Турнир Трех Неудачников

Несмотря на то, что всеобщее ликование и атмосфера праздника по окончанию первого тура растянулась на несколько дней, сами чемпионы от торжества явно устали. Более того, выглядела троица так, словно первым заданием Турнира Трех волшебников было захватить вражескую крепость: всклокоченные, сонные, побитые — праздник вертелся вокруг трех уже уставших от всей суеты семикурсников. Синяки и следы схватки с пятиногами появились даже у француза, который в целом прошел испытание тихо, мирно, без сучка и задоринки — не иначе как фингал под глазом ему оставила или одна из лап монстров, или кулак кого-то из делегации Дурмстранга. На лице Рады Илич тоже красовались следы испытания — левая часть лица была багровой, отекшей и представляла собой наглядное пособие акта возмездия со стороны Доминик Марион Уизли. Сама же Доминик отделалась ссадинами и раной на руке. Но если предплечье надежно скрывал рукав рубашки, то со ссадинами на щеках и лбу было сложнее. — Это пиздец, — едва не рыдала Доминик, когда под пятым слоем пудры все равно виднелась бугристая корочка заживающих царапин. — Будто прыщи наждаком затирала. Благо была среди ее соседок когтевранка Тэми Фоссет, которая мастерски умела обращаться с косметикой и имела в чемодане целый арсенал декоративных средств. — Главное, не три лицо руками, — наставляла она, в последний раз припудрив Доминик лицо и подчеркнув румянами скулы. И именно в после этих слов сокурсницы у Доминик резко зачесались лоб, нос и уши. В том ее беда, что лишний изъян на своем кукольном личике воспринимался не иначе как преступлением против человечества. — Ну что? — в очередной раз взъелась она, поймав взгляды соседок. Те тут же отвернулись и занялись поспешными сборами на завтрак, пока мадам Шанталь не прибежала с инспекцией. Чувствуя, как внутри нее разбушевался параноик, Доминик снова повернулась к зеркалу и принялась собирать волосы в хвост (гувернантка считала аккуратно подколотые волосы обязательным атрибутом), и снова поймала взгляды. — Девки, в чем дело? Соседки переглянулись, окончательно убедив Доминик в каком-то заговоре против нее. Но Роза, видимо, самая храбрая, а может самая злорадная, неловко протянула ей свежий номер «Ведьминого Пирога». Нахмурившись заранее, Доминик развернула журнал, уже мятый, видимо, его передавали из рук в руки, и к своему ужасу, наткнулась на первой же полосе на фото трех чемпионов. Турнир Трех Волшебников, объявленный после стольких лет перерыва и десятков переносов на более благоприятные времена, стартовал в ноябре, однако интриги, которыми окутано состязание этого года, начались задолго до того, как лучшие из лучших учеников Хогвартса бросили свои имена в Кубок Огня. По какому принципу дирекция Хогвартса отбирала «лучших из лучших», остается догадываться. Стоит лишь упомянуть, что в списки привилегированных талантов, представляющих нашу страну, моментально попали звезд с неба не хватающие внук министра магии и дама сердца этого самого внука. Какое же поразительное совпадение, не правда ли, мои дорогие читатели? — Там все куплено, — поделился со мной этой «неочевидной» тайной анонимный источник, не доверять которому нет причин. — Изживающая себя аристократия теряет власть над простым людом, люди понимают, что живут в д***, как иначе поднять рейтинг действующего министра, как не продвинуть в очередной раз своего внука и его подружку на международном соревновании? При Фадже не было такой откровенной нечестной игры… Но даже если опустить тот факт, что Скорпиус Малфой был внезапно поднят до высот