XVI

--- — Слушай, а почему у тебя белые волосы? — девочка как-то спросила невзначай, пока они шли к небольшой реке в лесу. — А я как ты, тоже особенный, — фыркнув, особо не придумывая с объяснениями, так как по сути и сам не знал, парень отодвинул очередную ветку, чтобы им двоим не досталось по лицу. — Тебя тоже Бог тронул? — разноглазая чуть наклоняет вперед, лишь бы глянуть парню в глаза. — Что? Нет! Какая гадость, — показав язык и скривившись, белобрысый резко остановился. — Я же говорил, я другого верования, мы не верим в богов, мы верим в души, ну те, которые погибают и наблюдают за нами, помнишь? — он изогнул бровь. — Это странное верование… Мертвые души не могут одарить тебя чем-то, — строя умную мордашку, Мари продолжала смотреть на альбиноса, ожидая каких-то точных ответов. — Вообще-то, мы верим в то, что люди после смерти не умирают, а остаются подле нас. Они оберегают и защищают, и может быть одарить меня на протяжении моей жизни они ничем не смогут, цвет моих волос, как мне говорили — это прикосновение смерти. Я должен был умереть, но я жив, — рассказывая «легенду», над которой когда-то реально потратил время, сероглазый пытался высказать все более эмоционально. — Умершие помогли тебе выжить, потому у тебя белые волосы? — Мм… Да, — не долго думая, он быстро согласился, понимая, что такой вариант тоже не плох. Теперь у цвета его волос есть оправдание. Странным было вообще говорить об умерших, особо ему, ведь когда-то ходили слухи, что демоны — тоже умершие души, живущие много-много лет тому назад, но вот почему-то возродившиеся. Без памяти. Сугубо ни с чем. Хотя демоны могут появляться так же, как люди. Нет, больше она ему не будет читать Библию. Парня не туда понесло. --- Когда ее глаза приоткрылись, в нос ударил приятный запах трав и цветов. Было тепло и уютно. Достаточно мягко, словно она лежала на самом дорогом матрасе, набитым до отвалу перьями очень пухлых куриц. Было настолько хорошо, что так и не узрев четких контуров окружающего, Мари вновь закрыла глаза, тихо и сладостно что-то промычав себе под нос и попытавшись потянутся, но тут-то все пошло не так сладко, как хотелось бы. Где-то между последними ребрами с правой стороны очень резко и отвратительно закололо. Руки кинулись к месту, что болело, по рефлексу, чутка надавливая, сама того не хотя. Боль была колкой и тянулась по костям. Благо, с секундами все утихло. Обрывисто дыша и вновь прикрыв глаза, Франц пытается осторожно и далеко не быстро вдохнуть, после чего так же тихо и равномерно выдохнуть, дабы более так не кололо. Хотя, есть и плюсы: благодаря этому Мари вернулась в реальность и даже была удостоена для самой себя оглядеться. Вообще осознать, где она, вспомнить, что с ней. Когда последние воспоминания всплыли в голове, руки сами потянулись к лицу, дабы оттянуть кожу и пошире открыть веки в изумленном выражении усталости от этого мира. Голова особо не ныла, хотя с новыми мыслями, скорее всего, вот-вот действительно ныть начнет. Да вообще, самой Франц сейчас хотелось ныть. Свалится, уже будучи в подвале церкви… --- — Ты уверена, что помощь подождет? — Майк быстро вдыхает воздух, также быстро выдыхая его. Только-только переведя лошадь с Мари и неизвестным верхом, кучерявый парень завернул, потянув поводья в туже сторону. — Мне кажется, лазарету без тебя никак, — неуверенно поглядывая через плечо на почти потерявшую сознание, сомнения у желтоглазого росли все больше и больше. — Не до него, — сипло что-то пробормотав, да попытавшись так, чтобы было слышно, Франц начинает кашлять. Голос ее нервный и обрывистый, что постоянно держало в какой-то панике. — Нам на задний двор Виллы. Хочешь помочь — доведи лошадь, — фыркнув, Мари и вовсе замолкает, дабы более не напрягать горло. Бармену