Пленники режима

      На центральной торговой улице было шумно и людно, как и всегда, несмотря на то, что время уже давно перевалило за одиннадцать вечера, и до начала комендантского часа оставалось совсем немного. Яркие неоновые лампы вывесок, которыми были усеяны плотно стоящие высотные дома, переливались в темноте, разноцветные лучи проскакивали по бредущей разномастной толпе. Кто-то только-только возвращался с работы, а кто-то, освободившись уже давно, оживлённо рассматривал прилавки. Голоса продавцов, привлекающих внимание, переплетались с голосами прохожих, создавая неравномерный громкий гул, от которого порядком звенело в ушах. Как и обычно, публика в центре Нокса разномастная и достаточно проблемная.       Двое молодых мужчин сосредоточенно пробирались через плотно стоящих людей, внимательно оглядываясь по сторонам. Они походили на воронов — с ног до головы в чёрном и с тяжёлыми железными наплечниками на руках. Не все замечали их присутствие, но находились и те, кто настороженно косился в их сторону, подозревая неладное. Миротворцы всегда одним своим появлением заставляли напрячься.       — Вот ведь… Смотрю, смелости народу не занимать стало, — буркнул один из них, высокий и светловолосый, и мельком глянул на часы на запястье. — До начала комендантского часа всего пятнадцать минут осталось, а они даже не думают расходиться, толпа только больше становится.       — Хватит уже ворчать, Эйс. Подумаешь, опять придётся сверхурочно работать, — недовольно отметил второй Миротворец, молодой человек ярко выраженной восточной внешности, с узкими тёмными глазами и растрёпанными чёрными волосами. Он чихнул и зарылся носом в высокий воротник своей кожаной куртки. — Не могу сказать, что я в восторге, неблагодарное дело.       Несмотря на эту недовольную фразу, в низком хриплом голосе прозвучало явное злорадство, он явно уже предвкушал поимку множества нарушителей. Эйс тяжело вздохнул и надвинул рукав ветровки обратно на циферблат.       — Это называется «хотел пораньше домой смотаться».       — У нас такого не бывает, смирись уже, лентяй. Нам для того и разрешают по ночам шляться, чтобы мы пахали без остановки. Не помню уже, когда последний раз нормально спал.       — Знаешь, Кисё, по тебе видно, что не помнишь, — Эйс язвительно усмехнулся и скрестил на груди руки. — У тебя мешки под глазами больше, чем глаза.       — На себя посмотри, утырок. У меня эти мешки хоть от недосыпа, лёд приложу, если будет надо — и рассосутся, а у тебя по жизни, — зло бросил Кисё. — Пошли уже.       Он обогнал напарника, на ходу одёргивая куртку. Эйсу осталось лишь тяжело вздохнуть и последовать, как обычно, за ним. Этот странный человек всегда верховодил в их паре, Эйс уже несколько месяцев как работал с ним, с того самого момента, как его перевели в красную зону. Парень раздражался каждый раз на этот командный тон, но всерьёз перечить опасался, Кисё мог так зыркнуть своими страшными чёрными глазами, что даже у бывалого Миротворца, работавшего раньше в сером секторе и повидавшего немало, внутри всё сворачивалось в колючий комок. Жуткий человек.       Громкие возгласы торговцев со всех сторон уже начинали всерьёз раздражать. Эйс мельком поглядывал на столы. Чего только не было на них выложено! Тут уж каждый изощрялся как мог: различные технические устройства, как и новые, так и древние, родом из начала двадцать первого века, вроде плеера, в который вставляются тонкие жестяные кругляши, проводные наушники, какие-то предметы обстановки, старинное оружие, плакаты, бумажные книги — словом, любой извращенец что-нибудь себе тут подберёт. Каждый раз, проходя по этой улице, Эйс мог лишь удивляться, кто только раскупает этот хлам и кому в этом городе настолько некуда девать деньги.       — Ох уж мне эта синяя зона, в ней всегда больше всего всяких нарушений, — проворчал он, догоняя напарника и стараясь поспеть за его быстрыми шагами. — Готов поспорить, большинство этих торгашей нелегально тут стоят. Вот так выстроить бы всех по струнке и проверить у них карточки…       — Слушай, ты нарочно меня злишь весь вечер? — Кисё мельком глянул на него, сощурив глаза.       Эйс ухмыльнулся.       — Угадал, хех. Будто я не знаю, что торгашей вылавливать — не наша работа. Просто хочу тебя побесить.       Кисё скривился и покрутил пальцем у виска.       — Да пошёл ты, придурок. Знаешь, эти твои происки настолько тупые, что даже злиться не хочется, это скорее смех вызывает.       — Ни разу не слышал, чтобы ты смеялся, — Эйс округлил полупрозрачные голубые глаза и развёл в стороны руки. — Ты умеешь?       Кисё недобро блеснул глазами, но отвечать ничего не стал и, развернувшись, пошёл дальше.       