XVI

--- Уже смеркалось. Стоя на четвереньках, распушив хвост, белобрысый сиял красными радужками, подрагивая крыльями, будучи напротив столь же взъерошенного демона. Всего секунда, они бы накинулись друг на друга. Второй демон сделал шаг вперед, но сероглазый сорвался быстрее, вцепившись ему когтями в брюхо и заставляя обоих упасть на землю. Они кусали друг друга, тянули хвосты и пытались когтями задеть крылья, но казалось, альбиносу все чуждо. Знакомый нам демон просто отпихнул уже искалеченную тушу от себя, становясь на задние черные лапы. Он тяжело дышал, глядя на своего противника так, будто уже победил, хотя второй мог не то, что встать, вполне был готов продолжить драку, если бы в лес кто-то не зашел. На обороте рога, хвост, крылья, третий глаз и цветовая палитра изменила белобрысого в миг, второй же демон просто сорвался наутек в глубь леса. Благо, на этом подобии человеческой кожи не отражались последствия драки. Это была просто глупая драка. Подумаешь, кому-то стало не по душе слишком частое посещение человеческой девочки этого леса? Хмыкнув в след убегающему, #&* резво сорвался с места в сторону начала лесопосадки. Оббегая крону за кроной, альбинос не решался вновь воссоздать лапы для ускорения, ибо кто знает, насколько люди близки к нему. Люди? Да, люди. Не один человек сейчас находился в лесу, их было несколько, а может и целая толпа. Вообще, странны дела, Мари ушла уже давно, где-то к часам трем, а уже около семи. Разноглазая говорила, что чем-то занята с родными, ну и пускай. Они попрощались и более сегодня он не думал ее здесь увидеть. Да вовсе он не думал, что сегодня будет еще контактировать хоть с кем-то из людей. Главное, не показываться никому, помимо нее. Никто более, по сути, не должен знать о нем. Прикасаясь к очередному дереву, выглядывая, сероглазый наблюдает картинку, которая, слабо сказано, не сильно радует глаз. Толпа детей, что, возможно, даже и старше нее, окружили разноглазую, которая просто отползала от них по земле, не имея возможности подняться. Знакомые длинные коричневые волосы были полностью потрепаны; она не могла нормально дышать, а на руках и ногах были заметны красные полосы, словно от ударов. К девочке подходили с палками и довольно-таки толстыми ветками. Не понял… Они ее избили? И не оставляли даже после того, как она забежала в лес? Почему в лес, дуреха… Когда девочка резко подняла руки над головой крестом, готовясь принимать очередной удар сухой ветвью, в голове воздался громкий шум. Не устояв на месте, хотя до последнего твердил себе обратное, альбинос сорвался, схватив атакующую ветвь в миллиметрах от рук его подруги. Пацан, что сильно сжимал, казалось бы, не слабую ветку, будучи ранее с таким грозным и самоуверенными видом, мгновением переменился в лице, показывая удивление и страх. Сероглазый был выше этого идиота. Он и Мари, по сути, на голову выше был. Глупо оправдывался, что растет не по дням, а по часам. — Вон отсюда пошли, — могильный голос сопровождался убийственным взглядом, словно в уме этот сероглазый уже успел их не просто избить, а сожрать и выкинуть под каким-то из деревьев. Почему он заговорил, да и вообще, был ли в этом смысл, альбинос так и не скажет даже самому себе. Оклемавшись от странного гула уже перед «новым соперником» парень не думал сбавлять обороты. Казалось, ему наоборот снесло башню затеями как бы разыграться. Вырвав ветку из рук этого парня, сероглазый резко ударил ею по ногам того дурного, кто вообще посмел поднять руку в его лесу. Вся его компашка разом вздрогнула, начиная переглядываться и нервно поджимать руки. Страх отдался бурей в голове мелкого нечестивого. Жаль, нельзя было виду подавать. Такое жалкое зрелище… — Пошли к чертям, — его голос с тихого, но строгого тона, сорвался на крик. — Живо! — еще один удар по земле, отчего поднялась пыль, и идиоты просто сорвались разом с места, вскрикивая. Как хорошо, что Мари со спины не видела изменений на его лице и этих черных