Пленники режима

      Когда ты привык работать двадцать четыре часа в сутки, изредка кое-как выкраивая в них немножко времени на отдых, безделье будет казаться тебе счастьем только первые несколько часов. А после этого ты уже будешь готов взвыть от него и начнёшь мечтать о том, чтобы побыстрее вернуться к работе. И всё потому, что занять себя, как оказывается, совершенно нечем, а от обычного тупого сидения или лежания на месте запросто можно, как кажется, сойти с ума.       Кисё хмуро отставил подальше от себя небольшой стеклянный фужер и, подперев рукой голову, невидящим взглядом уставился в одну точку на столешнице, застеленной практичной светло-коричневой скатертью. Впервые за весьма долгое время Миротворец почти не обращал внимания на то, что происходит вокруг него; да и не на что было особо смотреть. Всё равно в такой поздний час эта маленькая кофейня на самом краю красной зоны была почти пуста — кроме него, здесь было всего трое одиноких посетителей, рассредоточившихся по всему зальчику. Один из них, молодой человек в смешных очках с толстыми стёклами, сосредоточенно стучал пальцами по сенсорной клавиатуре ноутбука, девушка за столиком у окна весело болтала с кем-то по телефону, средних лет женщина спокойно пила кофе из большого стакана. У всех свои дела. Спокойные, мирные дела без сумасшедшей беготни по городу, патрулирования улиц и бесконечного ожидания всякой гадости, способной подкинуть сверхурочной тяжёлой работы. Может, это и называется настоящей жизнью?       Кисё поморщился и принялся тереть пальцем висок. Вот ведь закон подлости в действии. Столько времени он хотел взять отпуск, и каждый раз эти затеи с блеском срывались — то одна проблема, требующая немедленного разрешения, возникнет, то вторая, то третья… А теперь вот он, отпуск, хотя и вынужденный, и мужчина совершенно не может придумать, чем бы себя занять. Дома торчать и спать целыми сутками уже на третий день стало невыносимо, только и оставалось теперь бездумно бродить по центру и время от времени сидеть в таких вот мелких кафешках. Никогда бы он не подумал, что уже настолько сросся со своей работой, что без неё совершенно не будет находить себе места в этом мире.       — Молодой человек, — вдруг негромко послышалось над самым ухом, — вам ещё что-нибудь принести?       Мужчина встряхнул головой, отбрасывая тяжёлые мысли, и поднял чёрные глаза на подошедшую официантку.       — Да. Принесите, пожалуйста, ещё один Амаретто.       Девушка слегка вскинула брови, но записала заказ в маленький планшет и, развернувшись и цокая каблучками, упорхнула обратно к стойке. Кисё покосился на пустой фужер с остатками ликёра на самом донышке и хмыкнул. И чего у всех такая реакция? Это же всего лишь ликёр, не пиво ведь и не водка, в конце концов, его сейчас даже подросткам в умеренных количествах пить разрешили. И напиться им до поросячьего визга не так уж просто, хотя, возможно, именно этого бы Кисё сейчас и хотел. Забыл он уже, каково это — напиваться вдрызг, так, чтобы забыть обо всём.       Опять послышался цокот каблуков, официантка вернулась и поставила на столик ещё один пузатый фужер с колыхающейся внутри тёмно-коричневой жидкостью, издававшей резкий горьковатый аромат миндаля.       — Спасибо, — Миротворец осторожно пододвинул сосуд к себе поближе. Заметив, что официантка не двигается с места, Кисё слегка удивлённо наклонил голову: — Вы что-то забыли?       Девушка медленно завела за спину тонкие руки.       — Извините, я, конечно, лезу не в своё дело… — пробормотала она и прикусила нижнюю губу. — …Но зачем же вы столько пьёте? Такой красавец, вам надо вообще от алкоголя держаться как можно дальше…       Кисё аж поперхнулся и уставился на неё круглыми глазами. В любое другое время он бы, наверное, буркнул угрюмо «вы правы, это не ваше дело», однако сейчас такой наивный вопрос отчего-то его даже развеселил.       — Даже не знаю, что вам на это ответить, — протянул он, улыбнувшись самым краешком рта. — Ответ «затем, что мне так хочется» вас устроит? А красавцем я был, когда вы ещё пешком под стол ходили, юная леди, сейчас от этой красоты одни руины остались.       — А вот и неправда, — девушка весело улыбнулась в ответ. — Если продолжите пить — да, так и будет, а пока что вовсе это не руины. И… Можно чуть больше конкретики в качестве ответа?       Миротворец окинул её внимательным взглядом. Она казалась милой, очень симпатичной — невысокая хрупкая блондиночка с собранными в хвостик волосами, светлой кожей и большими бледно-зелёными глазами, казавшимися ещё более выразительными из-за тёмной подводки и длинных чёрных ресниц. И в её взгляде явственно светился некий интерес. Кисё мигом сообразил, что она просто пытается завязать разговор, но никак не может придумать, с какой бы темой подкатиться к понравившемуся мужчине, потому и задаёт глупые вопросы по части такого потребления ликёра.       — Сказал же, хочется. Вот и вся конкретика, — он покачал головой и отбросил с лица густую чёрную чёлку. — И потом, не так уж много я пью. Это всего лишь второй фужер с ликёром.       