Они уже почти достигли конца улицы, переходящей в нечто вроде небольшой площади. Здесь народу было чуть поменьше, да и торговцев осталось лишь несколько человек — другие, явно опасаясь не успеть добраться до дома до начала комендантского часа, предпочли смотаться пораньше.       — Быстрее бы уже. Обожаю наблюдать, как при одном только треске радио все начинают разбегаться в разные стороны, — Эйс усмехнулся и повернул голову, чтобы глянуть в лицо напарника, но увидел, что тот стоит чуть поодаль; Кисё застыл возле одного из прилавков, внимательно разглядывая стеклянную витрину. — Эй. Ты чего там застрял, чудик?       Эйс подошёл к нему и встал рядом, отбрасывая с лица светлую чёлку. Продавец, полный мужчина лет пятидесяти с допотопным железным протезом вместо руки, испуганно покосился на них. Обычно такой интерес Миротворцев ничего хорошего не сулил.       — Ч-что изволите, господа? — слегка подрагивающим голосом спросил он.       Эйс краем глаза покосился на молчащего Кисё и опять перевёл колючий взгляд на продавца.       — Удостоверение личности покажите, — велел он, не понимая, что привлекло внимание напарника. — Разрешение на торговлю есть? — мужчина протянул ему маленький металлический кругляшок. Эйс отогнул рукав кожаной куртки и закрепил подачу на широком браслете; на крохотном экранчике вспыхнула зелёная лампочка, над железной полоской повисла голограмма, на которой высветилась фотография и несколько зелёных строчек текста. — Ага, вижу… Из серой зоны, хм?       — Из серой, — безнадёжно подтвердил мужчина.       — А как же тут-то, в синей, оказались? — Эйс сощурил глаза. — Небось в Паноптикуме живёте? — кивок. — Совсем интересно. Там комендантский час с пяти вечера начинается, а сейчас уже почти двенадцать, не боитесь, что не пустят в родные пенаты?       Продавец недобро скрипнул зубами. Похоже, он понял, что невесть как тут оказавшаяся парочка Миротворцев высшего уровня не собирается ему всерьёз пакостить, и осмелел.       — Тем, кто в синей зоне работает, разрешают возвращаться позже, — сердито отметил он и скривился. — Свои же правила забыли?       — Не язви, а то загребу. Уж найду за что, — рявкнул Эйс и легонько ткнул напарника локтем. — Кисё, чего ты к этому прилавку прилепился? Чутьё тебя подвело, тут придраться не к чему, документы все на месте.       — Захлопнись, — вдруг зло отозвался Кисё и поднял глаза на мужчину. — Не беспокойтесь, мы здесь вовсе не для того, чтобы вас арестовать за что-то.       Отодвинув заскрипевшего зубами Эйса в сторону, Кисё медленно выпрямил спину и вскинул голову, встряхнув волосами.       — Эти диски, что выставлены у вас тут… — из кармана куртки высунулась тонкая рука с аккуратно покрашенными чёрным лаком ногтями и ткнула пальцем в прилавок.       — О. Вы знаете, что это такое? — обрадовался продавец. Облокотившись на прилавок, он хитро улыбнулся. — Вот уж неожиданность, не думал, что такие люди ещё остались. Особенно молодые, как вы. Почти для всех это просто коробки с жестянками, понятия даже не имеют, как ими пользоваться. А это ведь целая эпоха, — мужчина нежно погладил стекло ладонью. — Очень жаль, прямо стыдно за подрастающее поколение.       Кисё чуть прищурил глаза.       — Верно, эпоха, но сейчас это большая редкость. Мало кто их продаёт, это уж точно абсолютно нерентабельный товар, дорогой и, по сути, бессмысленный. Хотя, может, кто-то и слушает до сих пор музыку в таком старинном виде, она хуже звучать не стала.       Мужчина закашлялся и уставился на него круглыми глазами.       — Вы правда так считаете, господин?       — Разумеется. Удивлю вас, я в курсе, как пользоваться этими дисками, — Кисё хмыкнул, — и держу дома mp3-плеер. Старый такой, с жёстким диском и яблоком на крышке. Знаете, что за зверь такой?       Продавец побледнел.       — Охохо, даже с яблоком на крышке… Это же вообще музейный экспонат, такие мало продавали, они из-за цены никому не были нужны в своё время. Где вы его взяли? — изумлённо спросил он.       — Какая вам разница? — Кисё передёрнул плечами. — Купил на таком же блошином рынке, там что угодно можно найти. Плеер здорово побитый жестокой жизнью, весь в царапинах, его явно раньше роняли и не один раз, потому продавец и отдал его за полцены, уже небось не мечтал от него избавиться. Но диск у него цел, и играет эта тарахтелка вполне нормально, а что ещё нужно от плеера?       — Вот уж не думал, что встречу ещё одного молодого человека, который разбирается в таких вещах, — продавец покачал головой и мигом стал почти любезным. — Вас что-то конкретное заинтересовало? Может, показать?       