XVI

Как же это чертовски больно, а… Хотя бы перед самой собой Мари не станет оправдываться. Ей было больно. Очень и очень сильно. Куда не стань — боль, как не поверни головы — боль, что не скажи, как не дыши, что не сделай, ее окружает это неприятно сковывающее чувство, которое называют: «боль». И это было невыносимо. Словно девушку вернули в далекое прошлое, когда над ее воспитанием страдали лишь истине повернутые на идеализации священники. Когда гудели уши и глаза обливались слезами не в присутствии людей. Когда она убегала, падая, спотыкаясь, всхлипывая и закрывая себе рот руками, лишь бы не закричать. Вот сейчас Франц прекрасно вспоминала это время, просто шагая. Просто дыша. Просто открывая рот и выдавливая из себя созвучные звуки. Любое слово дергало тревожные связки. Любой вдох и выдох напрягали легкие, от чего все нутро щипало. А ходить было невыносимо. Как не стань — колит меж ребрами. Как не двинь рукой, все равно колит. Зудит. Выворачивает. Хотелось упасть и просто скрутиться, дабы не двигаться и это чувство исчезло хотя бы на пару секунд. Но ей так сделать не дано. Она не должна подавать виду. Она ничего не должна показывать. Ничего. Только сосредоточенность, только уверенность, только холод и ровная осанка. Но очередной шаг, после того, как девушка задумалась и выпрямилась, и Франц снова дергается, поджимая руки и шипя. Даже при Майке ей не хотелось показывать этого. Никому неизвестно, насколько хороша ее выдержка. Поставь ее на уголь, кинь в костер, она и пискнет. Просто будет молчать. Хотя кожу будут раздирать огни. При его семье, при нем охотник не хотела показывать, что ей лишь ныть и ныть о боли. Что кровь все еще ручьем во рту. Что эта перевязка лишь от части помогает. Да терпит. И когда зашла в Ниву, вновь начала терпеть. Натянула сосредоточенное и спокойное лицо, пытаясь даже дыхание подстроить так, чтобы чувство это паскудное чувствовалось менее остро. И шаг был ровным, без этого дерганья, кривизны. Даже глаза не заслезились. А в церкви так никто ничего и не узнал. Ян был встревожен, как и все священники, да вот видеть ее были все рады. За проживание все было оплачено за нее, ибо стали переживать, работа выполнялась и без ведома девушки. Все продержались более-менее, хотя уже третьи сутки по ночам демоны подымают вновь шум в городе. Переворачивают деревья, повозки, кибитки, воруют лошадей и людей. А все за три ночи. Не успел люд порадоваться жизни без тварей, как все вернулось и даже ухудшилось. Некоторые уже подавали на церковь, требуя возмещение убытков за работу охотника. Ничего не работает. Все только хуже. Что она наделала. Что происходит. Случилось трое пожаров… А она все это время была без сознания. За три-четыре дня успеть так много… И все это девушка пропустила. Ночью что, опять ей нужно драться? В ее состоянии? Когда Отец увидел раны, которые было не скрыть, прямым голосом запретил Мари работать. Сказал, что церковь может и сама позаботиться о сохранности, может сделать объявление гражданам, многих переселить на правую сторону Нивы, куда падшие не особо-то и стремились. Все звучало более чем добротно, да Мари отказалась. А точнее, отказалась от его запрета. Охотник была уперта как пень, вызвалась опять защищать город, всех перебить, раз нечестивые вновь посмели напасть на их город. Родное же все, как так-то. Но она могла догадаться… Такой исход был вполне ожидаемым, она же сделала так, что пропал их архи. Архи заперт в церкви. Его никто не сумеет достать, а сам он не выберется. А вот если Вилла еще вообще цела, значит он не выбрался. Значит он все еще там. Вот черт. Демоны могут со временем поднять бунт похлеще мертвого скота и пропадающих людей. Точно… Мальчик. Чертово письмо. Ей так хотелось громко заныть, да она не могла сделать этого во время омывания. Сейчас опять было время хорового пения. Под час дня они каждый день делают это. Утром, днем, вечером. В 8 утра, в час, в 9. Колокола стучат чуть чаще. Сейчас, хотя вокруг нее, пока остальные поют своими басовым трио, Ян обходил ее кругом который раз, обрызгивая водой из пиалы кистью. Капли воды вразнобой попадали на одежду и лицо. Это было немного неприятно, но вполне терпимо и в дальнейшем очень выгодно. Из-за того, что ее так полноценно святят ни один демон не может вселится в девушку. Архи бы мог это сделать, да нет. Против святых вещей он не особо может