***
— Все очень просто, общий коэффициент — пять к трем. Поясняю: на каждые три галлеона вашей ставки вы получаете чистых пять галлеонов прибыли, если ставка выигрывает. Я не говорю по-французски, но вы же меня понимаете, да? Вот схема ставок, там прогнозы, — развернув перед толпой шармбатонцев пергамент с расчетами, произнес Альбус. Шармбатонцы закивали. — Всего по три галлеона ставка, и есть шанс выиграть пять. Если ставите шесть галлеонов, чистыми — десять, и так далее. Это хорошая ставка, — продолжил Альбус, которому уже протягивали монеты. — Если по прогнозам, советую ставить на Раду Илич, она мощный дуэлист и темный маг, разобьет француза и рыжую легко. Да, все правильно, начальная ставка — три галлеона. Можно сиклями, но без сдачи… И как раз сгреб в сумку первую стопку золотых монет, как вздрогнул, услышав у уха чье-то напевание мелодии из «Крестного отца». — Ни слова, — отодвинув от себя Скорпиуса, проскрипел Альбус. Но Скорпиус, выдвинув перед собой стул, уселся напротив. Светло-карие глаза искрились насмешкой. — Ты же сын мракоборца, где твое благоразумие? — Ты же сын Пожирателя смерти, где твоя чертова Черная Метка? Скорпиус вскинул бровь. — В тюрьме так отшучиваться будешь, когда тебя закроют за мошенничество, и чьи-то лапищи будут мылить тебе спину в общем душе, — фыркнул он. — Да сиди уже, букмекер. — Ты зачем пришел? — поинтересовался Альбус. — Чтоб тебе стало стыдно. Посмотри мне в глаза, Ал, и узри в них осуждение. Давай, считай деньги, а я буду неодобрительно цокать языком и качать головой. И действительно. После пяти минут слушания этих вот цоканий, Ал едва ли не пинками выставил за дверь библиотеки друга, да еще и пожаловался библиотекарю, что тот пытался приклеить в древний фолиант жвачку, и вернулся за стол. Школьники куда-то разошлись. Неужели Скорпиус припугнул их своим цоканьем? — Ты что, поставил на меня? — раздался низкий голос из-за книжной полки. Ал, обернувшись, вдруг понял, кто распугал его юных клиентов. Рада Илич, сжимая в руке несколько книг, ногой выдвинула скрипнувший стул и села за стол. Глядя в ее суровое и лицо: резкие черты лица, рассеченная бровь, кривившиеся в негодовании губы, Ал отсел подальше. — Нет, я на тебя не ставил. — Я слышала. — Это они на тебя поставили, в основном. — Потому что ты сказал. Высокая вероятность, мощный дуэлист… Ал закатил глаза. — Высокая вероятность того, что выиграет француз, сама понимаешь почему. А я сказал ставить на тебя, чтоб их ставки проиграли. Ничего личного. Рада холодно на него взглянула. — Это же дети. Сколько им? Двенадцать? — Я в двенадцать не был идиотом. Быть идиотом — свободный личный выбор каждого. Не надо меня учить. — А если я тебя сдам? — Да вперед, — усмехнулся Альбус. — Нормальное потом будет отношение к чемпиону Дурмстранга, которая мало того что заняла чужое место на Турнире, так еще и клевещет на сына Гарри Поттера? Подхватив книги и встав из-за стола, Рада одернула свободной рукой край своей алой рубахи и повернулась к выходу. — Эй, — с каплей стыда окликнул Альбус. — Я так-то за тебя топлю. На минуточку. Но та, махнув рукой, ушла восвояси. И к лучшему — распугала своим грозным видом потенциальных любителей тотализатора.***