Эйс, напряжённо прислушивавшийся к их диалогу, раздражённо подал голос:       — О чём вы, блин, говорите, динозавры?       Не обращая на него внимания, Кисё вновь склонился к прилавку, безжалостный беловатый свет ламп осветил его лицо, и продавец невольно отметил, что на нём слишком много косметики, тональный крем и яркая чёрная подводка на глазах. Нет, видимо, показалось, не такой уж он и юный, ему, похоже, хорошо за тридцать, обманчивое впечатление юноши создают худоба и растрёпанные волосы с длинной чёлкой. И голос странный, хрипловатый и визгливый одновременно.       — Не то чтобы конкретное… Просто глаз зацепился. Вон за тот диск.       Тонкий палец указал на прислонённую к стеклянной стенке коробку. Мужчина улыбнулся.       — Ох. Этот, боюсь, я не смогу вам продать, при всём желании.       — Покажите мне его, — велел Кисё, сощурив глаза.       — Сколько угодно, но он не продаётся, — упорно повторил продавец и, отодвинув ящик, вытащил коробочку. Кисё медленно взял его в руки, рассматривая обложку. С картинки на него смотрело два очень знакомых лица; и хотя они были прикрыты тонкими женскими пальцами с длинными красными ногтями, он вполне мог их разглядеть. Он видел эту картинку — на обложке альбома в плеере одного своего знакомого.       — Что за ерунда? — Эйс переступил с ноги на ногу и недобро посмотрел на напарника. — Что это?       Кисё вздохнул и решил всё же просветить ничего не понимающего парня.       — В старые времена это называлось музыкальным альбомом, — он осторожно открыл крышку и дотронулся пальцами до жестяного кругляшка. — Видишь? Это диск. В целом, у него был тот же принцип работы, что у современных носителей информации, но на него можно было записать только определённый музыкальный формат, такой сейчас уже никто не использует, и прочитать тоже при помощи специального устройства, дисковода.       — Что за устройство такое? — разинул рот Эйс.       — Трудно объяснить это человеку, который даже обычный жёсткий диск ни разу не видел, — Кисё пожал плечами. — Я тебе просто скажу, с этого диска можно было музыку слушать. Они давно уже нахер никому не нужны, сейчас ведь почти всё напрямую в голову через датчики транслируется, — он поморщился и потёр рукой лоб. — Но кое-кто слушает. У меня, например, от датчиков мигрень, мне всё время кажется, что у меня шизофрения, голоса в башке. Поэтому слушаю по старинке, через плеер, как привык.       Эйс осторожно взял у него коробочку, крутя её в пальцах.       — А-а… Ну, допустим, понял, — протянул он. — А что тебя именно в этом привлекло?       Кисё проигнорировал вопрос и опять посмотрел на продавца.       — Скажите, а откуда вы вообще достаёте такие раритеты?       — По-разному, — тот покачал седой головой. — У меня есть несколько поставщиков, они занимаются тем, что шарят по заброшенным территориям и пытаются найти там что-нибудь ценное. Этих дисков ведь целые магазины были. Кое-что и уцелело. Всё законно, это ведь ничейное, — тут же оправдался он. — Вот этот диск, который вы в руках держите, привезли с территории, где Япония когда-то была, это какая-то местная их группа, — Эйс заметил, как Кисё передёрнулся. — Не хочу никого оскорблять, но странные это люди были, с востока, они этими дисками, похоже, до последнего пользовались, даже в то время, когда запад весь перешёл на облачные хранилища и онлайн-сервисы и вообще отказался от производства дисков. Это ведь затратное дело, а поскольку музыка вся в интернете, эти самые затраты просто не отбивались. Может, на востоке облачных хранилищ таких и не было? Кто ж теперь знает…       — Дело тут не в отсутствии облачных хранилищ, — Кисё сощурил глаза. Мужчина недовольно на него посмотрел. — Скорее в том, что музыка была крайне специфическая, они это понимали и на мировой рынок не рвались, им своего хватало с головой.       — Вы и сами с востока? — мужчина внимательно посмотрел на его лицо и понял, какой глупый вопрос задал. Прямые чёрные волосы, поблёскивающие под неоновыми лампами, бледная кожа, ожесточённое, какое-то хищное лицо с выступающими скулами, проваленными щеками, подбородком, смахивающим на острый угол, и узкими чёрными глазами — настоящий, чистокровный представитель востока, почти вымершей ныне азиатской расы. Принято было считать, что они сейчас остались лишь в журналах, на старых фотографиях — смешанные браки сделали своё дело, кровь почти полностью размылась. Но модели эти всегда казались милыми, как куколки, а мужчина, стоявший сейчас возле прилавка, выглядел откровенно злым. Хотя, а чего ожидать от Миротворца? Им профессия не позволяет мило улыбаться и весело болтать с жителями Нокса, на работе их заставляют держать лицо, а потом «маска» прирастает, и они и в обыденной жизни становятся такими же противными и въедливыми.       — А по мне не видно? — сердито отметил Кисё и, забрав у напарника коробку, покрутил её в пальцах. — Продайте мне этот диск. Я заплачу, сколько скажете.       — Сказал же, он не продаётся, — мужчина нахмурился и сложил на груди руки.       — Причина? — поинтересовался Кисё.       — Он под заказ, господин. Я сказал, кажется, что вы уже второй молодой человек, интересующийся этими вещицами, — продавец покачал головой. — Есть у меня ещё один клиент, мальчик ещё совсем, из красной зоны, — Эйс дёрнулся и посмотрел на напарника. Красная зона считалась самым элитным районом Нокса, там в высотных стеклянных домах проживала верхушка общества, в основном политики. — Богатый, по нему видно, сыночек небось чей-нибудь. То и дело прибегает и скупает у меня с десяток дисков за раз. И вот он последнее время буквально помешался конкретно на этой группе, — он улыбнулся, — и теперь просит меня через поставщиков доставать другие их альбомы. Группа не очень известная, некоторые их диски вообще были в единственном экземпляре. И этот в том числе, его очень долго разыскивали и только на днях привезли ко мне. Мальчик должен был сегодня за ним прийти, но почему-то так и не явился. Может, забыл…       Кисё задумчиво посмотрел на обложку. А Эйс отметил, как в его пустых чёрных глазах зажигается нечто, похожее на интерес.       — Вот как? Насколько я помню, — он как-то нехорошо улыбнулся, — по правилам, если заказчик в назначенный срок не является, бронь с заказа снимается.       — Я не снимаю. Особенно с таких заказов, — мотнул головой продавец. — Продам его вот так, мальчик вой поднимет, а потом его папочка наймёт Миротворцев вроде вас и прибьёт меня в тёмном углу!       — Эй, ты за языком-то следи, торгаш! — набычился Эйс, опять отодвигая рукав. — Я ведь и за оскорбление привлечь могу.       — А что, неправда? — скривился мужчина. — Будто никто не знает, что Миротворцы скорее палачи, чем защитники, что они частенько за неплохую плату устраняют нарушителей или просто неугодных верхушке! Строите из себя белых лебедей, а на самом деле…       Эйс сжал кулак и шагнул было к нему, но тут же упёрся в вытянувшуюся тонкую руку. Кисё глянул на него краем глаза, покачал головой и устало бросил:       — Эти ваши городские сплетни нас не интересуют. Но всё же я вам не советую выговаривать такое вслух, а то ведь и вправду может всякое случиться, зайдёте вы в свой Паноптикум, а вас раз в холле — и дубинкой по голове… И не придерётся никто, бандитский район, живут там одни отморозки, а Миротворцы не всегда успевают на шум…       С каждым его словом продавец бледнел и кусал губу. Кисё говорил пустым голосом, абсолютно равнодушно, но отчего-то его слова пробрали до костей, куда сильнее, чем вопли его напарника. Он же явно понял, какое впечатление произвёл, криво улыбнулся и, отбросив со лба длинную чёлку, повернулся.       — Пошли дальше, Эйс.       — Эй, а этот диск? — тот разинул рот. — Ты даже не поборешься? А я думал, что ты из тех, кто рогами упрётся, но желаемое получит.       — Я передумал его покупать, — скучающе протянул Кисё. — Я знаю мальчика, который этот диск заказал, ему жестянка явно нужнее, чем мне.       Эйс закашлялся и изумлённо уставился на напарника, но Кисё не пожелал пояснить своих слов.       Они пошли дальше по улице. Сверху наконец донёсся громкий треск, и механический женский голос забормотал:       — Внимание! Объявляется начало комендантского часа. Всем жителям рекомендуется немедленно вернуться в свои жилища во избежание неприятностей. Нарушение комендантского часа влечёт за собой серьёзное наказание. Будьте внимательны и осторожны.       Вокруг началось активное шевеление: торговцы торопливо поскидывали всё с лотков в огромные сумки и принялись разбегаться в разные стороны. Голос безучастно повторял объявление.       — Ну вот, — удовлетворённо отметил Эйс. — Значит, сейчас проверим район, убедимся, что никого не осталось, и можно возвращаться в красную зону.       Кисё молчал, плотнее заворачиваясь в свою куртку. Тяжело вздохнув, он медленно поднял взгляд на потемневшее небо. За ярким неоновым сиянием, исходившим от многочисленных вывесок и голограмм, с трудом можно было разглядеть его цвет; а уж звёзд на нём и подавно было не разглядеть, слишком светло. Мужчина начинал уже забывать, как выглядит настоящее звёздное небо — даже когда его не затягивали тучи, что бывало не так уж часто, не получалось рассмотреть. Всё это осталось лишь на старых фотографиях в Сети, которые Миротворец с интересом просматривал в свободное время, поглаживая пальцами старый потёртый плеер, переживший катастрофу и даже спустя почти сто лет не отказывающийся нормально работать. И никакие встроенные в голову датчики никогда его не заменят. Ровно как и фальшивому неоновому свету не получится заменить собой настоящее солнце.

