«Налей мне, если ты хочешь скандала. Нет, нету никого хуже, чем я, ты сам так сказал когда-то.»
Всю последующую неделю ребят таскали по школьным комиссиям, психологам и отчитывали при любой удобной возможности. Светло все это время в школе не появлялся. Каждое утро Евстигнеев напряженно подергивал ногой, в ожидании, когда он наконец объявится. — Я надеюсь, он там не сдох, — сказал Ваня Мирону перед уроком английского, — А то меня точно посадят. — Если бы что-то страшное было, мы бы уже знали. — Тоже верно. Локи с Порчи сидели за соседней партой и над чем-то смеялись. — Ром, че вы угараете? — спросил Мирон, заметив веселящихся одноклассников. — Бля, ты видел Карелина? — гоготнул Локи. — Нет, а он в школу пришёл? — Да! — Рома сквозь смех продолжил, — Ты бы видел его ебало. Я не знаю, как его в школу-то отпустили. На пороге появились Слава с Андреем, и Рома не выдержав, заржал на весь класс. Огромные синяки, под заплывшими от удара по переносице глазами, напоминали очки. Мирон ухмыльнулся, но тут же прокашлявшись, сделал серьезное лицо, Ваня тихонько посмеивался. — Эй, Тортилла, ты к нам из каких стран приплыла? — задыхаясь от ржача сказал Рома. Слава молча показал Худякову средний палец и сел за свою парту. — Тортилла? Ты долбоеб? — сквозь смех сказал Ваня, глядя на Рому. Тот снова закатился в истерике, осознав весь идиотизм собственной шутки. Веселье закончилось, когда в кабинет вошла директор гимназии. — Евстигнеев! Ваня вздрогнул от неожиданности и поднялся из-за парты. — Весело тебе? — сурово спросила Маргарита Алексеевна. — Я бы на твоём месте так не веселилась. Сердце Вани застучало сильнее. Он глянул на Фёдорова и спросил: — А что я сделал? — Узнаешь. Пошли за мной. — Сказала директриса и вышла из кабинета. Ваня шёл за ней по длинному коридору, который вел в административный корпус. Маргарита Алексеевна была весьма строгой женщиной. Её боялись не только ученики, но и весь преподавательский состав. Идеально отглаженный костюм, педантично отбеленная рубашка и холодная, как сталь, манера разговора характеризовали ее максимально точно. Она вошла в кабинет и, сев за большой дубовый стол, жестом предложила Ване расположиться напротив. Евстигнеев присел на самый краешек стула и опустил взгляд в ожидании тотального конца, который, кажется, дышал ему в затылок. Он очень нервничал - а вдруг и правда с Фалленом что-то произошло. — Иван, — на удивление спокойно сказала Маргарита Алексеевна, — Что у вас за конфликт с Ваней Светло? Если ты не расскажешь все как есть, я не смогу тебе помочь. Евстигнеев молчал, уставившись в коленки. — Ты знаешь, что он в больнице уже неделю? Мне позвонила его мама и сказала, что у него сотрясение, и что избил его именно ты. В этот же день у вас с Карелиным произошла драка во дворе. Исходя из логической цепочки, Слава, скорее всего, решил заступиться за друга. Верно? Ваня кивнул, нервно заламывая руки. — Ты понимаешь, что все это может закончиться колонией, если родители Светло напишут заявление? — Я не хотел, — промямлил Ваня, ощущая как его начинает потряхивать от страха и осознания того, что он натворил. — Он просто... — Просто, что? — слегка повысив голос переспросила женщина. Не добившись от Вани внятного ответа, Маргарита Алексеевна порекомендовала ему сходить в больницу к однокласснику, извиниться и замять данный конфликт. Ваня кивал головой, пытаясь как-то совладать с собой. Как бы это не было странно, но Евстигнеев искренне переживал за Ванечку. Он жалел, что сорвался и выйдя из кабинета набрал номер Светло, но телефон был недоступен.***