лучшего ученика, то ситуация с Доминик Уизли гораздо более глубокая и сложная. В том, что эта прелестная красавица была избрана в итоге чемпионом, таится нечто большее, чем возможности и родственные связи ее молодого человека. Открыв мне сердце во время интервью, мисс Уизли не сдерживала слёз: боль от утраты брата-близнеца, завистливые взгляды некогда подруг, опасение смертельных опасностей, которые поджидают впереди — стало ясно, что за непроницаемой маской надменной валькирии скрывается ранимая хризантема. Надо ли говорить, что потеряв брата, с которым была связана близкими отношениями, мисс Уизли всеми силами искала поддержку и утешение, и, наконец, отсеяв десяток недостойных в качестве жилетки для плача, остановила свой выбор на внуке министра магии. — Скорпиус оказался рядом в нужный момент. Он закрыл зияющую дыру боли и одиночества в моем сердце, — сообщила мне Доминик, когда мы разговорились. — Мы счастливы. Не буду углубляться в детали этих высоких отношений и говорить, какие еще дыры закрыл Скорпиус Малфой в своей безутешной зазнобе, скажу лишь, что свидетелей тому было много. — Они вообще не стыдятся ничего, — рассказывает одна из членов делегации Хогвартса. — Противно смотреть бывает на них. Раскованность мисс Уизли не могла не подметить и опытный педагог Шармбатона, которая была в шоке от того, что юная леди может позволять себе такое. — Я служу гувернанткой двадцать шесть лет и повидала много девушек, но такой педагогической запущенности, такого морального разложения и вопиющего хамства еще не видела. Для мадемуазель Уизли нормально красоваться в неподобающем виде, лазать по ночам в мужскую башню, и это я еще не говорю о том, что ею каждый совет воспринимается в штыки. Подобная распущенность и вседозволенность недопустима, тем более для молодой девушки — не сомневаюсь, что с такими похождениями эта особа рано или поздно познает раннюю беременность… Не став дочитывать, Доминик сжала журнал. Соседки снова глянули на нее с опаской, явно боясь, что этот журнал сейчас полетит в кого-то из них. Неловкая пауза явно затянулась — статью читали все. — Нет, ну было же, чего дуть губы, — не выдержала Роза Уизли, цокнув языком. Доминик подняла на нее непроницаемый взгляд. — Ты про карету рассказала репортерше? Роза закатила глаза и что-то хмыкнула. Медленно поднявшись с пуфа и приблизившись вплотную, чтоб разглядеть на лице кузины каждую веснушку, Доминик без тени эмоции запустила руку в ее кудрявые волосы и, сжав в кулак, ударила Розу лбом о зеркало. Та сдавленно вскрикнула, зеркало раскололось, и крупный осколок упал на ковер, а Доминик, не моргнув, разжала пальцы, выпустив волосы Розы. — Девушки, надеюсь, вы уже готовы к завтраку, — раздался из-за двери участливый голос гувернантки. — Двадцать минут с лихвой хватило бы даже на прием пищи, хватит прихорашиваться… Господи Всевышний! Увидев разбитое зеркало, Розу с ссадиной на лбу, и самую скандальную девушку за всю историю Академии Шармбатон, сжимавшую в пальцах клочья рыжих волос, мадам Шанталь ахнула. Доминик, хищником глядя ей в глаза, с трудом заставила себя непринужденно улыбнуться. — Мы готовы, мадам. Девки, жрать. — Вы что здесь устроили, милочка?! Вы… вы избили одноклассницу! Нет, ну это ни в какие рамки, — наконец, справилась с немым возмущением гувернантка. — За двадцать шесть лет службы гувернанткой… — За двадцать шесть лет службы гувернанткой вы, вероятно, вконец пропарили остатки мозга под этим дурацким чепчиком, — прорычала Доминик и, сунув мадам Шанталь свернутый в трубочку журнал, вылетела из покоев.