лишь остается притихнуть и просто послушаться. +++ — Господи спаси, что это?! — когда Майк заметил, что под покрывалось что-то шевельнулось, стоило парню к этому притронутся, как тут же отпрыгнул, громко закричав. Демон все еще спал, да ворочаться в таком неестественном сне ему никто не запрещал. Да и притом, архи-то был на территории Нивы. Чего уж ему, конечно же дергаться начнет. — Не укусит, пока спит. Возьми его на руки и тащи вниз, — открыв задний ход одним из данных Яном ключей, разноглазая начинает аккуратно спускаться по ступенькам. Не смотря на то, что это крайне ненормально и странно, рыжик был обязан поднять неизвестное ему на руки и потащить. К девушке доверие было, да и ее состояние… Отказать не мог, поднять голос не мог, спросить нормально не мог. Безвыходная ситуация, из которой не вылезти. Перекинув на себя, пускай и с опаской, так как все еще не знал, что, черт его забери, в этом покрывале, а ведь можно было догадаться, да он не хотел, желтоглазый перекидывает через свое плечо действительно легкое «нечто в коричневом покрывале». Постепенно приблизившись, Майк так же начал спускать что себя, что «это» в подвал, не имея и малейшего понятия нормально, что происходит. +++ Кажется, парень мог поставить на уши всю Виллу, если бы Франц не заткнула ему рот. Буквально, девушка подошла и приложила ладонь к его губам, после чего ногой откинула покрывало. Думаете, Майк закричал? Да. Но Франц затем дала ему подзатыльник. Парень примолк и лишь сам себе уже затыкал ладонями рот, лишь бы не закричать вновь. Демонов в жизни так близко не видал, чего уж. Далеко ему еще до Францевствой школы Мари, далеко. В подвале стоял крест… Большой, нет, даже огромный крест, как на распятии Иисуса, да вот только без этой мраморной фигурки с гроздями. За место статуи, этот крест использовали когда-то ради изгнания. Демонов, которые, казалось бы, полностью поглотили человеческую душу, присвоив тело, крепили на этот крест благодаря серебренным оковам. На горло. Руки. И ноги. Их закрывали и ни один падший не уходил от сюда живым. Со временем такой метод сочли слишком жестоким. Демонов не просто изгоняли, это были пытки, которыми нечестивого просто намеревались выпихнуть из другого тела. Краска, которая есть у Фарнц, пхах, ну такая была далеко не у всех. Это только после уже додумались демонам молитвы прямо возле их ушей читать, да свечами запугивать. А так страдали и мучились. Что люди, что демоны. Никому сладко не было. Когда Франц узнала о том, что в одном из подвалов есть такой крест, сразу же выпросила. Здесь толком ничего не было. Пару лавочек, миски, блюдца, пару подсвечников. Пыль, паутина. Крест. Веревка еще была. Мусор, да вот крест, как видимо, понадобился. Был страх, что лапы этого нечестивого просто не поместятся в оковы, да нет, поместились. Может быть Мари показалось, да вот демон стал чутка поменьше. Может ей показалось? Когда все было закреплено до конца, а последними оковами были только те, что защелкивали шею, Мари попросила Майка продеть ключи сквозь веревку и завязать ей на шее. Пару каких-то слов, ой, да черт, в глазах все поплыло и перевернулось. Слилось в одну сплошную кашу. Видно, когда она поняла, что сейчас можно упасть, вот тогда организм и не выдержал. Она помнит, как упала и закрылись глаза. --- Что же, по крайней мере он закреплен и не выберется от туда. Даже если проснется. Положив руки за голову, Мари смотрит на соломенный потолок. Интересно, а где она вообще? Хотя, разница-то, ей нужно идти в церковь. Срочно. Хоть сейчас подыматься и лететь на всех парах к Ниве. Оставить архи в подвале на кресте, а самой вырубится… Знать бы, времени сколько прошло, да кукушка где-то в лесу. А комнатка была просторной... Какие-то тумбы, ящики. Что-то варилось в