Девушка тихонько засмеялась и осторожно присела на стул напротив, складывая перед собой ладони.       — Знаете, здесь мало кто пьёт чистый ликёр. В кофе его налить, или намешать специальный напиток — это да, но в чистом виде… Поэтому-то я и удивляюсь.       — Не беспокойтесь, я не алкоголик. Просто иногда напряжение ничем, кроме спиртного, не снимешь, — Кисё опять приложился к фужеру. — А вас хозяин не заругает за то, что ведёте беседы с клиентом? Я думал, что политика всех заведений это запрещает.       — Я сама хозяйка, — неожиданно сообщила девица и опять засмеялась.       — Да? — изумился Кисё. — А что же вы тогда сами заказы разносите?       — Я только к вам подошла, — она сверкнула глазами. — А так у нас клиенты обычно делают заказ у стойки и там же его забирают.       — Вот как… — скучающе протянул Миротворец. — И отчего же моя скромная персона привлекла внимание такой очаровательной женщины?       — Лучше бы спросили, почему она должна была не привлечь, — девушка рассмеялась. — Миротворец, да ещё такой внешности необычной, представляю, как вокруг вас толпами вьются восторженные поклонницы.       — У меня на лбу написано, что я Миротворец? — Кисё сощурил глаза и принялся ощупывать пальцами лицо. Вот как определила? Он ведь сейчас не на работе, одет в гражданский костюм, хоть и чёрный, нет даже железного наплечника, отличительного знака Миротворцев из красной зоны.       — Можно и так сказать, — она покачала головой. — Ваших всегда по осанке и выражению лица видно. И по глазам ещё, есть в них что-то такое… Ну… Не как у нормальных людей, — девушка чуть прищурилась и кокетливо поправила волосы. — Давайте познакомимся? Меня Шэрон зовут.       Кисё тяжело вздохнул. Мамору каждый раз злился на него, требуя объяснить, почему вокруг партнёра, несмотря на его довольно холодную манеру общения и вечно каменное лицо, постоянно оказывается множество женщин; а Кисё и сам не знал, чем вызывает у дам такой интерес. Может, лет пятнадцать назад он бы со смехом, облизнув губы, ответил: «Разве не понятно, это из-за моей красоты, неотразимости и незаурядного ума», но сейчас у него язык уже не повернулся бы на такое. На секунду откуда-то из глубины души поднялась грусть. Насколько же более беззаботным он тогда был, вечно улыбался, пусть и жуткой сумасшедшей улыбкой, мог чувствовать привязанность к некоторым людям, с удовольствием любовался своим отражением в зеркале… И куда же всё это подевалось вот так? Всё же век продвинутых технологий не может ничего изменить в человеческой натуре, люди по-прежнему будут взрослеть и черстветь сердцем. Если раньше Кисё казался самому себе похожим на щенка, то сейчас он сравнивал себя скорее со взрослой дворовой собакой, которой отрезало лапы колёсами машины.       — Кисё, — буркнул он и отвёл в сторону глаза.       Шэрон слегка округлила глаза.       — Какое необычное имя.       — Обычное, — не согласился мужчина и принялся похлопывать себя по щеке подушечками тонких пальцев. — Вернее, я думаю, что обычное…       — Вовсе нет. И оно вам подходит, — девушка улыбнулась.       — Не задумывался над этим никогда, — хмуро отозвался Кисё, втайне надеясь, что она оскорбится этой неконтактностью, поймёт, что ловить ей нечего, и отстанет. Ещё, не дай Бог, сейчас сюда прибежит ходячая ревность по имени Мамору, которая отличается острым умением чуять, что партнёр проводит время с кем-то другим.       — Ну ладно, это и неважно, — Шэрон улыбнулась и сложила руки у щеки. — Ах. Если честно, я и сама когда-то мечтала стать Миротворцем…       — Не сильно похвальное желание, — Кисё хмыкнул. — Знаете, в Миротворцы обычно идут откровенно отмороженные личности, такие, которым терять нечего. Поэтому их трудно назвать хорошими людьми.       — Но это же они на работе такие, — наивно воскликнула девушка. — Не могут они все поголовно быть мерзавцами!       Мужчина покачал головой.       — Миротворец — это не работа. Это образ жизни. По своему опыту скажу, что первое время удаётся различать, где начинается работа Миротворца и заканчивается повседневная жизнь, но со временем эта грань пропадает вообще. В итоге Миротворцы по жизни такие же вредные и въедливые, как на работе.       — Зато работа интересная, — Шэрон тяжело вздохнула. — Не то, что киснуть здесь за стойкой целыми днями и улыбаться клиентам.       Кисё не стал её разубеждать, хотя и знал, что интересного в работе Миротворцев не так уж и много, в основном это занудливое обшаривание улиц и вылавливание всяких нарушителей.       В кармане куртки завибрировал телефон.       — Прошу прощения, — пробормотал Кисё, вытащил трубку, посмотрел на определитель и вскинул брови. Отпечатавшиеся на большом экране цифры были ему знакомы, но он их не видел вот уже как минимум несколько месяцев — его разыскивал сенатор, отец Мамору. Подавив удивление и щёлкнув кнопкой, он поднёс телефон к уху. — Да, сэр, я вас слушаю.       — Кисё, — голос мужчины дрожал от волнения, и он явно слегка запыхался, — извини, пожалуйста, что беспокою в такое время. Скажи, ты не знаешь, где Мамору?       Кисё закашлялся.       — Как это где? Дома, я полагаю, — изумлённо протянул он и мельком глянул на часы на запястье. На загоревшемся дисплее высветились цифры «23:10» — до начала комендантского часа всего ничего, и на улице дождь льёт, явно не очень подходящее время для прогулок. — Я с ним уже два дня не разговаривал, понятия не имею о его планах…       — Нет его дома, — чуть не вскрикнул явно очень взволнованный сенатор. — Он должен был уже давно вернуться с занятий, но его нет, и телефон недоступен. Я думал, вдруг ты знаешь, куда он пошёл…       — Может, загулять решил? — задумчиво протянул Кисё, потирая лоб. — В кои-то веки пошёл в клуб потусоваться, а телефон отключил, чтобы не мешали, или трубка разрядилась?       — Да не ходит он ни по каким клубам, ты же знаешь, — голос задрожал ещё сильнее.       Кисё, подумав, признал про себя правоту сенатора — уж чем-чем, а клубной жизнью и вечеринками до утра Мамору не интересовался никогда, он вообще совершенно домашний ребёнок, предпочитающий ночью мирно спать в уютной кроватке, а не скакать в душном зале.       — Вы хотите, чтобы я его поискал? — спросил Миротворец напрямую.       — Ты можешь, да? — обрадовался мужчина.       Кисё нахмурился.       — Вообще я сейчас не на работе, я на больничном… И мягко говоря, я слегка не в форме.       — Прошу, поищи моего сына, — взмолился сенатор. — Я заплачу тебе, как за отдельное задание, только найди его! Мамору никогда до этого не загуливался так допоздна, я боюсь, что с ним могло что-то случиться…       Кисё внезапно для самого себя ощутил беспокойство. Каким бы вредным и надоедливым ни был Мамору, мужчина чувствовал некоторую ответственность за безоглядно влюблённого в него юношу, как перед его отцом, так и перед самим собой.       — Хорошо, хорошо, я проверю, — быстро сказал он. — Не беспокойтесь вы так, сэр. Я уверен, что с ним всё в порядке.       — Позвони, если что-то выяснишь, — севшим голосом проговорил сенатор. — Спасибо.       — Спасибо скажете, когда я приведу Мамору домой за руку, — отрезал Кисё, щёлкнул кнопкой, кинул телефон в карман и посмотрел на внимательно наблюдающую за ним Шэрон. — Простите, вынужден прервать нашу беседу. Принесите, пожалуйста, счёт.       — Что-то случилось, да? — с тревогой спросила девушка, пододвигая к нему свой планшет. — Где-то порядок нарушают?       — Нет, всего лишь небольшое поручение, — набрав нужную комбинацию цифр и убедившись, что платёж прошёл, Кисё улыбнулся краем рта и встал, старательно запахивая кожаную куртку со сверкающим воротником и пряча руку. — Но его тоже нужно выполнить. Работа и состоит из таких мелких деталей, верно?       — Верно, — Шэрон улыбнулась и, тоже поднявшись, скрестила руки на груди. — Заходите к нам ещё.       Выйдя на дождливую пустынную улицу, Кисё первым делом вытащил телефон и набрал номер Мамору. Буквально неделю назад юноша силой взял у него телефон, собственноручно забил цифры в память и сказал, что будет ждать звонков в любое время дня и ночи.       — Абонент находится вне зоны действия сети, — бесстрастно пробормотал мужской голос. — Пожалуйста, перезвоните позднее.       — Надо же, и вправду телефон недоступен… Интересно, — пробормотал Кисё, убирая трубку обратно в карман. Потерев рукой лоб, он огляделся по сторонам. До начала комендантского часа оставалось всего пятнадцать минут, и красная зона уже как вымерла; людей поблизости не было, все магазины, кроме кофейни, закрылись, окна в домах не горели, лишь неоновые вывески мерцали в стене непроглядного ливня. — Вот же не сидится этой заразе… Куда же он мог пойти?       Не рискнув пока выскакивать под дождь, Миротворец прислонился спиной к стене и прикусил губу, судорожно пытаясь сообразить, где ему следует поискать пропажу. Куда Мамору и вправду мог деться, если магазины уже закрыты? Может, какие клубы в синей зоне ещё работают, но Кисё отчего-то не мог представить себе, как Мамору прыгает в тёмном зале в толпе полупьяной молодёжи под душераздирающее «бум-блям-бац». В парк гулять он тоже вряд ли бы отправился, погода совершенно к этому не располагает… Но самое главное — каким образом он ухитрился удрать и исчезнуть из виду? Кисё хорошо знал, что Мамору редко передвигается пешком, его обычно возит на машине шофёр и телохранитель в одном лице, которому велено ни на секунду не спускать глаз с молодого человека. Отец слишком опасается за своего единственного наследника, чтобы позволить ему гулять в одиночестве: во время выборов в парламент за Мамору присматривал Кисё, специально нанятый для такой работы, а потом, когда он отказался, сенатор нашёл другого охранника.       — Аргх, вот же ж проклятье…       Кисё всё же вышел из-под навеса и, спрятав руку в кармане куртки, пошагал вниз по улице, по направлению к границе синей зоны. Проваливаясь в ледяные лужи, ёжась от холодных капель, попадавших за шиворот и стекавших по лицу, он миновал несколько перекрёстков, прошёл по обычно оживлённым, а сейчас пустым и едва освещённым переулкам и остановился на углу какого-то здания. Перед глазами появился указатель с несколькими табличками; одна, сделанная в виде горящей красной линии, была направлена в ту сторону, откуда Миротворец пришёл, на другой слабо светилась надпись «ТРЦ «Орион», а третья моргала жутковатым названием: «Чёрные улицы».       