Турнир Трех Неудачников

Скорпиус Гиперион Малфой, одетый в леопардовую шубу и солнцезащитные очки, держал в одной руке бокал хереса и выгуливал на поводке гуся. Светало. — Что с ним не так? — протянул мсье Жавер, выводя учеников на пробежку в сады Шармбатона. — Знали бы вы, сколько раз в неделю я слышу этот вопрос, мсье, — покачал головой Альбус, наблюдая за другом издалека. Гувернер, приоткрыв рот, минуту наблюдал за тем, как Малфой, потягивая херес, расхаживает по газонам. — Где он умудрился взять алкоголь в шесть утра? «Вас интересует только это? Ни где он достал эту жуткую шубу, ни откуда взялся белый гусь?». Впрочем, ответы на вопросы были найдены за завтраком, а всю ленивую утреннюю пробежку Малфой держал любопытствующих учеников и гувернера в плену интриги. Жуткую моднейшую шубу Скорпиусу на день рождения прислала мать (что-то у нее не так было явно с пониманием прекрасного). Но шуба Скорпиусу понравилась. В ней он выглядел дорого-богато, необычно и сразу выделялся из толпы — тот редкий случай, когда мать с подарком не прогадала. — Не смей, — ужаснулась Доминик, услышав, что именно в этом леопардовом одеянии Скорпиус собрался идти на Святочный бал. С гусем дело обстояло иначе. Началось все с того, что лесные нимфы, которые пели за ужином, и которых периодически Скорпиус подкармливал, назвали ему пароль от двери, за которой в Шармбатоне скрывалась кухня. — А он сидит там, в корзине, связанный, его бы зарубили и подали на обед, — закрыв гуся в спальне, пояснил Скорпиус. — Ты бы мог потом жить с этим, Ал? Приступы вегетарианства у Малфоя случались периодически — Ал до сих пор помнил, как на пятом курсе они проникли на кухню Хогвартса, и Скорпиус с криками: «Летите, вы свободны», выкинул в окно таз ощипанных и уже выпотрошенных перепелок. «Животных жалко, но котлетку буду», — звучало из уст Скорпиуса хотя бы пару раз в полгода. Вот и сейчас, пожалев гуся и в знак протеста грызя сельдерей за завтраком, Скорпиус был овеян духом бунтарства против негуманного обращения с домашней птицей. В Доминик, впрочем, извечный дух бунтарства был заменен недоумением. — Дичь какая-то, — едва слышно протянула она, ковыряя ложкой в лимонном йогурте. — Чемпиона Дурмстранга заменили. — Да ты что? — ахнул Скорпиус. — Как же так может быть? И на кого же из этой дюжины одинаковых с лица болгарских мужиков? Доминик коротким взглядом указала на Раду Илич. Та сидела ближе всех к делегации Хогвартса, но поодаль от своих, вяло тыкала ножом в круассан и смотрела перед собой. — А почему заменили? — громко поинтересовался Скорпиус. Да так громко, что Ал пнул его под столом ногой — чемпион Дурмстранга была неподалеку и прекрасно его слышала. — Харфанг сказал, что подаст протест, — прошептала одними губами Доминик, в отличие от громкоголосого Малфоя. — Что полтергейст, который якобы влетел в зал за ужином, ухитрился подменить бумажки… — Полтергейст? — снова громко воскликнул Скорпиус. — Это да, это может быть. И, подбросив в воздухе золотой галлеон, прищурился. Монета, обернувшись канарейкой, звонко защебетала над столом и опустилась на блюдо недалеко от дурмстрангской части стола. — Полтергейст, такой полтергейст, — протянул Скорпиус. — Бред. Просто Харфанг никогда не признается, что ему был угоден другой чемпион, более… более. Но это сугубо мое мнение, я не имею привычки подслушивать под дверями. И мирно умолк, попивая утренний кофе, когда к столу подошли гувернантки. Те, пошептавшись с чемпионами коротко, увели из зала всех троих, не дав Доминик даже слова сказать на прощание. Зато когда цокот каблуков стих, слово вместе кузины сказал Альбус: — Зачем? — Прости? — Рада Илич тебя прекрасно слышала. — Нефиг подслушивать, что я могу сказать, — отмахнулся Скорпиус, опустив на стол салфетку. — А канарейку ты подослал, чтоб она поняла, что не было никакого полтергейста? Или чтоб показать, как лихо ты обращаешь золото в птиц? Скорпиус, поняв, что невинная усмешка его не спасет, а друг оказался поразительно наблюдательным, сомкнул губы. — Ал, — мягко сказал он, поднявшись на ноги и закинув на плечо сумку. — Нам повезло, что чемпион сурового Дурмстранга девушка. Девушки, да простят меня феминистки, более восприимчивы к критике и чужому мнению. Их легче выбить из себя колким словом. А нашему чемпиону нужен слабый противник. Тем более, что Рада и так подавлена, когда подставного чемпиона заменили на нее. — Ага, — протянул Альбус, шагая за другом по коридору. — То есть, чтоб протащить свою девчонку, ты изо всех сил будешь гнобить другую девчонку? — Ну, это было прям уж очень грубо… — Но по факту. — Но по факту, да. — А как же цель Турнира? Про дружбу, сотрудничество, международные связи. — Окстись, Мальчик-Который-Сын-Гарри-Поттера, — усмехнулся Скорпиус. — Двое из трех директоров школ нарушили правила Турнира еще до начала Турнира. По сути, в дружбу, сотрудничество и международные связи верите только вы с МакГонагалл. Ну и Крам, возможно, но он отбитый, бладжер головой раз сто ловил. Уроки заклинаний проходили в помещении со стеклянным куполом, через который, задрав голову, можно было наблюдать за тем, как плывут облака по небу. На сей раз по куполу стучали тяжелые дождевые капли, отчего обстановка в классе была крайне напряженной. — Надеюсь, у Доминик дела обстоят интереснее, — ежась от раздражающего стука капель по стеклянному куполу, шипел Скорпиус, когда преподаватель попросила всех приготовить волшебные палочки.