казане. Много трав Мари на столе здешнем увидела. На лазарет не похоже, слишком все под нее одну обустроено, а вот как под гостиную какой-то бабушки или же доброго деда вполне добротно сгодится. Тем не менее, дожидаться этого кого-то Мари не станет. И это была первая попытка Фарнц поднять спину. Как думаете, удалось? Неа. Свалившись от боли обратно, она крепко сцепила зубы, терпя порыв закричать. Заныло теперь абсолютно все. Нога, грудина, горло, ключицы, руки и голова особо. Ну чего же, все связки тела напряглись, дабы спину ее покалеченную поднять, да не подняли. Только обратно свалились в судорогах. Неимоверно болючих, чтоб их, судорогах. И как ей встать? На второй раз до разноглазой наконец дошло, что это слишком больно, и что лучше полежать. Если здесь что-то варится, значит надолго ее оставить не могли. А значит, вот она дождется, и кто-то обязательно ей все-про-все расскажет. Сколько суток, что она тут делает, и почему на ней вовсе не ее белая рубаха. Это была мужская кремовая кофта. Мило, но не стоило. Хотя, свою-то блузу она порвала. Рукав оторвала по самое основание. Что же, могу Франц поздравить, дела ее дрянь. Ладно, неважно. Жива, и то хорошо. Интересно, она может говорить? Пытаясь сказать пару фраз, первая из них, вышла очень хриплой и словно искаженной. Это все из-за тех трех голосов, которыми демон общался, заразил ее, бестолочь, теперь и она харкает тремя, а то и пятью голосами демонов. Третья и четвертая фраза были уже более схожи на ее голос, но все равно как-то сипло. Заскрипела входная дверь. Тихо так, словно ее не хотели будить, да поздно. В домик зашла женщина, как предполагалось Мари, пожилая. Милая старушка с уже седыми прядями. — Здравья, Мисс, -слабо усмехнувшись, Франц приподняла руку, поздоровавшись. — Ох Господи, не пугай же так, — дернувшись, бабка опиралась рукой о стол, другой взявшись за сердце. — Нельзя же, сначала уходить от нас на так долго, а потом возвращаться резко, — пускай и странным контекстом, но звучало добродушно и безобидно. Добродушно и безобидно ее оповестили, что вне связи охотник была долго. Пока мысли в больной черепушке девушки переворачивались и начинали бурлить, словно тот суп, что сейчас в казане, неизвестная бабушка потушила один из зажженных огней и сняла посудину, наливая куда-то кипятка. Травами запахло еще ярче и теперь запах липы с ромашкой окружил и вскружил, как говорится, голову. Ну, может не голову, может рецепторы в носу, но тем не менее, пахло не дурно. — Как себя чувствуешь? Что болит? Тебе бы перевязку сделать, потуже затянуть, может и встать сможешь, — пока новое вещание привлекало одно внимание, явно голод и вообще физическое состояние переключились на поднос, который дама поставила на табурет, что подле самой кровати. Двое пирожков и очень вкусно пахнущий чай. Ее либо зачаруют, либо одурманят. — Это так, на время. К обеду могу что-то и посытнее. — Нет, что вы, не стоит, спасибо, — быстро оправдываясь, Франц усмехается и слабо машет ладонями, после пытаясь чуть пододвинуться назад, дабы приподнять спину. — Ой, та брось, лежишь тут полторы недели, уже как родное, ничего не жалко, — охотнику улыбнулись, после чего отошла обратно ко столу, что-то выкручивая. — Так как самочувствие? Полторы недели…? — Все ноет, — чутка помедлив, ибо сказанные даты особо не радовали, означая и предшествуя собой все, что только можно, придя в себя после, Мари выдавила легкую усмешку на выдохе. Франц аж чутка протрезвела, осознавая, что от сюда надо уйти еще раньше положенного. Тем не менее, подавать виду для граждан было нельзя. Да и кто это, Мари все так же не знает. — Но не беда, — трижды «сплюнув» и столько же постучав по дереву, брюнетка потянулась к чашке, отпивая чай. Блаженство — это когда в чае с липой