поднес бокал к губами, но не успел даже губы смочить — бокал тут же лопнул у него в руке. — МакГонагалл решила покончить с твоим пьянством? Наконец-то. — Да, МакГонагалл, — прошипел Скорпиус, вытирая руку салфеткой и не сводя взгляда с преподавательского стола. Виктор Крам смотрел прямо на него, казалось, выцепив взором среди сотни студентов. — Ну ладно. — Да поешь уже что-нибудь, — толкнула Скорпиуса под ребра Доминик, но тот даже не шелохнулся, продолжая сверлить взглядом стол преподавателей. — Что там? Скорпиус, не сводя прищуренного взгляда с поблескивавшей золотой ложки в руках Крама, которую с трудом углядел издали, вдруг широко распахнул глаза. Ложка сию же секунду обратилась золотой канарейкой, возмущенно клюнувшей сжавшего ее Крама в руку. Золотые приборы в мгновение ока взмывали вверх стаей канареек, переполошив преподавателей за столом, чем Скорпиус не преминул воспользоваться и быстро наполнил бокал до краев вином. — Прошу без паники, должно быть, в замок проник полтергейст! — объявил заместитель мадам Максим, подняв вверх волшебную палочку. — Да, проник, вот он, вино хлещет, — прошептал Альбус. — Скорпиус… Скорпиус быстро осушил бокал и налил еще. — Что? — Сорвать Турнир, чтоб напиться, вот что! — Это не я. Меня отучили превращать блестящие вещи в канареек. И, задрав голову, снова сделал огромный глоток вина. — Невозможный человек, — покачал головой Альбус, наблюдая за тем, как преподаватели пытаются как ни в чем не бывало вести беседу за столом, а канарейки разлетаются по залу. — О. — Глаза Скорпиуса так и загорелись, когда он, сделав последний глоток вина, увидел, как сверкает исполинская люстра. — Не смей, — прошептал Ал. — Это то, о чем говорила МакГонагалл. Турнир еще не начался, а ты уже его срываешь. — Ничего я не срываю. — Третий же бокал снова взорвался у Малфоя в руке — канарейки смогли отвлечь взор Виктора Крама лишь на пару минут. Когда ужин, приправленный нашествием канареек, был окончен, директора школ-участниц вышли к Кубку Огня. — Пришло время, которого все ждали! — громко произнесла мадам Максим. — Уважая равноправное участие школ в Турнире Трех Волшебников, в церемонии отбора будут задействован директор каждой из делегаций. — Это каким же образом? — поинтересовался кто-то за столом шепотом. Но когда, под всеобщее замирание дыхания, из Кубка выпорхнул сноп кроваво-красных искр и высоко вверх взметнулся обгорелый пергамент, директор Дурмстранга подхватил его у себя над головой. — Чемпион Дурмстранга, — пророкотал он так, что задрожали окна. — Борислав Зарев! Дурмстрангцы снова взорвались аплодисментами, и крепкий светловолосый студент, встал из-за стола. Директор Харфанг, бросив клочок пергамента обратно в Кубок, где тот вспыхнул и сгорел, крепко пожал руку студенту. — Пожалуйста, поприветствуем первого чемпиона! — воскликнула мадам Максим. — Прошу вас, мсье Зарев, пройдите в южную башню! Вам укажут дорогу! Кубок заискрился вновь, отчего все снова повернулись к нему и заерзали. Наконец, сноп нежно-голубых искры выпорхнул вместе с пергаментом, который легко сжала пальцами мадам Максим. — Чемпион Шармбатона… Стефан Каррель! Аплодисменты выдавили из себя лишь младшекурсники и гости — однокурсники Стефана явно горели черной завистью. — Браво, Стефан, браво! — радовалась мадам Максим, расцеловав чемпиона в обе щеки. — Чего и следовало ожидать! Но торжество протянулось не долго — МакГонагалл вышла вперед, когда из Кубка вырвался сноп зеленых искр. — Чемпион Хогвартса, — объявила она. — Доминик Уизли. Доминик аж глаза округлила. — Я? Но Альбус уже вытолкал ее из-за стола, под ликование однокурсников. «Фух, ну хоть не я», — подумал он облегченно, хоть и не бросал имя в Кубок. Скорпиус же напротив неожиданно напрягся. — Что с тобой? — поинтересовался Ал, когда Доминик уже ушла вслед за чемпионами в башню. — Не понял, да? Они будут валить ее. Альбус отмахнулся, но тут же округлил глаза. — Скорпиус, не смей. — Я ничего не делаю. — Не смей срывать Турнир. — Разве я об этом говорил? — Обещай. — Обещаю. Но толку-то? Если чемпионом Хогвартса стал близкий ему человек, Турнир, кажется, обречен, вместе со всеми его скандалами и интригами. Скорпиус привстал и робко вышел из-за стола. — Ты куда? — тут же спросил Альбус с опаской. — Сейчас вернусь, — немногозначительно отрезал Скорпиус.