***

— Мда-а-а-а, — прошептала волшебница в сером костюме из блестящего атласа, опершись на плечо фотографа. — Обнять и плакать. С такими лицами только у вокзала мелочь просить… С кого начать? С рыжей, трансвестита или лупоглазого? И, когда фотограф наконец-то сделал снимок, а чемпионы Турнира, неподвижно стоявшие несколько минут, выдохнули и поспешили разойтись, ведьма в сером атласе, растолкав своих коллег, уже перегородила им дорогу. — Рита Скитер, специальный корреспондент «Ежедневного Пророка», — крепко тряхнув руки чемпионов торопливыми рукопожатиями, заулыбалась ведьма. — Ну, кто из вас первым хочет открыть читателям историю своего успеха? Чемпионы попятились назад, а Рита, поправив очки, уже щурилась в любопытстве. Не став дожидаться приглашения на интервью, девушки, не сговариваясь, одновременно толкнули вперед чемпиона Шармбатона. — Великолепно! — обрадовалась Рита и, цепко схватив француза за локоть, потащила за собой к столику у окна.

***

Даже на обед чемпионы не вернулись. Кто-то предположил, что им раздают инструкции к первому туру, но лишь тем ученикам, в большинстве англичанам, кому посчастливилось увидеть в окно, как в замок нехотя запускают престарелую блондинку в сером блестящем костюме, было ясно — это надолго. — А как же тайна неразглашения? — поинтересовался Альбус за обедом. — Как Шармбатон пускает посторонних? — Нет прав препятствовать прессе, — вздохнула одна из старшекурсниц-француженок, на удивление мирно. Скудные обеды были слишком изысканными, чтоб ими можно было наесться, и Ал, без энтузиазма плюхнув себе в тарелку салат из редьки и мидий, услышал краем уха насмешливый шепот Скорпиуса: — Как так вообще? Чемпион Дурмстранга — девушка? Не находите поразительное стечение обстоятельств: сначала какой-то полтергейст в замке, а потом внезапно заменяют чемпиона на единственную девушку в делегации? — рассуждал Скорпиус, сидя около болгар за столом. — Не знаю, как вы, а наши, из Хогвартса, все уверены, что это заговор. Встав из-за стола и приблизившись к другу, Ал хлопнул его по спине. — Тем более, раз ты сам говоришь, что она не самая сильная, — продолжил Скорпиус, поддакивая бывшему чемпиону Дурмстранга. — О, Ал! — Пойдем, поговорим, — шепнул Альбус. — В башню. — Но сейчас обед. — Лапши себе заваришь. Поймав его взгляд, Скорпиус что-то ободряюще шепнул дурмстрангцам, и поднялся со стула. По лестнице, минуя бдительных гувернеров, прошли молча, и лишь закрыв за собой дверь спальни накрепко, Ал повернулся: — Ты настраиваешь против нее ее же делегацию. — Я? — возмутился Скорпиус. — Нет. — Да. — Ну ладно, да. И что? Глядя в его невозмутимое лицо, Ал не мог не возмутиться. — Это подло, Скорпиус. Одно дело твои шутейки и выходки, но сознательно уничтожать самооценку человека, девушки! Скорпиус скрестил руки на груди и присел на кровать. — Послушай меня, Альбус Северус Поттер, — медленным наставительным тоном произнес он. — Да, я намерен дискредитировать Раду Илич. И шармбатонца тоже. И сделать Доминик чемпионом, что логично. Когда я говорил, что нужно дружить против кого-то — это херня, потому что здесь все соперники, каждый