***

— Так… ты не беременна? — Великолепное приветствие, Альбус, — проскрипела Доминик, широко шагая в трапезную. — Там про беременность была одна строчка… — Эм… — протянул Ал. — На каком, говоришь, моменте, ты забросила читать? Доминик закрыла лицо руками, а Ал лишь улыбнулся и поправил очки. — Да успокойся, все свои, и все знают, что ты немного… Scortum habilis. — Чего-чего? — Блудница умелая. Доминик, мощно зарядив Алу по спине, поспешила вперед. — Стой-стой, — усмехаясь, позвал Ал, перехватив ее за руку. — Стой. Ладно тебе. «Ведьмин Пирог» — это же дамское проходное чтиво, а не истина в последней инстанции. — Давно ты читаешь дамское проходное чтиво? Альбус скривился. — Ты думаешь, я согласен платить подписку в два галлеона, чтоб выписывать ежемесячно дичь с рецептами кексов и бредовыми сплетнями? — до глубины души возмутился он. — Поэтому и говорю, успокойся. Мало кто всерьез воспринимает статьи из «Пирога». А уж статьи, написанные Ритой Скитер! Это же каким нужно быть дебилом, чтоб всерьез воспринять эту писанину? И тут же глаза Ала расширились. — Только честно, — ледяным тоном произнес Скорпиус, придвинув к Доминик тарелку. — В глаза и только правду. — Да не беременна я! — гаркнула Доминик так, что к ним обернулся весь стол. Скорпиус недовольно шикнул, не желая привлекать еще больше внимания. — Точно? — сквозь зубы прошипел он. Доминик, скрипя зубами, с остервенением отшвырнула от себя салфетку. — Это все, что ты можешь мне сказать? Скорпиус, медленно отпив кофе из крохотной чашечки, задумчиво кивнул. — Ну… да. — Ты понимаешь, что пиздец? — треснув его по лбу очередным свернутым журналом, проговорила Доминик. — Меня опозорили на всю страну! — Стать родителями в семнадцать — вот это пиздец, — возразил Скорпиус преспокойно. — А эта статейка… пф, ничто. Не притронувшись к завтраку и встав из-за стола, Доминик унеслась прочь, поправляя сумку на плече. Скорпиус, глядя ей вслед, приподнял бровь. — Что я опять сделал не так? — Если ты хотел ущемить ее еще больше, то ты все сделал так, — пожал плечами Ал. — Не понял. — Слушай, я в ваши отношения не лезу, мне плевать, если честно. И принялся было за еду, но под тяжелым взглядом Скорпиуса и ложки ко рту не поднести. Ал по обыкновению закатил глаза. — Ты эгоист. — Я эгоист? — опешил Скорпиус. — Я-я-я? — Угу. — Поясни-ка. Альбус, опустив чашку на скатерть, вздохнул. — Она делает проблемы из ничего, — ворчал Скорпиус. — Опять. Это же статья Риты Скитер… если Рита Скитер кого-то поливает грязью, то сомнений быть не может в том, что это по сути чистейший человек. — Это ты знаешь, и это я знаю, — протянул Альбус. — Мы знаем. Она писала о наших родителях не раз, и это были омерзительные вещи в большинстве своем. — Ну! — А для Доминик это в новинку. Первая статья и такая. Ты должен был как-то поддержать ее, сказать, что всем наплевать, что Рита Скитер живет скандалами, да что угодно, но ты, видимо, наконец-то задумался о последствиях незащищенного секса в карете Шармбатона, чем о том, что нужно помочь Доминик справиться с телегой вылитого на нее дерьма. Скорпиус цокнул языком, видимо, посчитав это слишком сложным приемом. — Говорить о чувствах — для слабаков, — произнес он. — Или для тех, кому на самом деле плевать. Не правильнее ли действовать? — Действовать? — Ну, — протянул Скорпиус, снова пробежавшись взглядом по статейке и оглядев трапезную. — Например, можно найти тех, кто дал Рите интервью и сломать им лица. Хотя, одной, видимо, уже сломали, да, Роза? Роза, ковыряя ложкой в овсянке, взглянула на него хмуро и безрадостно. — Еще раз я услышу твой голос до конца Турнира — выкину нахрен из башни и даже твоя мама поверит в то, что это было самоубийство… — Скорпиус! — Все-все, я же шучу. Да, Роза? Роза не ответила, зато за спиной студентов тут же послышался голос профессора МакГонагалл, который напугал внезапными строгими нотками: — Над чем это вы там шутите, мистер Малфой? У Скорпиуса аж холодок по спине пробежал. — Над Радой Илич, мы ее презираем, профессор, — выпалил он, повернувшись. — Я еле отговорил Альбуса запереть ее в ящике с пятиногами и отправить обратно. — Малфой! — Шучу, профессор, — улыбнулся Скорпиус смущенно. МакГонагалл