XVI

=+++= На самом деле, здесь было дико скучно… Когда Франц приходила сюда, каждый раз что-то да интриговало его. Ее действия, реплики, она не просто спускалась в этот подвал и маячила перед его глазами, охотник приносила немного «живого» в это уродское место, разряжая обстановку, и с этим демон вряд ли поспорит, хотя и не признает окончательно. Без ее присутствия эти стены кажутся достаточно тесными, а отсутствие возможности двигаться как некогда досаждает и придает уныния. Ведь, если ты замкнут в маленькой комнатке, будучи прикованным к кресту, без возможности нормально дышать, ты окружен церковной утробью, что давит на голову и вообще все части тела своим существование, а что уж говорить о самих оковах, что сделаны из серебра; хор, что свыше, и эти колокола только подливали масла в огонь этой пытки от безысходности. В таком случаи, а именно, в такой ситуации ты чувствуешь себя в замкнутой бочке, ничего не имея и также не имея мочи что-то сделать. Ты преешь, не дышишь, даже нет дырки для того, чтобы подглядывать за окружением. И сидя в этой заколоченной бочке, тебе становится так дико скучно… Вряд ли признается самой Франц, но, как бы то странно и сверхъестественно для самого архи не было, самому себе тот признал, что кардинально оплошал и что влип по собственной беспечности. И влип так, что реально страдает. Когда сюда вновь спускается Франц, с каждым ее приходом, состояние черноглазого слабее и менее опрятно, и признавать это труднее всего. В такие моменты архи пытается ожить, начать двигаться резче, показывать злобу, агрессию, выдавить из себя все, чтобы не казаться жалким, но… Есть достаточное количество «но», что не оправдывает ожидания, подводя в таких ситуациях и меняя ход его собственных мыслей. Только подумать, такие условия для жизни могли бы давным давно убить простого демона. Тот не протянул бы и трех дней на кресте в окружении свечей, ауры церкви, колоколов, хора, всего того, что еще могло здесь оказаться. Каждая вещица в этом подвале отдавалась чем-то «церковным». Для нечестивых вся утробь церкви и с нею связанное являет в себе некую ауру, что паршива для падших во всех ее видах. И эта аура, в этом подвале, она повсюду. От досок, что сгнили от святой воды, до самих свечей, что церковные хрущи повесили на потолок. Разного рода блюдца, скрученные гобелены, иконы, подставки, сами свечи, рисунки на стенах, пометки на досках, — абсолютно все в этой комнате давило на тело со всех сторон и выводило из нормального состояния. Было чувство, будто давка распределилась по всему телу, заняв пространство как снаружи его плоти, так и внутри, ибо демон дышал этим уже достаточное количество времени. Его давило с обеих сторон, и это давление никуда не пропадает, как бы он не терпел. А когда начинается пение, то все усиливается в несколько раз. В случаи того, когда люди в тряпках выходят где-то там на центр зала и поют свои песенки, немеют руки и ноги. Они и так постоянно ноют и болят, единственное, что у падшего еще не затекло — это хвост, ибо тот в свободе. Остальные же конечности ноют с того момента, как он проснулся. И ныть не прекращают по сей момент. Когда же слышны голоса из песен, архи словно силой хватают за горло, а ноги просто «перестают существовать» как и руки. Дикая боль душит, а двинутся нет и малейшего шанса, и так все минут 5-6, пока священники не допоют. Если же это звон колоколов, то тут все намного большее, ибо тут уже не отнимает конечности, а хватает судорога везде, где только можно. Начинаешь задыхаться также, но еще и будто тянет кожу. Мгновенно ты перестаешь видеть, сила будто увеличивается, но ее перекрывают, и это муторное и