***

      Широкая автоматическая дверь закрылась за хозяином с лёгким щелчком, тут же запираясь на замок. Кисё устало поморщился, как от головной боли, и, скидывая себе на руку куртку и ероша пальцами уже совсем развалившуюся причёску, медленно прошёл вперёд по просторной прихожей. Огромное панорамное окно гостиной было обращено к центру города; с высоты тридцатого этажа, казалось, весь Нокс был как на ладони, вдалеке даже виднелись очертания Паноптикума. Миротворец тяжело вздохнул и, плюхнувшись на мягкий диван, запрокинул назад голову. Наконец-то тишина. Наконец-то нет вокруг этого гула синей зоны и жужжащего над ухом, как назойливая муха, Эйса. Как же этого не хватает каждый раз… Не хватает таких вот спокойных ночей, когда можно просто мирно осмотреть нужные районы и поскорее вернуться домой.       В кармане брюк запищал телефон. Кисё едва не застонал. Прекрасно, он опять кому-то понадобился. Такие ночные звонки не были для него в новинку, но они обычно ничего хорошего не предвещали, в такое время чаще всего сообщали о сверхурочной работе или какой-нибудь неприятности.       Не посмотрев даже на определитель, он вытащил трубку, щёлкнул кнопкой, поправил микрофон на ухе и устало сказал:       — Слушаю.       Из динамика послышался негромкий треск, потом прорезался мягкий высокий голос:       — Киян, это я. Тоже не спишь ещё?       — Не сравнивай моё «не спишь» со своим, — раздражённо отозвался Кисё. Ну конечно же, Мамору. Кто ещё может ему названивать в такое время. — Я только что домой вошёл, поэтому если у тебя какое-то дело, говори быстрей.       Молодой человек закашлялся.       — Да никакого, собственно… Ничего такого, что тебя бы заинтересовало. С отцом я поругался…       — Опять? — мученически простонал Миротворец, запрокидывая голову. — Только не говори, что он тебя из дома выгнал!       — Не выгнал, я сам ушёл, — обиженно пробубнил Мамору и громко шмыгнул носом. — Достал он меня со своими нотациями, слушать его больше не могу, надоел!       — Что на этот раз? — Кисё хмыкнул, слегка ослабляя воротник рубашки и потирая пальцами жилистое горло. — Дай угадаю, он рассердился из-за того, что ты опять кучу денег просадил на диск той группы.       — Вау! Откуда знаешь? — восхитился парень.       — Беседовал сегодня с продавцом, — фыркнул мужчина. — Ты, наверное, единственный человек в Ноксе, который скупает эти диски. Большинству людей это просто не по карману, а те, кому по карману, никогда их не купят. Да и эта группа…       — Подумаешь, — хихикнул Мамору, — я привык уже быть во всём единственным. Слушай… Можно я к тебе зайду, а? Прямо сейчас!       Кисё лишь поморщился. Угораздило же его связаться с этим мальчишкой, придётся опять приютить его на ночь.       — Мне следовало бы разок не разрешить, может, подрых бы ты ночку в парке на скамейке и угомонился, — сердито заявил он. — Слишком часто ты ко мне прибегать стал, не боишься, что слухи нехорошие пойдут?       Мамору громко чихнул прямо в трубку.       — Блин, оглушил! — возмутился Кисё, потирая пальцами ухо. — Микрофон рукой прикрывать не пробовал?       — Пардон, это было даже для меня неожиданно, — смущённо отозвался юноша. — А по поводу слухов… Тебе на них не плевать? Ну пойдут, ну и что?       — Да ничего, просто представляю себе эти заголовки в сети: «Единственный ребёнок знаменитого сенатора тайно спит с Миротворцем», — мужчина потянулся, разминая затёкшую шею.       — Мы с тобой пока ещё не спим. Надеюсь, что именно «пока», но это неважно, всё равно мне плевать на эти разговоры, даже если они будут, — твёрдо повторил Мамору, в силу своей наивности думавший, что слухи появляются только о том, что есть на самом деле. — Так можно?       Кисё примолк. Мельком он глянул на дисплей телефона — третий час ночи, действительно, самое время.       — Нельзя? — в голосе поубавилось оптимизма, Мамору опять шмыгнул носом. Видимо, успел где-то простудиться и теперь маялся насморком. Заставлять его ночевать в парке в таком состоянии было бы просто варварством.       — У тебя двадцать минут. Не успеешь за это время — я спокойно о тебе забуду и лягу спать, — отрезал Кисё, вставая с удобного дивана.       — Я успею! Сейчас прибегу! — взвыл от радости Мамору, и из динамика полетели короткие гудки.       