тащит своего. Я не буду вставлять палки в колеса никому, но если есть возможность чуть толкнуть кого-нибудь, я это сделаю. Тем более, что и мадам Максим, и, я уверен, Харфанг, уже чертят своим чемпионам план действий. МакГонагалл скорее разрешит мне сжечь Шармбатон, чем нарушит правила и будет помогать Доминик. Скажи, разве это честно? Доминик одна против двух чемпионов, которым будут все сливать? — Доминик просила тебя о помощи? — Нет, и не попросила бы никогда. Она же сильная и независимая валькирия. Я хочу, чтоб она выиграла Турнир. Но сама она, давай говорить честно, не вытянет. — Тогда чем ты лучше Харфанга? Который тоже сомневался в своем чемпионе настолько, что рискнул его заменить? — Я не осуждаю Харфанга, — запротестовал Скорпиус. — А понимаю его, я бы тоже так сделал на его месте. А то, что я наговорил ему о правилах, о честной игре — чушь, мне просто нужно было чем-то шантажировать его. Поэтому, Ал, не надо учить меня быть милым, не надо играть в международную дружбу — я могу задавить Раду Илич, и я ее задавлю. Болгары устроят ей бойкот, если она справится, то молодец, если нет — ну увы, слабая значит. И с французом я потом тоже что-нибудь придумаю. Я же не прошу тебя мне помогать. Альбус упер руки в широкий подоконник. — А тебе нормально, Скорпиус? Гнобить кого-то, настраивать против людей, унижать девушку, пусть и похожую на мужика? Нормально тебе, аристократ хренов? Это ваши там великосветские манеры? Если да, то я выбираю побыть быдлом. — Лучше бы ты выбрал побыть личностью, — протянул Скорпиус, расстегнув верхнюю пуговицу на рубашке. — Живой взрослой личностью, а не милым старостой, у которого весь мир в розовых очках. Вот когда ты поймешь и прочувствуешь, что быть хитрым — это нужно, что быть подлым временами — это не страшно, что уметь отстоять свое и своих любым способом — это важно, вот тогда ты станешь кем-то, кого запомнят. А пока ты этого не понял и пытаешься быть добрым со всеми, ты — сын Гарри Поттера и тот парень, что всегда будет позади Скорпиуса Малфоя. Обернувшись и взглянув на Малфоя так, словно впервые увидел, Альбус медленно уселся напротив. — Ты меня будешь жизни учить, амеба белобрысая? — А почему бы и да, — улыбнулся Скорпиус, растянувшись на кровати. — Я — лучший из твоих учителей, между прочим. Баллов с Гриффиндора не снимаю и взамен ничего не требую… Наставления самой пафосной сучки в радиусе всего южного побережья прервалось гоготанием гуся, который, вспорхнув с комода, приземлился прямиком раскинувшемуся на перине Малфою на живот. Когда четыре килограмма откормленной к забою птицы взгромоздились на своего спасителя от мясницкого ножа, Скорпиус аж вздохнуть не смог. — Ал. — Да-да? — Помоги. Но Альбус лишь улыбнулся. — В чем дело, учитель? Самец сверху давит? — Смотри, юморист, чтоб тебе сверху никто не давил, — прорычал Скорпиус и, попытавшись подняться, тут же получил болезненный клевок в лоб. — Ты куда собрался? Эй! Сними его. — Да ну нафиг, он шипит. — Ал! — Давай, ты справишься, я в тебя верю. Скорпиус закатил глаза, и хотел было взмолиться, но Альбус уже вышел из комнаты и накрепко закрыл дверь.