И тут по телу как разряд тока прошёл; Кисё помертвел, разом вспомнив, как Мамору умолял его провести экскурсию по Ноксу и сводить его в том числе в Паноптикум — ужасный жилой комплекс в неблагополучной серой зоне, окружённый этими самыми Чёрными улицами. В голове разом зароились нехорошие мысли.       — Ох, нет… Мамору, только не говори мне, что ты всё-таки пошёл в Паноптикум, — Кисё застонал, понимая, что этот кошмар как раз больше всего похож на правду — в серой зоне нет мобильной сети, телефон там не берёт, даже местные Миротворцы связываются друг с другом при помощи архаичных раций и таких раритетов, как стационарный телефон с наборным диском…А от мысли, что сейчас, скорее всего, придётся туда идти, мужчине стало совсем не по себе. У него к этому месту был свой, отдельный счёт; помня о довольно давних событиях, от которых у Кисё в своё время появился седой волос, он старался лишний раз не приближаться не то что к Паноптикуму, даже к границам серой зоны.       Чувствуя, как холодеют конечности, Кисё дрожащей рукой вытащил мобильный.       — Аллоу, — недовольным высоким голосом донеслось из трубки через пару гудков, перемежаясь густым треском и помехами. — Первый блок Паноптикума слушает, говорите!       — Надин, ты? — Кисё прислонился к стене здания, убирая с лица мокрые волосы.       — А кто ещё? — Надин фыркнула. — Киян, ты же мне на пост звонишь, кто тут ещё может быть, кроме меня? Ну, тут как бы ещё мой напарник, но ему пока нельзя подходить к телефону, главная здесь я. Что случилось, солнце моё?       — Парня я потерял. Он последние дни всё с ума сходил от желания посмотреть на Паноптикум, и я подозреваю, что он именно этим и занялся, сбежал от охраны, — Кисё потёр рукой лоб. — Скажи, к вам сегодня никто посторонний, не из жильцов, не заходил?       — А-а-а, да разве ж это за всеми уследишь… — Надин зевнула. — Знаешь, сколько тут народу через пост идёт? Жильцов последнее время заметно прибавилось, их пересчитывать каждый раз целая морока, и в лицо я, естественно, никого не запоминаю!       — Посмотри кадры с камеры наружного наблюдения, пожалуйста. Может, внутрь он не заходил, просто вокруг ошивался, подъезды осмотрел и умотал.       Из трубки послышался тяжёлый вздох:       — Ох, Киян, вот вечно ты меня в какие-то истории втягиваешь! Хорошо, сделаю тебе одолжение, сейчас посмотрю…       Сквозь помехи было слышно, как защёлкали кнопки на пульте от камеры. Кисё терпеливо ждал.       — Как он выглядит-то, этот твой парень? — вдруг спросила Надин. — Скажи основные приметы, чтобы я хоть знала, кого выискивать.       Кисё напрягся.       — Высокий, волосы русые, длинные, лицо такое щекастое…       — Про лицо можешь не говорить, его тут хрен разглядишь, сам знаешь, какие у нас камеры, — огорошила его Надин. — Одет во что?       — Не знаю! — раздражённо отозвался Кисё. — Точно в какие-то очень дорогие шмотки, на руках перчатки, ботинки на высоченных каблуках. Посмотри, у вас там это за приметы сойдёт.       — Погоди, — велела Надин, и из трубки опять понеслись щелчки кнопок. — Нет, никого похожего не было сегодня возле подъезда, — сказала она спустя примерно десять минут. — У меня на одежду глаз намётан, живо фирму от ширпотреба отличу, в дорогих шмотках никого не было.       Почувствовав навалившуюся на плечи усталость, Кисё закатил глаза и крепче прижал к груди руку.       — Спасибо, — устало произнёс он. — Ты мне очень помогла…       — Не ври, знаю, что не помогла. Я же тебе ничего не сказала, — отрезала Надин. В голосе появилась тревога: — Киян, у тебя там всё в порядке? Голос что-то у тебя паршивый. Это какой-то очень важный парень, тебе по башке надают, если ты его не найдёшь?       — Не надают, это вообще не по моей основной работе задача, — Кисё поморщился.       — Ну и чего ты тогда переживаешь? — искренне изумилась девушка.       Кисё злобно плюнул на мокрый асфальт.       — Да жалко этого дурака, пропадёт ведь на улице! Вечно меня жалость губит, сам на себя бешусь, а толку?       — Да ты позвони ему, — посоветовала Надин. — Может, он вообще давно уже дома, а ты тут ор поднял.       — Нет, дома его нет, меня его отец из-за этого и дёрнул. А мобильный недоступен, поэтому я и подумал, что, может, он в Паноптикум пошёл… — Кисё опять потёр рукой лоб и прикусил губу. — И я так думаю… А вдруг он упал где на этих Чёрных улицах, ушибся и лежит без сознания, или на него напали, или он попросту заблудился там и бродит один в темноте, перепуганный… — он посмотрел на указатель и прикусил губу. — Делать нечего, пойду его искать…       — Киян, очнись! Я знаю, что ты блядский сверхчеловек, но поверь, ты один и за сутки все Чёрные улицы не прочешешь, они же три квартала занимают, — попыталась воззвать к здравому смыслу Надин. — Сам заблудишься и пропадёшь!       — Никакой я не сверх, я самый обычный человек, — обозлился Кисё. — Откуда вообще такие мысли?       — Ага, обычный человек с кличкой «дьявол Нокса» и способный убить одним ударом с ноги, — ухмыльнулась Надин. — Но здесь вся твоя подготовка бессильна. Боюсь, даже поисковый отряд тебе тут не поможет.       — И что ты предлагаешь? — Кисё скривился. — У меня нет крыльев, чтобы взлететь и осмотреть эту жуть сверху, придётся по старинке, пешком.       — Где ты сейчас? — спросила, не обращая внимания на его хамство, Надин.       — Стою возле указателя, на границе синей и серой зоны, а что?       — Оставайся на месте, — велела Надин, — сейчас вышлю Деми тебе на подмогу, пусть он хотя бы проследит, чтобы ты не запутался, а то я себя потом сгрызу.       — Деми? — не понял Кисё.       — Это мой напарник, — терпеливо пояснила Надин. — Всё. Никуда не уходи, он сейчас прибежит.       Надин отключилась. Кисё убрал телефон в карман и отлепился от стены, ёжась и потирая пальцами плечо, и пустыми глазами уставился на уходящую вбок узкую улицу.       Прошло, наверное, минут двадцать, когда вдалеке вдруг появился смутный белый огонёк, явно свет фонаря. Он становился всё крупнее и ярче, и наконец из тьмы выступила щуплая мальчишеская фигурка в длинном чёрном плаще с глубоким капюшоном, из которого выбивались белокурые пряди волос. В руке она держала фонарь.       — Это вы что ли Миротворец из красной зоны? — хрипловатым низким голосом произнёс парнишка и торопливо наклонил голову в знак почтения. — Рад встрече. Я Деми, Надин попросила помочь вам.       — Кисё. Давай без китайских церемоний обойдёмся, — мужчина поёжился и засунул руку в карман. — Пойдём скорее.       Деми с лёгким недоумением оглядел Миротворца. Высокий, худой черноволосый мужчина был одет явно не по погоде, в модную, но слишком холодную тонкую чёрную куртку из натуральной кожи с воротником и манжетами, отделанными чем-то блестящим, похожим на осколки зеркала, узкие джинсы и кроссовки на высокой подмётке. Приглядевшись, Деми заметил болтавшийся свободный правый рукав куртки — Кисё судорожно прижимал к груди подвешенную на петле явно сломанную, закатанную в гипс от запястья и почти до плеча руку. В таком виде, мокрый и трясущийся, он явно не тянул на грозного Миротворца высокого уровня, Деми как-то совсем по-другому себе их представлял. Но размышлять об этом всерьёз сейчас не хотелось.       — Не пялься, — буркнул Кисё, поймав его недоуменный взгляд. — Формально я сейчас не на работе, потому и не в форме.       — Простите, — виновато сказал Деми и повернулся. — Пойдёмте, я отведу вас к Паноптикуму, а то у нас тут такой лабиринт, что можно сделать всего пару шагов вперёд, а назад уже не вернуться.       Он бодро пошагал вперёд по залитой водой узкой улочке между глухими бетонными стенами ближайших зданий. Кисё пошёл за ним, внимательно осматриваясь по сторонам и вглядываясь в темноту.       — Никогда не понимал, как вы вообще тут ориентироваться ухитряетесь… — пробормотал он, крутя головой. — С навигатором ходите? «Через два шага поверните направо, вы пропустили поворот, следующий через километр»?       — Первое время с навигатором, — Деми засмеялся, — а через пару месяцев привыкаешь, уже на автомате идёшь по дороге и поворачиваешь где надо. Если честно, — он слегка нахмурился, — мне в синей зоне даже иногда сложнее быстро сориентироваться, чем здесь.       — Да, в синей зоне тоже лабиринты.       — А в красной? — с интересом спросил Деми. — Я там никогда не бывал.       — Если ты там не живёшь, там и смотреть нечего. Три улицы, и все жилые, магазины только на самых границах с синей зоной есть. Знаешь небось, застройка в центре сейчас запрещена, — отозвался Кисё, встряхивая головой.       Деми шумно вздохнул.       — Да, знаю. Там уже и негде строить, поэтому городят новые дома на окраинах. Я тут мельком слышал, что собираются второй Паноптикум строить… Вы, случайно, ничего об этом не знаете?       — Второй? — изумился Кисё. — Нахрена? Первый даже наполовину не заполнен.       — Понятно, значит, не слышали, — констатировал Деми. — И вы неправы, некоторое время назад он и вправду был полупустой, а сейчас откуда-то появилось много новых людей. К тому же, четвёртый блок по-прежнему в аварийном состоянии, мы со дня на день ждём, что он рухнет. На головы администрации, надеюсь, — он недобро улыбнулся и постучал ладонью по фонарю.       — За что же ты её так не любишь? — Кисё ухмыльнулся.       — А за что любить-то? — искренне удивился Деми. — Сидят и ни хрена не делают, даже ключ перепрограммировать нормально не могут, мы с Надин сами этим занимаемся. Это они довели блок до такого состояния. Видели, что на нулевом этаже все стены в трещинах и что как дождь — так там воды по пояс, и молчали. Вот и домолчались, проверяющие как увидели, за голову схватились и велели в срочном порядке расселять блок. А администрацию пока там оставили, велели им нулевой этаж укрепить, и всё. Думаете, укрепили? Как бы не так! Так что пусть уже перекрытие им на головы обрушится, чтоб знали, — он скривился и, вдруг осёкшись, с опаской спросил: — Ой, чёрт… Простите. Вы же меня им не выдадите, правда?       — Об этом следовало подумать прежде, чем выбалтывать свои тёмные мыслишки, — Кисё покачал головой и, увидев расширившиеся в ужасе зелёные глаза, устало махнул рукой: — Шучу, мальчик, расслабься. Меня ваши дела абсолютно не интересуют, это вообще не моя территория, сами разбирайтесь. Я просто заберу своё ходячее несчастье, если оно здесь, и уйду.       Деми с облегчением выдохнул.       Они долго петляли по мрачным затопленным улицам и в конце концов вышли в небольшой квадратный внутренний дворик. Деми выключил фонарь.       — Ну… Вот и Паноптикум, — протянул он, повернувшись к собеседнику. — Странно, что мы вашего этого парня не встретили по пути…       — Это единственная дорога? — спросил Кисё.       — Единственная, — закивал Деми, встряхивая замерцавший фонарь. — Может, ваш этот потеряшка здесь и не был?       Кисё устало прислонился плечом к стене, запахивая куртку.       — Боюсь, что он тут был, просто пошёл не той дорогой и заблудился. Вот чёрт… Где же мне его теперь искать?..       Деми прикусил губу и поинтересовался:       — А сколько лет потеряшке? Он ребёнок?       — Если бы. Семнадцать ему, — Кисё хмыкнул, — здоровенный лось, выше меня на голову.       — У-у-у, — Деми покачал головой, — ну и чего вы переживаете? Загулял небось, тусуется где-нибудь в клубе, или с подружкой… Того самого… — он слегка покраснел. — А телефон выключил, чтобы не мешали.       — Да не гуляет он, господи! — Кисё заскрипел зубами, вспомнив, как час назад он ровно то же самое сказал сенатору. — И по подружкам не шляется, у него из подружек только я, и то без, как ты сказал, того самого, — не обращая внимания на недоуменный взгляд коллеги, он полез в карман, вытащил пачку сигарет, выудил тоненькую цигарку, зажал её зубами и глянул на собеседника: — Зажигалка есть?       Деми покопался в кармане плаща и выудил пластиковую зажигалку.       — Держите.       — Благодарю, — Миротворец нервно затянулся и выпустил дым. — Надо осмотреть ближайшие улицы. Слушай, пацан, а у вас тут с человеком может случиться что-нибудь хуже того, что он просто заблудится?       — Не знаю, — Деми повёл плечами. — Вроде как нападений никаких давно уже не бывало. Но вообще на улицу по вечерам лучше не выходить, чтобы не рисковать, сами видите, какой район…       И тут над улочками разлетелся громкий отчаянный крик; он эхом откатился от стен зданий и потонул в шуме дождя.       — Что это было? — подскочил Деми.       Кисё, мигом узнавший голос, на ходу затушил пальцами сигарету и ринулся обратно на улицу; юноша, испугавшись, побежал за ним. Бегом двое Миротворцев миновали несколько боковых переулков, и тут, о чудо, Кисё увидел маячащий вдалеке силуэт. Мамору, а это точно был он, обернулся и явно тоже заметил его; взвыв от радости, он кинулся навстречу, покачиваясь на своих каблуках, спотыкаясь и едва не падая.       — Киян!       Мамору растопырил руки, явно собравшись с разбегу кинуться на шею; Кисё ловко увернулся, и юноша по инерции пробежал немного вперёд и налетел на стену.       — Я знал, знал… — счастливо зашептал Мамору, сверкая глазами. От долгого гуляния под дождём весь его тщательно сделанный макияж растёкся, и выглядело это, мягко говоря, жутковато. Отцепившись от стены, он подошёл поближе к мрачно молчащему Миротворцу. — Ты почувствовал, что я в беде, да? Сердцем?       Мамору протянул руки, опять собираясь обнять. И тут Кисё неожиданно сузил глаза и со злостью ударил его по щеке, да так, что изнеженный, ни от кого не получавший даже щелбана юноша с криком шарахнулся от него обратно к стене.       — Идиот! — заорал Кисё не своим голосом, так громко, что у стоящего неподалёку Деми в ушах зазвенело, и Миротворец, зажмурившись, с силой зажал их руками. — Сердцем, блять, почувствовал! Отец с ума сходит, дозвониться тебе не может, дёрнул меня в мой законный выходной, а ты преспокойно гуляешь тут по бандитскому району!       — Я заблудился, — пискнул Мамору, на всякий случай присев на корточки и прикрыв руками голову. Первый раз за всё их знакомство он видел возлюбленного в таком гневе, он и не знал, что вечно равнодушный и каменный Кисё, оказывается, умеет злиться, да ещё как. — Честное слово, хотел только туда и обратно быстренько сбегать! Просто одним глазком глянуть, я вовсе не хотел никого волновать…       — Заткнись, меня не интересуют твои оправдания, — Кисё схватил его за ворот куртки, как нашкодившего котёнка, и легко поднял на ноги. — Перед отцом оправдываться будешь, вот он разжалобится и ещё и пожалеет тебя, а со мной номер не пройдёт.       — Ты сама жестокость! — всхлипнул Мамору, пытаясь вырваться. — Ай-ай-ай, отпусти, больно!       — Будешь вякать — ещё и по башке двину, — рыкнул Миротворец, яростно сверкая чёрными глазами, и потряс загипсованной рукой, — вот этим самым гипсом.       Мамору только тут заметил сломанную конечность; глаза его расширились, и он испуганно захлопнул рот.       — Испугался? Вот и молчи, — рявкнул Кисё и, выпустив его капюшон, с силой схватил за рукав пиджака, за него удобнее было держаться. — Пошли домой. И только попробуй хоть на шаг от меня отойти, убью нахрен.       Мамору шмыгнул носом и опустил взлохмаченную голову.       — Ну зачем же вы так, — подал голос Деми, молча наблюдавший за этой картиной. — Молодой человек просто заблудился, я уверен, что он не хотел ничего плохого…       — Ему сказали не ходить одному в Паноптикум, — зло ответил Кисё, — он не послушался. Впрочем, мне насрать, доставлю его домой и расскажу отцу, где его нашёл, пусть он сам со своим сокровищем разбирается. Я воспитателем детского сада не нанимался, мне за это не платят. Вперёд, — он подпихнул обмякшего Мамору, легонько стукнув его кулаком в поясницу.       Обратный путь проделывали уже в зловещем молчании. Деми шагал впереди, светя на мокрую дорогу фонариком, Кисё, уже не глядя по сторонам, за рукав тащил за собой Мамору, тот тихо хлюпал носом и, морщась, тёр ладонью покрасневшую от удара щёку. Такой весёлой компанией они дошли до указателя, и Деми, торопливо попрощавшись, побыстрее ускользнул обратно в темноту.       — Киян… — всхлипнул Мамору, слегка дёргая рукой.       Кисё молча разжал пальцы, выпуская его, засунул замёрзшую руку в карман и, не говоря ни слова, пошёл вверх по улице. Мамору, слегка согнувшись и дрожа от накатывающих немых рыданий, последовал за ним. Юноше казалось, что он буквально кожей чувствует идущую от партнёра злость. Нервно сглотнув, он ускорился и попытался схватить его за запястье, но Кисё живо остановился и занёс руку, чтобы ещё раз ударить; и Мамору отскочил, кусая губы.       — Не прикасайся, — голос Миротворца вернулся в свою привычную тональность, тихую, холодную и злую. — Мы просто идём домой. Молча. Понял меня?       — Ну прости, — по щекам юноши мигом потекли слёзы, Мамору принялся размазывать их кулаками. — Прости, Киян… Это вышло случайно, я н-не хотел… Н-не хотел доставить проблем, ни тебе, ни папе…       — Пошли, — равнодушно бросил Кисё и отвернулся. — Сказал же, сопли свои перед отцом будешь лить, мне на твой плач начхать, и ты об этом прекрасно знаешь.       Мамору буквально напрыгнул на него сзади, крепко обняв обеими руками; движение было таким неожиданным и резким, что Кисё чуть по привычке не двинул ему локтем по рёбрам, но вовремя опомнился и просто с силой дёрнулся, вырываясь.       — Пусти сейчас же, — зашипел он, как злая змея.       — Не пущу! — дрожащим голосом вскрикнул Мамору. — Не пущу, пока не простишь… Я же ничего плохого не сделал, за что ты так со мной? — и, не дожидаясь ответа, он уткнулся носом в плечо партнёра и заревел в голос. — За что, за что, за что…       — Вот заладил, — Кисё опять попытался отпихнуть его, но бесполезно, Мамору вцепился в него как клещами. — Отвали, липучка!       — Сначала скажи, что не злишься! — Мамору шмыгнул носом. — И что драться не будешь!       — Если бы я хотел с тобой драться, ты бы уже валялся тут со сломанными руками, — Кисё опять дёрнулся. Поняв, что упёртый Мамору всё равно не отступит, он поджал губы. — Ладно, ладно, давай поговорим, только отпусти меня!       Мамору неохотно разжал руки, но не опустил их, явно приготовившись опять хватать. Кисё развернулся к нему и, поморщившись, поднял глаза; юноша вздрогнул, такая бесконечная усталость читалась в его взгляде.       — Почему ты так взбесился? — Мамору нервно сглотнул и сдул с носа мягкие русые волосы. — Это ведь не из-за того, что тебя дёрнули в выходной, правда? Ты… Ты волновался за меня?       Кисё молчал, глядя ему в лицо чёрными глазами. Мокрые волосы облепили его лицо, очерчивая выпирающие скулы и острый подбородок; губы слегка подрагивали, а на шее быстро-быстро дёргалась вздувшаяся синяя вена.       — Волновался?.. — чуть слышно спросил он и жалко ухмыльнулся краем рта, явно пытаясь вернуть себе внешнюю невозмутимость. — Да надо мне больно за тебя волноваться, ты слишком уж высокого о себе мнения… — голос у него к концу фразы сел, и Кисё, зажмурившись, с силой прикусил губу. Всё, сгорели последние предохранители. Слишком уж много всего свалилось за последние дни, а этот глупый парень добил, Миротворец просто не может больше сохранять своё обыкновенное хладнокровие.       — А по твоему лицу так не скажешь, — констатировал Мамору, несмело протянув руку и дотронувшись пальцами до его щеки.       Кисё вдруг качнулся вперёд и уткнулся головой ему в плечо. Пальцы сжали в складки мокрый кожаный пиджак на его спине.       — Я тебя ненавижу, — прошептал он чуть слышно и зажмурился. — Из-за тебя я становлюсь таким уязвимым… И из-за тебя мне бывает страшно, чёрт побери!.. — чувствуя, как Мамору привлёк его ближе к себе, обнимая за талию, Кисё затрясся ещё сильнее и вцепился в него, понимая, что уже не отпустит.       Мамору, улыбаясь, поглаживал его, зарываясь носом в мокрые чёрные волосы, едва уловимо целовал в висок. Казалось, они провели вот так целую вечность; но Кисё в конце концов отлепился от партнёра и, глянув ему в лицо, встряхнул головой.       — Извини. Что-то я сегодня излишне нервный… Сильно я тебя ударил? — он прижал ладонь ко всё ещё слегка красной щеке. Пальцы приятно охладили пылающую кожу.       — Всё в порядке. Главное, что ты больше не сердишься, — Мамору улыбнулся и легонько поцеловал его запястье, сплетая пальцы со своими. — Всем нужно время от времени выпускать пар. Я могу тебе вторую щёку подставить, хочешь?       