глаз. Когда все вернулось в норму, он обернулся, сверля девочку взглядом. И все же, сероглазый предпочел бы подольше поиграть с этими отростками, если бы не она. А так, пришлось все закончить быстро, и альбинос был далеко недоволен общим раскладом. Франц же оставалась удивлена, и ее глаза все еще будучи широко распахнутыми смотрели в серебро, словно говоря этим все эмоции страха и благодарности. Тут-то его взгляд вновь скользнул по рукам и ногам брюнетки. С каждой минутой полосы проявлялись все ярче, а где-то стали видны даже синяки. За ней действительно гнались и избили… А он их так просто отпустил. Вот же. Будь бы возможность, после такого осознания, белобрысый побежал бы вслед за недоумками, по крайней мере потому, что не прочь сейчас кому-то вмазать. Не успела закончиться одна его драка, как здесь она и эти гребанные ветки. Так еще и зашедших в лес так просто выгнал и царапины не оставив. Но нет. Не денёк, а сказка. Откинув ветку, парень подошел к ней, протягивая руку. — Встать можешь? — голос был уверенным и стойким, очень прочно скрывая доли волнения. Мари взяла его за руку, да вот нормально встать… Ноги были полностью исцарапаны, ему вообще показалось, что у разноглазой и шанса встать нету. Не дожидаясь, демон сам поднял девочку, перекидывая руку брюнетки через свое плечо. Теперь трудное дыхание Мари было слышно напрямую. Сразу стало понятно, что покалеченная тушка сейчас не в разговорах с головой, двигаться нормально она не может. Франц, словно текущая вата, обмякла, стоило позволить ей держаться за него. Подумать, а ведь разноглазая и слова сказать не могла… По крайней мере, она и слова не молвила вплоть до этой поры. Нагнетенный мыслями, что последствия могут быть не особо благополучными, ранняя озлобленность и негодование как-то сошли за нет. Он и сопереживать умеет. Ага. — В лесу я тебе ничем помочь не смогу. Покажешь, где там твоя эта церковь, — фыркнув, сероглазый, под некоторыми манипуляциями, заставил брюнетку и вовсе сесть ему на спину, поддерживая ее за ноги. К выходу из леса было всего-ничего… Дура. Кто бежит в лес? Почему ты побежала к нему, нежели же примкнуть к семье? Может, ей казалось, что в лес за ней не побегут? Побежали… Пока он думал об этом, то уже понял, что девочка вырубилась у него на спине. Руки повисли, не держась за шею. --- Это было очень ненормальным решением. Когда альбинос тогда решился все же показаться Франц на глаза, при первой встрече, очень надеялся, что из-за того, что она потерялась и провела много часов в лесу, блуждая, обратно в пущу крон этот дурной ребенок не сунется. Он надеялся. Думал, люди достаточно уведомленные существа, чтобы додуматься не идти туда, где потерялся. Но она пришла вновь. Он опять встретился с ней. Потом еще раз. И еще. Спустя полгода нормой стало видеть эту брюнетку среди зелени каждый день, утро-то или вечер, особо было неважно. По крайней мере, сероглазый позволял себе общение с ней, хотя не позволял показывать свою натуру… Сегодняшний же день был действительно диким. На него пару раз накидывались демоны ни с того ни с сего с претензиями, что человек делает на их территории. Сегодня только она, завтра в лес без особой боязни остальные сунутся. Думаете, демоны любили людей столько же, сколько люди их? Отнюдь, не надо смешить. Демоны как желали им гибели, так желают и по сей день. То и делай, что прячься, скрывай истинный вид, терпи и уважай. Чокнутый закон. Может кому-то он и нравился, но вот белобрысый никогда не хотел себя с этим законом сравнивать. И как-то быть к нему причастным тоже. Он жил в лесу один, не нуждаясь ни в чем. Да вот когда ее заметил, все же закону повиновался, взяв облик человека. Если бы сделал ей что-то плохое, его бы и убить могли. Среди демонов тоже суровые законы. Тогда он делал это с неохотой. Ему всегда хотелось выгнать Мари и накричать, чтобы та не возвращалась более, дала ему зажить как раньше, без этого «перевоплощения». Больно уж ему дорого силы