и ромашкой нет сахара. Хоть несколько плюсов. — Сильна ты, вот правда во что вляпалась-то, знать бы, да молодежь хрен расскажет, — пожав плечами, дама усмехнулась. — Это да… — притихнув, охотник делает еще пару глотков. — А,/ Не успев что-либо спросить еще, да и вообще, спросить хоть что-то особо важное, Мари перебивает вновь резко скрипящая дверь. На пороге, запаханный, распатланный еще больше чем обычно видно его за стойкой, видит Майк, который ногами снимает ботинки и что-то начинает говорить о людях и вообще о баре. Когда он понимает, что что-то не так, ибо бабуля-то особо не слушала. Та держала ложку и закатывала глаза. — Дурень, не о баре волноваться надо, она проснулась, — после кинули в сторону Мари, а та уже не могла не усмехнутся. Кому-то стало стыдно, что ли? Помахав слабо ладошкой Майку, Франц допила чай, поставив чашку обратно на табурет. +++ — Пить, только проснувшись, да ты с ума сошла, — недовольно, заходя за барную стойку, а именно, за свое коронное и единственное рабочее место, кучерявый тут же взялся за тряпку и провел по столу, стряхивая лишний мусор. Не успел за сегодня он его закрыть, как открывай вновь: после перевязки все туго-натуго было затянуло, Мари встать на ноги смогла, действительно, почему бы не выпить. Девушке, вон, надо в церковь бежать, перед Яном оправдываться, объяснятся, где была, денег сдать в ее "приютную" комнатку в гостинице, дабы не подселили кого другого, в подвал тот чертов зайти, но нет. Спирт превыше всего. Она так лечится. — Я плачу, ты даешь алкоголь, — Мари садится на стульчик, покрутившись и упираясь о стойку. — Бокал белого сухого, — краткий заказ был кинут уже сухо и особо без эмоций. Как-то то ли напряженно, то ли еще как, но голос очень звонко поменялся с, и так сиплого, на еще и муторно-тревожный. — Тебе же нельзя, что тебе говорили? — недовольно, парень все же выполняет заказ, подставляя бокал в сторону охотника. Как тот, кто живет с "врачом", конечно же Майк понимал, что сейчас давать ей алкоголь - это ухудшить слегка состояние. Но "а" - куда хуже; "б" - зная Франц, ей нужно. — Да, — махнув рукой, без особых прелюдий, Франц разом перекидывает половину содержимого в горло. — Я пробыла без сознания полторы недели, а оно находилось все это время в церкви. У меня живая рана, которая хрен затянется за месяц, шрамы по телу и постоянно ломящие конечности, это так, чтобы отвлечься, — фыркнув, Мари падает головой за барную стойку. — Полторы недели... А я ведь и не проснуться могла, — мыча сквозь губы, брюнетка недовольно вздыхает, вновь отпивая чутка. — Не слабо вы сцепились, — размышляя, Майк уперся о свой же стол. В баре больше никого и не было. Как говорил сам парень, здание на сегодня он прикрыл, чтобы дома бабке помочь, но тут Мари очнулась, а после всего-то, пускай все было и неделей назад… — Ты заходил туда? — резкий вопрос заставил Мари проигнорировать вопрос до этого. Уставившись ровно на Майка, Франц словно прожигала в нем дыру. — Я похож на больного, который шастает с кольтами и любит заходить в лес, чтобы его избил самый главный демон? — он изогнул бровь. Франц ответно изогнула бровь, давая комичный эфект. — Нет, не заходил. Больно надо, я к нему один туда не полезу, ты что, я сижу в баре, какая вообще церковь, — напряженный взгляд желтых глаз увелся в сторону. — А только подумай, Майк, представь, я могла убить его на ровном месте! — спустя недолгую тишину, девушка вернулась к ходу его предыдущих слов, потупив взгляд и отпив еще немного. — Была такая возможность... Он же лежал и не двигался, — подняв взгляд, Мари теперь делилась эти пустим недоумением и замешательством. - А тогда чего такой расклад? Чего он в подвале делает? - теперь особо не понимая такого, парень поджал губы. Мари же поменялась