Если женщина чего-то хочет...

Сэр Гай порой сам поражался своему терпению. Видимо, осознание собственного довольно высокого и ответственного положения вкупе с нежеланием подвести благодетельницу имели место быть. Как иначе можно было объяснить тот факт, что доставший до самых печенок Гуд всё ещё жив-здоров и даже упитан. Великий народный защитник повадился почти каждый день выносить мозг шерифу на предмет хотя бы временной отмены налогообложения в отдельно взятом графстве, а также душераздирающими историями о несчастных голодающих крестьянах. В ответ на одну из пламенных речей защитника народа сэр почти ласково поинтересовался: - Читать умеешь? И положил перед слегка опешившим Гудом приказ за подписью и печатью горячо любимого оным Гудом короля Ричарда. - Это не может быть правдой! - возмутился тщательно изучивший документ Хантингтон. - Наверняка опять интриги Джона. - А ты прогуляйся до Акры, - с ухмылкой посоветовал Гай. - Сам и расспросишь его величество. Заодно и я от тебя отдохну. Последовать совету Гизборна Гуд почему-то отказался. Видимо, решил, что без его присутствия и ценных советов Гай ну никак не обойдётся. В конце концов шериф просто предпочел работу в поле, сиречь объезжать дозором владения в сопровождении неизменного Алана и кого-нибудь из своих людей, только бы не пересекаться с Робином. И сунувшийся в очередной раз в Ноттингем Гуд нарвался на крайне недовольную леди Мэри, которая немедленно сопоставила факты и сообразила, кто виноват в отсутствии её драгоценного супруга. Взятому в оборот графу пришлось спасаться бегством. После чего он долго жаловался Мачу на несправедливость жизни в одном отдельно взятом графстве в частности и в мире в целом. Однако до бесконечности инспектировать Ноттингемшир невозможно физически, да и оставлять надолго беременную жену Гай не собирался, посему возвращаться пришлось. Но над словами Хантингтона Гай все же крепко задумался. Ибо инспекция на самом деле показала плачевное положение дел. Год выдался засушливый, урожай получился скудный, народ не знал, куда кидаться, чтобы и зимой ноги с голодухи не протянуть, и на налоги наскрести. От нового шерифа, помня его службу у Вейзи, ничего хорошего не ждали и шарахались как от чумы. Гизборн мрачнел, но сдерживался, так что обошлось без жертв. Тем более, что Алан старался за двоих, а ему всё же доверяли поболее, помня его бытность в народных спасителях. А вот Том как-то не выдержал. Уезжая из очередной деревеньки и наблюдая настороженные взгляды из-за каждого плетня, громко сказал, вроде ни к кому не обращаясь: - Интересно мне, хоть кто-то додумался, сколько ты жизней спас? Вейзи ведь так и не узнал, как именно ты исполнял его приказы. Бросив на друга недоумевающий взгляд, Гай пожал плечами: - Никого я не спасал. Делал ровно то, что приказано. Ты это вообще к чему? Том сбился с патетического тона и, недовольно хмыкнув, продолжил: - Делать можно по-разному. Можно отсечь руку за воровство и не тронуть семью, а можно полдеревни перевешать, в назидание. - Ты это людям объясни, - вклинился внимательно прислушивающийся Алан. - Мне, к примеру, в те времена кто б сказал, что Гизборн старается лишний раз... Ну, в общем, я б точно не поверил. - Умный сам поймёт, - фыркнул в ответ Том, - а дураку говорить - только время терять. *** Будь её воля, Мэри с удовольствием осталась бы в своих покоях с компаньонками, кои, на удивление, оказались вовсе не глупы, не навязчивы и даже руки у них росли откуда надо. Звали девиц Гуннильда, Бригида и (леди аж чуть не подавилась яблоком, когда услышала) Сванекильда. Ага, саксонки, аж пробы негде ставить. Верховодила в трио Бригида, которая, к слову сказать, частенько декламировала звучным, хорошо поставленным голосом: Харальд сел на судно, Став конем хвостатым. Ворог ярый вендов Воском там истаял. А под ним был Биргир В обличье кобылицы. Свидели воистину Вон таковое. Или, к примеру: Славу воспою смелому в бою, песней напою Англию твою. В честь твою течет Игга чистый мед. Жадный слуха рот речи да вопьет. И совершенно искренне недоумевала, чего народ бранится-то. "Мне бы саблю да коня, да на линию огня!" - с восхищением сказала ей как-то леди. Бригида смысл поняла, гордо выпятила грудь колесом (колесо получилось размера этак четвёртого) и громогласно предложила любому желающему помериться силушкой богатырской хоть на мечах, хоть голыми руками. Желающие задумчиво смерили взглядами белокурую валькирию и дружно решили не рисковать... ээээ, то есть, не идти