тратить на то, чтобы человеком быть. Летать не может, за хвостом побегать тоже, третьего зрения не хватало, ощущения от прикосновений иные были. Даже бежевый цвет кожи мог раздражать… Но время начало делать странные вещи. Он привык к ней. Не настолько, чтобы признаваться в истине, ведь уже даже совестно было, он столько раз ей наврал, но достаточно, чтобы перестать ей грубить и быть более доброжелательным. По крайней мере ему более не хотелось, чтобы она сгинула или утопилась в реке. С девчонкой было интересно, да и будни забивались играми и весельем, коего у демона никогда не было. И все же, показываться кому-то другому он не хотел… Если она наткнется на кабана, он накидывался на животное, подстраивая свою победу так: либо случайность, либо он ранил животное. Если она оступалась в реке, парень всегда ловил, ставя ее обратно на ноги. Если она приходила в лес только потому, что с кем-то поссорилась, а не дабы скоротать время, он даже пытался ее рассмешить. Вывали дни, девочка поругалась с родными и начала по ночам сбегать в рощу. Видел белобрысый ее каждую ночь, она не знала, что он наблюдал за ней, да вот сероглазый всегда отгонял от нее других демонов и всех животных, лишь бы ничего не случилось. Привычка. Он просто привык к ее существованию. Те, кто покусился на жизнь единственного человека, с которым он «дружил», ну уж нет, сегодня ночью он им всем шоу иллюзий устроит. Уроды. Остановившись у выхода из леса, наверное, он делал самое ненормальное, до чего вообще мог додуматься. Он хотел выйти из лесопосадки. Из своего дома. Да-да, не скрыть, демон вылезал из своей рощи и раньше, его даже могли застать другие люди, то было оплошностью, но скорее всего о его существовании, спустя год, да забыли. Сейчас же уже меркло, людей становилось меньше, а ему предстояло подбежать к… Церкви. От одного слова хотелось перекусить себе язык. Церковь. Ужас какой. А ведь она жила там. Ай, ну почему она вырубилась? Новые претензии оправдалась, просто исчезнув, стоило только вновь заметить эти красные полосы от веток. Ему стало паршиво от того, что он не успел вовремя. Ненормальное чувство. Что-то из него ненормальное сделал этот человечишка, это что, сострадание? Переживание? Гадость. Дорого, как же дорого, достали эти странные эмоции. Шаг за шагом он делает в сторону небольшой площади, на которой была церковь. В голове не укладывалось то, что он делает… То, что делает! Только подумать, насколько это было тупым и долбанутым. На спине спит человек, которому ты ничего не должен, он без сознания, но перевоплотиться обратно ты не можешь. Ибо это тайна. Почему? Да просто врал слишком много, стыд берет за то, что скрывал ненужное, Франц же даже была за демонов! Да и гордость… Он не должен был показываться, ибо так все его возможности сходились к «Ну ты же демон», в чем тогда интерес? А еще, ее родители быстро узнают, что она все это время крутилась подле падшего. Мари рассказывала ему, с какого черта ее семья переезжала, а зная саму Франц, девочка прекрасно вновь попытается доказать «пушистость» его расы… Больно нужно, чтобы она уезжала… Людей и вовсе не было кругом. Все прятались, когда начинало темнеть. Дурдом. Фыркнув себе под нос, белобрысый подкинул спящую тушку на своей спине чуть выше, чтобы было удобнее нести. Несколько поворотов, некоторые люди замечают его, да парню в край все равно. Ну, на него всем так же побоку. Никому нет дела, а попробуй подойти — убегут, так и не узнав, что ему нужно. По глазам видно было, что люди здесь… Не. Может быть, ее просто кинуть где-то по середине дороги, чтобы подобрали и отнесли? Раз люди помощи давать не хотят, чего бы. Какой бред. Как демон, он бы оставил ее действительно по середине дороги. Давайте логично рассуждать, если альбинос принесет ее под саму церковь, его заметят священники. Ему это не нужно. Католики вообще о существовании демона с белыми волосами знать не должны. К черту сдалось, чтобы его приписывали к демонам-подкаблучникам, что