Семнадцатое ноября подкралось внезапно, несмотря на то, что его все ждали. Странное дело, но ранним утром, когда гувернантка потрепала по голому плечу Доминик Марион Уизли и сказала приводить себя в порядок, соседки повскакивали сами с кроватей, наблюдая за тем, как рыжеволосую красавицу словно забирают на трибунал. — Плана нет, идей нет, стратегии нет, надежды нет, нам пиздец, — нагнетал Скорпиус за завтраком, щедро подливая себе в кофе коньяк. Наверное, впервые Ал заметил, чтоб друг так волновался. И волновался за кого-либо. Завтрак тянулся бесконечно долго, а по окончанию многие блюда остались почти не тронутыми. В пятничное утро было не до набивания живота горячими круассанами. Когда же наконец гувернеры повели своих подопечных в подземелья, лабиринты которых находились глубоко под замком, всеобщий гам не стихал. Его было слышно даже чемпионам, сидевшим в круглой холодной комнате, уставленной трофеями: кубками, медалями, грамотами в серебряных рамках и статуэтками. Доминик, одетая в темно-зеленую одежду с нашивкой Хогвартса, вяло ковыряла виноград на блюде и наблюдала за соперниками. Ближе всех к ней стоял шармбатонец, имя которого она позабыла и не имела никакого желания вспоминать. Смуглый и с шапкой темных кудрявых волос, одетый в нежно-голубые цвета Шармбатона: человека, которому бы более не шла эта гамма отыскать крайне сложно. Француз расхаживал по комнате, рассматривая трофеи. То ли шармбатонцев в эту комнату не пускали, то ли он просто не знал, чем себя занять. Рада сидела на краю стула у двери. Каштановые волосы, стянутые в тугую косу, мышцы обтягивала багряная форма, а широкие плечи то и дело подрагивали — интересно, сама Рада видела Доминик такой же напряженной? Они втроем просидели в комнате с накрытым легким завтраком столом не менее часа, пока не послышался шум болельщиков, а к ним, наконец, не вошли судьи. — А вот и наша фантастическая тройка! — ликовала мадам Максим, раскинув руки и едва не сбив полку. — Как настрой? — Огонь, — сухо протянула Доминик, встав со стула. — Запускайте монстров, щас будет мясо. К несчастью, ее кроме Виктора Крама никто не услышал. На всякий случай отодвинувшись от него, Доминик встала около МакГонагалл — рядом со своим директором как-то спокойнее. Француз думал так же, юркнув под крыло великанши, а Рада же замерла между Крамом и дамой из департамента международного магического сотрудничества, которая держала за руку своего маленького сына, грызшего медовое печенье. — Ваша задача в первом туре, — заговорил Крам, оглядев чемпионов. — Завладеть ключом. Как именно — остается за вами, однако использование Манящих Чар уничтожит ключ. Стартуете все вместе. Вопросы? Никакого сомнения в том, что после карьеры легендарного спортсмена Виктор Крам посвятил некоторое время силовым структурам Болгарии, не было — он говорил четко, бесцветным тоном, без лишних подробностей. А потому вопросы были у всех. — Что открывает ключ? — поинтересовался француз. — Путь к следующим испытаниям. Да, вы, — переводя взгляд на уже знакомое лицо рыжей «охотницы от бога», сказал Крам. — Что будет мешать получить ключ? — спросила Доминик. Крам открыл было рот, но его прервала мадам Максим. — Вы столкнетесь с тем, что потребует от вас силы как магической, так и моральной. Не потеряйте голову и берегите себя. Доминик коротко переглянулась с МакГонагалл и поймала ее тревожный взгляд. Когда судьи, оставив после себя вопросов больше, чем ответов, вышли из комнаты, на плечо Доминик легла ладонь. — Короче, что бы там ни было, топим француза, пусть тварь его жрет, а сами добываем ключи. Потом сочтемся, — шепнула Рада Илич. Доминик, не сводя коварного взгляда с шармбатонца, медленно кивнула. Прав был Скорпиус, дружить против кого-то всегда неплохо. Пока француз недоумевал, но уже с недоверием смотрел на косящихся в его сторону девушек, шум вдруг затих, а все свечи в комнате вмиг потухли. Кажется, началось.***
