Знакомые подземелья Шармбатона пока еще пустовали, но зрители, ерзавшие на холодных каменных трибунах, уже с опаской оглядывались. О дрирских пятиногах все еще помнили, к тому же на одной из каменных плит осталась трещина после удара Рады Илич своим посохом. Те, кто сидели ближе, тянули шеи, выглядывая, кто же там скрывается, в темном проходе, те, кто сидели подальше, радовались, ибо если эта загадочная тварь прыгнет, то не на них.
Скорпиус Гиперион Малфой сидел на верхнем ряду, вертел в руках багет, в мякиш которого спрятал тонкую мензурку с портвейном, и был решительно настроен на победу своего чемпиона.
— Ал, это пиздец, она все запорет. — Ну почти решительно.
Альбус, подуставший и от нытья друга, и от всеобщей тряски перед долгожданным третьим туром, отмахнулся.
— Нет, я, конечно, дал ей с собой пистолет, но…
— Что? — тут уж Ал встрепенулся. — Откуда у тебя пистолет?
— Это не мой, мне принесла сова.
— То есть, это пистолет совы, да?
— Знал бы ты, Поттер, чья эта сова, не задавал бы вопросов, — важно фыркнул Скорпиус. — Так, все короче. Не мешай мне нервничать.
Глядя, как Скорпиус «пьет из хлеба», Альбус покачал головой, как и сидевшие около них студенты. Глядя, как усаживаются за длинный стол судьи, болельщики даже захлопали — лишь бы уже поскорее начинали, ведь сил уж не было строить догадки, с чем же столкнуться лучшие из лучших трех магических школ.
МакГонагалл зорким дозорным огляделась по сторонам. Завидев Малфоя, жующего хлеб, на месте, она с облегчением опустилась в кресло. Когда же комментатор взял в руки золотой рупор, подземелья содрогнулись от громовых аплодисментов.
— Приветствую вас, дорогие зрители! — гаркнул он так неожиданно громко, что перепугал первый ряд студентов и сидевшую ближе всех к нему мадам Руссо. — И без лишних преамбул… встречаем наших чемпионов!
— Так, а ну быстро все сделали лица, как будто мы гордимся нашей рыжей давалкой и искренне ее поддерживаем, — шепнул Ал, нагнувшись к сокурсникам.
Делегация Хогвартса тут же заулыбалась и зааплодировала, перекрикивая, уже принципиально, дурмстрангцев.
Когда троица чемпионов появилась под светом вдруг вспыхнувшей под потолком тысячи свечей, гувернеры поспешили успокаивать зрителей дабы призвать их к порядку и начинать испытание. Чемпионы, сжимая в руках амфоры, добытые со дна водоема во втором туре, подняли взгляд на Виктора Крама, который поднялся из-за стола и упер руки в трибуну.
— Третье и последнее испытание было подготовлено для вас особо тщательно. Смею заверить, что за всю историю Турнира Трех Волшебников такого еще не было.
— Ой блядь, — снова отпил из хлеба Скорпиус. — Не нагнетай.
Чувствуя, как напряглись стоявшие по обе стороны от нее Рада и Стефан, Доминик впилась взглядом в темный тоннель. Фантазия уже рисовала скрывавшееся во тьме чудище.
— Победу одержит тот, кто возьмет кубок чемпиона турнира. Но прежде, в третьем испытании вы столкнетесь с противником, от которого не отбиться простейшими чарами и сглазами.
Рада Илич стиснула зубы, тоже уставившись в тоннель.
— Вы столкнетесь с тем, чего не проходят на уроках. С тем, что не по зубам даже многим прославленным магам. Вы встретите соперника, который оказался не по зубам никому из вас троих на протяжении всего турнира…
Нагнетал Крам или нет, но из тоннеля послышался малоприятный скрип. Стефан сжал волшебную палочку, Рада, следуя его примеру, покрепче перехватила посох.
— Вы столкнетесь с честностью и честью, — вдруг добавил Виктор Крам.
Амфоры в руках чемпионов вдруг раскрошились вдребезги, оставив после себя лишь осколки и древнюю пыль. И в ту же секунду из темного тоннеля, где должно было, обязательно должно было скрываться невиданное чудище, выплыл мраморный постамент, на котором тяжелел сияющий кубок чемпиона турнира.
