XVI

На самом деле, перед тем, как зайти, в голове охотника вновь промелькнула тысяча и одна стратегия поведения при архи. Обуздать характер падшего — задача, скорее всего, просто из ряда фантастики, которую Мари так любит покорять, постоянно оставаясь в живых. Но я больше про то, что в этот подвал нельзя спускаться с пустой головой и легкой рукой. Подобное тогда будет вялятся крайне опрометчивым деянием, ибо демона не стоит недооценивать. И на личном опыте Франц поняла, почему и из-за чего. А ведь особо всех примочек ахри она так и не видела… В общем, то была лишь малая часть, и на учете подобного, вряд ли после ты будешь спускаться по этой лестнице с безмятежным настроением и с легкой ходьбы. И мало того, что разноглазая попыталась все перевязать и замотать до самой мелкой ссадины, так теперь у самой девушки дергаются в легком омуте тряски руки, готовясь в любой момент резонно нацелить кольт на рогатое бестие. Так что вот когда ты еще спускаешься по лестнице, нет, даже не так, когда открывает ту самую дверь, что снаружи, что как раз-таки и откроет муторный спуск вниз, уже в тот момент в голове загорается фитиль всяческого предостережения и вымыслов. Как себя вести? Что можно сказать? Что сделать, дабы поставить архи в окончательное безвыходное положение, чтобы тот и перечить особо не мог? Понимаете, те наручники, что на его руках, шее, ногах, веревка, что связала крылья… Они все, по сути, уже должны были заблокировать демону возможность не то, что агрессивно вырываться и продолжать пользоваться своими силами, а полноценно должны были перекрыть беловолосому ВСЕ его возможности. Серебро является светлым металлом от природы и абсолютно всем падшим он является в страшных снах, ибо именно этот сплав, обыденно, перекрывает нечестивым всю их магию, что только демонам позволена. Мог перевоплотиться? Забудь подавно. Мог в кого-то вселится? Можешь просто тихо и нервно поржать. Мог сделать еще какой-то выкрутас, что позволен твоей расе или может исключительно тебе? Забудь и прыгни в колокольню. Все их способности, без исключений, под воздействием серебра, угасают. Особенно это касается огня. Давным давно еще серебро исключительно вешали на демонов, дабы перекрыть этим падшим их огонь. Когда-то демоны и сами могли боятся своего же огня, ибо то не контролировали его, то просто было не к стати, так что им на руки вешали тонкий сплав в виде браслета. Он постоянно пек кисти, но даже сильно стараясь, с таким «украшением» на руке ты ничего не добьешься. И искры из лап твоих не выйдет. И на времена мира между расами, нечестивые готовы были терпеть, лишь бы не приносить вреда округу. В чем была суть? Да просто то, что кровь у падших градусами готова живьем тебя сжечь — не выдумка. Ожоги высших степеней тебе обеспечены, стоит их черному багрянцу попасть на твои руки, ноги, еще куда. Вы думаете, пламя просто на просто из ниоткуда у демонов из рук появляется? А ответом: высокая температура и, плюс, воздух. И вот он, их огонь. Нет, конечно, демоны не без неведомой примочки, что как раз огонь и воспламеняет, но по большей сути это из-за слишком высокой температуры их тела, что и помогает с «магией». А загадкой человечества остается то, что на шерсти температура не отражается… В общем, серебро, ни смотря ни на что, всегда холодное на демоне, а это как раз и блокирует их силу. Им больно, а потому все колит и печет, ну, а метал сам по себе обязан перекрывать их возможности. А к чему все вело? Да просто к тому, что архи на серебре уже долгие сутки, но даже в