под город прогибаются. Все демоны, что просто находятся в городе — тех уже не воспринимают нормально в лесу. Война. Раса поделилась на два лагеря, вот такие страшные законы. И сероглазый приписывать себя к горожанам не хотел… К церкви нельзя. Хотя… Если только заметят, ничего особого? Ни имени же, ни настоящего облика. Его имя и так толком никто не знает. Со временем даже сама Франц его забудет. Но исключительно как демон, он просто ее кинет под забором и сиганет обратно в лес. Как бездушная тварюга, белобрысый оставит раненого ребенка под левыми воротами и без жалости уйдет. Не смотря на то, что вокруг уже никого нет и о ребенке вспомнят точно спустя часы, уйдет. Забив, что уже темно и что другие демоны могут ее тронуть, развернется спиной. Так бы он сделал, если бы был с ней знаком от силы сутки. Ну вот, а как тот, в кого он превратился после столь долгой жизни с этой брюнеткой, а знаком с ней он уже как более года, сделать подобное не в его силах. На то несколько причин: волнение будет шкрябсти ту слизь, что в грудине, ей никто не поможет ближайший час, это он точно знает, она без сознания, а это ОЧЕНЬ плохо в ее ситуации. Не особо известно сероглазому, с какого его это волнует и почему именно совесть, да подобного рода эмоции были. Они стали заметны временами ранее, очень резко и спонтанно, да вот такие «искажения» происходили, на самом деле, на протяжении всего года. Странно осознавать, да вот этот ребенок, что сейчас на его спине, научил демона смотреть на мир под другим углом. Он все еще ненавидит людей. Он все еще хочет спалить все села и желает, чтобы сдохло человечество, да вот эту «штучку», что сейчас без сознания, он оставить не может. Мари являлась единственным исключением, ради которого сероглазый готов был переступить через собственные обычаи. Заслужила, так сказать. Ничего общего. Наверное. Когда после того, как сероглазый вышел из определенной тропинки, перед ним открылся вид на ворота церкви, на арку, что являлась входом на территорию. После всего что-то начало давить на его белую голову. В надежде на то, что делать радикального ничего не придется, альбинос оглядывается, да видит уже увиденное. Перед зданием никого, возле здания никого, на улице пусто и холодно. Может уже здесь, возле забора оставить? Ее заметят сразу же, как выйдут искать…? Понимая, что и такой вариант не особо хорош, сероглазый даже подумал о том, чтобы закричать. За витражами в церкви точно горел свет, а значить на крик быстро отзовутся. Да вот… Закричит — могут открыть, а что дальше-то? Его увидят и даже смогут рассмотреть. О чем речь, такого расклада парень наоборот пытался избежать! Это уже не просто помощь, это испытание какое-то. Пытаясь обдумать все логически, демон находил ненужным будить брюнетку, ибо та и так в состоянии ваты. Еще свалится на половине дороги к церкви. Тут же за воротами тоже пространство приличное имеется. В эти мгновения, кажется, вся жизнь с момента первой их встречи пронеслась в глазах. И река, и тот кролик, и птицы, кабан, и её рассказы, бессонные ночи, звезды и многое-многое другое. Невольно, альбинос, видимо, пытался вовсе воссоздать причины, почему должен осмелиться на столь странный и очень опасный для него поступок. Ну и подумаешь, ему все равно было всегда интересно, какого это, а Мари просто глупая. Хмыкнув, парень подавил в себе легкий смешок. Если она и взаправду побежала в лес, думая, что за ней не погонятся, после всего-то ей сделанного, то Франц просто дуреха. Кажется, вот тогда и настал тот момент, когда белобрысому либо в миг почудилось, что можно абсолютно насрать на все и вся, либо альбинос просто тронулся умом. Не находя выхода иного, парень недовольно сцепил зубы. Через силу, беря волю в кулаки, он, жмурясь, сделал шаг под аркой церковного забора. Всего шаг вперед к этому треклятому зданию, а голова резко загудела и стала разрывать мозг изнутри. Тело хотело скривиться и упасть на землю, стало плохо, просто