страшное состояние изводит тебя так, что ты мучаешься до потери «крови». Вся его кровь, что попадала на эти доски, просто испарялась, а на блеклые пятна никто же обращать внимание не будет… Обычный демон умер бы впервые услышав колокола в этом подвале. Так сильно изводит тело именно звук. Уши у падших чувствительные, а сама сила колоколов изводит до «взрыва изнутри». Иными словами, если бы он не был тем, кем является, то давно бы умер, а Франц и осознать бы не успела. Архи — не просто звук, и не просто обозначение главаря. Архи — клеймо на определенном демоне, означающее его силу. На самом деле, назвать беловолосого "преемником" - будто закричать в пустоту. Ложь никем не будет услышана, и на том спасибо. Черноглазый никогда не являлся кем-то, кто "законно" должен был унаследовать силу первого правителя нишей расы. Правда и обыденностью среди нечестивый демон-альбинос тоже не был. Как бы так пояснить... Со своего рождения трехглазый казался сильнее остальных, и это не потому, что с его рождения что-то там повлияло на силу, а он просто был рожден таким, и с этим ничего не попишешь. Демоны рождаются с разными силами. У кого-то огонь слабый, у кого-то сильный, кто-то умеет гипнотизировать животных, а кто-то нет. Условия появления смоляной души всегда разные, потому и сила неопределенная. В отличии от остальных альбинос просто умел немного больше, а обучение и практика с его возможностями давалась легче, возможно, чем должно было быть. Кажется, за свою жизнь, сам трехглазый никогда первого правителя и не видел. И связан не был с ним никакими узами. Тем не менее, демоны - твари злостные и грешные. А учитывая то, где он рос и как, какие законы и правила его окружали, определенных эмоций и знаний хватило с головой, дабы начать добиваться чего-то большего, чем то, что он имел тогда. Лес, пускай, выглядел уютно и удобно как для его лап, рогов, сил и прочего, но отсутствие полноценной свободы, даже если самого белобрысого не втягивали в рамки, его раздражало. По крайней мере, свои собственные нравы дали достаточно, для того, чтоб желать чего-то большего и уверенно за это грызть. Скажем отстранено, - он не боялся убивать ради того, чтоб выйти за рамки своих сил. Грыз когти, чтоб быть выше. И при раскладах того времени, у мелкого демона неплохо получалось, ибо тот умело сбивал с ног падших разных возрастов, оказываясь сильнее. Парнишка сам воспитывал в себе подобие зверя, ибо так хотел. Выдержка, концентрация огня, скорость, зрение, быстрая смекалка, зверские наклонности, - все, что только было позволено, все было на высоте и превозмогало над остальными. Законы, поставленные первым правителем, его бесили. Никто не был против, если кто-то сможет поменять правителя... Но время дало свои плоды, разного рода ситуации и причины тоже много на что повлияли... Тем не менее, когда первый правитель умер, сила перешла к нему. Именно к демону с белыми волосами, который являлся самым сильным, из существующих. Который погубил не мало своих, добившись этого... Он сам создал условия, что после сделали его "преемником". Когда "правление" перешло в лапы все еще ребенка, негодование других заставило резво открыть глаза по нову, заставило мыслить иначе, вспомнить прошлое, запутаться, сбиться со своего мнения... Демоны требовали людское падение, требовали возместить свой моральный ущерб своей силой...