Подземелье представляло собой широкий коридор, похожий на проход к тронному залу, по обе стороны от которых располагались полные зрителей трибуны. Было темно, лишь несколько факелов по всей длине коридора, но это не помешало Доминик среди сотни зрителей отыскать светловолосого Скорпиуса на верхнем ярусе трибун. Скорпиус тоже смотрел на нее, одними губами отчетливо прошептав что-то вроде: « Я в тебя верю». — Ей пиздец, Ал, — после немой поддержки, признал Скорпиус, достав из сумки флягу. Стоя минуту на одной линии с двумя чемпионами, Доминик слышала, как стучит ее собственное сердце, когда она, сжав палочку, с трудом разглядела вдали каменный грот, закрытый плотной стеной, словно новой. И первой ступила вперед, перешагнув золотую линию. В ту же секунду стена, закрывающая грот, растаяла, словно мираж, и выводок крупных неказистых уродов ринулся на чемпионов. Приземистые тела, покрытые густой коричневой шерстью, с пятью подвернутыми лапами, мутными глазами и огромной слюнявой пастью, из которой виднелось пять рядов мелких острых зубов. От увиденного Доминик чувствовала, как на макушке дыбом встают волосы — чудища неслись с необычайной скоростью, несмотря на подвернутые лапы, царапали пол когтями и больше всего напоминали издававших то ли рык, то ли хрюканье пауков. — Дрирские пятиноги, вот это да! Вот это испытание! — с каким-то глупым восторгом вещал комментатор на французском. — Чрезвычайно опасные хищники прямиком из Шотландии! Побороть таких и не лишиться конечностей — дорогого стоит! Доминик попятилась назад, заслушавшись комментатора и тяжело дыша. Тварей было шесть, они все бежали на троицу чемпионов, широко распахнутые пасти напоминали жуткие улыбки. Если до этого момента Доминик Уизли думала, что позабыла все заклинания, то увидев пятиногов, поняла, что забыла свое имя и что она вообще здесь делает. Но инстинкты, на удивление, взяли свое: увидев боковым зрением, как мелькнул слева от нее красный луч обезоруживающего заклинания, Доминик сжала ускользавшую из рук палочку крепче и рявкнула: — Протего! — И круто повернулась в сторону нападавшего. Рада Илич, сжимая волшебный посох, метнула обезоруживающее заклинание теперь уже в Шармбатонца, и его палочка тут же полетела в ее руки. Вытаращив глаза, Доминик задохнулась негодованием и излилась таким возмущением, что сидевшие на трибунах гувернантки принялись затыкать уши первокурсникам. Но это было еще ничто по сравнению с той тирадой, которой разразился Скорпиус Малфой. — Казните ебаную сучку! — размахивая флягой, орал он, отталкивая всех, кто пытался его держать. — Шимпанзе, блядь, с палкой, машет она дрючком своим, мразота! Стратегию Рады Илич можно было назвать нечестной, но правильной: не зная, с чем предстоит столкнуться, она намеревалась просто-напросто помешать соперникам. Годно, ничего не сказать. Скорпиус бы на ее месте поступил бы точно так же, так что пусть орет что хочет, там, на трибунах. Позабыв и страх, и отвращение к пятиногам, и то, что с Радой Илич они в разных весовых категориях, Доминик, не помня себя, бросилась к болгарской чемпионке и изо всех сил треснула ее кулаком в лицо. Трибуны взревели в одобрении. — Я тебе помогала, — рычала Доминик, намотав ее длинную косу на руку. — Я тебе рассказала все, что знала, а ты за моей спиной… — Женская