идти против. Серебро обойти ему вообще никак, свечи лишь через боль, а терпеть церковь реально можно только в подвале. Там сейчас кроме самого серебра, на котором архи держался, ничего святого нет. Может быть, гобелены что-то ему да сделают, но нет. Тот подвал был давно заброшен, как уже она говорила. Священники не спускались к кресту уже много времени. Там нет зажженных свечей, стоят только керосиновые, безвредные им, лампы. Гобелены просто скручены и лежат, словно ковры. Подсвечники… А свечи не зажжены, а значит, все чужды. Что такого там еще? Миски пусты. Ковры, если что-то и могли нести, то уже нет. Все закинуто, так что если у Архи еще и силы остались, будет неудивительным. — И только не пропадай так больше, дитя Ишвы, — Отец сделал шаг назад, отложив кисть и пиалу. Его взгляд был встревоженным и крайне серьезным. — С моей работой обещать не могу, — неуверенно усмехнувшись, девушка спрятала руки за спиной. — Чей след на щеке и шее твоей? — пока пение продолжается, Яна подобное, кажется, не останавливало. облаченный в бело-золотое все пили ее взглядом, не давая покоя сознанию. По поверьям, держать демонов в церкви нельзя. Это портит ауру церкви, потому она становится менее святым местом. Хотя, на мнение Мари это глупо. Сотни свечей зажигаются по новому ежедневно, а гобелены святятся каждые часы. «Обезвредить» это место для демонов, кажется, неможет никто. — Драка с падшим. Из-за него и отсутствовала сутки, — более недовольно, Франц опускает взгляд куда-то в сторону. — Так сильно? — Отец, довольно, — поджав губы, девушка искоса подымает взгляд. Это было немного грубо, но Ян лишь вздохнул, показывая рукой в сторону, этим показывая, что она свободна. Поблагодарив, Мари направляется к выходу из нивы. +++ Почему он так на него похож? Сидя на лавке, что стояла у самой стены «спины» Нивы, Мари смотрела на поле, порою опрокидывая в горло содержимое фляги. Может быть это была и не святая вода, но это было святое красное вино. Даже нутро Франц должно было быть освящено, как говориться. А смотрела девушка на само поле. Овец, коров, лошадей, чьи силуэты было видно даже от сюда. Деревья на этом поле росли странным образом. То, что на поле были деревья — уже странно. Тем не менее, кроны с зеленой листвой группировались маленькими кучками. И кучки эти словно по всему полю разбросаны. Странно, но красиво. Много прекрасных яблонь и цветочных деревьев. Высокая трава и много-много маков. А над полем летали ласточки. Целой стаей, то в левую стороны Виллы свернут, то вернутся сюда на поле. Она сидела у двери, которая вела в выпрошенный подвал. Он был закрыт замком. Майк все же додумался запереть, прежде чем уходить от сюда. И было тихо. У самой двери было тише некуда. Хотя, кто его знает, там не камень, там все внизу обставлено деревом, вряд ли эхо будет, а лестница крутая и спускается глубоко. Хорошо, хоть поручни есть. Даже если бы кричал, его бы хрен услышали… --- — Эй, постой! — Мари просто обняла первое попавшееся ей дерево, запыханая, девочка просто уже не могла бежать. — Нет! Греби от сюда! — беловолосый лишь продолжил обегать деревья. — Агр! — недовольно вскрикнув, Франц просто пришлось оторваться от дерева, чтобы нагнать этого странного альбиноса. Это был четвертый раз, как она зашла в лес. И он постоянно от нее убегает! Еще ни разу она его не поймала. Теряла из виду, а потом приходилось самой дорогу домой искать! Какой странный, а. Земля быстро-быстро меняется под ногами. Она перепрыгивает корни, кусты, специально раздвигает ветви, чтобы сократить путь. А его силуэт уже еле-еле виден, но тем не менее, она бежит. И вот спонтанно этот странный альбинос останавливается, а с этим синхронно Мари прячется за толстое дерево. С этого момента, она решила попробовать подкрасться. И нет, она не пытается достать его. Ей просто… Интересно. Да, интересно. Ведь, ну кто он такой? И что в лесу делает? Почему одет так бедно? Да и грубит постоянно. Говорит уйти из леса. Вообще-то, лес Горна, это лес Горна, а она живет в Горне, так что это и ее территория, она полное право имеет сюда зайти. Хотя ей когда-то мама говорила, что этот лес — не их поляна, но как-то Франц все равно было. Затаив дыхание, девчушка прикрыла рот ладонями. Он был прямо за этим деревом. Совсем рядом. Она впервые его почти словила! Когда белобрысый не застал девочку позади, подумал, та сдалась