Шелест опавших листьев

      Следующие несколько дней Иорам лежал в постели. Не ходил ни на занятия, ни в трапезную. Еду ему приносил слуга, в-основном – легкую, по советам Паскаля. Кашу да вареные овощи. Теперь юноша похудел еще сильнее, под глазами залегли тени. Порой Анри было жаль его, но он понял, что лучше не показывать свою «жалость» Иораму, если не хочется получить в ответ грубость. Иногда он объяснял своему соседу задания, но тот выполнял их неохотно и даже не слушал объяснений. - И как ты вообще попал в эту школу? – в сердцах однажды спросил Анри. - Потому что так решил мой отец, - каким-то безжизненным голосом ответил Иорам. - Разве тебе здесь так плохо? А где бы ты сам хотел учиться? - Не знаю. Не в академии съентификов же. Там куда хуже и дольше. - А вообще… куда бы ты хотел? - А я бы хотел просто жить, - ответил Иорам, устраиваясь на подоконнике,- жить и любить жизнь. Анри хотел сказать ему, что от окна дует, но не стал. Он Иораму не нянька. Хотя один раз Джастин, которого выбрали старостой, попросил Анри «присматривать за этим чудом в перьях». - Знаешь, мне его жаль. И на это есть свои причины. - Джастин, тебе не кажется… что он немного не в себе? - Немного? Он пока держится, но ненадолго его хватит. Вообще темная история с этим Иорамом Ариго. Ты видел его родных? - Нет. - А мне вот приходилось. И знаешь, он не похож на них. Ни на кого. Золотые волосы, изумрудные глаза… Анри показалось, что Джастин произнес это как-то мечтательно – словно сочинял сонет. Но не стал заострять на этом внимания.       Один раз Анри услышал смех Иорама, доносившийся из общей комнаты. - Эй, карте – место! - кричал кто-то. Анри вошел в комнату, где вовсю играли в карты. Азартные игры были под запретом, но вечером, когда не было уроков, а полковник уезжал в город, унары позволяли себе сыграть раз-другой. Денег почти ни у кого не было, так что играли на желание. Среди играющих был и Иорам, и, похоже, все происходящее ему нравилось. В тот момент, когда вошел Анри, Иорам выполнял желание одного из выигравших унаров. Он снял форму – сначала куртку, рубашку, затем штаны, носки, и чуть помедлив – нижнее белье. - Что? Нравлюсь? - с вызовом спросил он, качнув бедрами. Все ахнули. - Иорам! Раздались несмелые смешки, скорее от смущения. Иорама же происходящее нисколько не смущало. Он чувствовал себя под взглядами других, как рыба в воде. Всеобщее внимание его забавляло и радовало. Анри сжал кулаки: - Зачем весь этот балаган? – спросил он твердо. Оглянулся в поисках Джастина, слуг или же дежурного ментора. Да хоть самого полковника. - Я просто проиграл в карты. - В картах невезенье – повезет в любви – ответил Винсент. - О, да. Всеобщая любовь. Иорам продефилировал развязной походкой по всей комнате. - Могу я одеться? - Д-да, - выдавил из себя тот, кто загадал желание. Иорам и одевался не спеша. И только тогда заметил Анри. - Вот видишь, не зря карты под запретом, - сказал он, застегивая унарскую куртку. - Идем отсюда. Они вдвоем ушли. - Могу себе представить, как наш белокурый красавчик совратит племянника самого Дорака, - сказал им вслед Фернан. - О, было бы забавно. У Анри было ощущение, будто на него вылили бочку помоев. Он прекрасно видел похотливые взгляды, обращенные к Иораму. - И зачем это? Ты мог отказаться, - сказал он, когда они вошли. Иорам уселся на кровать, скрестив длинные ноги, достал свой альбом. - Что – зачем? Карточный долг это святое. - Ты мог отказаться. - Мог. Но не хочу. Человеческое тело прекрасно. Просто извращенная мораль сочла некоторые его части постыдными. Ты же не стесняешься своих ног и рук, верно. Так чем провинилось то, что мы так стыдливо прячем? Он рисовал что-то быстрыми штрихами. - Я тебе нравлюсь? – вдруг спросил он. - Нравишься. Но только как друг. - Ах, как дру-уг, - разочарованно протянул тот и вдруг, отложив альбом, подошел к Анри и сел вплотную. - Не лги хотя бы себе и мне. Я видел – тебе понравилось. - Нет! Анри оттолкнул Иорама с силой. Тот отлетел и ударился затылком о ножку стола. Да так и остался лежать на полу, уткнувшись лицом в сложенные руки. Анри старался не обращать на него внимания. А затем не выдержал – все-таки подошел, чтобы поднять его. Иорам сначала плакал, затем принялся хохотать. Слезы еще текли по лицу, а улыбка уже исказила прекрасное лицо. Больная, жуткая улыбка. - Да успокойся ты. Может, позвать лекаря? - Н-не над-до, - сквозь смех произнес Иорам. И обвил руками шею Анри. Тот уже не стал отталкивать, устроил Иорама на его кровати, помог переодеться. Чувство щемящей жалости мешалось с неким восхищением. И еще – сложно было признаться даже себе самому – но совершенно не хотелось выпускать из объятий это белое, нежное тело. Постепенно Иорам успокоился. - С тобой тепло, - сонно пробормотал он. Вскоре уже посапывал, так и не выпуская Анри из объятий. А тот, когда перебрался на свою кровать, еще долго не мог уснуть. Не в силах лежать так, он встал, зажег свечу и взглянул в альбом, брошенный на столе. Там были они вдвоем - Анри узнал себя. Его родинка на щеке, короткие пряди темных волос. И белокурые локоны самого Иорама. Обнаженные, они лежали рядом. Первой мыслью было - порвать рисунок. Но он не стал этого делать.