дружба, — протянул на трибунах Альбус, глядя на то, как Рада Илич, подмяв под себя тонкую фигуру Доминик, прижала ее посохом к полу. — Девки, окститесь! — вдруг завопил кто-то позади. — Неспортивное поведение! — орал комментатор. — Наши леди выясняют отношения между собой, а Стефан Каррель уже вовсю борется за свой ключ! Вмиг вспомнив про ключ и пятиногов, которые были совсем рядом, Доминик, пользуясь тем, что Рада французского не знала и комментарий не поняла, что есть силы ногой оттолкнула соперницу от себя, прямо в двух подбиравшихся к ним чудовищ. Рада, вот уж боец из Дурмстранга (не зря даже сексист Харфанг, жестко усмехнулся в свою жесткую бороду), даже не вскрикнула и, закрывшись от десятка когтистых лап посохом, ударила им вдруг по полу. Каменный пол вдруг раскалился и вспыхнул, подобно углям, и пятиноги бросились врассыпную, видимо обожгли свои массивные конечности. Защитившись и отогнав от себя этих двух монстров, Рада совершила роковую ошибку: Доминик увидела, что к лапам обоих монстров было привязано по ключу. За третий ключ вовсю воевал Стефан Каррель, пытаясь ввести нужного пятинога в какое-то подобие транса, а трое тех чудищ, которые были без ключей, уже окружили Доминик и, подобно слюнявым паукам, приближались, толкая друг друга и явно ожидая разорвать ее на клочки. Оттолкнув от себя всех троих самым простым заклинанием, которое смогла вспомнить, Доминик слушала визг тварей, шум трибун и вспышки проклятий, которыми Рада Илич сыпала в одного из пятиногов, уже пятившегося от нее в темноту. Кто-нибудь рано или поздно использует «Акцио», и уничтожит ключи, разве что француз хорошо подготовлен (не удивительно): кажется, пятиног, полу-усыплённый трансом, даже начал всхрапывать и закатывать глаза. Доминик снова отшвырнула пятиногов чарами, как один из них, отлетев в сторону Рады, сбил ее с ног. Та, рухнув на пол, в сию же секунду оказалась в ловушке: один из тварей, сцапав лапой ее косу, потащил в сторону темного грота, а еще один попытался запрыгнуть сверху, но оказался отброшен в сторону ногой. — Забей на нее, добудь ключ! — надрывался до хрипоты Скорпиус, перекрикивая и комментатора, и пятиногов, и зрителей. Но Доминик, только попытавшись запустить заклинание в того, что тянул Раду за волосы, вдруг отпрыгнула. Рада, зацепив низкие каблуки сапог за зазубрину между каменными плитами, рукой вцепилась в коричневую шерсть, подтянула пятинога на себя и вонзила тупой край своего посоха прямо в раскрывшуюся над ее лицом слюнявую пасть. Болгарская часть трибуны разразилась громом мужских возгласов — о чудо, в один миг Рада Илич превратилась из жертвы коллективного буллинга в звезду своей делегации, а комментатор проревел: — И она сделала это! Она сделала это! Рада Илич добыла ключ! Чемпион Шармбатона аж обернулся, отчего зверь, которого он пытался гипнотизировать, приоткрыл глаза и треснул его лапой. А Рада, стащив с лапы поверженного пятинога серебряный ключ, побежала за золотую линию под аплодисменты болгар. И не только болгар. — Ал, что это было? — холодно проскрипел Скорпиус, когда Альбус, не сдержавшись, тоже вскинул кулак. Ал смущенно опустил руку, вдруг поняв, что денег не выйдет: все ставили на Раду Илич по его же совету. — Херасе северная дева, — протянул Альбус, глядя на то, как потрепанная дева, залитая кровью пятинога, сжимает в одной руке посох, а в другой — трофейный ключ. — Вот тебе и тихоня, жертва сексизма. Далее события разворачивались не так эпично — без крови и разъяренных