Кисё тяжело вздохнул, сдёрнул с уха гарнитуру, швырнул её на журнальный столик и пошёл в ванную. Прикрыв за собой дверь, он приблизился к раковине и, пустив ледяную воду, принялся плескать ей себе в лицо. Потянулся за бумажным полотенцем, тщательно вытерся и, опершись на столешницу, медленно поднял глаза на своё отражение. Толстый слой грима остался на ткани — кожа без него казалась ещё бледнее, даже какого-то нездорового сероватого оттенка, под глазами припухлые тёмные круги, без слов говорящие, что их обладатель очень мало спит и пьёт много кофе, а порой не откажется и от чего-то более крепкого, от их уголков разбегаются крохотные, но глубокие морщинки, возле носа и на проваленных щеках видна россыпь мелких родинок. Лишь глаза оставались неизменными — чёрные и с несколько неестественным блеском, они недобро смотрели на своего обладателя с той стороны посеребрённого стекла.       — Вот дерьмо… Ещё чуть-чуть — и гримом всю эту гадость будет не замазать, — Кисё тяжело вздохнул и тряхнул головой. — Подумать только. Живём в таком продвинутом мире, андроиды уже людей потихоньку заменяют, а вот лекарство от старения так никто и не изобрёл.       Он частенько вот так ворчал, разглядывая своё отражение. Ещё в старые времена многие врачи со вздохами говорили, что красивые люди не умеют нормально стареть, им слишком трудно воспринимать потерю былой привлекательности. Кисё как мог боролся с изменениями в своём внешнем виде, дошло до того, что он давно уже не показывался никому на глаза без косметики. Ему исполнилось тридцать семь — для Миротворца возраст просто критический, почему-то Совет твёрдо уверен, что уже после тридцати человек начинает резко сдавать и больше не может активно выполнять такую серьёзную работу. И бесполезно им доказывать, что кто-то и в восемьдесят лет ого-го — плевать на твои навыки и твой опыт, всё равно спишут. Кисё был уверен, что его не трогают только из-за того, что он действует не только как Миротворец, но и порой как наёмник, тайно выполняя поручения политиков и других высших мира сего. Кстати, именно на одном из таких заданий он и познакомился с Мамору — присматривал за ним по просьбе его отца, когда тот вздумал баллотироваться в парламент и боялся, как бы недруги не открыли на ребёнка охоту, чтобы насолить. Юный, восторженный Мамору, которому на тот момент было всего шестнадцать лет, единственный сынок, горячо любимый и разбалованный богатым отцом мальчик, безоглядно влюбился в Миротворца; вспыльчивому парнишке было плевать, что объект воздыхания всего на пару лет моложе его папы, плевать на то, что Кисё абсолютно не похож на прекрасного принца из сказок, что он мрачный, жестокий, с весьма скверным характером и кучей вредных привычек вроде манеры постоянно курить и любви к выпивке, плевать, что отец явно не одобрит его выбор, плевать, что такие отношения до сих пор не сильно-то приветствуются в обществе. И, пожалуй, именно потому, что Кисё толком на него не реагировал, юноша распалялся всё сильнее и упорно пытался привлечь к себе его внимание, Мамору-то привык, что, топнув ногой и сказав коротко «дай», тут же получит желаемое. А тут вдруг возник человек, не реагирующий на его хотелки и ещё и позволяющий себе довольно грубые высказывания в его адрес.       Впрочем, Кисё в конце концов слегка сдался под его натиском и время от времени весьма вяло позволял ему проявить к себе внимание. Разрешал иногда и переночевать в квартире, когда взрывной Мамору ругался с отцом и удирал из дома. И просто старался не думать, куда эти отношения приведут. Всё равно дальше мимолётных прикосновений у них дело не заходило.       Мамору и впрямь прибежал почти сразу — не прошло и пятнадцати минут, как по механической двери негромко забарабанил кулак. Кисё высунулся в прихожую и надавил ладонью на выключатель. Створка с тихим скрипом отъехала в сторону.       — Быстро ты. У тебя осталось целых две минуты в запасе.       Стоявший на пороге Мамору смущённо улыбнулся:       — Я поблизости был, знал, что ты разрешишь.       — Изучил меня уже, да? Входи давай, — мужчина посторонился. Едва юноша проскользнул в прихожую, дверь опять схлопнулась и щёлкнула замком.       Мамору слегка прислушался и глянул на партнёра поблёскивающими карими глазами.       — Ты один?       — Да, один. А кто у меня, по-твоему, может быть? — не без раздражения ответил Кисё и пошёл в комнату. — Думаешь, я тут в свободное от работы время оргии с танцами устраиваю? Больно надо, я уже слишком стар для этого дерьма. Кого ты ожидал увидеть?       — Ну… Например, ту красивую темноволосую женщину, с которой я тебя пару дней назад в центре видел, — задумчиво протянул Мамору, одёрнув серый свитер и заведя за спину руки. — Она так на тебя смотрела…       Кисё чуть не уронил телефон, который успел вытащить из кармана брюк.       — Ты что, следишь за мной? — обозлённо спросил он. — Сталкер хренов.       — Нет, что ты, просто возвращался с учёбы и мельком видел, — юноша мило улыбнулся.       — Врёшь и не краснеешь, по глазам вижу, — Кисё сощурился и ухмыльнулся краем рта. — Обрадую тебя, эта дамочка, её Надин зовут, просто моя коллега. Два дня назад у меня выдался внезапный выходной, я гулял в центре и случайно столкнулся с ней, ну и остановился поболтать.       — Она тоже Миротворец? — изумился Мамору и завёл за спину руки. — Не знал, что среди вас и женщины есть.       — Ага, — хмыкнул Кисё, — есть, только она не из наших, она в Паноптикуме работает, это такая жуть на окраине, помесь тюрьмы и жилого дома в сером квартале. Что у меня с ней, по-твоему, общего может быть? К тому же, я не по женщинам, как бы странно это ни звучало.       — Зато женщины по тебе, — ухмыльнулся Мамору, подходя поближе к нему и приобнимая со спины. — Говорю же, я видел, как она на тебя смотрела.       Кисё скрипнул зубами, но вырываться не стал, чувствуя, как парень нежно зарылся лицом в его волосы, плотнее обвивая руками талию. У них вроде бы была и совсем небольшая разница в росте, а в такие моменты казалось, что она увеличивалась в разы.       — Да мне как-то наплевать, пусть смотрит, сколько угодно, я от её взгляда не полиняю. Только зря, я привык быть один, мне так лучше. Последнее время мне кажется, что я вообще для отношений не создан. Знаешь, в наше время так, что если человек до тридцати лет не женился — значит, не женится уже никогда.       — Большая часть пар живет в гражданском браке и абсолютно счастлива, — не дрогнул Мамору. — Ты ведь сам в курсе, сейчас пожениться — проблема, надо кучу тестов пройти и документов огромную стопку собрать, а если потом захочешь развестись — так и ещё кучу неприятностей придётся разгребать. Лучше уж жить без штампа, спокойней будет.       Кисё медленно повернулся и уткнулся носом ему в плечо.       — В наше время лучше вообще не жить, вот уж когда точно спокойней будет, — язвительно констатировал он.       Мамору легонько потянул его за волосы, заставляя приподнять голову. Слегка вгляделся в усталое лицо и прикусил губу; медленно провёл тонкими пальцами по выступающим скулам, по щекам, задержал подушечки на уголках рта. Кисё поднял на него взгляд. Светло-карие глаза поблёскивали, отражая собой яркие неоновые огоньки, мягкие русые волосы, слегка растрепавшись, падали на лоб; нервно сглотнув, Кисё несмело протянул руку и дотронулся до густой чёлки, слегка отводя её в сторону и удивляясь самому себе. Хорошенький же он всё-таки, этакий ухоженный домашний мальчик, мамина-папина радость. Но мужчине никогда до этого не приходило в голову подумать об этом и как-то ответить на его прикосновения.       — Тебе без косметики лучше, — вдруг тихонько сказал Мамору, наклонив набок голову и потираясь щекой о его руку.       — Тебя не спросил, — вяло огрызнулся Кисё.       — Если не секрет, зачем ты всю эту дрянь на лицо мажешь? У тебя с ней такой вид неестественный становится, — парень прикусил губу, — красиво, но ты со всем этим на восковую куклу похож.       — Кто бы говорил, у самого вечно лицо, как у девчонки, размалёвано, — презрительно фыркнул Кисё, с каким-то садистским удовольствием наблюдая, как Мамору покраснел. — Да затем я это делаю, придурок, что меня живо спишут, если поймут, что я начал сдавать, я хоть как-то пытаюсь маскировать то, что я уже не мальчик, причём давным-давно. И я даже думать о списании не хочу.       — Неужели человеку с такими навыками настолько сложно потом найти работу? — Мамору изумлённо округлил глаза. — Миротворцы ведь даже круче полиции в плане подготовки, неужели такие рекруты никому не нужны?       Кисё вдруг засмеялся, но как-то очень недобро.       — Наивный же ты ребёнок, живёшь, как в аквариуме, и ничего о настоящей жизни не знаешь. Ты не понимаешь, что для Миротворца значит списание.       — А что? — растерянно спросил Мамору. — Я думал, ты имеешь в виду увольнение, разве нет?       — Да если бы увольнение. Миротворцев, которые больше не нужны, попросту убивают, — Кисё сощурил глаза. — Как, по-твоему, можно оставлять в живых человека, который занимался такой работой? Вдруг он языком начнёт мотать направо и налево и выбалтывать не самые приятные секреты? Вот и страхуются, избавляются от них как можно быстрее и убирают.       Мамору побледнел:       — Получается, и тебя сейчас могут убить?       — Могут. Хотя это будет весьма непросто, голыми руками не возьмут, я буду бороться за свою жизнь, — Кисё хмыкнул и легонько ущипнул его за нос. — Не бойся, думаю, в ближайшие года три этого точно не произойдёт.       