прикрыла глаза и, сгрудив у себя учеников, раздала всем по одной из знаменитых шармбатонских нежно-голубых брошюрок. — Дирекцией академии было одобрено посещение гостями деревни Фер-а-Шеваль, информацию о которой, надеюсь, вы прочитаете в брошюрах. Судя по скептическим лицам студентов Хогвартса, мало кого интересовала богатая история деревушки. — Правила приличия прежде всего, да, мистер Малфой, это к вам особенно относится. Мистер Поттер, пожалуйста, проследите за ним и не позволяйте напиться как… — Там наливают? — Малфой, я сейчас заберу у вас брошюру, и вы никуда не пойдете. Остаток инструктажа, который затем повторил и мсье Жавер, Скорпиус вел себя сдержанно, но аж ерзал от нетерпения. Надо ли говорить, что, не дослушав гувернера, он первый поспешил вниз по горному склону, спотыкаясь на каменных ступенях, покрытых коркой льда. — В сторону Доминик, я знаю, где найти бухлишко, да? — Альбус нагнал его лишь у умощенной фонарями тропе к деревне, на которую указывало ладонью каменное изваяние нимфы. — Да, — не стал отрицать Скорпиус. — К ней сейчас лучше не подходить. Пусть посидит в пледике, пожует шоколадки и подумает о том, как все ее обидчики варятся в адском котле. А нас с тобой ждет экскурсия по культурному наследию. Деревня Фер-а-Шеваль представляла собой крошечное, но живописное поселение с двухэтажными домами из ракушняка, обвитыми плющом и стойкими к непогоде цветами. На площади у фонтана в виде нимфы, льющей поблескивающую воду из кувшина (и что за заскок по нимфам?), столпилось много народу — выступал какой-то бродячий цирк. И только Альбус направился к толпе, чтоб посмотреть на то, как карлик в полосатом комбинезоне жонглирует огненными шарами, но Скорпиус перехватил его за руку и ткнул пальцем в сторону витрины одного из кафе. «Интернет — 2 сикля за тридцать минут» — гласила крупная вывеска на английском, дублированная на трех языках. — Ни слова больше, — выдохнул Ал, позабыв и про магию, и про цирк, и про карлика. — Мы не задроты и не грязнокровки, — напомнил Скорпиус, когда ведьма за прилавком указала им на груду стареньких ноутбуков на подоконнике. — Просто нужно идти в ногу со временем, ведь невозможно игнорировать науку и технический прогресс, пусть и магловский. Мы застряли, фактически, в шестнадцатом веке со своим этим «лишь бы не как у маглов». Шармбатон меня в этом плане радует… срань Господня, «Windows XP»! Что это? Что это вообще! — Имей уважение, эта операционная система старше тебя, — фыркнул Альбус, наблюдая за тем, как грузится вкладка одного из сайтов. — Какая ностальгия, — глядя в экран, усмехнулся Скорпиус. — Как к деду приехал. Дед, стиснув зубы, все же провел в мэноре интернет. — Вот он, технологический прогресс, он же первый всадник апокалипсиса. Представив, как последний оплот чистой крови, Люциус Малфой, проиграл битву против магловской техники, Альбус фыркнул. — Это еще что. Я еле научил деда печатать, и когда программа спросила, сохранить ли документ, дед с криками: «Не смей мне указывать, чертовщина грязнокровок», выкинул компьютер в окно. Глядя краем глаза, как Скорпиус листает одну из своих немногочисленных социальных сетей, Альбус вдруг понял, что радость от того, что здесь есть интернет, как-то не оправдалась — интернет был, а что с ним делать, Ал не знал. Поерзал курсором по странице новостной ленты, словно его интересовали новости экономики и политики, и даже, полистав ниже, прочитал одну: «… прощание с Хосе Альворадо прошло 19 ноября в 10.00 на Главном кладбище Сан-Хосе. По факту смерти публициста и политолога ведется следствие, однако, по сообщению полиции, останки тела обнаружены не были. Напомним, что утром 17 ноября в собственном кабинете родственниками Альворадо была найдена лишь его голова. Хосе Альворадо остался в памяти всей Коста-Рики непревзойденным профессионалом и бесстрашным человеком чести. Одной из последних и самой громких работ Альварадо считается критика в адрес Сильвии Амаранты де Соледад Кармары, кандидата в президенты от Партии Гражданского Действия. В своей работе Альварадо обвинял Кармару в связях c преступным синдикатом, практикой отмывания денег и созданием анонимной торговой интернет-площадки черного