Они много чего требовали, и, скорее всего, пожар был самым мирным решением, которое альбинос только мог себе позволить... И все же, архи не рождаются. Ими становятся. И в такие моменты ты задаешься вопросом, а стоило ли оно того...? А она… Действительно его забыла. Конечно, он предполагал. Это особая способность демонов. Их существование спустя года исчезает из памяти, и ты ничего не можешь с этим поделать. Странно осознавать, но ведь падшие — далеко не люди. Они непонятная загустенная субстанция, имеющая плоть, хотя и эта плоть не плоть адекватная. Они могут менять свой облик с человеческого на свой естественным, само тело может иметь разного рода формы, да и конечностями лишними демоны не брезгуют. Такие не должны существовать. Сами демона — что-то непонятное, неестественное, неопределенное, чего не должно существовать. Мир сам не понимает, что такое «демон». Никто так и не объяснит, с какого нечестивые пропадают из памяти, но это как закон существования. Может быть, они просто не из того мира, раз реальность их вычеркивает из человеческих голов. Тем не менее, узнав подобное, ему лично как-то… да никак. Он много думает на счет самой Франц и ее повадок. Да, может быть за пару дней до самой встречи с этой брюнеткой архи ощущал только ненависть и злобу к этому человеку, ибо та перебивала его народ. И по сути, подобного рода ощущения не должны были уйти из головы, она та, кто повесил его на крест, та, из-за кого сейчас ему больно… Но и та, с кем у него очень много воспоминаний. Нет, он не раскис и далеко не планирует перестроить ход своего поведения к этой особе, Франц все еще ему неприятна как натура, она его раздражает и бесит. Она человек, а все люди отвратительны для него. Но тем не менее, когда висишь и в голове одна пустошь, тебе не остается ничего, кроме как развлекать себя мыслями и воспоминаниями. В детстве они же достаточно хорошо ладили. Она была дикой занозой, но ведь со временем беловолосый привык к ней. Он помнит, как она приходила каждый чертов день. Как он ловил для этой прохвостки кроликов, птиц, повалил кабана, как «естественно» врал про дом, другую церковь, как ему потом было стыдно признаваться, что он, на самом деле, демон. Какая же глупость… А ведь он защищал ее. Архи прекрасно помнит их последнюю встречу и ее взволнованные глаза. Как она бегала по лесу в его поиске, как уходила со слезами. Ему было жаль, что все вышло именно так, как вышло. Он поджог Горн не по своей воле, а по воле его народа. Никому не представить, насколько резко и сильно на него наехали, узнав, что этот мелких их новый правитель. Демоны требовали войны, а беловолосый, узнав мотивы, только согласился, ибо всегда был на стороне демонов, что в лесу. Никому из падших не нравились их законы. Все ненавидели подчинятся людям и пожар всего города выглядел достаточно впечатляюще. Вот только тогда беловолосому от части казалось, что это неправильно. Либо за народ, либо за Франц, а он стал правителем. А демократия подчинения его никогда не устраивала. Люди отвратительны. Все, кроме нее. Когда-то же он считал именно так. И когда в огне вытаскивал тело девочки из-под досок обвалившегося здания и подложил возле людей продолжал считать также. Она была за демонов. На его стороне. Он ведь даже предупредил ее, сказал бежать, а все равно пришлось вытаскивать. Она ведь этого не помнит… Она даже не знает, что из пожара спас ее именно он. Первая их встреча уже в Вилле не задалась миром. Он был намерен ее убить, и действительно хотел. Хотел, но не хотел одновременно. За его спиной тысяча смертей, он намного сильнее всех демонов вместе взятых, Мари была права, ее убить — можно и не смотреть, он мог ее с расстояния прикончить. Возможностей было уйма, силы достаточно, демон загнал ее туда, куда ему было удобно, и все равно… Он не хотел убивать ее сразу, но и в итоге попал на крест. У парня очень смешанные чувства что на счет охотника, и это никак не исправить. Сколько бы времени