***

От Риты Скиттер резко пахло парфюмом и мятной жвачкой. Отсев на край стула, Доминик снова попыталась скосить взгляд в парящий рядом с журналисткой блокнот, в котором ядовито-зеленое перо что-то без устали черкало уже минут двадцать. — Так как давно вы вместе с наследником Малфоев? — Что? — скорее растерялась, чем возмутилась Доминик. Рита накрыла ее ладонь своей широкой наманикюренной пятерней. — Милая, читатели любят такие изюминки, — подмигнула она. — Все в порядке. — Это имеет разве отношение к Турниру? — Еще какое! Первая школьная любовь, чувства, юность и страсть, не сомневаюсь, что твой молодой человек — несокрушимая стена поддержки в таком нелегком испытании, как Турнир Трех Волшебников, правда ведь? — Ну… — Ладно, моя прелесть, не буду тебя смущать, — медовым тоном пропела Рита. — Давай поговорим о твоей семье. Ведь красивая история любви твоих родителей началась именно на Турнире девяносто четвертого года и прошла все тернии тех неспокойных времен магической войны. Твоя мама прошла через множество препятствий: испытания Турнира Трех Волшебников, кросс-культурные сложности, барьеры входа в семью, где своих детей в жесткой охапке держала твоя авторитарная бабушка, и вот спустя столько лет, ее дочь повторяет судьбу чемпиона, лучшей из лучших, и также гордо несет не только знамя своей школы, но и алое пламя любви, которое проведет ее через все сложности. Что ты думаешь об этом? — Я? — захлопала ресницами Доминик, пропустив мимо ушей добрую половину проскороговоренного Ритой. — Не сомневаюсь, что твои родители очень тревожатся за тебя. После того, как несколько лет назад пропал твой брат, думаю, они с большой опаской отпускают детей от себя. Эта семейная трагедия должно быть, гложет тебя до сих пор. Вы ведь были не просто братом и сестрой, между вами была особая связь, куда как более прочная… — В смысле? — Близнецы, такие похожие, и такие разные, страшно представить, что чувствует один близнец, когда второго постигает страшная участь. Скажи, Доминик, в Скорпиусе Малфое ты увидела поддержку, опору и щит, другими словами, ты проецируешь на своего молодого человека образ потерянного брата-близнеца? — Я… нет. Ядовито-зеленое перо строчило в блокноте так, что его острый краешек немного задымился. Когда Доминик снова попыталась увидеть хоть слово, написанное корявым бисерным почерком, Рита, улыбнулась и, подхватив блокнот, сунула его в сумочку. — Ну вот и все, спасибо тебе, дорогая, за эту добрую беседу. И, поднявшись со стула, зацокала каблуками к фотографу, оставив после себя шлейф приторных духов.

***

— Что на лбу? — Гусь клюнул. — Что-о-о? — Ничего, — отмахнулся Скорпиус, оглядывая стол за ужином. Вина не было. Настроения тоже. — Думала, этот день никогда не закончится, — устало протянула Доминик, запивая горячим чаем хрипотцу в горле. — Турнир еще не начался толком, а меня уже все бесит. Альбус хотел было отвесить едкий комментарий касательно исконно женского настроя, но не слушал вполуха, глядя на часть стола дурмстрангев, за которой Рада Илич сидела не как чемпион своей школы, а как местный лузер — поодаль и пялясь в книгу. — Еще и эта Скитер со своими вопросами… — Что? — встрепенулся Скорпиус. — Рита Скитер была здесь? — Если бы кто-то не занимался подрыванием авторитета Рады Илич, то понял бы, что только об этом утром и говорили, — укоризненно шепнул ему на ухо Ал. Но Скорпиуса как обухом по голове двинули. — И что она спрашивала? — Обо всем… и ни о чем вообще, — отмахнулась Доминик. — Я половины ее слов не поняла. А что? Скорпиус отодвинул от себя тарелку. — Ты в жопе, любимая. — Не поняла. — Давай я объясню, что такое Рита Скитер, на примере того, что она писала о моей семье… Не имея никакого желания слушать очевидное для всех, о чьих близких эта репортерша писала хоть раз, Ал бросил салфетку на стол и поднялся на ноги. И, повинуясь тому, что Скорпиус и Доминик шептались и в упор его не замечали, прошел по кругу к делегации Дурмстранга. Робко хлопнув по мощному плечу чемпиона, которая тут же обернулась и одарила его строгим взглядом, Ал коротко посоветовал: — Выиграй Турнир.