невыносимо больно, потому демона просто выпихнуло обратно. Ну как выпихнуло, пока не свалился сам, сумел сделать шаг обратно, и то, подобное далось с трудом. Дыхание сбилось к чертям. Что им двигало, наверное, только их владыке известно. Что это было за странное чувство, кажись, известно тоже только владыке. Наперекор правилам их существования, демон, и вовсе тронувшись в своих странным видениях о собственной силе, резко сорвался с места, просто не жалея своего состояния. Да, он побежал в сторону церкви. Демон. На церковь. Чокнуться можно… Ему хотелось кричать от столь сильной боли, перестать скрывать истинный лик, разорвать на себе кожу. Ноги словно приковали к земле, но он все равно мог шагать. Не бежать, но шагать все же мог. На глазах выступили слезы, а скрыть третий глаз и вовсе не удалось. Все слезились и все просто разом лили кипятком эту черную жидкость от боли. Тем не менее, до дверей в здание он дошел. Вытирая одной рукой глаза, альбинос терпел, не веря в происходящее и проклиная тот день, когда они познакомились. Опустив спящую тушку на ступеньки, он аккуратно положил брюнетку так, чтобы при открытии двери ее не ударили. Поднять спину вновь было очень тяжело, не передать, насколько сильно хотелось на все плюнуть и убрать этот человеческий лик, да вот… Троих глаз и так было максимум, что он мог сам себе позволить в здешних приделах. Хотелось орать и грызть самого себя. Но не смотря на всю эту боль, демон громко стучит по дверям здания, после срываясь наутек, вон с этой территории. Он не знает, заметили ли его или нет, скажут ей что-то или нет. Ему все равно. Стоило выбежать за приделы, как в грудину разом ворвался целый пучок кислорода, позволяющий вновь нормально дышать. Так и не сбавляя обороты, черноглазый добежал до леса, тут же превращаясь обратно. +++ — Это последняя, — поставив на стол очередную коробку, коих кибитка привезла не одну в правой части Нивы. Мари пару раз ударила рука об руку, словно стряхивая пыль. Похрустев в спине, девушка поглядывала за окно, замечая, что всего через час будет уже закат. — Благодарю за помощь, — один из монахов что-то черкнул пером по бумаге. В зале таких коробок стояло около десяти. Зачем и что в них Франц не знала, а по правде, желания особо докапываться до истины не было отнюдь. Хотелось залечь в своей повозке и пролежать там до конца дня. Она и не спала за сегодня, а до заката всего ничего… Полнолуние к тому же. Свеча, кстати, уже горела в кружке где-то на полу ее повозки. Домик-то ее не на территории Нивы, тронуть могли. А так, горит себе. Возгораемость дерева крайне мала, свеча в достаточно высокой сервизной кружке. — А, вы можете быть свободны, — подмечая, что охотник так и не сдвинулась с места, монах поторопил ее уход, после вновь поблагодарив. Когда дверь за спиной закрылась, Мари поспешила уже наконец выйти из церкви и просто проветриться. Может, вновь вернуться к кибитке и обновить «гардероб» кольтов, может вновь умыться святой водой, ибо настроение было ни к черту. Эти посылки так еще и физически чутка подмотали. Приехал какой-то человек с повозкой, Мари же в церкви была, так чего бы нет? Поговаривали, разноглазая довольно сильная, вот и потаскала коробок семь-восемь. Большую часть притащила точно она, у Франц сомнений нет и вовсе. Наверное, там что-то очень важное, раз весит по «тонне». Может быть очередные подсвечники с дурным названием, может книги, может еще что. Выйдя из Нивы, за ее территорию, словно и дышится иначе. Воздух окутывает лицо и можно спокойно вдохнуть полной грудью. Побывав везде и сразу, справившись настолько быстро, ей бы не помешал действительный отдых, да вот… Где же этот отдых достать, когда «Наша служба и опасна, и трудна.» Иного и хода нет. Когда девушка уже подошла к своей кибитке, тут же запрыгнула внутрь, пройдясь по всей доске и даже усевшись на матрас. Как странно, что туша дохлого кроля и перевернутая чашка с потухшей свечей не кинулись в глаза самыми первыми.