Доминик приоткрыла рот. Из кубка тут же выпорхнули три квадратных клочка разноцветного пергамента — алый, вместе с острым алым пером подлетел к Раде Илич, нежно-голубой и синее перо опустились в руки Карреля, а зеленый клочок и фазанье перо приземлились на пол перед Доминик.
— Выбор только за вами, — загадочно добавил комментатор в рупор и демонстративно уселся на лавку.
Воцарилась тишина.
Чувствуя, как на трибунах замерло все, до последнего вздоха, а зрители так и прожигают взглядами, Доминик неловко подняла перо и пергамент. Встретив взгляд Рады, она выпрямилась.
В звенящей тиши было слышно, как жужжит одинокий жучок над свечами, и как скрипит перо того, кто уже определился с выбором. Стефан Каррель бросил свой пергамент в кубок первым.
Ожидая что комментатор сейчас снова заговорит и добавит что-то вроде: «А девушки снова вспомнили, что они соперницы…и вот мадемуазель Уизли получает по лицу… о нет, что же они делают! Никаких Непростительных заклятий и темной магии!». Но комментатор молчал.
Переглянувшись снова с Радой, Доминик прижала пергамент к колонне и написала имя.
Рада бросила имя в кубок последней. Пять минут раздумий показались трибунам вечностью.
— Это безальтернативные выборы, — проговорил Ал. — Понятно, что каждый проголосует за себя…
Но никто его не слушал, да и сам Альбус замер на полуслове. Из кубка чемпионов вдруг вылетели три клочка пергамента, так высоко, словно их выдуло потоком воздуха.
Виктор Крам поймал все три клочка отточенными жестами ловца, и развернул зеленый.
— Чемпион Турнира Трех Волшебников — Рада Илич, — объявил он.
Скорпиус Малфой, ясно глядя на зеленый клочок, приоткрыл рот в немом возмущении.
— Ты отбитая что ли…
— Чемпион Турнира Трех Волшебников, — сжав уже голубой пергамент, пророкотал Крам. — Рада Илич!
Болгары взревели, а Харфанг вскинул посох так высоко, что едва не треснул учеников, сидевших выше, по головам.
Крам развернул последнее, алое послание.
— Чемпион Турнира Трех Волшебников — Стефан Каррель.
Болгары умолкли.
— Илич, ты дурная или да?
— Мсье Харфанг!
Троица чемпионов не сводила друг с друга взглядов. Виктор Крам, словно назло болельщикам, которые так и багровели в напряжении, опустился в кресло и больше не произнес ни слова.
И вновь тишина.
Доминик перевела взор на сияющий кубок, и снова повернулась к соперникам.
— Я считаю, что победы достойна только Рада.
— Уведите идиотку и заприте ее в башне, — умирал от негодования Скорпиус. Шепот его походил на шуршание старого пергамента.
— Тебе не помогали.
— Мне помогли, — отрезала Рада. — На втором туре.
— Ой, кто там тебе помог, покажите мне этого пидора…
На Скорпиуса шикнула вся трибуна.
— Ты приехала сюда за победой.
— А вы нет?
Зеленые глаза Доминик встретили тяжелый взгляд исподлобья.
— Кубок должна взять ты. — Золотая брошь-переводчик на груди Карреля заставляла его мягкий голос звучать незнакомо и басисто. — Ты первая поборола пятинога.
— Ничего о нем не зная.
— В отличие от меня.
— И от меня.
Мадам Максим закрыла лицо рукой.
Скорпиус Гиперион Малфой залпом допил свой спрятанный в багете портвейн.
Чемпионы Шармбатона и Хогвартса, не сговариваясь, отступили назад.
— Мои ставки прогорели, — прошептал Альбус сокрушенно.
— Все, короче, расходимся, зря приезжали.
— А можно я выскажу свое мнение? — проговорила Рада, не шелохнувшись.
Доминик фыркнула.
— Я думала, студентки Дурмстранга так не изъясняются.
— Вот сучка малолетняя…
— Мсье Харфанг! — снова прикрикнула мадам Руссо, услышав этот гневный шепот.