не прошло, а она что-то да значит, хотя сам архи старательно хочет это осквернять и уверять себя в обратном. В последнее время разноглазая слишком нервная и дерганная и это его напрягает. Ее поведение настолько неадекватно, что теперь даже не знаешь, ждать того, что она придет, или же слать эти весточки куда по дальше, учитывая, насколько муторно это выглядит. Она… Оглушила его молитвой, дабы тот перестал слышать колокола. Молитвой помогла ему. Церковная собачка, схватившая его в заложники, сковавшая на кресте, до того, как узнала кто он, всячески добивалась ответов и требовала подчинения. Как только она начала задавать эти вопросы, с тех пор охотник растеряна и тут же кидается помогать с диким страхом в глазах. Такие изменения всего за сутки одновременно напрягают и раздражают. Самому демону не понять, как он хочет относится к ней. Он будет грубить, но на данный момент он просто растерян ее поведением, а учитывая его состояние, что в глазах все плывет и сил нет уже вовсе, он днями не спит, ибо не может, да и сейчас не скажешь, что не нужно… Каждые сутки его выводят все сильнее, здесь душно и перед глазами уже одни пятна, которые имеют четкие грани только тогда, когда приглядываешься. Франц вернулась слишком быстро… +++ — Что за шутки?! — прозвучал ядовитый и неприятный крик, — Чокнутая! — начиная нервно и быстро дышать, архи мгновениями пытался успокоиться, возвращая состояние в норму. Франц же сжимала руку. Ее пнули рогами, и не то, что они были настолько острыми, чтобы поцарапать, но чутка содрать кожу смогли, ибо на ощупь эти отросли из его головы чем-то схожи с закаменелой корой дерева. Такой же твердой и опасно шершавой. Девушка лишь кратко могла поднять на демона взгляд. что ощущала сейчас она понять было нереально, ибо разноцветные глаза были словно пусты и стеклянны. От подобного гнев не сходил, но появилось замешательство. — Да что вообще нашло на тебя…? — на выдохе, возмущенно и все еще злостно демон поднял брови, продолжая дышать сбито. Резкие вот такие скачки эмоций ему вообще были не к стати. Учитывая, какая здесь задуха… Мари ничего так и не отвечала. Та сжимала руку, делая робкие шаги в сторону стенки, пока и вовсе не столкнулась с ней, так дернувшись, будто это не просто стена, а стена с шипами, что вот-вот проткнут ее. С его стороны это выглядело… странно. Как не понимал, что с ней, так и не понимает. Пускай, способен на то особо не был, но архи поднял голову, начав пилить охотника взглядом. Хвост за спиной вилял слабо, но тем не менее, показывал недовольство. Как и всегда. Недоумение с неким возмущением застыло на морде, а три глаза продолжали сверлить в Мари дыру, пока она сама все сжимала руку и смотрела в никуда. Девушка лишь косо могла глянуть в ответ. Но так ничего и не говорила. Слова застревали где-то в горле. Было очень дурно в этом помещении. — Ты язык проглотила? — очередное обращение заставляет девушку повернуть голову. В глазах охотника явно что-то не так, и даже демона сейчас это напрягает. — Я спросил, что нашло на тебя, больная, — отвернув голову, демон сжал зубы, отведя взгляд. В ответ молчание. Тем не менее, она сдвинулась с места, подойдя к ведру и подставив его чуть ближе. — Что изменилось за этот день, это тебя так сильно переклинило из-за того, что ты что-то вспомнила? — поначалу демон наблюдал за всем этим с неким недоверием, но после просто заметил, что опять в глазах девушки что-то не так. Теперь они будто стеклянны. Этот переход эмоций слишком резок, а напряжение никуда не сходит. Демон чувствовал себя как-то зажато, чертово ее поведение.

«Или то, кто я такой, имеет свое какое-то там значение в твоей голове?»