первый раз, когда она пришла, тот сумел скрутить ей внутренности. А теперь задумайтесь, и поймите, что это ненормально. Что архи висит на кресте под Нивой, окруженный серебром, и все равно может пользоваться силой. Как-то Мари даже сумела самой себе предположить, что пламя не поглотило Ниву лишь по причине, что Архи находиться именно в подвале. Все же начнет гореть, а там же земля. А после и само здание как обвалом пойдет. Его просто-на-просто придавит под землей, а демон вряд ли хочет гибели. Проходить сквозь землю архи точно не умеет. Если бы умел, по крайней мере, тогда почему он все еще там внизу — загадка. И в итоге, не отводя прямые дороги в какую-либо еще сторону, все сейчас сводится к тому, что игнорируя этот презренный взгляд черных и немного измученных глаз, Франц незамысловато прикрывает за собой двери, начиная переворот своих мыслей, но не подавая виду. Слух поглощает напрягающая тишина подвала и слышны только шорохи, шаги и разной скорости дыхание. Как-то здесь слишком душно… Все-таки уже пора переключать голову, раз она даже закрыла двери. Охотник находится в подвале при архи. При демоне, который чуть ее не убил дважды. Уже даже дважды. Сколько еще раз довесли ее до полу-смерти сможет этот черт — хрен пойми. Тем не менее, витать в облаках уже как-то даже небезопасно. — И как наш архи проживает под землей? — но не взирая на все предостережения и возможную опасность, вопрос звучит как-то по каверзному-лукаво, да еще и с легкой усмешкой, то ли дразня, то ли пытаясь понасмехаться над положением рогатой твари. Тем не менее, мимика не особо выразительна: смысла в том, чтобы насмехаться над демоном, по сути нету. На самом деле здесь очень тонкая грань между «позволительным» и «милок, ты труп». Подбирать слова надобно аккуратно, а уж если кортит действительно бросить не особо благополучное словечко, то стоит помнить, при ком ты и делать выражение лица более непроницательным, чтобы не выражалась надменность или та самая насмешка, что звучит в голосе. Таким образом от слов появляется ощущение некого «вычеркивания» — когда смысл слов выглядит не так броско, как мог бы. Вопрос звучит спокойно и уравновешенно, будто не особо полон энтузиазма или каких-либо подобных «веселых» эмоций, тем не менее, реплика все равно сохраняет свой очень маленький скочок издевки. Не находя особо других вариантов, Франц сочла позволительным сесть на пол напротив демона, после уже и замечая реакцию на собственные слова. На самом деле быть здесь не внимательной — невозможно, особенно когда не осознавая держишь руки на уровне фляги или специального мешочка с травами. Демон не может шевелится и напрямую напасть, сейчас сам нечестивый выглядит более спокойно, чем обычно, но это как-то не меняется факт того, что резко мотнувшая кисточка или же подрагивающие конечности будут замечены быстрее, чем может показаться. Третий раз попасть в кровать разноглазой не хотелось. Архи, слыша слова, закатывает красные радужки, прикрывая веки и фыркая. По его виду можно сказать прямо и вновь — она его уже раздражает. И то, что за каждым шорохом нечестивого эта охотник наблюдает, как за открытием их мира — тоже не в копилку радостных ощущений. Сам же он выглядит как-то… Досадно, ибо другим словом описать состояние демона нельзя никак. Уши, впервые, опущены, и явно не намерены подыматься, хвост виляет рывками, то медленно у самого пола, то подымаясь повыше, слово от куда-то набирая сил. Вырываться — демон и вовсе неподвижен, и все, что двигается — его голова и хвост. Возможно, там