Миротворцу стало совсем уж мерзко. Кисё считал, что давно уже вылечился от приступов гнева и научился сдерживать свою злобу, и от мысли, что он вот так ударил юношу, который и в самом деле не сделал ничего такого уж плохого, к лицу приливала кровь. Ещё вчера он, наверное, со злостью бы отдёрнул руку. Но сейчас этого делать не захотелось, и он ответно сжал кисть парня тонкими пальцами, чувствуя холодную и противно скрипучую ткань перчатки.       — Откуда гипс? — вдруг тревожно спросил Мамору, которому не понравилась затянувшаяся пауза.       — А сам как думаешь? — Кисё хмыкнул. — Сломал руку, вот и гипс.       — Нет, это-то понятно. Но когда ты успел её сломать? — Мамору округлил глаза. — Мы с тобой виделись два дня назад, и рука ещё была в порядке!       Кисё задумался о том, стоит ли сообщать ему правду о травме, слишком уж глупо эта правда звучит.       — Миссия не сильно удачная выдалась, — с совершенно спокойным видом сказал он. — Выслеживал одну банду, их было пятеро, отморозков. Как они на меня накинулись толпой, как я их раскидал по сторонам, а один за мою руку схватился и…       — А если серьёзно? — оборвал его Мамору, скептично изогнув красиво подщипанные брови.       Кисё тяжело вздохнул. Номер не прошёл, придётся всё же рассказывать.       — Тумбочку уронил, — неохотно сообщил он правду. — Кольцо упало и под неё закатилось, я её приподнял, потянулся за кольцом, а вторая рука взяла и подломилась. Вот тумба прямо мне на локоть и рухнула всем весом.       — Ой!.. — Мамору прикрыл рукой рот. — Бедный, тебе, наверное, жутко больно было.       — Да уж, неприятно, — мужчина поморщился. — Рука в мясо, куча трещин в кости и локоть почти раскрошился. Сам не знаю, как так вышло, тумба вроде не пять тонн весила, а травма такая, будто мне на руку бетонная плита свалилась. Врачи сказали, что с гипсом месяц как минимум ходить, и руку потом не перенапрягать.       — Как же ты работать будешь? — Мамору раскрыл рот. — У тебя вся работа как сплошное перенапряжение, и для рук, и для всего остального…       — Никак, — буркнул Кисё, — это-то меня и бесит. Начальство как узнало, живо мне велело идти лечиться и не вздумать заниматься делами, пока не поправлюсь. Небось уже строят планы, как бы потом сослаться на мою травму и списать, сволочи, — он зло поджал губы.       Глаза юноши заблестели:       — Выходит, у тебя отпуск?       — Больничный, — отрезал Кисё. — Это разные вещи, не путай.       — Да какая разница! — Мамору прикусил губу. — Главное, что ты свободен, верно? На ближайший месяц?       Кисё повёл плечами.       — Можно и так сказать.       — Круто! — откровенно обрадовался юноша и уцепился за его локоть. — Значит, прямо завтра пойдём гулять!       — Только если дождя не будет, ладно? — устало ответил мужчина, понимая, что теперь ему никак не отвертеться от компании любвеобильного подростка. — Простужаться не хочется.       — Хорошо, — радостно кивнул Мамору и сморщил лоб. — А если дождь будет, пойдём в кафе или в кино.       Кисё только головой мотнул — пусть понимает, как хочет.       Нужное стеклянное здание смотрело на окружающий город тёмными окнами, едва отражавшими неоновое свечение вывесок на строении напротив. Время перевалило за час ночи, нормальные люди давно уже спят, а по улицам бродят лишь сумасшедшие.       — Беги давай, — тихо сказал Кисё, остановившись перед крыльцом. — Отец твой небось уже собирается всю полицию и всех Миротворцев на уши поставить, странно, что он до сих пор этого не сделал.       — Папа всегда тормозит, когда дело касается меня или его лично, — Мамору засмеялся и потёр ладонью затылок. На его лице тут же появилось беспокойство: — Ты точно не хочешь, чтобы я тебя проводил?       — Чтобы ты опять заблудился по пути? Нет уж, спасибо, с меня хватит на сегодня приключений, — Кисё фыркнул. — Я живу на соседней улице, придурок. За эти пять минут ходьбы туда со мной не успеет ничего случиться. И я, в отличие от тебя, вполне могу постоять за себя, уж поверь, сломанная рука мне не помеха, я и ногами могу запинать обидчика до смерти. Так что давай, топай домой.       — Ладненько, как скажешь. Я всегда тебя слушаюсь, — легко согласился Мамору; прикусив губу, он всё же решился и, подавшись вперёд, обнял партнёра, зарываясь лицом в волосы. Кисё дёрнулся, но вырываться не стал. — Тогда до завтра, да?       Кисё молча кивнул, прикрывая глаза. Он уже невольно ловил себя на мыслях, что ему, похоже, начинает нравиться обнимать юношу, он был такой тёплый, такой весь мягкий…       Не подозревавший о невесёлых мыслях мужчины Мамору нежно потёрся носом о его шею и сжал в объятиях ещё сильнее.       — Киян, — вдруг тихонько позвал он, наклонившись к самому уху партнёра.       Кисё вздрогнул:       — Что ещё?       — Я тебя люблю. Ты ведь это знаешь?       Миротворец почувствовал, как при этих словах в сердце что-то оборвалось. Что-то маленькое, но очень важное. Кисё нервно сглотнул и, потянувшись вперёд, дотронулся губами до его щеки.       — Ты всё-таки непроходимый тупица…       И он совсем не удивился, когда услышал, как Мамору лишь засмеялся в ответ.