Рада Илич расправила плечи, явно не собираясь шагать и брать кубок.
— Мы трое опозорили турнир, судьи все верно тогда сказали, — сказала она, взглядом заставив уже возмутившуюся Доминик заткнуться. — И никто из нас не достоин победы — все мы жульничали…
Трибуны взревели в негодовании.
— Но в отличие от нас с тобой, Стефан — на грани исключения с позором. Поэтому я считаю нужным отдать победу ему, если это как-то замнет историю с… историю.
— Я не возьму кубок из жалости, — тут же запротестовал Стефан.
— Я не жалею тебя. Я просто думаю наперед. И ты подумай, что будет, когда закончится турнир.
— Позвольте, это уже прямое…
Но профессор МакГонагалл, легко дотронувшись до руки Олимпии Максим, заставила ее сесть обратно в широкое кресло.
— Иди и возьми кубок, — произнесла Рада, кивком головы указав на пьедестал.
Каррель медленно снял брошь с тонкого шелка своего костюма и бросил ее себе под ноги.
— Je ne te comprends pas.
Доминик перевела взгляд с него на Раду. Та подрагивала от раздражения.
— Да возьми ты уже…
— C'était ta victoire, Rada.
— Я впервые в жизни что-то кому-то уступаю, возьми этот сраный…
— Alors, prends de ce que je te donne.
Вновь повернувшись к Стефану, Доминик чуть усмехнулась.
— Я не понимаю, что он говорит, — едва не взвыла Рада. — Эй…
Но комментатор не отозвался.
— Он отдает тебе победу, — сообщила Доминик, обойдя Раду со спины. — И принимает достойное поражение. Достойное поражение лучше недостойной победы, я права?
На трибунах неловко закивали.
— Пиздеж! — Скорпиус Малфой с таким высказыванием был не согласен категорически.
Альбус заткнул ему рот куском багета.
— В погоне за недостойной победой, мы трое, как и наши протеже, которые так этой победы желали, забыли о цели Турнира Трех Волшебников, — продолжила Доминик, прохаживаясь у пьедестала. — О какой дружбе народов можно говорить, если сейчас чемпионы Шармбатона и Дурмстранга развязывают международный конфликт? Взгляните, Рада на взводе, еще слово по-французски, и Стефан не доживет до собственного исключения из академии.
Скорпиус, прожевав хлеб, напрягся на трибуне и вцепился в спинку сидения ниже.
— Погоня за недостойной победой обернулась погоней за недостойным поражением, — усмехнулась Доминик громко, шагнув назад. — Турнир, который должен был сблизить школы, сейчас рассорит Шармбатон и Дурмстранг еще больше… и я возьму на себя ответственность этому помешать, а потому…
А потому схватила кубок с пьедестала и высоко вскинула его вверх.
— Чемпион Турнира Трех Волшебников — ДОМИНИК УИЗЛИ! — проревел комментатор, единственный, кто среагировал молниеносно.
Послышался звон бьющегося стекла — из рук Скорпиуса выпала бутылка.
— Она обставила их, — прошептал Ал, таращась на кузину. — Она просчитала все, когда голосовала за Раду…
Стефан Каррель громко захохотал, разорвав в клочья полотно тишины. И, наконец, долгожданные овации — болельщики пришли в себя и завопили так, словно на их глазах Доминик поборола табун кентавров.
— МОЯ ХИТРОЖОПУШКА! — рыдал Скорпиус, тряся бедного гувернера, который бросился отчитывать его за спиртное. — Она вас всех сделала!
Вопреки опасениям Ала, что сейчас Рада и Стефан изобьют Доминик ногами, чемпионы смеялись. Крепко обняв соперницу, Рада что-то шепнула ей на ухо, а Стефан, улыбаясь, хлопнул по спине. Директор Харфанг сплюнул прямо на каменный пол, мадам Максим жеманно тянула губы в недружелюбном оскале. Профессор МакГонагалл, явно чувствуя себя неловко, о чем-то переговаривалась с заместителем мадам Максим.
— Дайте мне кольцо и покажите ближайшую часовню, — не унимался Скорпиус, сбив Доминик с ног своими объятиями. — Я уведу эту сучку сначала к алтарю, а потом в закат.
