Я тебя ненавижу!

На следующий день с Игорем всё было уже хорошо, не считая лёгкого недомогания. И за все дни до выходных он даже не звонил Артёму, только отвечал на его звонки и сообщал как дети, избегая разговора о себе и, не дай Бог, о них. На выходные детей забрал к себе Артём, увидев Игоря мельком. И теперь дети бесились в его гостиной, рискуя что-нибудь разбить. Был вечер, солнце уже скрылось за горизонтом, а эти бесята наконец успокоились. Дзюба еле ухожил Никиту и уже пытался успокоить, не желающего спать, Даню. - Котёночек, ну успокойся уже, - ласково шепчет Дзюба, словив младшего омегу у самого пола. - Время позднее, пора спать. - Не хочу, - мотает головой Даня, пытаясь вылезти из под одеяла с другого края. - Котёночек, ты пойми. Солнышко уже зашло и ещё одному моему солнышку тоже пора на боковую, - начал уговаривать отец, подхватив Даню на руки и укладывая обратно. - А папа тоже солнышко? - наивно спрашивает малыш. - Самое яркое и тёплое, - улыбается Дзюба, погладив сынишку по светлой голове. - Тогда почему он хочет уехать в Гол-адию? - смотрит с любопытством своими голубыми глазами. - Что? - теряется альфа, опуская уши. - В Голландию? - Да, - кивает Даня, не совсем понимая, чем опечален его отец. - Он тогда болел. - Котёночек, ты давай уже ложись, а я прогуляюсь. Хорошо? - спросил, максимально ласково, Дзюба. - Да, - широко улыбнулся Даня, отчего на сердце отца так потеплело. Артём быстро оделся и вылетел из квартиры. Игорь готовил вкусные куриные рулетики с сыром, на столе уже стояли две пиццы, а на балконе охлаждаются печеньки. Акинфеев как раз отбивал мясо, когда услышал странные шорохи. Конечно, можно было и не обратить внимание, но ... В памяти отчётливо всплыл эпизод с тем сталкером, когда он через балкон залез, а ведь Игорь забыл его закрыть. Поэтому, вооружившись молоточком для отбивания мяса, он пошёл в сторону балкона. В гостиной было пусто, дверь на балкон открыта настежь и Акинфеев, перехватив молоточек удобнее, двинулся дальше. Но вдруг чужие руки выдернули из его рук молоточек и омега оказался прижат к крепкому телу. - Это я, - уверил Артём, сразу получая по ноге. - За что? - Во-первых, - высвободился из объятий Игорь, резко разворачиваясь к альфе. - Ты меня до чёртиков напугал. А во-вторых, ты хомячишь моё печенье. - Ты всегда чудесно готовишь, что устоять невозможно, - виновато опускает ушки Артём. - Ладно. Тут тебя не переспоришь, но чего через окно? - недоуменно развёл руками Игорь. - Ты же мог сорваться, идиот. - Мог. Но ключей у меня нет, поэтому я через соседский балкон, - пожал плечами Артём, вдруг становясь серьезным. - Когда ты собирался сказать мне про Голландию? - В воскресенье, - вздыхает Игорь, отводя взгляд. - Я ещё не согласился. - Ты меня поэтому избегал? - схватил его за плечи Артём, всё пытаясь заглянуть в глаза. - Нет, - качает головой Игорь и вдруг так невидимая стена спокойствия в нём рушится. - Ты хоть понимаешь, что мы ходим по кругу? Я тебя вижу и перед глазами те десять прекрасных лет, а потом сердце на части рвётся, когда я вспоминаю этот злополучный месяц. - Я знаю, что виноват. Но исправить уже не могу. Я себя ненавижу, что так поступил. Но что я сейчас могу сделать? Что? - эмоции захлестывают и Артёма. Дзюба трясёт Акинфеев за плечи, всё пытаясь добиться ответа. В карих глазах омеги плещется нестерпимая боль и альфу захлестывает отчаяние. Это конец? - Смириться, - шепчет Игорь, опустив голову. - У этих отношений больше нет будущего, мы будем лишь мучить себя и, главное, детей. А этого я не могу допустить. - Значит, Голландия? - тихо спрашивает Артём, отступая. - Ага, - кивает Игорь. - Что с детьми? - Дзюба переводит взгляд на засыпающий город. - Хотел бы забрать, - честно отвечает Акинфеев. - Долго думал? - наконец смотрит на него Дзюба. - До сих пор сомневаюсь, - поднимает голову Акинфеев, сталкиваясь с некогда любимыми глазами.