на поводу у возомнившей о себе девицы. Кузина Бригиды, флегматичная Гуннильда, предпочитала помалкивать и слушать, однако охотно пела, если её о том просили. Сванекильда, самая младшая, талантами подруг не блистала, а была просто милой и улыбчивой девушкой, обожавшей свою миледи, песни Гуннильды и нисы Бригиды. По вечерам вся эта компания во главе с Мэри, сопровождаемой Гвен и Софией, собиралась в покоях миледи. Мэри учила свой кружок чесальшиц-мотальщиц вышивать крестиком и хардангером. Ибо вспомнилось ей внезапно школьное домоводство и незабвенная во всех смыслах Лионелла Максимилиановна. На уроках Лионелла Максимилиановна читала наизусть Блока и Сашу Черного, дышала шелками и туманами и уверяла, что не умеющая творить красоту иглой и мулине барышня не имеет ни малейшего шанса привлечь внимание противоположного пола. Подопечные миледи поначалу были в шоке от мысли, что для вышивки можно рассчитывать схемы и составлять палитру, а потом втянулись и навели леди на мысль. Нет, на Мысль. Казалось бы, совершенно дамское занятие. Ведь знатная леди таки обязана сидеть у окошка и вышивать цветочки, пока её верный рыцарь где-нибудь шляется. Однако, учитывая время действия, это самое дамское "от нефиг делать" в исполнении Мэри резко отличалось от довольно корявых местных изделий. Нежные белые цветы искусной гладью на шёлке или же богатая золотая кайма на амикте отца Теодора, настоятеля Кирклесского аббатства, что в благодарность подарила ему леди - такого не было нигде и ни у кого. Искреннее спасибо Лионелле Максимилиановне... где бы она ни была. И это стоило дорого. Ибо труд свой Мэри ценила высоко и знала страшные слова "монополия" и "мода". А значит, пока никто не рискнул повторить, на этом можно неплохо заработать. И когда её вдовствующее величество появилась на людях в присланном из Ноттингема головном платке, расшитом в никому неизвестном стиле "ришелье", придворные дамы поняли, чего им не хватало в этой жизни. Она не стала отвлекать и без того занятого по макушку любимого супруга от важных дел, а просто по-дружески попросила Томаса присмотреться, как живётся женскому населению в графстве. Вдруг где попадется на глаза смышленая вдовица, которой тяжко одной детей прокормить, или сирота бесприютная, некуда головушку преклонить... Мало ли. Потихоньку-полегоньку в артели набралось ещё с десяток работниц. И если для высокородных дам это все было просто приятным времяпровождением, то для них - самым что ни на есть куском хлеба. С маслом. С хорошим таким, толстым слоем. И себе хватало, и на детей, и родне отсылали. Ибо жмотиной Мэри не была никогда и конечный результат вознаграждала по справедливости. Скучать, в итоге, леди было совершенно некогда, и внезапно нагрянувшее Рождество с непременным пиром в честь оного и категорическим отказом Гая от участия в разных непотребствах добрых чувств не вызывало. И это пир, называется. Не куда-нибудь, к шерифу приглашены! Соседи... хамы невоспитанные! Жены их - курицы неграмотные. Музыканты вообще кто в лес кто по дрова, а менестреля расстрелять, повесить и четвертовать! Видимо, от очередного слишком визгливого пассажа вышеупомянутого исполнителя леди Мэри очень уж перекосило, потому что Гай беспокойно нахмурился, жестом прервал экспрессивно что-то поясняющего соседа и склонился к жене. - Мэриан, если ты нехорошо себя чувствуешь, я провожу тебя в покои. - Если это не будет неудобно для тебя, - слабо улыбнулась Мэри, немедленно забыв и про менестреля и про то, что она вроде как обижена. "Заботливый. Под руку держит, чтоб ей идти легче, а у ступеней вообще на руки поднял. Голос не повышает, все терпит. Интересно, как скоро ему это надоест?" -раздраженно отвернувшись, Хантингтон резко поднялся и вышел вон. Остановился, запрокинул голову, глотнул холодного воздуха. Приглушенный шум, взрывы хохота, музыка остались за дверями, в голове немного прояснилось. Рядом бесшумно материализовался Алан. - Робин, ты чего? Веселье в самом разгаре. Чего тебе дома-то одному делать? - Кто тебе сказал, что я один? - залихватски ухмыльнулся в ответ бывший партизан, но Э'Дэйл шутку не поддержал. - Как знаешь, конечно. Пока все тут собрались, мог бы и поговорить с баронами. Ну, как ты хотел. - О чём? Алан чуть не подпрыгнул от неожиданности, а Хантингтон недовольно скривился. - Следишь за мной? - А как же, - мрачно усмехнулся Гизборн, застегивая накидку. - С тебя глаз спускать нельзя, так и норовишь сотворить гадость. - Все мои мысли только о благе и