И, прижавшись щекой к ее мягким рыжим локонам, едва слышно шепнул в самое ухо:
— Значит, все же цель оправдывает средства?
— Значит, что если ты еще раз будешь во мне сомневаться, я вырву тебе язык, — шепнула в ответ Доминик.
Глядя в красивое лицо уже единственного чемпиона, Скорпиус просиял.
— Ты настолько космос, что настоящий космос рядом с тобой — днище ведра.
Кто и куда забрал кубок — уже и не вспомнить. Его передавали из рук в руки, кто-то даже пытался фотографировать на неработающий в Шармбатоне телефон, а затем и вовсе долгожданный трофей пропал из вида.
Альбус тоже пропал из вида. Но он не сиял и на долю так, как кубок, а потому кто бы там его хватился?
После ста ступеней вверх на балкон, он был уверен, что сейчас остановится сердце, а легкие упадут куда-то на уровень пят. Но несмотря на отдышку и искры в глазах, Ал упер руки в ограду балкона и переглянулся с Радой Илич.
Та улыбалась, наверное, впервые за все время в Шармбатоне.
— Тебя вообще не коробит то, что она забрала кубок? — поинтересовался Ал.
Рада мотнула головой.
— Проигравший отчасти выигрывает, потому что ему есть куда расти.
— Для меня ты — чемпион. Я уже говорил.
— Я знаю.
Переглянувшись снова и заулыбавшись, они снова уставились в небо — что может лучше ознаменовать окончание состязания неудачников, чем тяжелые грозовые облака?
— Мы можем общаться и после того, как разъедемся, — напомнил Ал.
— Конечно, можем.
— Обменяемся адресами. Знаешь, я обычно пишу длинные письма.
— Здорово, а я быстро отвечаю.
Улыбнувшись друг другу и отвернувшись, они неловко замолчали.
Адресами, впрочем, так и не обменялись.
***
— Минус сто очков Гриффиндору, — проскрипела Миневра МакГонагалл так, что портреты директоров Хогвартса содрогнулись.
Скорпиус аж рот раскрыл.
Вот уж вернулись в родной замок…
— Профессор!
— С каждого! — крикнула профессор МакГонагалл. — И не смейте возражать, Малфой, будь вы курсом младше, я бы незамедлительно исключила бы из Хогвартса обоих.
— Но мы выиграли турнир, — тихо напомнил Альбус. — Может не стоит так…
Профессор одарила его таким тяжелым взглядом, что парень тут же замолчал.
— Вы обещали мне, Малфой, что не будете лезть, — продолжила профессор.
— Я обещал, что от меня вы не услышите никакой информации о предстоящих испытаниях, — напомнил Скорпиус. — Вы и не услышали, Малфои всегда держат свое слово.
Профессор МакГонагалл, сцепив руки за спиной, принялась расхаживать по кабинету. Директора школы смотрели на нее и нас со своих портретов ничуть не осуждающе.
— За весь период вашего обучения в Хогвартсе, вы оба нарушили правил больше, чем все известные до вас хулиганы.
— Мой отец, профессор, косячил больше. А дед — и того больше.
— Мистер Поттер! Я сейчас снова начну отнимать очки.
Ал снова умолк.
— Сознательно пренебречь всеми существующими законами и нормами, касающиеся магического содружества, спорта, международного образования, — сокрушалась декан Гриффиндора. — Это будет чудо, если в министерстве не узнают…
— Ой, да даже если и узнают, — фыркнул Скорпиус. — Там же дед…
— Помолчите, Малфой, — прикрикнула профессор. — Вы оба и так достаточно сделали.
— Да что мы сделали? — оскорбился Альбус.
— Донесение до мисс Уизли информации касательно испытаний турнира…
— … все так делали.
— … выпытывание этой информации у чемпиона Шармбатона путем… склонения к близости и последующего шантажа этой близостью. Это я конкретно о вас сейчас, мистер Малфой. Нет, ну это неслыханно!
Скорпиус вздернул длинный нос.
— Не было такого, — соврал он.
