По кабинету прошелся легкий сквозняк и Айзек слегка поежился. Он привычным движением подул на руки теплым дыханием, согревая пальцы, и вернулся к работе, не удостаивая факт недостатка отопления на рабочем месте даже мыслью. Здесь всегда было прохладно и у Вайнберга всегда были вещи поважнее холодного воздуха. К примеру — конвертер материи!
Саму установку ученый собрал уже довольно давно. Эх, сколько времени он грезил возможностью получить что угодно из чего угодно: еще в детстве, читая еще не запрещенную фантастику, Айзек представлял, сколько пользы принесет обществу эта волшебная установка. Ведь с ее помощью можно избавиться от голода, а так же коррупции и всех остальных явлений, рожденных дефицитом ресурсов. И естественно, такому гению создание этого чуда будет по плечу.
Увы, жизнь оказалась той еще сукой: созданный конвертер, пусть и прекрасно справлялся со своим назначением, жрал столько энергии, что вся идея возмещать с его помощью дефицитные ресурсы в промышленных масштабах растаяла в пустоте жестокой реальности. Даже хорошо, что он с Кругом тогда уже перестал общаться вне рабочего времени, потому свидетелей у его триумфального позора не было. Так бы и лежали заброшенными все его чертежи и записи, касающиеся этого проекта, если бы не клоны, которые перерывали его библиотеку и наткнулись на задвинутую в дальний угол коробку.
Им стало любопытно. Айзек привычно проворчал, что те ни черта не поймут, но Эваны лишь попросили дополнительные материалы, необходимые для понимания. Вайнберг, стыдливо надеясь получить наконец-то собеседника, способного действительно
понять масштабы его творения, выдал им список литературы. Его пришлось пополнять еще пару раз, но оно того стоило.
В результате — через полторы недели он смог обсудить на равных не только возможности применения конвертера, но даже принципы его работы. Мало того, 72-й даже предложил пару идей для оптимизации энергопотребления! Правда, полностью вопрос затратности это не решало, но тут Эван подкинул идею: почему бы не придумать альтернативный источник питания? Что-то, что могло бы поддерживать установку за вполне себе приемлемые затраты?
Тут Вайнберг вспомнил, как читал про космические корабли, работающие на антиматерии. Человечество пока не знает, как добывать и хранить это вещество, но это ведь не проблема для него, не так ли?
Великие планы были прерваны хлопнувшей дверью.
Айзек поднял взгляд, готовый немедленно поделиться своими идеями с кем-нибудь из клонов. Но при виде Калеба его улыбка увяла. Лицо у Редгрейва было привычно хмурое. Прищурившись, но совершенно не стесняясь, он принялся обыскивать поверхности его кабинета. Ученый покачал головой:
— Калеб, сколько раз говорить: нет у меня твоих очков. Мы вдвоем уже обшарили здесь каждый ящик несколько раз! И вообще, почему ты не воспользуешься линзами?
— Чтобы Альберт потом ехидничал, что я его копировать пытаюсь? Нет уж, спасибо, — огрызнулся тот, заглядывая под стол.
Вайнберг зажмурился и потер переносицу, мысленно перебирая таблицу Менделеева. Водород, гелий, литий… Надо просто потерпеть, Калебу рано или поздно надоест, после чего его оставят в покое… Калий, кальций, скандий…
Он дошел до плутония, когда Калеб добрался до бумаг на его столе:
— Это что, твой… материальный конденсатор?
— Конвертер материи! И убери свои руки, а то испортишь еще что-то, — Айзек вскочил со стула, выхватил бумаги у того из рук и прижал к груди, отступая на пару шагов. — И вообще, ты закончил рыться в моих вещах в сотый раз в подряд? Или еще пройдешь кружок напоследок?
— Я бы посмотрел, как бы ты зачитывался книжками без
своих очков.
— В отличии от некоторых, у меня есть запасные.
Калеб насупился и сложил руки на груди.
— Я думал, что ты давно забросил конвертер.
— Всего лишь отложил на некоторое время. Столкнулся с проблемой питания, но сейчас у меня появилась возможность поработать над этим.