процветании Ноттингемшира и Англии. В этом есть что-то преступное? - сдержанно поинтересовался Робин. В ответ и Алан, и Гай покосились на него с совершенно одинаковым выражением. - Жениться тебе надо, - как бы в сторону буркнул Э'Дейл. Робин временно потерял дар речи. - Неплохая мысль, - задумчиво кивнул Гизборн, придирчиво разглядывая оппонента с ног до головы. - Э, вы чего?? - Хантингтон опасливо попятился. - Гай, Бригиду не дам и не проси, - деловито заявил Алан. В ответ начальство искренне изумилось: - Да она тебя пополам переломит! - Ничего подобного! - обиделся Э'Дейл. - В душе она нежная и трепетная! Судя по дикому взгляду, Робин живо вообразил трепетную дщерь викингов. - Гуннильда в самый раз, точно говорю, - авторитетно заявил пройдоха. - Не пойдёт, - скривился Гай. - Тихая больно, что она есть, что её нет. - Ну так и вот! - Что - вот? Ему надо такую жену, чтобы не было времени на глупости. - Вы совсем озверели, что ли?! - взвыл активно обсуждаемый индивид. Алан тут же сделал невинные глаза. А Гизборн тяжело вздохнул, с тоской уставившись куда-то в ночную тьму. - Что же тебе неймется, Хантингтон. Ты думаешь, я не знаю, что ты опять подбиваешь баронов на неповиновение? Ну научись ты думать не только о дне сегодняшнем! Твоё истовое стремление осчастливить всех и вся постоянно выходит боком, когда до тебя это дойдёт? - А ты хоть раз обратил внимание на людей?! Не на деньги, которые можно с них стрясти, а на людей! - Зря ты так, - тихо бросил Алан. Гай же равнодушно повёл плечами. - Легче всего отнять и поделить. Ты грабил сборщиков налогов, возвращал деньги вилланам, их снова забирали в казну... А моя жена собрала в округе женщин и дала им работу. Без громких красивых слов. И она может себе это позволить, потому что я - шериф. Чего хотел для неё ты? Чтобы она с тобой в шалаше жила-поживала и так же как ты грабила и резала? - Мы не убивали... - начал сквозь зубы Робин, но Гизборн рявкнул внезапно: - Скажи это семьям ноттингемских солдат! - Конечно, надо было дать себя захватить, а ещё лучше убить! - Это было бы слишком хорошо, - мечтательно протянул Гай. - Я по-прежнему Чёрный рыцарь и человек Джона... а ты по-прежнему не умеешь думать головой. - Гай, ну чего ты, - жалобно встрял Алан, - Робин же правда хочет как лучше... - Прекрати, ему этого не понять. Я устал постоянно объяснять одно и то же. - Если снова надумаешь заняться восстановлением справедливости - я не буду столь снисходителен, как раньше, - Гай устало провёл ладонями по лицу. - Ты ведь не оставляешь мне выбора. Ты не прислушиваешься к моим словам, тебе плевать на нужды людей... Да чем ты лучше Вейзи?! - За эти полгода не было ни одной казни, - снова напомнил о себе Алан. - По воскресеньям ярмарки устраиваем, а вчера все бароны своим людям подарки дарили. Конечно, не всем это понравилось, а куда деваться, приказ шерифа. А вон Выдра с ребятами сирот по всему графству собирают, чтоб не пропали ребятишки, оденем, вылечим, читать научим, кто в монастырь потом пойдёт, кто работать станет... Мэри придумала. А ещё принц согласился наконец-таки подождать с налогами, пока у нас не наладится. Очень уж на Вейзи злится, что тот столько денег прикарманил. Тут Алан внезапно умолк, охнул, переменился в лице и торопливо рванул обратно в залу. - Про ярмарки я знаю, но этого мало, - отозвался Хантингтон. - А остальное... Удивлён, честно говоря. Вот уж не думал, что ты все же уговоришь Джона. - Я не обязан тебе отчитываться, пойми это наконец. И у меня нет времени собирать баронов и вести нескончаемые разговоры ни о чем, как это делал Вейзи. - Осталось только убедить тебя перейти на сторону законного короля, - усмехнулся Робин, невольно поежившись - не лето на дворе, однако. Гай в ответ бросил на него нечитаемый взгляд и поинтересовался: - Так ты считаешь, что, вырвав корону из рук отца, Ричард стал законным королём? Между прочим, Генрих во всеуслышание пообещал передать трон именно Джону. За что и поплатился. А Джон... Рано или поздно он своего добьётся. Ему даже не надо ничего для этого делать. Просто подождать, пока короля наконец прикончат в очередной войне. - Даже если это произойдёт, у Ричарда есть законный наследник! - снова моментально вспыхнул Робин. - Артур, конечно, ещё мал... но вся знать пойдёт за ним! Гизборну явно надоело доказывать, что трава зелёная, а два плюс два хоть умри равняется четырем, он раздраженно закатил глаза и совершенно невежливо бросил Хантингтона наедине с его душевными терзаниями.