— … дискредитация чемпиона Дурмстранга путем подмешивания слабительных зелий в ее еду, — ядовито произнесла профессор. — Это вопрос к вам, мистер Поттер.
— Профессор, во-первых, в еду шармбатонского чемпиона, а не дурмстрангского. А, во-вторых, такого не было. Я не буду ничего говорить без адвоката.
— Спаивание судей турнира. Как вы это объясните, мистер Малфой?
— Это еще кто кого спаивал, — отозвался Скорпиус. — Я могу с ними судиться за причинение вреда моему здоровью. Харфанг пил, как конь, и еще требовал от меня раскрыть секреты замка, но я не сдал наших.
Профессор МакГонагалл тяжело вздохнула.
— Махинации со ставками на чемпионов. Мистер Поттер?
Альбус опустил взгляд.
— И, наконец, пронесение магловского огнестрельного оружия на территорию Шармбатона для чемпиона Хогвартса с целью его дальнейшего использования в третьем туре. Вы в своем уме, Малфой?
Скорпиус вздохнул.
— Да где вы вообще взяли оружие? — сокрушалась профессор. — Молчите?
Друзья бегло переглянулись.
— Но Доминик выиграла! — напомнил Скорпиус.
— Но какой ценой, — гаркнула МакГонагалл. — Чудом, истинным чудом, нас никто не обвинил в жульничестве. Зато вы, Малфой, поспешили дать интервью в «Ежедневный Пророк», обвиняя в жульничестве дирекцию Шармбатона и Дурмстранга.
— Они сливали информацию своим чемпионам.
— Харфанг не сливал…
— Ал, помолчи.
Профессор подняла ладонь, чтоб они заткнулись. Ал бегло переглянулся со Скорпиусом, ожидая поддержки.
— Нет, ну наказывать нас за то, что чемпион Хогвартса выиграла Турнир Трех Волшебников! — возмутился Скорпиус.
— Мистер Малфой, — прошипела профессор, потеряв всякие силы. — И вы, Поттер. Пообещайте мне, что не останетесь на дополнительный год.
— Дополнительный год? — вскинул брови Скорпиус.
— Для семикурсников, которые в этом году не учились из-за турнира, — шепнул Ал.
— Малфой, я повторяла эту информацию четырежды с начала учебного года! — вскинулась профессор.
— Ой все, — отмахнулся Скорпиус. — Я аутист.
— Малфой!
Скорпиус скорчил максимально серьезное выражение лица, но сам же расхохотался прежде, чем с ним продолжили воспитательную беседу.
— Подождите! — вдруг спохватился Альбус. — А как же Ж.А.Б.А.?
Скорпиус подавился смехом.
— А что с ней?
— Профессор, — бледнел Ал. — Если мы не остаемся на дополнительный год… то как нам сдать Ж.А.Б.А?
— О, Поттер, вы, видимо, не думали об этом в то время, как участвовали в этих омерзительных интригах, — проговорила МакГонагалл. — Вы сдадите экзамены оба, не переживайте. Вместе с теми семикурсниками, которые готовились к Ж.А.Б.А. и планировали сдать его, несмотря на турнир.
— А что, были такие? — ляпнул Скорпиус.
МакГонагалл одарила его ледяным взглядом.
— Умничать будете на экзаменах, Малфой.
— Это вряд ли, профессор, я сдаю историю магии и прорицания…
Сев за стол, устланный бумагами, МакГонагалл всем видом показала, что разговор окончен. Ал уже зашагал было к двери, как встрепенулся.
— А когда экзамены?
— Через две недели, Поттер.
— ЧТО?
Бледное лицо Альбуса посерело.
— Но… но, профессор, невозможно подготовиться к Ж.А.Б.А. за две недели!
Скорпиус не понял проблемы, но тоже закивал.
— У вас был целый год, богатейшая библиотека Шармбатона и заграничное обучение. Всего доброго, мистер Поттер.
— Это высад, мэм!
— Малфой, я снова начну штрафовать Гриффиндор.
Портрет Армандо Диппета закивал со стены.
— Так их, Гриффиндор совсем распоясался за последнюю сотню лет.
— Уходим, — потащив Скорпиуса, уже широко раскрывшего рот, за дверь, шепнул Альбус.