за спиной еще дергаются в мгновениях крылья, но и то незаметно. При их первой встрече архи был действительно активнее и живее. Его лапы постоянно дергались и было четко видно, как тот пытался вырваться и не раз. Если бы Франц не была уверена в прочности дерева и отнимании сил при попытках вырваться — постоянно бы сидела в омуте страха, коль опять двинется часть тела грешного. Сейчас же язык не повернется сказать и ни что все как и прежде, но и сказать «измотан» тоже не выйдет, ибо чуть что, и демон вновь сверкает дикими алыми зрачками, а движения в наявности. По сути, я бы тоже осмелилась глянуть на вас, если бы вы прожили четверо суток в окружении свечей, вися на кресте и постоянно ощущая боль. И были бы демоном. Тем не менее, все равно напрягает, что беловолосый вовсе еще имеет возможность двигаться. — Ну уж вашим в гробах по лучше будет, — грубо, возможно, с некой досадой, а то и завистью, но более непоколебимо и раздраженно. Кидается сухо и так, словно в горле падшего не хватает воды. Даже сипло. Демон не подымает головы, но поворачивает ее в сторону. — А мне и не повернуться, — следом продолжается также грубо и обрывисто, словно связки напряглись и заглушились. Его конечности ненавязчиво подрагивают, но вот когда в один из моментов правая рука демона звонко ударилась в попытках вырваться из наручников, столкнувшись что с серебром, что с деревом, послышался негромкий вскрик и демон сцепил зубы, терпя это. Резко дернувшись, кабура уже открыта, а левая рука застыла в миллиметрах от рукоятки. Мари в недоумении, но достаточно настороженно замерла, ни вставая, ни оставаясь в сидячем положении, а точнее, став на одно колено. Когда демон повернул голову в ее сторону и поднял взгляд троих глаз, ненароком замер, а глазницы округлились. Но и секунды не прошло, как это выражение сменилось смехом. — Как смешно, — прыснув, девушка закрыла кабуру под смех, упав обратно на доски. — Ты бы свою рожу видела, может тоже посмеялась бы, — уже нагло улыбаясь, у архи еле подрагивали плечи от смешка. Были видны клыки, а глаза надменно прикрыты. — И это мне говорит демон на кресте? — ответное, достаточно непорочное и наглое заявление было сказано грубо и именно с намерением утихомирить. Заметив подобное, беловолосый подымает голову и вовсе вверх, глядя сверху вниз. Вновь эмоции падшего меняются резко и кардинально. То смеется, то вновь взглядом убивает и засовывает вилы кому-то в горло. На самом деле, такое и не удивительно. Охотник тихо вздыхает, откидывая голову и глядя вверх, но после вновь посмотрев на архи. Всего второй раз, как она здесь, внизу, а такое ощущение, что уже от части знаешь, чего ожидать и чего предостерегаться. — Давай только не так, как в прошлый раз. Надо будет, я выстрелю и во вторую руку, и сразу в грудину. У меня с собой намного больше святой воды и ни одну рану ты не тронешь, я каждую просто топила, — начиная равномерно и как-то даже замучено, Франц привлекла некое внимание. Эмоции рогатого опять поменялись и до самих слов тот выглядел… Спокойным. Но с новой репликой и ее смыслов на губах демона образовалась ухмылка. — Подготовилась, — фыркнув со смешком, он повернул голову в правую сторону. После вверх, влево. Оглядывать, видимо, здесь более нечего. — Знаешь, здесь так скучно/ — Тему-то не переводи, архи, — грубо перебив, охотник свела брови к переносице, словно угрожая. — Указываешь, что мне делать? — так же с угрозой поднял брови. Но в ответ разноглазая слабо качает головой, тихо вздыхая. Это быстро заставило вновь поменять