Письма из будущего

      — Ну? Что скажешь? — спрашивает Федя, когда они с Ваней сидят в столовой и пьют кофе в перерыве между лекциями.              — По-моему он довольно милый, — с улыбкой отвечает Обляков, — и забавный.              Ваня практически застукал Федю, который так увлекся перечитыванием их с Костей переписки, что не заметил коллегу, который может случайно, а может, и специально увидел, что там разглядывает Чалов с такой мечтательной улыбкой на лице. Пришлось рассказать все как есть — про дом у озера, про почтовый ящик, про письма и про Костю.              — И тебя не смущает, что он в две тысячи семнадцатом?              — Это несущественно, — отвечает Ваня, задумчиво глядя в окно.              — Что? Расстояние в два года несущественно?              — Ну не в двадцать два же, Федь! Он ведь тебе нравится?              — Что? Нет! — слишком громко восклицает Федя, так, что на них начинают оборачиваться.              — А чего тогда ты так переживаешь? — спрашивает Ваня, глядя в глаза Чалова.              — Я… Честно, я не совсем понимаю, что это. А ты так спокойно реагируешь на то, что мне возможно нравится парень? — Федя удивленно смотрит на Ваню.              — А какая разница?              — Не знаю.              — Вот и я не знаю, — спокойно говорит Ваня.              — Ну, а ты? Тебе кто-то нравится? Раз уж мы делимся тут откровениями, — с улыбкой спрашивает Федя.              — Возможно, — уклончиво отвечает Обляков.              — Михалыч? — Федя бьет просто наобум, он вообще не уверен ни в чем, но попробовать стоит.              — Черт, Чалов! Опять ты за свое! Иди в задницу! –Ваня запускает в смеющегося Федю скомканной салфеткой.              

***

      Костя возвращается домой и привычно находит в ящике письмо. Он уже не удивляется тому, что иногда Федя умудряется каким-то образом приезжать сюда и по будням. Они общаются уже несколько недель, и Кучаев понимает, что их переписка перерастает в нечто большее. Потому что с каждым письмом они становятся чуть-чуть ближе.              «Привет, Костя!       Сейчас у меня ужасно трудные дни на работе. У студентов началась сессия, а это экзамены, зачеты, курсовые и бесконечная бумажная волокита. Вчера, я кажется, уснул прямо в аудитории за заполнением очередного нудного отчета, и если бы не нашедший меня охранник, то, наверно, я бы так и спал до утра. Одним словом, иногда мне бывает очень туго. Нет, я не жалуюсь, я очень люблю свою работу. Но с каждым днем я чувствую, что одиночество и тоска поглощает меня.       А еще я скучаю по дому у озера — по шелесту листьев, по свежему воздуху, по ощущению травы под ногами»              «Федя, не переживай, все наладится, я уверен! Я бы очень хотел скрасить твое одиночество, но пока это невозможно. Мы слишком далеко друг от друга. Но мы обязательно что-нибудь придумаем, и мы сможем встретиться. И я постараюсь не давать тебе скучать. Уж не знаю как, но думаю, что справлюсь»              Костя как раз кладет письмо в ящик, когда слышит шум подъезжающей машины. Он поспешно закрывает дверцу и поворачивается к дороге. Увидев знакомые вихры светлых волос, Кучаев машет водителю рукой. Саша тормозит рядом с ним и выходит из машины.              — Ну и в глушь ты забрался! — вместо приветствия восклицает Саша, — даже навигатор, и тот чуть не заблудился!              — Не выдумывай, — смеется Костя, обнимая друга.              — Так это и есть твоя развалюха? — кивает в сторону дома Максименко.              — Это не развалюха!              — Заметь, ты сам его так назвал в прошлый раз.              — Я назвал это место запущенным, а не разваливающимся, — обиженно отвечает Костя, — пошли!              — Вообще, с архитектурной точки зрения довольно необычный дом, — выдает свой вердикт Саша, когда они, пройдясь по комнатам, выбираются на пологую крышу, — дикая смесь функционализма с претензией на деконструктивизм.                — Что? Серьезно? Это тут явный функционализм и примесь минимализма! Ты в нем словно в коробке, иногда я ощущаю себя в аквариуме, из которого видно все вокруг, но потрогать ничего нельзя. И никакой связи между тобой и всем, что ты видишь.              — Но тебе ведь нравится здесь жить?              — Конечно, — отвечает Костя, опираясь о перила и задумчиво глядя перед собой, — иначе я бы давно съехал. Этот дом по-своему прекрасен.              — Надолго ты в этой глуши? — меняет тему Саша.              — Как минимум пока не закончу свой проект, а скорее всего, года на два, — загадочно улыбается Кучаев.              — Почему именно два года?              — Ну… Есть одно обстоятельство, — уклончиво отвечает Костя, раздумывая посвящать ли друга в его странную переписку.              — У тебя наконец-то кто-то появился? — Саша смотрит внимательно, словно пытается заглянуть в его голову, в его мысли, — девушка?              — Что? Какая еще девушка? — возмущается Костя.              — Ага! Значит это парень?              — Ты решишь, что я сошел с ума, если расскажу тебе правду.              — А ты попробуй, а потом я решу: сдать тебя в психушку или просто посочувствовать, — Саша смеется и пихает Костю в плечо, а тому не остается ничего кроме как рассказать другу правду. О странном почтовом ящике, о письмах, что каким-то образом попадают в будущее, о Феде, которого Костя хоть никогда и не видел и знает только по письмам, но каким-то образом тот стал ему кем-то большим, чем просто друг по переписке, а ведь он даже не знает, что на самом деле преследует Федя, ведя с ним эти разговоры на бумаге.              — Да ты втюрился, друг мой, — снова смеется Саша, когда Костя заканчивает свой рассказ, — свершилось!              — Не придумывай, — Кучаев морщится, сам не понимая, прав ли Саша или тот просто издевается.              — А что будешь делать, если он вдруг не по мальчикам?              — Понятия не имею, я даже не думал об этом никогда, — растерянно отвечает Костя.              — Ну вот тебе повод поразмыслить.              Саша уезжает поздно вечером, когда оба уже валятся от усталости. Кажется, что у них обоих отвалятся языки от бесконечной болтовни, потому что обсудить они успевают если не все, то очень и очень многое. И даже вспоминают, как еще в годы учебы мечтали совместно открыть архитектурное бюро. Костя и предлагает остаться на ночь, но Саша категорически отказывается спать в этом «аквариуме», предпочитая свою мягкую кровать. Кучаев качает головой, но все же провожает друга и обещает держать его в курсе всех новостей, особенно тайной переписки с загадочным Федором.              Костя, ни на что не рассчитывая, заглядывает в почтовый ящик и с удивлением обнаруживает там письмо.              «Дорогой Костя!       Ты знаешь, я тут вспомнил, что два года назад в метро, на скамейке у платформы, забыл свою записную книжку. Там были важные записи и контакты нужных мне людей. А саму книжку подарил мне папа. Ты не мог бы попробовать забрать ее и положить в почтовый ящик? Я был бы тебе очень благодарен! Эта вещь была очень дорога мне.       Это случится завтра, на станции метро Маяковская, примерно в полдень. Я тогда очень торопился и считал ворон»              Кучаев перечитывает письмо два раза и не может сдержать радостной улыбки. Что ж, кажется, у него будет шанс встретиться с Федей двухлетней давности. А еще от этого обращения, в котором его называют дорогим, ему хочется прыгать, кричать и смеяться. Всего одно слово превращает его в счастливого безумца.              На следующее утро Костя едет в город. Маяковская — это самый центр Москвы, но на станции почему-то практически всегда малолюдно. Даже в часы пик здесь нет обычной толкотни, что присуща для станций, что находятся внутри Садового кольца. А уж в выходной и вовсе пустынна. Поэтому Кучаев думает, что ему не составит труда найти среди немногочисленных пассажиров метро Федю.              Время близится к полудню, Костя неторопливо прохаживается по платформе, одновременно поглядывая в телефон и на лавочки, на которых то и дело сменяются пассажиры. Но Феди пока не видно. Костя почему-то уверен, что непременно узнает его. Почувствует. Поймет.              — Федя, давай присядем, я стерла себе все ноги, — раздается позади Кости, женский голос. Он замирает у колонны, оборачиваясь и осторожно выглядывая.              — А я говорил тебе — надевай кроссовки, — ворчит сопровождающий ее симпатичный молодой человек. Он примерно одного роста с Костей, светло-русые волосы и карие глаза. Кучаев безошибочно узнает в нем того самого Федю. Его Федю.              