Быстро, словно это бы прибавило времени на подготовку к выпускным экзаменам, друзья ринулись вниз по винтовой лестнице, едва не сбивая как раз поднимавшихся на урок первокурсников.
— Вот тебе благодарность родной школы. Вот тебе и триумфальная победа, — ворчал Скорпиус.
— Умолкни, мы и правда накосячили.
— Ал, не нагнетай.
— Я не нагнетаю. Ну что такое Ж.А.Б.А. по сути? Всего лишь наше будущее.
***
Доминик, повертев в руках золотую чешуйку, откинулась на нагретый горячей пеной бортик ванны.
— У меня от этой воды выпадает чешуя.
Альбус, оторвавшись от конспектов, взглянул на нее в сильнейшем желании швырнуть в кукольное лицо кузины тяжелую тетрадь.
— Вот это проблемы, вот это я понимаю. Не то что экзамены через тринадцать дней, шесть часов, пятнадцать минут и сорок две секунды.
Цокнув языком и чуть махнув рыбьим хвостом, капли с которого забрызгали Ала и его конспекты, Доминик повернула голову к двери.
— Где Скорпиус?
— В туалете Плаксы Миртл.
— Что он там делает?
— Плачет вместе с Миртл, — машинально ответил Ал. — У него первый экзамен — история магии, а он потерял список вопросов и конспекты.
Скорпиус появился тут же, словно по зову. Просочившись в Выручай-комнату с ведром, из которого валил пар, он присел на подушку у ванны.
— Так, в пизду историю магии, надо учить то, в чем я реально шарю.
— У нас нет дисциплины «Саботаж и шантаж». И «Расширенного курса долбоебизма» тоже.
— Очень смешно, Ал, на экзамене так похохочешь. Что там у тебя первое? Нумерология?
Ал умолк и уткнулся в книгу. Но любопытство пересилило.
— Что ты удумал?
— Я буду готовиться к прорицаниям, — ответил Скорпиус, осторожно насыпая в чашку молотый кофе. — А то скоро экзамен, а у меня еще Третий Глаз не открылся.
Залив кофе водой из ведра (и пролив половину), Скорпиус придвинул другу чашку.
— Хлебай.
— Опять? Я уже шесть выпил.
— И что? — протянув вторую чашку Доминик, спросил Скорпиус.
И хотелось бы сказать, что гадания Скорпиуса больше напоминали тычки пальцем в небо и генерирование случайных слов и домыслов, да еще и приправленное излюбленными методиками профессора Трелони.
— Ёб твою мать! — ахнул Скорпиус, отобрав у Доминик чашку с недопитым кофе и вылив остатки прямо ей в ванну. — Да у тебя здесь… Грим!
— Больше экспрессии, — не отрываясь от чтения, посоветовал Альбус. — Не верю.
— Грим! Серьезно! Вот он, зловещее предзнаменование внезапной смерти и…
— Милый, переверни чашку, — мягко улыбнулась Доминик.
Послушно покрутив чашку, по инструкции в учебнике и увидев на ее дне разбухшую кофейную гущу, больше всего похожую на грязь, а не на страшные знаки, Скорпиус закрыл лицо рукой.
— Может, лучше начать с зельеварения?
— Помилуйте, лорд Малфой, с вашей рукожопостью впору начинать с чего-то полегче. С лепки из пластлина, оригами…
Скорпиус оскорбленно вздернул нос.
— Иногда я не понимаю, почему ты мне так дорог, очкастая мразь. Хорошо, что после этих сраных экзаменов наши пути разойдутся и мы никогда друг друга больше не увидим.
— Я только на это и надеюсь, Малфой. Ты мне уже в печенках. Между прочим, я страдаю сейчас из-за тебя.
— Хуясе, страдалец.
— Если бы не твои выходки, мы бы сдали экзамены в следующем году, без спешки и нервов.
— Если бы не твои ставки, нас бы и не вычислили.
Уткнувшись в записи снова, Альбус отмахнулся. Спорить с Малфоем — что учить гуся шпагату.
***
Волоча чемодан и сжимая свою черную кошку свободной рукой, Скорпиус Малфой тяжело вздыхал.