в лице, выражая замутненность. - Убила бы его там, на меня бы накинулась его орда. За всю драку ни одного демона в лесу, явно сказал им не вмешиваться, а может еще чего сказал. Потом, если бы напали, я бы точно там откинулась, у меня был пустой кольт, второй потерян в чаще, а я на исходе понимая что, где и как. Да и к этому ироду... Вопросов много, - став потише в конце своих слов, охотник слабо помешивала оставшееся в бокалу. — Ну, - вздохнув быстро, он продолжил. - Зато теперь его убить, как говоришь, можешь хоть в любое время суток. Он в церкви на серебренных оковах, — фыркнув, парень чутка налил и себе. Вряд ли ему так можно, но за компанию, чего бы и нет. — Он мне кого-то напоминает… — последние слова она проговорила более туманно и медленно, вновь уйдя в свои мысли. Быстро все за один глоток допив, девушка протянула бокал и не спеша слезла со стула. — Ладно, спасибо за все, а я навещу Ниву, — поправив ворот кремовой кофты, Мари стремительно направилась к выходу. — Уже? Ты что, сразу туда? — быстро обежав стол, парень чуть прикрикнул. — Ну, я же больная, — хмыкнув, девушка еще раз помахала и так же быстро скрылась за дверью. Заплатит за все это она как-то позже, куда денется. +++ Боевые ранения, хах? Сидя в своей кибитке, девушка умывалась холодной святой водой. Она опять набрала уже оружия, намочила перчатки, надела крестик к ключу. На самом деле, не передать, насколько сильно она хотела упасть и поспать еще хоть немножко. Алкоголь только немного расслабил, нервов и переживаний прибавилось. А что? А почему? А из-за чего? Ей так нормально никто ничего и не сказал, что произошло за эти сутки. Да и, кто что скажет, Майк, с учетом, что он сидит в одном баре и доме? Майк? Нет. Он не вариант. В лазарете бы сгребли денег, а так просто помогла его семья. Мари была очень благодарна. Кто бы мог подумать, что рыжий живет у «любительницы шаманить с травами»? Ну вот впрочем и бабушка его тоже не вариант. А люди кругом… Да как-то ненормально будет спрашивать у местных: «А вы знаете, все ли было в порядке за полторы недели? Никто не умер? Все живы?» А если спросить у церкви? Не дай хрен. Свеклу кому-то перемешать с луковицей, да ее же закопают на самом то деле, если узнают об падшем в подвале! Притом об архи! Как она вообще позволила себе потерять сознание на полторы недели?! Что если он очнулся раньше? Что если уже вся Нива в известии об архи? Что если те оковы были слишком слабы для него? Он пережил три молитвы, о чем речь вообще. До самого конца сопротивлялся самой сильной! За этот промежуток времени могло произойти все, что угодно. Застыв, теперь Франц смотрела на отражение в воде. Свое собственное и на то, как на щеке и шее красовались две горизонтальные полосы. Следы когтей. Красиво. Что-то же ей снилось, перед тем, как открыть глаза. Может воспоминания, может еще что. Там был беловолосый мальчик. Беловолосый с серыми глазами. Не знаю, может быть дурно, но не так уж и часто за свою жизнь Франц встречала альбиносов с серыми глазами. А если быть более точной, кроме него — никого за всю жизнь. Он один был таким. Р… Р… И не вспомнить даже имени. А ведь архи знал ее. По имени назвал. Даже сокращенно. Быть не может, чтобы он и был тем самым пареньком. Тот белобрысый не был демоном. Уж тем более не архи. Не мог он возится полтора года просто со смертной. Наверное, вот еще одна маленькая причина, почему она его оставила. Кажется, у Франц к нему много вопросов, а это странное чувство также стоит прикрыть и утихомирить, а то разыгралась ностальгия непонятная. Он демон, чуть не убивший ее, стоит припомнить. А еще, он спалил несколько поселков и убил мир между расами окончательно. Резко вновь плеснув святой воды на лицо, Мари слезает с кибитки, идя в сторону заднего входа.