На экранчике электронных часов мирно моргали зеленоватым светом цифры «5:32». Мамору лежал на диване, натянув почти до самого подбородка одеяло, и бездумно смотрел в потолок. Он ещё часа два назад понял, что уснуть ему сегодня не удастся — не давало покоя какое-то непонятное чувство тревоги, прочно поселившееся в груди.       Парню самому было очень неприятно осознавать, что он так мало знает о мире, в котором живёт. Кисё прав, Мамору существует, как в аквариуме, причём аквариум этот с затонированными розовой плёнкой стёклами, и никогда не выбирается за пределы того маленького мирка, который создал вокруг него отец. И до недавнего времени Мамору совсем не задумывался о том, какая жизнь вообще царит за этими стеклянными стенами. Ему и в голову не могло прийти, что Миротворцев, следящих за порядком в городе, не увольняют, а попросту убивают, чтобы не болтали направо и налево о своей работе, и что в городе есть какой-то Паноптикум… И теперь ему вдруг резко захотелось побольше узнать обо всём этом.       Мамору медленно отбросил в сторону одеяло, встал с дивана и приблизился к большому окну. Прижал подрагивающие ладони к стеклу и наклонил голову. Город уже подёрнулся предрассветной дымкой, неоновый свет вывесок стал приглушённым, расплываясь в этом тумане. Вдалеке мрачной тенью маячило высокое чёрное здание, резко выделявшееся среди остальных стеклянных небоскрёбов — наверное, это и был тот самый Паноптикум.       Мамору нервно сглотнул и отошёл от окна. Тихонько выйдя в прихожую, он заглянул в спальню. Увидев возлюбленного мирно сопящим на большой кровати, он улыбнулся краем рта и подошёл поближе; забрался на постель и, перекинув руку через талию, уткнулся носом в чёрные волосы. Кисё сонно что-то заворчал, но глаз не раскрыл, посильнее вжался в подушку и опять засопел.       — Киян… — тихонько позвал Мамору, потираясь носом о его шею.       — А? — сонно отозвался тот и приподнял голову. — Эй, ты чего?.. Иди спи, дурак, тебе же на учёбу вставать…       — Сначала скажи мне, — Мамору легонько боднул его головой, — когда у тебя выходной?       Кисё застонал и потянул его за волосы.       — Да не знаю я. У меня выходной тогда, когда в красном и синем секторе всё тихо, а поскольку у нас постоянно что-то случается, это крайне редкое явление. А что?       — Проведи мне экскурсию по Ноксу, — попросил юноша, поблёскивая карими глазами. — Ну, покажи этот Паноптикум, всё остальное…       — Да зачем это тебе? Тебе острых ощущений не хватает? — мученически закатил глаза мужчина, спать хотелось просто зверски.       — Может быть, — Мамору поджал губы. — Ну проведи!.. Неужели это так трудно? В конце концов, это ведь просто прогулка, я всего-то ищу повод провести с тобой время! По кафе ты со мной ходить отказываешься, в кино тоже, согласись хоть по улицам побродить!       — Идиот, — вызверился проснувшийся Кисё, — я вообще-то работаю, некогда мне с тобой по кафе шляться! Не все же, как ты, сидят с утра пару часов на учёбе, а потом не знают, чем себя занять!       — Так я же не требую в рабочее время, я говорю про выходные! — Мамору обиженно фыркнул. — Кажется, я понял, почему тебе одному лучше — да ты женат на своей работе!       — Наконец-то дошло? Великолепно, а теперь отстань и дай мне поспать, — огрызнулся Кисё и вжался головой в подушку.       Юноша раздражённо плюхнулся на одеяло рядом, запрокидывая голову и молча глядя в потолок. В который раз он уже пытался наладить контакт, но каждый раз словно натыкался на невидимую преграду; и именно это раззадоривало его на всё новые и новые уловки.       — Ну Киян, ну пожалуйста, — заныл Мамору наконец, подумав, что Кисё слегка остыл. — Ну кого мне ещё об этом попросить? Ты мне сам сказал — я живу, как в стеклянной банке, и мне теперь хочется узнать побольше о Ноксе!       — Ладно, ладно, — пробурчал уже почти спящий Кисё и накрылся одеялом с головой. — Поспать только дай, нытик! И в Паноптикум я тебя ни за что не поведу, даже не проси!       — А мне хочется, — обиженно протянул юноша, всё ещё с трудом осознающий, что кто-то может в чём-то ему отказать.       — Значит, других проводников ищи, найми кого-нибудь за деньги, в конце концов, — буркнул Кисё. — Это тебе не в соседний подъезд в гости к бабушке сбегать, мне этот экстрим нахер не сдался, на работе его с головой хватает.       Мамору только тяжело вздохнул.       — Вредный ты всё-таки, — с некоторой обидой прошептал юноша и, нащупав лежащую на подушке тонкую руку, крепко сжал её. И вдруг улыбнулся: — Ловлю тебя на слове. Как только у тебя выходной — идём гулять.       И он, отодвинув в сторону одеяло, порывисто прикоснулся губами к острой скуле.