— Здравствуйте. Мне нужен Светло Иван Иванович, — сказал Рудбой, обратившись к постовой медсестре отделения неврологии. Женщина порылась в документах и ответила: — Да, такой есть. Палата пятьдесят восемь. Наденьте, пожалуйста, средства индивидуальной защиты. Ваня кивнул. Натянув одноразовый халат и бахилы, он отправился вглубь коридора в поисках палаты. Найдя нужную дверь, он тихонько постучал и приоткрыв её, заглянул внутрь. Ванечка лежал в постели уткнувшись в планшет. Увидев Евстигнеева, он нажал на паузу, отложил его на тумбочку и сел, подложив под спину подушку. На его лице было легкое недоумение. — Че ты пришёл? — настороженно спросил Светло, когда Рудбой приблизился к его кровати. — Мне сказали, у тебя сотрясение... — Ваня положил на тумбочку огромный пакет с фруктами и сладостями. Светло цокнул языком закатив глаза: — Вот только не говори, что ты извиняться пришел. Руд не знал, что на это ответить. Он растерянно смотрел на Ванечку и понимал, что он действительно виноват, и никакие слова не могли исправить то, что уже произошло. — Да. Я хотел извиниться... И... Светло снова его перебил. — Слушай, ты можешь не распинаться. Правда. Я не буду никаких там заяв писать и разбираться. Успокойся и иди. Мне не... — Но почему ты обо мне так думаешь?! — возразил Евстигнеев, не дав ему договорить. Светло иронично рассмеялся и ответил: — Ваня, ты всегда меня недолюбливал. В начальной школе мы ещё ладили, но в старшей ты определил меня грушей для битья! Не трогай меня просто больше. Ты сильнее меня. Иди с ровней дерись! Евстигнееву было неимоверно стыдно. Его обычно бледное лицо постепенно становилось пунцовым. Он не мог рассказать то, что мучило его все эти годы. — Ты сам виноват! Светло с усмешкой вздохнул. — Это интересно в чем? — Почему ты тогда перестал со мной общаться? Это ты перестал со мной гулять и забыл про меня с этим Карелиным. — Что за детсад, Вань? — Светло с недоумением смотрел на Рудбоя. Все то, что он сейчас выдал, было похоже на заметки из дневничка обиженной девочки, которую бросили, променяв на другую. — Я злюсь на тебя. И иногда не могу себя контролировать! — Ну тут уже лечиться надо. Евстигнеев пропустил мимо ушей колкость Вани и тяжело выдохнув, сказал: — Извини, я... Мне правда жаль! Я не хотел, чтобы это все привело к больнице. Евстигнееву хотелось многое сказать Ванечке, но он промолчал, понимая, что просто этого не вывезет. Рудбой вообще не умел выражать свои чувства. Красноречие было явно не для него. Светло молча вглядывался в расстроенное лицо Вани, а затем потянулся к пакету, который тот ему принёс. — Че ты встал? Рудбой вопросительно посмотрел на Ванечку. — Иди воды в чайник налей. Кто из нас тут больной? Не я же за тобой ухаживать буду! — скомандовал Светло, доставая коробку с шоколадками. Евстигнеев улыбнулся и взяв чайник вышел из палаты.***
*звук входящего сообщения в телеграме* Слава, оторвавшись от книги, открыл чат. Локимин: слав очка, как твои очки? Порчи: ты хотел написать очко? Локимин: и очко тоже 😂 Сэмми: Мальчики — это чат класса, а не стендап с глупыми шутками. Локимин: ебать ты нежная Слава: Рома, усмири своё эго. Локимин: а то что? Мирон: Ром, хорош. Слава заблокировал телефон, положил его на полку и поднявшись с постели подошёл к зеркалу. С досадой глядя на своё отражение, он принялся обрабатывать синяки «Бодягой». Тут раздался звонок в дверь. Это был Андрей. Слава пропустил его в квартиру. — Заходи. — Ты ещё не оделся?! — возмутился Замай. Он всегда был ворчливым и порой излишне серьезным человеком. Фаллен в шутку называл его бабулькой, а Славу с этого каждый раз дико выносило. Однако дружить с Андреем было приятно - он был добрым, отзывчивым, занимался музыкой и спортом, да и вообще был хорошим парнем, особенно когда не читал нотаций. Мамы Славы и Андрея дружили, поэтому мальчишки выросли вместе. А вот