Пара все же присаживаются на скамейку в ожидании поезда. А еще Костя замечает, как они держатся за руки, и это отчего-то колет в груди неприятным чувством. Девушка, хоть с виду и довольно миловидна, вызывает у него лишь раздражение. Он подходит чуть ближе, не особо прячась, но и не привлекая к себе внимания. Молодые люди о чем-то тихо перешептываются, а потом Федя поднимает голову, словно чувствуя на себе внимательный взгляд. Чалов равнодушно скользит по Косте глазами, а потом снова переключает свое внимание на свою спутницу и улыбается тому, что она что-то говорит.              Пока Костя размышляет стоит ли ему предпринять какие-то действия, на платформу с привычным шумом и грохотом приезжает поезд, и Федя со своей девушкой спешат сесть в него. Только когда состав скрывается в тоннеле, Кучаев замечает на той самой лавочке забытую Федей записную книжку в кожаном переплете. С виду она довольно старая и потрепанная жизнью, но Костя чувствует, что эта вещь действительно дорога Феде.              С чувством выполненного долга Костя едет домой, где сразу же пишет письмо:              «Привет, Федя.       Твоя записная книжка у меня. Придет день, и я отдам ее тебе. Но только лично в руки, не хотелось бы доверять столь важную для тебя вещь какому-то почтовому ящику. Не знаю как, но я чувствую, что эта книжка много для тебя значит.       Наверно, ты уже не помнишь, все-таки для тебя прошло два года, но мы сегодня видели друг друга. По крайней мере, я тебя точно видел. Ты не говорил, что ты такой красивый»              Не успевает Костя зайти в дом, как щелчок флажка оповещает его об ответе. Кажется, Федя только и ждал его письма.              «Костя, спасибо тебе! Ты не представляешь, как я рад, что моя книжка в надежных руках.       Но ты уверен, что это был я?       Никто и никогда не говорил мне, что я красивый. Так что возможно ты перепутал»              «Ты был с девушкой, и она натерла себе ноги, а у тебя светло-русые волосы, средний рост, а еще когда ты улыбаешься, у тебя на щеках появляются ямочки. А еще безумно милые торчащие ушки»              «О, нет! Это точно был я. Прости, но я совсем не помню того дня, так что я по-прежнему не знаю, как выглядишь ты?»              «На самом деле, ничего особенного — я примерно твоего роста, светлые волосы, серые глаза, а остальное оценишь, когда мы встретимся»              «А мы встретимся?»              «Конечно.       А что с той девушкой, что была сегодня с тобой?»              «Мы расстались. Довольно давно»              «Прости, не хотел поднимать для тебя больную тему»              «Нет, все в порядке. Просто мы слишком по-разному смотрели на мир, поэтому решили остаться каждый при своем мнении, но по отдельности друг от друга.       А ты? У тебя есть девушка?»              «Нет. И не было никогда»              «Как так? Не верю, что у такого интересного парня никогда не было девушки!»              «Ну, может, потому что мне нравятся парни»              Костя пишет последнюю записку со смешанными чувствами. С одной стороны — это признание дает ему какое-то чувство облегчения, а с другой — он рискует, что Федя сейчас просто сбежит от него и никогда больше не напишет ни единой строчки. Пара минут, что он ждет ответа, тянутся для него словно тягучая карамель, растягиваясь будто бы на часы ожидания. Щелчок заставляет его вздрогнуть и выдохнуть с облегчением.              «Неожиданное признание. Мне приятно, что ты доверяешь мне настолько.       Тогда и я признаюсь тебе кое в чем. Однажды, в клубе я целовался с парнем. Которого тогда видел впервые в жизни. И нас застукала моя девушка»              «Вы поэтому расстались?»              «Ты будешь смеяться, но нет. Она только посмеялась и простила меня за мои довольно вялые извинения. Если бы она только знала, что это был лучший поцелуй в моей жизни»              Для Кости становится привычкой перечитывать письма Феди по нескольку раз. Последнее не исключение, он улыбается, потому что понимает, что сделает все, чтобы преодолеть это расстояние в два года. Даже если для этого придется сделать невозможное.