рынка, однако эти обвинения не были подтверждены и, по комментариям самой Кармары, являются не более чем «грязной предвыборной клеветой». Несмотря на обвинения в свой адрес и потерю доли избирателей, Сильвия Кармара присутствовала на похоронах, где принесла семье Хосе Альварадо искренние соболезнования… Статью с комментариями Альбус не дочитал, потому как взгляд его невольно сполз ниже, на фото, красовавшееся под текстом. Фотограф запечатлел как статная дама, одетая в брюки и мужской пиджак на голую грудь, сжимала в руках корзину с виноградом, которую уже на следующем же снимке вручала семье погибшего, судя по подписи. Не понимая, зачем потратил минуту на это, Альбус хотел было пролистать дальше, но старенький ноутбук, как назло, завис, не оставив ему ничего, кроме как смотреть перед собой на фотографию женщины и ее полускрытой лацканами пиджака груди. Аж неловко было перед ведьмой за прилавком, которая, глядя ему в спину, зацокала языком с осуждением: надо же, пришел к ней в кафе, заплатил сикли, чтоб на грудь посмотреть, бесстыдник чертов! Грудь. Альбуса вдруг как током ударило. Небольшая, смуглая грудь, которую он где-то уже видел… — Ты чего залип? — вырвал Ала из пелены какого-то транса, в который ввело гудение ноутбука, голос Скорпиуса. Встрепенувшись, Альбус захлопнул ноутбук. — Ничего интересного. — Ну не скажи. Я заказал шесть ящиков коньяка, пижаму с Пикачу и корм для игуаны. — У тебя нет игуаны. — Не смей меня осуждать, Альбус Северус Поттер. Есть вещи серьезнее. Альбус повернулся к нему и отпил горячего глинтвейна из высокого стакана. — Какие же? Загуглил признаки беременности и обнаружил у себя семь из десяти? Скорпиус чуть покраснел, но тему сменил резко: — Святочный бал. — И что? — Святотатство! — буркнул Скорпиус. — И что? Мы должны выглядеть так, чтоб показать всем вражеским мордам, кто здесь главные сучки. Вот что. Альбус тут же отмахнулся. — Ой все. — На Ж.А.Б.А. ойвсекать будешь. Внешний вид это серьезно. Так и вижу все эти подтянутые до икр носки, узконосые лаковые туфли, пиджаки с вытянутыми рукавами, галстуки до половины груди — мы в Хогвартсе самые модные. Бормотание Скорпиуса злобной тирадой звучало над ухом еще долго, даже когда они уже покинули кафе и миновали циркачей. — … а если скажут обязательно быть в этих жутких парадных мантиях, то я закажу десять леопардовых шуб и заставлю всех нас прийти в таком виде. Это издевательство над внешним видом — пододеяльник какой-то вместо костюма надевать. — Да заткнись ты, нам даже дату бала не назвали, а ты уже протестуешь, — не вытерпел Альбус. — Серьезно, ты ни к одному экзамену так не готовился, как к Святочному балу. — А ты готовился, но толку? Если ты оденешься абы как и в свою клетчатую рубашку, я перестану с тобой разговаривать. — Я не надену клетчатую рубашку. — Не верю, у тебя даже пижама клетчатая, — напомнил Скорпиус. — Принеси Непреложный обет, что ты не наденешь на бал клетчатую рубашку. Тогда отстану. Отмахнувшись, Альбус начал разглядывать витрины, полные вкусностей и разного магического барахла, а Скорпиус и не думал униматься: — А с кем ты пойдешь на бал? С ноги и в больную тему. — А ты с кем? — полюбопытствовал Ал. — Угадай с трех раз, с кем же я пойду на Святочный бал. Разумеется с Доминик. — После того, как ты отмахнулся от того, что в газете ее выставили местной давалкой? Я бы не был так уверен. Скорпиус хотел было возразить, но не нашел ответа и лишь вытаращил глаза. — Ой. — Ой, — согласился Альбус. — Интересно, кто-нибудь уже пригласил Доминик? Кто-нибудь, кто более тактичен и мягок, и будет интересоваться ее переживаниями и проблемами, а не как сделать аборт вешалкой? Судя по выражению лица, у Скорпиуса в голове тревожно громыхала пятая симфония Бетховена как осознание того, что такой аксессуар, как чемпион Хогвартса с одной восьмой вейловской крови может украшать на Святочном балу кого-то другого. — Ничего, Скорпиус, главное не терять лицо и не унижаться, — хлопнул его по плечу Альбус. — Ни за что не извиняйся. Какова цена вашей ссоры? Ну максимум — умрешь в одиночестве, просматривая фотографии, где Доминик целует у алтаря другого, разве стоит эта мелочь того, чтоб снять с себя корону разок?