Ванечка присоединился к ним уже позже, в классе втором или третьем, Слава уже и не помнил. — Да я уже все, мне только кроссовки надеть, не ворчи! — завязывая шнурки сказал Карелин. Андрей оценивающим взглядом пробежался по внешнему виду друга. На Славе был какой-то старый спортивный костюм и застиранная футболка со странным принтом, на котором был изображён замысловатый осьминог. — А хули ты как бомж выглядишь? — В смысле? Нормально, - ответил Слава. — Ты в чём спал, в том и пошёл будто. — Ну да. — Иди нормально оденься! Я с тобой с таким не пойду! — сквозь смех сказал Андрей. Он сам был педантичен в этом плане и всегда выглядел как с иголочки. От Замая всегда приятно пахло дорогим парфюмом, одежда была отглажена, а воротнички, как говорится, накрахмалены. Поэтому идти со Славой в таком виде он категорически отказывался. И если бы это была шутка! Он действительно и с места бы не сдвинулся, если бы Карелин не переоделся. В этом Слава был его полной противоположностью. Жил по принципу, как карта ляжет, а надевал то, что первое из шкафа выпало. — Ну скоро ты там? — переминаясь с ноги на ногу крикнул Андрей. — Да иду уже! — пробормотал Слава, натягивая свежую футболку. Так как Славина лень границ не ведала, надевать второй раз обувь со шнуровкой он посчитал апогеем собственной трудоспособности. Поэтому он наспех влез в кроссы на липучках и, прихватив олимпийку, выскочил из квартиры вслед за Замаем. Время было почти пять вечера, когда они стояли у поста медсестры в неврологии. — Вы тоже к Светло? — В каком смысле тоже? У него тётя что ли? — спросил Андрей. — Нет, парень какой-то. Наденьте средства индивидуальной защиты, молодые люди. Слава с Андреем переглянулись. Сделав то, о чем их попросила медсестра, парни направились в палату друга. Открыв дверь, Слава, мягко говоря, удивился. Ванечка сидел на постели, а рядом с ним, прижавшись вплотную, развалился Рудбой. Они склонились над планшетом так, что их головы почти соприкасались, судя по звукам они смотрели какие-то видосы на ютубе и громко хохотали. — Привет! — сквозь смех сказал Фаллен, подняв голову на звук открывшейся двери. Он встал с постели, протянул руку Славе, но тот обнял его и похлопав по спине, отвёл в сторону. — А что происходит? — спросил Карелин у Фаллена, пока тот здоровался с Андреем, у которого в глазах читалось ярко-выраженное недоумение. — Что? Слава указал на Рудбоя, сидящего на кровати Светло. — Тебя что-то не устраивает? — отозвался Ваня. — Меня не устраивает твоё присутствие здесь, — не взглянув в сторону Евстигнеева сказал Слава. — Слав, не надо так. — Чего? Ты походу забыл, как он тебя неделю назад по школьному двору размазывал! — Он извинился и... — Серьёзно?! — вмешался в разговор Андрей, — Извинился? И пообещал тебя больше не трогать, наверное? В воздухе повисла неловкая тишина. Ванечка не хотел обижать Евстигнеева, но и с друзьями ругаться желания не было. — Светло, либо он уйдёт отсюда, либо мы, — категорично выдвинув условия, Слава скрестил руки на груди в ожидании ответа. Ванечка чувствовал, как его буравят три пары глаз, и нервничал, посматривая на друзей. — Ладно, Вань, поздно уже. Я пойду, — отозвался Рудбой и, поднявшись с постели, подошёл к Фаллену. Слава с Андреем переглянулись. — Давай, пока... — ответил Светло, махнув рукой на прощание. Но Рудбой на этом не остановился. Он обнял Ванечку и сказал: — Ты выздоравливай. Если что-то нужно, звони. Даже сам Светло был немного в шоке от этой излишней доброты. Он тихонько похлопал Рудбоя по спине и отстранился. Ухмыльнувшись, Евстигнеев вышел из палаты. — И что это было? — спросил Слава. — Я не знаю... — ответил Ванечка. По огромным удивленным глазам подростка было видно, что он не врет.