— А как же Эван?
Вайнберг на мгновение замер, после чего медленно положил содержимое своих рук на стол и присел. Не поднимая взгляда, он сказал:
— Калеб, мы же это уже обсуждали. Твой сын- твои дети в порядке настолько насколько это возможно. В физическом, интеллектуальном, даже в эмоциональном плане. Любые дополнительные действия в этом направлении представляют из себя неоправданный риск…
— Черта с два они в порядке! — крикнул Редгрейв, из-за чего Айзек вздрогнул. — Думаешь, я не знаю своего сына? Ну конечно, ведь «Калеб — ужасный отец», как я мог об этом забыть! — он хлопнул руками по столу и наклонился вперед: — Эван был самым вежливым ребенком, которого я когда-либо встречал. Вчера я слышал, как один из них ругался с одним из твоих сотрудников! Матом! Но это ладно, Эван всегда был трудолюбивым, Виолетта никак не могла нахвалиться о том, как он помогал ей во всем по дому. Эти? Несколько, допустим, работают, а остальные? Или тот факт, что Эван и мухи не обидит…
— Ты же говорил, что он собирал бабочек?
— ЗАТКНИСЬ И НЕ ПЕРЕБИВАЙ МЕНЯ!
Айзек отпрянул, будто от пощечины. Он испугано смотрел перекошенное лицо Редгрейва. А перед его глазами всплыл момент, когда тот схватил его и начал избивать. Вроде, это не впервые, когда они махали кулаками друг с другом, вспомнить хотя бы их первую встречу. Но в тот раз все было по-другому, хоть он и не мог понять, что именно.
Сейчас все было по другому.
Калеб, похоже, это тоже почувствовал, потому что его лицо смягчилось:
— Извини, я…
— Айзек, я принес вам кофе! — раздался голос Эвана от двери. 72-й закрыл за собой дверь, после чего спокойно оценил обстановку: щурящегося взъерошенного отца и застывшего на своем стуле ученого. Он спросил: — Я вам помешал?
— Нет… товарищ Редгрейв уже покидает мой кабинет.
Казалось, что Калеб вот-вот что-то возразит, но в результате он кивнул и молча пошел к выходу. Уже у самой двери он в последний раз обернулся с этим отвратительным несчастным видом, после чего вышел и мягко прикрыл за собой дверь.
Вайнберг не двигался и пытался унять это сжавшее грудь чувство. Смешно. Оказывается, он совершенно отвык к тому, что на него кричат. Пит не в счет, тот орет на все в подряд и это совершенно нормально, и это легко игнорировать. Крики Калеба он игнорировать не мог. Особенно в свой адрес. А в последнее время они звучали слишком часто, и в эти моменты невольно хотелось исчезнуть, стать невидимым. Смешно и жалко.
Рука осторожно пододвинула документы в сторону и поставила чашку на стол. До него донесся приятный кофейный запах. Айзек молча кивнул, не доверяя своему голосу, и сделал маленький глоток. Кофе был крепкий и очень, очень сладкий, как он любит. Прекрасно. Еще пару минут ученый наслаждался напитком, пока чашка не оказалась пуста.
— Жаль, что у нас корицы нет, — тихо пробормотал он, после чего наконец-то поднял взгляд на 72-го и замер. — …Ты изменил прическу?
Клон пожал плечами и пригладил зачесанные назад волосы.
— Мы тут подумали, что неплохо бы разнообразить немного имидж. Айзек, я смотрю, вы явно сильно устали.
— Да, есть немного… — кивнул тот, ощущая, как слипаются его глаза. — Пожалуй, я прилягу минут на пятнадцать… а потом опять работать, — он положил голову на руки и умостился на столе.
Последней мыслью перед тем, как он заснул глубоким сном, было: «Как же он сейчас похож на Калеба…»
***
Ему было тепло и мягко.
Сквозь веки мягко светил солнечный свет, но его это не беспокоило. Айзек всегда любил солнце, и то, что оно разбудило его ото сна, ни капли не расстраивало. Он лишь грелся в лучах, укутавшись в самое мягкое одеяло, которое можно себе представить. От ткани доносился нежный цветочный запах, а откуда-то из радио играли приятные переборы гитарных струн, которые складывались в легкую утреннюю мелодию.