эмоции и неосознанно притихнуть. — Скорее просто хочу побыстрее добиться взаимопонимания. Мне нужны твои ответы. Взамен отвечу на любые твои вопросы. В прошлый раз ты сразу напал, я понимаю, весело, но чем сильнее раны будешь мне оставлять, тем дольше я буду пропадать и тем быстрее тебя потрепет этот подвал со свечами. Надо будет, я зажгу еще пару свечей, что тогда потухли, — прикрывая утруждено глаза, но вскидывая брови, ненароком Мари кивнула в сторону свечей. Поначалу, демон косился на девушку, словно что-то подозревая или же в чем-то будучи недовольным. После, его эмоции поменялись, а брови свелись домиком. Послышался легкий смешок и дрогнули плечи, сразу в голову прокрались мысли о том, что, мол, «Ну конечно же, разве могло ли быть иначе?» Когда же демон, притом архи, послушает подобное заявление с некими условиями? Когда же согласится? Франц заде за секунды успела закатить глаза и облокотиться подбородком о ладонь, что локтем держалась на колене, как… Демон просто опустил голову, но тут же резко ее поднял и вскрикнул, зашипев, сцепив дико зубы, да ее и умудрившись ударить дерево, что за головой. — ОТКРОЙ ЭТУ ДРЯНЬ, — недовольно и очень громко зазвучал опять тройной голос, от которого стало больно ушам. Мари тут же прижала ухо, потерев его, а архи всеми силами попытался горлом припасть к столбу, лишь бы не касаться серебра. Только сейчас, глянув именно на причину крика, шипения, его боли, разноглазая замечает ровную красную от раздражения полосу на коже падшего. Такую, не тонкую, мелку, а толстую полосу от «ошейника» из серебра, что оставил свой отпечаток на его итак красноватой коже. Архи вновь начал дышать ртом и смотрел вниз, на серебро, настолько ненавистно, что начинаешь задаваться вопросом, а кто в действительности враг демона на данный момент, она или эта полоска из сплава. — Открой это, — уже обычным голосом, пускай все так же яро и ненавистно, от чего мурашки по коже пошли, чутка прикрикивает. Не сказать, что растерялась, но взгляд заметался в разные стороны. Висло напряжение, что сжирало спину и стало жрать легкие. Непривычно и муторно, когда он кричит и начинает резко на что-то переводить тему. — Открою только тогда, когда ты перестанешь мне быть нужным, — она хотела говорить ровно и у нее получилось. Не смотря даже на то, что она сидела на полу, и что архи чисто сейчас физически был намного выше, что давно стало наводить мурашки по спине, непоколебимость во взгляде была все та же. Трехглазый же просто продолжал напрягать конечности, пытаясь отстранится от серебра. Опять условия ставит… Зря. — Да твою ж, — рявкнув, рогатый прикрыл глаза, сжав зубы. — Как будто я не знаю, что так просто ты не отпустишь меня?! Я НА САПОГ ПОХОЖ?! — который крик уже заставил зрачки уменьшится и уже самой прижаться к стенке, что за спиною. Нервно сглотнув, охотник попыталась сохранить эту непоколебимость, но когда он опять стал смотреть ровно в глаза… — Я знаю, что меня вышибет твой пистолет, стоит мне рот открыть, — дыхание демона было сбито и он продолжал дышать ртом, но сквозь зубы. — Но пока я сам того не захочу, танцуй вальсом, — он слегка усмехнулся, начиная задорно вилять хвостом. Душно… Воздух душит, здесь с каждой минутой словно все меньше и меньше воздуха… Прикасаясь к горлу, девушка смотрит сквозь все присутствующее, не понимая, что сводит голову с катушек и почему так сложно дышать. Перед глазами начинают маячить яркие цвета. Алые оттенки, они игривы, но размыты… Размыты только до того момента, как она подымает глаза. Огонь.