***

Когда чемпионы, получив краткие инструкции и напутствия, уже зашагали обратно в трапезную, а мадам Максим осталась в башне переговорить с главой департамента международного магического сотрудничества, Тодор Харфанг, хмурый директор Дурмстранга, замер у лестницы, услышав тихое, но по-своему раскатистое: — Чемпион Дурмстранга… Рада Илич! — торжественным шепотом копируя величавую манеру Харфанга, произнес Скорпиус, стоя у окна. Харфанг обернулся к нему. — Чемпион Дурмстранга — Рада Илич, — уже поставил перед фактом Скорпиус, невозмутимо прикрыв дверь, из которой вышел директор. — Вы ведь поэтому сожгли пергамент? — Я не понимаю вас, молодой человек. — А я вас понимаю, мистер Харфанг. Институт Дурмстранг действительно настолько суров, что девушки там редкость, а уж девушки, которых отобрали в международную делегацию и вовсе. Это же надо, какой позор для Дурмстранга: чемпион Турнира Трех Волшебников — девушка. Тем более, которая успела уже здесь накосячить. На вашем месте я бы тоже назвал имя другого ученика и благодарил судьбу за то, что не мадам Максим называла чемпионов. Куда как разумнее назвать имя другого, более подготовленного, увереного. Харфанг подошел ближе. — Клевета. — Возможно, — кивнул Скорпиус. — Но, даже если я не прав, знали ли вы, что расторгнуть контракт с Кубком Огня невозможно? Чемпион обязан участвовать, вы разве не слушали правила? Что будет с Радой Илич, если она, сама того не зная, нарушит этот контракт? Если с ней что-то случится, боюсь, что попахивает международным скандалом, и ваша голова полетит первой. Вы можете меня перебивать, мистер Харфанг, я всего лишь наблюдательный студент. Харфанг встрепенулся. — У тебя нет доказательств, — прошептал он зловеще. — Уходи и молчи. — У меня есть кое-что получше доказательств. — И что же это? — Мой отчим. Я не сказал, но Виктор Крам не только прославленный спортсмен, но еще и мой отчим, который вот уже несколько лет безуспешно пытается наладить со мной отношения. И конечно он прислушается к любым моим словам. А так же будет весьма насторожен, если я вдруг потеряю память или упаду с южной башни. Представляете, какой лютый скандал ждет всех нас? Скорпиус вышел на балкон, а Харфанг проследовал за ним, услышав за дверью шаги мадам Максим. — Я забуду о том, что наговорил вам, — снова сказал Скорпиус, сжав холодную ограду. — И чего ты хочешь? — Честного Турнира. Если вы вдруг узнаете, что будет на первом испытании, пожалуйста, оповестите лично меня. Не директора МакГонагалл, — попросил Скорпиус тихо. — Но если не оповестите, а ваш чемпион на первом туре будет выглядеть подготовленным — я резко все вспоминаю, и устраиваю международный скандал вокруг вашей персоны и Дурмстранга. Мне не впервые. Так что, думаю, мы с вами договорились. Харфанг молчал, тяжело дыша в немой ярости. Скорпиус, застегнув рубашку на верхнюю пуговицу, направился к лестнице. — Я пойду, пока меня не хватились, — сказал он, улыбнувшись. — Удачи вашему чемпиону. Вам решать, какому именно.