чуть раньше, уже потеряв его силуэт. Хотя слух не подводил. Она все еще была где-то поблизости. Ну и интерес взял вверх! А что, ее было не видно… Как же смертная так ловко спряталась от глаз демона? От его глаз? Нет, так дело идти не могло. Когда альбиносья голова показалась уже в поле ее зрения, Мари накинулась на парня, повалив сероглазого на землю и схватив его руки так, чтобы тот не вырвался. Жмурясь, после, албинос резко их раскрывает, недоумевая и с шоком глядя в разного цвета глаза этой девки. Кажется, весь мир тогда умудрился повалится вместе с ним на землю, но просто так мерится с положением демон не мог. Не по его правилам это. И пускай белобрысый все сохранял вид человека, принять поражение от смертной он не имел мочи. Потому под воздействием пинания и вырывания рук из хваток, сероглазому удается оказаться сверху, заняв, до этого, место Мари. — На каком языке я разговариваю? — злобно и лишь бы чем-то уколоть, говорит парень, продолжая сжигать девочку взглядом. Та пару раз пыталась вырваться, постоянно намеревалась повернуться на другой бок, сжимала зубы и жмурилась, но когда дошло, что сил у этого странного больше, чем у нее, она успокоилась, громко выдохнув и открыв глаза. — На родном, — буркнула Мари, недовольно поджимая губы и отводя взгляд. — Значит, ты меня понимаешь? — чутка яростно, изгибая бровь, парень продолжал шипеть на прохвостку. — Понимаю, — чуть тише она вновь отвечает, дабы не казаться глупой и не заставлять его кричать. — Тогда что из слов «греби от сюда», тебе было непонятно?! — и все же он закричал, заставив ее вновь зажмурится. — Я/ — А куда грести, если мы даже не в лодке, не на воде, и от сюда, это от куда? От этого дерева, или от земли? Как я буду грести от земли, на земле, без лодки и весел? — кажется, она просто начала нести дурной лепет, в результате чего серые глаза исказились в недоумении. У него приоткрылся рот, может, альбинос все еще что-то хотел сказать, но это, мягко говоря, вывело. Мари же твердо уставилась на него. Прям вот серьезно и так, словно спрашивает самую важную вещь в жизни. Но не смогла держаться долго. Засмеялась с его лица. Этот парень точно был не из тех, кто понимает шутки. В свою же очередь альбинос отпустил ее и встал, возвращая на лицо недовольный взгляд. — Уходи из леса домой, или же я тебя выпихну палкой, — голос его грубый и черствый, как камень. Он вообще умеет смеяться? Мари вмиг стало как-то не по себе. Неуютно и чутка грустно. Она поникла, опустив взгляд. — Почему ты такой грубый? — тихо она спрашивает невзначай, даже не подымая головы. Она чуть оборачивается, глядя в сторону своего дома. — Если ты так любишь бегать, мы могли бы поиграть в догонялки и без грубости, — Франц поджала вновь губы, искоса пытаясь глянуть на его, казалось бы, непоколебимый холод в глазах. — Я ненавижу, когда за мной гоняются без моего согласия, — он же пытался сохранить маску грубости, хотя такие слова его чутка дернули. Мари же словно оживилась вновь после слов. — Можно поиграть с тобой в догонялки? — она оживленно сцепила руки в замочек перед собой, а в глазах будто замерцали звездочки. Казалось, она молила его поиграть с ней. «Чокнутый ребенок!» — вот что могло тогда пронестись в голове у мелкого архи. Белобрысый остался стоять в шоке, вновь с открытым ртом и изогнутой бровью. Поначалу он притих, даже и закрыв рот. Просто смотрел и недоумевал. Но после как-то удивление перешло в очередной поток странной озлобленности. — Д-да, НЕТ! В смысле, да кто ты вообще такая?! Что ты хочешь в этом лесу уже четвертые сутки?! Приходишь, бегаешь за мной, да черт, ты ненормальная какая-то! — он постоянно вскрикивал и много жестикулировал, отпрыгнув от нее чутка назад. Взгляд всем своим естеством показывал, насколько он удивлен и постоянно в замешательстве. Это девочка показалась в его лесу впервые дня четыре назад. Он спалился, а она сиганула за ним. А потом, на следующий день, она опять пришла. Он убежал. И на следующий тоже пришла. Убежал. Он даже не подходил к началу леса! Она сама его находила! И зачем было так далеко в лес забегать? Она действительно была ненормальной! — Мари Франц, — быстро выговорив, она спрятала одну руку за спиной, а вторую протянула в его сторону. — че.? — смотря опять с шоком на этот жест, альбинос поднял взгляд, дабы глянуть этой чокнутой в глаза. — Чего? — Мое имя Мари Франц. Давай