— Не умирай, — протянул Альбус более спокойно.
Дорога до станции Хогсмид обычно занимала от силы минут десять, но Ал был уверен — в последний раз, как они спускаются по холмам к месту, где поезд уже ожидает учеников, маршрут покажется вечностью.
— Это конец, — произнес Скорпиус, перехватив кошку покрепче. — Все закончилось.
— Давай только без слезливых прощаний с Хогвартсом, а? Это просто жизненный этап.
Скорпиус чуть повернул голову в его сторону.
— А много у тебя в жизни было этапов, что Хогвартс — просто один из них?
Оставив вопрос без ответа, Альбус невольно замедлил шаг.
— У меня никого нет ближе тебя, Ал. Когда мы увидимся в следующий раз? Когда тебе дадут отпуск в отделе мракоборцев, а меня выпустит из мэнора подобранная отцом жена?
Вопрос оказался настолько резонным, что было странно, как это он сорвался с уст Малфоя. Ал хотел было заверить, что окончание школы ничего не значит, и они будут общаться как прежде, но тут же вспомнил Раду Илич — те же обещания, а адрес так и не узнал.
— Стой, — прислонив чемодан к дереву, сказал Альбус. — Стой.
Скорпиус послушно обернулся. Группка пуффендуек обошла его с обеих сторон. Доминик, шагавшая с подругами впереди тоже обернулась и, повернула назад.
Вытянув руку вперед, и кивнув Скорпиусу, Ал с бьющимся, как заведенным сердцем, впервые подумал, что самолично, без науськиваний, совершает такую непростительную глупость. Скорпиус, вскинув бровь, тоже послушно вытянул руку, следуя примеру друга.
— Непреложный обет? — вдруг Малфоя осенило, когда Альус сжал его запястье.
— Не одному тебе быть идиотом, — кивнул Альбус. — Если мы оба нужны друг другу, почему бы не сделать так, чтоб за клятвой дружбы стояло что-то большее, чем просто слова?
И тут же подумал, что, наверное, погорячился, и Скорпиус такого жеста не поймет.
— Нет, если ты, конечно…
Но Скорпиус уже сжал его запястье и с нетерпеливой дрожью, заерзал на месте. Доминик, приоткрыв рот от изумления, поймала взгляды обоих.
— Вы совсем идиоты?
И, ответив сама же на свой вопрос, высунула из кармана юбки волшебную палочку.
— Клянешься ли ты…
— «Портрет Пастушки»! — послышался где-то позади хриплый вопль престарелого Филча. — Кто-то украл «Портрет Пастушки»! Чертовы дети!
Скорпиус тут же подхватил одной рукой и кошку, и чемодан. Потащив Ала к поезду бегом, он воровато оглядывался.
— Что? — орал Альбус. — Ты спер «Портрет Пастушки»? Ты вообще идиот?!
— Придурок, зачем тебе портрет? — возмущалась Доминик, едва поспевая за ними. Ее чемодан волочился по траве кубарем.
— Валим, валим, валим!
Обернувшись, и увидев, как за Филчем спешит лесничий Хагрид и мадам Трюк, Альбус едва не взвыл в голос.
— И этому долбоебу я чуть было не принес Непреложный обет! Да как ты вообще спрятал портрет?
— А почему «Портрет Пастушки»? — шипела Доминик, когда они на одном дыхании влетели в купе. — Почему не «Полную Даму»? Почему не профессора Слизнорта ты на память не утащил?
— Клянусь, это был последний раз, когда я воровал портреты, — опустил взгляд Скорпиус, запихнув чемодан на багажную полку.
Альбус, глядя, как Филч, держась за сердце, добегает до платформы, только порадовался тому, что Хогвартс-экспресс уже тронулся, пустив в небо клубы дыма.
— Скажи мне, Малфой, — проговорил Альбус, вытянув ноги. — Почему из-за тебя я всегда попадаю в неприятности?
— Все, это был последний раз, — повторил Скорпиус.
И эта клятва была лучшим доказательством того, что из жизни примерного студента Альбуса Скорпиус Гиперион Малфой никуда и никогда не денется.
— Ал, а я тут еще подумал… — Ну что и требовалось доказать!