северных дев. Вторым ключ добыл шармбатонец, сумев ввести пятинога в транс и стащив с него ключ прежде чем со спины его настигли еще двое чудищ. А спустя менее чем полминуты, с ключом за золотую линию юркнула и Доминик умудрившись отвлечь всех прочих пятиногов летучими мышами, свора которых вылетела из ее палочки посредством Летучемышиного сглаза, и стянуть с ноги одного из уродцев последний ключ. Трибуны взорвались аплодисментами и топотом. Вернувшись в холодную круглую комнату лишь на мгновение, чтоб выпить воды (с каплей бренди, спасибо понимающему полненькому гувернеру четверокурсников-шармбатонцев), чемпионы, не смотря друг на друга, выдохнули. Прижав теплое влажное полотенце, пахнувшее лавандой, к пылающему лицу, Доминик только сейчас поняла, что у нее дрожат ноги. На мгновение подумав, что не помнит, куда положила ключ, она в панике пошарила по карманам, и, нащупав заветный ключик, выдохнула. Но тут же с удивлением и легкой паникой обнаружила, что ее правый рукав пропитан кровью, а задрав его, увидела, что на предплечье красовался большой укус, кожа вокруг которого посинела. Наскоро замотав руку полотенцем, Доминик, снова вышла из комнаты, когда судьи были готовы огласить результаты. — Просто блестяще, мисс Уизли, просто блестяще, — шепнула ей бледная профессор МакГонагалл, которая сидела на трибуне ближе всех к ней. — О Господи, ваша рука… — Ничего, у меня есть еще одна, профессор. Пятиногов загнали обратно в грот, что не могло не радовать, но приближаться к золотой линии не рисковал никто — неподалеку от нее красовалось еще пятно крови. Комментатор жестом указал чемпионам выйти в центр, и трибуны снова взорвались торжественным рокотом. — Рада Илич первой сладила с пятиногами и добыла ключ! — объявил комментатор и перевел всеобщее внимание на судей. — Прошу судей оценить чемпиона Дурмстранга по десятибалльной шкале. Серебристая лента, вылетевшая из палочки мадам Максим, вычертила в воздухе сияющую шестерку. Рада Илич взглянула на великаншу так, словно желала сделать с ней то же, что и с пятиногом. Следующей голосовала МакГонагалл и оценила девушку в семь баллов. Трибуны захлопали. Тодор Харфанг ощедрил ученицу десяткой — болгары взорвались в овациях. Эвелин Руссо из департамента международного магического сотрудничества внезапно влепила Раде четверку, а Виктор Крам, оценивавший последним, завершил все твердой восьмеркой. Комментатор, получив пояснения к баллам, воскликнул: — Рада Илич первой поборола дрирских пятиногов, бесстрашно бросившись в бой и показав всем нам свою северную выдержку, однако нанесла пятиногу серьезные травмы, что не помешало ей набрать ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ БАЛЛОВ! Трибуны снова захлопали, но Рада стояла, с рассеченной бровью и каменным лицом, понимая, что ее первенство под большим знаком вопроса. Альбус Северус Поттер тоже это понимал, а потому приободрился — не все было потеряно со ставками. — СОРОК ЧЕТЫРЕ БАЛЛА получает в итоге Стефан Каррель! — в это время объявил комментатор, и шармбатонцы возликовали. — За слаженную работу, невозмутимость и спокойствие! Самой низкую оценку шармбатонцу поставил Харфанг — шестерку, видимо, зрелищности дурмстрангскому директору не хватило. — Тихо, момент истины, — прошипел Скорпиус, заставив умолкнуть всех в радиусе трех метров. — Доминик Уизли добыла ключ последней, мастерски и изящно исполнила хитрый отвлекающий маневр Летучемышиного сглаза, но получила травму. Пожалуйста, дорогие