Айзека со всех сторон окружали свет, тепло и комфорт. И он хотел, чтобы этот момент длился целую вечность.
— Доброе утро, Айзек! — раздался жизнерадостный голос.
Ученый моргнул и приподнялся на кровати, оглядываясь. С трудом он смог узнать свою спальню возле лаборатории, в которой клоны неделю назад устроили ремонт: пустые серые стены обзавелись нежными бежевыми обоями, а на кровати явно изменили матрас и постелили солнечно-желтое белье. Кстати о солнце — в стене внезапно появилось окно, сквозь которое, играя бликами на прозрачных занавесках, комнату заливал этот самый теплый, греющий душу свет. На тумбах по углам кровати стояли большие вазоны с ветками свежих белых цветов, в которых Айзек узнал жасмин.
Перед ним же, в золотых лучах, создающий некий сверхъестественный ореол, стоял и ярко улыбался Эван.
Из радио зазвучала песня:
Only you
can make this world seem right
Only you
can make the darkness bright
— Мы закончили с ремонтом и решили устроить тебе небольшой сюрприз! Надеюсь, ты любишь блинчики с медом?
Очарованный, Айзек только сейчас заметил, что тот держит в руках столик-поднос: на тарелке лежала небольшая стопка блинчиков, покрытых янтарной жидкостью, а рядом стояла маленькая чашечка кофе. Эван подошел к кровати и поставил столик на колени. Вокруг тарелки было разбросано несколько лепестков жасмина, чей запах вместе с кофе создавал непередаваемый аромат.
— Ну что, попробуешь? Мы нашли кулинарную книгу и очень старались, готовя это для тебя.
Вайнберг сглотнут. Не отрывая взгляд от Эвана, он поднял чашку и сделал глоток. Сладкий. С корицей.
— Я рад, что тебе понравилось, — парень улыбнулся еще шире и поправил упавшую на глаза ученого прядь седых волос. — Как тебе комната? Мы никак не могли решить, какой цвет лучше подобрать, но если тебе не нравится…
— Она идеальна, — вырвалось из Айзека прежде, чем он успел что-либо подумать. Эван рассмеялся.
— Вот и отлично… ладно, наслаждайся завтраком, а мы приготовим все для сегодняшней работы. Приятного аппетита!
Клон развернулся и пошел к двери под сопровождающими его лучами.
When you hold my hand, i understand
the magic that you do do
You're my dream come true
my one my one my one and only you
Когда Эван покинул комнату, песня закончилась, а солнце зашло за тучи. Все будто посерело и стало тоскливие. Только запах цветов и кофе остались согревать Айзека.
***
72-й закрыл за собой дверь и вздохнул с облегчением. Вроде все пошло по плану, но точно понять это можно будет позже. Он до последнего боялся, что команда за окном с лампами, имитирующими солнечный свет, запалится, но все обошлось и Вайнберг ничего не заметил.
Эван спустился по эскалатору, приветствуя по дороге других клонов. Наконец-то, отойдя от спальни на приличное расстояние, 72-й остановился и достал из кармана старую фотографию. На ней было изображено четыре молодых парня, радостно улыбающихся. Они выглядели настолько уверенными в себе, будто готовы были перевернуть мир. Трудно было признать в длинноволосом красавчике толстяка Фергюсона, или Де Сальво в этом недоразумении, называющемся шарфом и очками. Но молодой Вайнберг, стоявший в обнимку с Калебом Редгрейвом, был очень даже узнаваем.
Эван осторожно пригладил свои волосы. С одной стороны ему не очень нравилась идея зачесывать их так же, как это делает отец. Но с другой — если их предположение было верно, то надо было использовать все возможные рычаги. Мама много раз рассказывала о разных способах, как влюбить в себя человека с первого взгляда. Не полностью надежных, но вполне себе рабочих.
Осталось только закрепить результат, и доступ к терминалу на тридцать седьмом этаже будет у них в руках. И да, надо не забыть вернуть отцу очки.