поиграем? Пожааалуйста, — начиная сугубо клянчить, ребенок с каштановыми волосами сделал шаг вперед. Да чтоб эта девочка провалилась. — По-и-граем? — он изогнул бровь, все так же недоумевая, и все время, пока с ней говорит, находясь в шоковом состоянии. — Ну, я побегаю за тобой, потом ты за мной. Догонялки. Идет? — а она была достаточно настырной. Все даже руку держала. Глотнув что-то, что тогда застряло в горле, он хотел что-то сказать, но резко помотал головой. — Нет, — поставив грубую точку, парень хотел было опять сорваться, но она схватила его за руку, остановив. Как-то и вырываться тот же час не хотелось… Все было для него в новинку. Странно, необычно. Черт, впервые он так долго с человеком разговаривает. Люди такие странные. — А завтра? — маленькая нота надежды сияла в ее глазах, которыми она словно задавливала бедного, на данный момент, растерянного такой странной ситуацией, демона. — Я-я не знаю! Иди домой! — его брови после резко опять свелись к переносице и белобрысый в который раз состроил хмурый вид и вырвал руку. Только он хотел опять сорваться с места, как: — Как тебя зовут? Альбинос чуть не упал из-за того, что как только сорвался, тут же пришлось остановиться. Он действительно замолчал. Что-то начал обдумывать. Но кажись, вновь вспомнив о том, что должно быть на уме, схватился за голову, дважды ударив себя. — Неважно! И все же вновь сорвался, а она уже не побежала за ним. Кажется, он услышал, как Франц крикнула «до встречи!» --- — Ричард? — Нет. — Может Рик? — Нет. — Реки? — Агр, да нет же. — Рудольф? — Так, хватит, — он спрыгнул с дерева и начал идти в каком-то направлении. — Постой! — Мари подорвалась с места вслед за ним. Шестой раз, как она пришла. Он сказал ей первую букву своего имени… — Райан, Радик, Рубен, Ролан, Ронал, Роберт, Ричард? Эээ, Ренат? — Да откуда ты знаешь столько имен на букву «р»?! — парень вновь поднял голос в некой злобе. Что же, выгнать её — задолбался уже. А как собеседник… Может быть ему стало чутка интересно, что из этого выйдет. — В архивах аж три книги с именами, — Мари притихла, объясняя это ровным голосом. — Может Раф? — Р&*. Мое имя Р&*, и перестань, — напряженно и уже раздраженно фыркает демон, отводя куда-то взгляд. +++ И все же она не помнит. Наотрез. Сколько бы времени не прошло, она исключительно помнит лишь первую букву, цвет волос и цвет глаз. Ни фамилии, ни возраста, ни лица. В детстве это казалось неважным, а сейчас, порою, появляются вопросы. Не все же воспоминания с ним сохранились. Она не помнит многих мелочей. Лишь самое яркое. Но они действительно похожи. А он знал ее. Может же быть такое, что тот парнишка не сгорел за живо, и выжил? Что его тоже приютила Вилла, только не церковь, а просто кто-то из людей, потому им и не удавалось встретиться? Такое же возможно, верное? А вдруг это правда он, только… С демоном внутри? Что если в него вселился не слабый демон? Что это вовсе и не архи? И царапину оставил не он? А другой демон? Что если на самом деле архи все еще в лесу, а дралась она с сильным одержимым? Когда демон вселяется в человека, он становится сильнее, а поглотив душу, то сила еще больше увеличивается…? Ладно, это уже лепет сумасшедшего. Тот парнишка сгорел вместе с Горном. А это совсем другой. Притом демон. А думать, что это не архи — глупо. На него не действовали обычные молиты, а повалила только самая сильная. Он выдержал десяток пуль и чуть не убил ее. Обычным же демонам не дано Франц и на землю повалить, а тут настоящая драка с последствиями… Очень болючими последствиями, чтоб его. Фыркнув, Мари в последний раз глотнула содержимое фляги, закрепив ее на своем поясе вновь. Там осталось всего-ничего, но как на всякий случай годно. Аккуратно встав с лавки, охотник достает связку ключей и находит нудный, от двери подвала. Железячка заходит в скважину и девушка снимает замок. Она идет излишне задать несколько вопросов. Ей все так же интересно имя, а еще она не прочь просить за письмо и того мальчишку. За демонов. Показать, на каком сейчас архи месте. Только ради переговоров. Ступая на первую ступеньку, становится как-то тяжелее. Не каждый же раз почувствуешь легкость, спускаясь к тому, кто тебя чуть не убил. Главное, не испытывать страху и еще каких негативных эмоций. Не нужно давать этот твари лишних сил. Чем слабее он будет — тем скорее пойдет на более разумный контакт.