Кажется, ее руки неосознанно стали дрожать, когда черпак опустился в само ведро. — Ты вообще еще рот за сегодня откр/ — Просто заткнись и выпей! — в один момент демону к губам подставили черпак и не оставалось ничего, кроме как приоткрыть рот и позволить жидкости проникнуть в горло. Пару секунд тот строил недовольство на лице, некое даже возмущение, но от воды в горле стало немного легче, потому эмоции приутихли. Кажется, картинка в глазах перестала быть столь мыльной. Это была… Очень странная ситуация, и вряд ли кто-либо сможет объяснить ее так, что подобное будет выглядеть адекватным. В подвале Нивы охотник, убивающий демонов с черпака дает демону пить воду, что не является святой. Сейчас такую можно достать только из колодцев, а к нему еще с тем ведром тащится нужно. Особо времени на то, чтобы оставаться озадаченным, у архи не было. Вода — это то, о чем он мог мечтать ближайшие сутки. Одного черпака было действительно мало, потому где-то на подсознательном уровне демон благодарил брюнетку, что та набрала деревяшку понову. Жидкость могла стекать по подбородку, дыхание участилось, да и вообще дышать стало будто легче. Чтобы понималось, ранее все окружающее воспринималось будто через стенку. Мутно, пятна, дурно, неистово больно, паршиво. Сейчас же в горло проник холод, разлившийся по всему телу, вода просто растворилась в той черной жидкости, из которой он состоит, тем самым охладив немного и приведя в чувство. Будто в миг протрезвел, уже и по другому глянув на саму Франц. Прикрыв глаза и вздохнув полной грудью, демон глянул в бок, не особо желая смотреть в глаза. Тем не менее, третий прекрасно наблюдал за тем, что она делала. Когда его лапы коснулась мокрая тряпка, тот значительно дернулся, случайно схватив ногу охотника хвостом. Хватка, невзначай, оказалась сильной, тот тут же отпустил девушку, продолжая смотреть одновременно в сторону, одновременно на нее. Чертовы инстинкты. Она подошла слишком близко, а он сейчас на перебор позволяет ей здесь стоять. Вода холодная, нет, даже ледяная, такая, которая была в речке, что в лесу. Ладно не есть, но без этой прозрачной жидкости ты тоже начинаешь чувствовать себя не очень. Слишком странно. Сказать, что он терпит ее существование вблизи — ничего не сказать. Даже своих соратников он не подпускает настолько близко. Тем не менее, выгоды в том, что он ее пнет рогами излишне нет. — Чтоб тебя, — фыркнув, демон наклонил голову в одну из сторон, когда мокрая ткань оказалась возле шее. Кажется, от перепада температур пошел пар. Когда тряпка кинулась обратно в ведро, Мари повернулся к подсвечникам, начиная пальцами тушить некоторые из свечей. В каморке витала тишина, что напрягала, видно, только демона. Ему стало намного легче, может, и жить еще долго будет. Уши поднялись, к земле более так не тянуло, легче дышать и видеть. Теперь Франц не сугубое пятно, она определенный человек, который сегодня ведет себя достаточно ненормально. Демон только с изумлением теперь наблюдал за ее действиями, пытаясь отчаянно понять, с какого черта все пошло именно так, как оно идет. Из горящих, осталось только четыре свечки, с каждого подсвечника по одной. Она… Была все это время без перчаток. Странно, что он это заметил, когда она подошла. — Сейчас прозвенят колокола, — негромкий голос привлек внимание, как только он вновь хотел ее отпихнуть рогами. Недовольно глядя в разноцветные глаза, архи видел в них достаточное количество всеразличных эмоций. Правда, определить одну конкретную было невозможно. Смирится? Позволить человеку помочь? Нет, он хотел оттолкнуть. Но как только зазвенели колокола, Франц схватила демона за конец правого рога, приковав его к кресту, но и тут же опустив ту ладонь, чтобы закрыть два уха сразу. Кажется, когда она читала, что рога у демонов — их чувствительное место. Тот бы не двинулся еще пару секунд, так что она успела бы. Если бы успел, издал бы тонну неприродных звуков. Жаль, возможности с ноги ударить охотника в живот сейчас не представилось. Всего пару секунд, девушка тут же быстро делает пару шагов назад, строя испуганный вид. Охотник, в конечном счете, садится напротив, поджимая колени. Она видит как демон смотрел куда-то в потолок, а после перевел этот застывший взгляд то ли страха, то ли еще чего на нее. Он опять ничего не слышал, в ушах архи, все, что могло отразится — только тишина. Гробовая и неосязаемая. Тем не менее, взгляд, что сейчас застыл в черных глазах немного напрягал. Колокола звенят в ее ушах примерно с минуту, а может и две. Ей приходится немного ждать, прежде чем беловолосый вновь может что-то услышать. В какой-то момент демон начинает шипеть, сжав зубы, в после он вновь подымает на нее голову. — Я тебя убью, — это звучало достаточно пугающе, учитывая, насколько широко раскрыты были его глаза. Волосы уже настолько потрепаны, он выглядел так, будто сейчас поле боя и он потрепан им. Тем не менее, спуская секунды, тот пытается себя успокоить.