…

+++ — Он поджег дерево вокруг себя?! — Та тихо ты! Майк чуть не выронил бокал, хватая его на «ветру» и тут же ставя на стол, после чего его красиво заглушили. С тряпкой в руках рыжий уперся о стол с неким напором. Наклоняясь, Франц дают подзатыльник, после чего та недовольно восклицает. — Не я пожар устроила, меня-то за что? — потирая затылок, Мари хмурится, пододвигая к себе стакан, а после отпивая из него содержимое. — За то, что тянешь время, — хмыкнув, желтоглазый уперся боком о стойку со своей стороны и потер висок. — Как потушила-то? — уже более спокойно опять спросил, продолжая разговор. Все еще недовольно хмурясь, Мари отводит взгляд, смотря в жидкость, что была в стакане. — Я с чашой туда спустилась, да и фляга, — сухо ответив, девушка еще раз сделала глоток, но тот стал завершающим. Сомкнув губы и порывшись в карманах, вместе с чашкой она протягивает монеты, те же в свою очередь исчезают под рукой бармена. — Мне вот интересно, — вновь начал рыжий парень, начиная протирать уже ее стакан, но глядя куда-то в сторону. — Ваши встречи всегда будут такими быстрыми и опасными? — Форд прикрыл глаза, косо глядя на разноглазую с каким-то недо-презрением, скорее просто оставаясь недовольным, что подобное настолько опасно. — Больше трупом я на ваш порог не лягу, — фыркнув, охотник закатила с ухмылкой глаза, подпер щеку ладонью. — Да иди ты, не про это я, — вздохнув, тот отставил стакан и облокотился на стол двумя руками, сложив их одна на другую. — Как на счет того, чтобы не приходить к нему там еще неделю-вторую, он вообще силы потеряет, заговорит-пади, — изогнув одну бровь, предположил, сомкнув после губы. Подняв на Майка взгляд, Франц после глянула в сторону, тихо хмыкнув. — Не могу я просто оставить его без присмотра, не падала бы без сознания, каждый день сидела бы с ним в подвале, — буркнув, девушка упала головой на стол. Не успев что-то дать сказать другу, стала оправдывать свои слова. — Да и этот архи — сапог. Нет, кувалда ребенка, такая же неуклюжая и тупая, поджечь подвал, ну ведь сам же не выбрался бы, завалило бы его к чертям, так еще и это же подвал Нивы. Ян узнает, что у него под Нивой архи на кресте — мне голову отсекут. Я вообще за ним следить должна сутками, благо, внизу дерево и эха нет, как бы не кричал — не слышно его, — говоря монотонно и достаточно громко, чтобы можно было услышать, ибо паб уже был закрыт и помещение пустовало, Мари после повернула голову вправо, подняв взгляд на парня. — Воу, а чего сразу голову-то? — отстранившись от стойки, нервно почесал затылок. — Разве раньше демонов не толпой таскали в тот подвал? — Нет, туда, во первых, таскали одержимых и демонов тот же час убивали. Надолго падшие в Ниве не оставались. Да и вообще, демон в церкви — ее осквернение, а я архи там держу, понимаешь? — слабо подняв голову, тяжело вздыхает. — Повтори, и я уже пойду. Мне опять отстреливаться, — фыркнув, Мари достала еще пару монет. Не особо переча, ибо работа — то работа, но уже в тишине, Майк повторил заказ, особо более не подымая вопросов. +++ «Ты поджег доски вокруг себя… Как ты это сделал, рогатое опудало?» — лежа в своей кибитке и дожидаясь темноты, именно это проносилось в потоке ее мыслей, стоило брюнетке откинуть голову и ненароком взглянуть на ту самую дверь, что, как и раньше, видна от сюда. Прикрыв глаза, непринужденно девушка зевает, прикрывая рот ладонью. Здесь всегда так хочется спать… И все же, когда она подняла голову, то действительно увидела пламя. Архи дико ухмылялся, словно издеваясь, его хвост раскидывал искры огня, а ее легкие не слабо так сжало в тисках. Казалось, той воды, что была в чаше и в фляге не хватит, но стоило потушить половину, как остальной огонь сам потух из-за сырости и появившейся влаги. Голова сильно закружилась от недостатка воздуха и появившегося запаха гари. Все, что успела — пролить по его ногам водой из фляги и сорваться наверх. Больше там задерживаться не было смысла, да и опасно. И все же… На что ты рассчитывал? Чего мог этим добиться? Или просто опять играешь…? Слишком самоуверенный, раз наперед знал, что охотник все потушит, ибо по другому никак. Главное, чтобы этот запах не добрался до поверхности. Как туда будет спускаться вновь Франц не знает. На это уйдет больше времени, чем могло подуматься. Спустя недолгое время Франц все же слазит с кибитки, доставая сразу пистолеты и уже взглядом выискивая крышу, с которой будет вести пальбу.