судьи, каких оценок заслуживает чемпион Хогвартса! — Только поставьте ниже восьмерки, мой отец узнает об этом, — пыхтел кто-то (кто же, интересно?) на трибунах. Мадам Максим, словно издеваясь, одарила Доминик шестеркой. — Сука ебаная, — прошипел Скорпиус, вздернув нос. — Должно быть, снимут баллы за то, что она полезла с Радой в драку, — сокрушался Ал. МакГонагалл оценила Доминик девяткой, а Харфанг следом выпустил из своей палочки шестерку. Мадам из министерства поставила пятерку. — ТЫ КТО БЛЯДЬ ВООБЩЕ ТАКАЯ?! — Скорпиус, — шикнул Ал на него, попытавшись усадить на место. — Судьи куплены! — шипел Малфой. — Все пидорасы. Ты понял, да? У нее сейчас двадцать шесть баллов, она не перегонит Раду, если только, что очень вряд ли… Виктор Крам поставил Доминик десятку. — ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ БАЛЛОВ получает Доминик Уизли!!! Должно быть, каждый на трибунах Дурмстранга и Хогвартса занимался арифметикой, усиленно считая, и вдруг болельщики Доминик вскочили на ноги, крича от радости так, как не кричали бы за первое место. — Все пидорасы, а Крам молодец! — колотя себя в грудь, надрывался Скорпиус. — На балл, на балл обогнали дикую сучку! Укатали в сухую! — Таким образом, дамы и господа, на данном этапе первенство за Стефаном Каррелем, Шармбатон! Но как бы не ликовали шармбатонцы, их радость не шла ни в какое сравнение с трибуной Хогвартса. — Второе место — Доминик Уизли! Хогвартс! — Мистер Малфой, уберите шампанское! Мистер Малфой… Мистер Малфой, не с горла… МИНУС ПЯТЬДЕСЯТ ОЧКОВ ГРИФФИНДОРУ! — Я богат, Господи-Иисусе, я богат, — утирал под очками слезы Альбус, подсчитывая, сколько он выиграл от своего тотализатора. — Третье место — Рада Илич! Дурмстранг! Рада стояла, не шелохнувшись. На лице Доминик тоже улыбки не было. — Отлично, друзья, отлично! До второго тура есть время отдохнуть и подготовиться, а потому, всем удачи и хорошего настроя! — прощался комментатор, когда болельщики кинулись поздравлять чемпионов. — Ты была огонь, — крепко обняв слепо глядящую на Раду Илич Доминик, ликовал Скорпиус. — На один балл! На один балл урвать у сучки победу! Рвать жопу, первой добыть ключ, и занять последнее место! Видит Бог, это за ее подлый поступок в начале! Ал! Ал, иди сюда! Иди сюда, Дон Корлеоне, подождет твой тотализатор! Доминик, рассеянно отпрянув и от Скорпиуса, и от медиков, которые уже тащили ее в больничное крыло, смотрела отрешенно, как уходят из подземелий судьи. — Я не согласна… — … так будет с каждым… На балл, на, сука, ОДИН БАЛЛ! Что говоришь? — Я не выступила на десятку, — пытаясь, чтоб ее голос звучал громче, прохрипела Доминик. — Почему он поставил мне десять… — Потому что он мужик, — восхищался Скорпиус. — Да что с тобой? — Рада была лучше. Поняв, что его леди сейчас снова начнет защищать права оскорбленных женщин, похожих на мужчин, Скорпиус посерьезнел. — Она пыталась разоружить тебя в самом начале! За спиной! Доминик, ты о чем вообще говоришь? — Крам поставил мне десятку, — парировала Доминик, таща Скорпиуса через толпу болельщиков. — Я добыла ключ третьей и еще и Раду ударила. А он поставил мне десять. Это нечестно. — Радуйся и помалкивай, почему ты делаешь проблему из ничего? Доминик резко обернулась, отчего ее взлохмаченные рыжие волосы взметнулись. — Ты не понимаешь, да? Скорпиус честно покачал головой. Доминик, закатив глаза, выпустила его руку и невесело двинула за медиками. — Женщины, — протянул Скорпиус, цокнув языком. — Почему вы сложные?