***
Он вышел из здания омикронского космопорта - подтянутый, строгий, как киногерой. Чёрная униформа с иголочки, лакированные сапоги, фуражка чуть-чуть сдвинута набок. Небрежным жестом махнул таксисту. -Ресторан "МегаПафос". Срочно. И поглядел в окно; несколько восторженных школьниц в коротких юбочках махали платочками вслед машине. В ресторане Гейдрих заказал столик, специально отгороженный ширмами из матового стекла - подальше от любопытных глаз. Здесь бывает только солидная публика; вот и сейчас Рейнхард внимательным взглядом заметил сидящих в зале российского императора Николая Павловича с какой-то дамой, Марлен Дитрих с Гретой Гарбо и - неожиданно - высокого мужчину с платиновыми волосами по плечи, очень похожего на него самого. Гейдрих быстро отвёл взгляд, тем более, что мужчина сидел в компании рыжеволосого юнца, и их отношения не вызывали сомнений. Часы показывали без трёх минут семь. Ровно в семь часов пришла Великая и Ужасная Она. Мысленно Гейдрих передёрнулся от отвращения, но вежливо улыбнулся. Бармалеева перекрасила волосы в синий цвет (кажется, она косила под японского музыканта Ману); она была одета в клетчатую чёрно-белую школьную юбочку, белую блузку с широким чёрным галстуком, на котором красовался череп, и синие лакированные ботинки на огромной платформе. Картину дополняли кислотно-жёлтые зеркальные очки и большая английская булавка в ухе. -Добрый вечер, - сипло поздоровалась писательница, - Прошу прощения, я сегодня не в голосе. -Ничего страшного! - Гейдрих постарался изобразить на лице сочувствие. Он положил перед девушкой меню, постаравшись протянуть руку так, чтобы из-под рукава мундира показались солидные часы с Мессершмитом на циферблате. Разговор о моде и погоде не клеился; на выразительно-плейбойские взгляды Бармалеева не реагировала, и Рейнхарду пришлось сразу перейти к делу. Он раскрыл портфель и положил на стол папку сканов с материалами на Гесса. -Знаете, мы будем не слишком огорчены, если они просочатся в интернет и прессу... Там много любопытных деталей и фактов... для рассказа, - Гейдрих плотоядно ухмыльнулся. -Ну... видите ли, - Бармалеева вынула изо рта сигарету и выдохнула дым, - Я это прочту, безусловно... Но для творчества нужно вдохновение, сами понимаете... -Мы способны обеспечить вам что угодно, - тихо сказал Гейдрих, - Всё, что вы попросите: деньги, вещества, авиабилеты... -Оружие и наркотики? - продолжила писательница. Рейнхард не смог понять - всерьёз она сказала это или в шутку, но на всякий случай улыбнулся. -Всё, что пожелаете. -Вы ведь эсэсовец? - неожиданно спросила Бармалеева. -Разумеется, - Гейдрих растерялся, не зная, откуда искать подвох, но постарался сохранять спокойствие. -И бывший моряк?... -Да. -И самолёт умеете водить? -Да. Рейнхард ощутил мурашки, бегущие по спине. Только бы она не спросила, умеет ли он играть на скрипке! Потому что утвердительный ответ часто влёк за собой вопрос "А правда, что у вас дедушка еврей?" - общаясь со школьницами, Гейдрих не раз на такое натыкался. Но Бармалеева больше ничего не спросила. Она всего лишь заграбастала папку с материалами в сумочку (гопницкую, с цепями и ремнями) и предложила прогуляться по улице. Гейдриху вовсе не хотелось светиться на публике в компании подобного существа, но ради достижения цели он согласился и даже предложил даме взять его под локоть. Бармалеева задавала какие-то дурацкие вопросы про корабли, про самолёты; про то, где ему больше понравилось служить, и даже - где можно сшить на заказ такую же униформу как у него. Терпение Гейдриха постепенно подходило к концу. -Так что же относительно нашего предложения? - спросил он, поглядывая на часы, - Прошу прощения, но я уже в полночь должен предстать с докладом у шефа. -Ваш шеф - Гиммлер? - Бармалеева просияла так, что Гейдрих вздрогнул. -Ну разумеется, - тут Гейдрих запнулся, поскольку следовало ответить "Я служу фюреру". -Как здорово! - Бармалеева захлопала в ладоши, - Знаете, я встречусь с ним лично, чтобы обсудить ваше предложение более подробно! Я даже на Ипсилон прилечу... Пожалуй, даже завтра вечером! Извините, я тоже спешу, у меня заседание худсовета! Она помахала ручкой и с удивительной для её платформ скоростью скрылась за углом.***
-Всё отвратительно, - Гейдрих обессиленно рухнул на кожаный диван, - Я ненавижу космолайнеры и межпланетные перелёты! Я ненавижу космовокзалы, толпу и неформалок! Эта стерва взяла документы, и сказала, что хочет говорить с вами лично. -Ну... она хотя бы заинтересовалась, - Гиммлер присел на краешек дивана и принялся обмахивать подчинённого платочком. -Я сводил её в самый дорогой ресторан города! - заныл Гейдрих, - а она стала расспрашивать про отношения технов-кораблей и технов-самолётов! -Да что ты всё деньги считаешь как еврей! - возмутился рейхсфюрер, - ради великой цели нам необходимо склонить её на нашу сторону любым способом! -Она хочет мундир и оружие... -Так в чём проблема? Гиммлер почесал в затылке: принимать в ряды организации такого человека как Бармалеева ни в коем случае нельзя - это запятнает репутацию. Но сшить ей стилизованный костюм - почему нет? Их мастерская иногда подрабатывала левыми заказами на ролевые шмотки. -Хорошо, я встречусь с ней завтра, - пробормотал он, - А сейчас уже поздно... Пойду к себе. Только это... -Что ещё? - капризно спросил Гейдрих. -Охрана уже погасила освещение. Посвети фонариком в коридоре, пожалуйста! Гиммлер не стал уточнять, что он боится темноты. Они встретились в кофейне под названием "Слоник". Да, Гиммлер тоже смотрел "17 мгновений весны", и кофейня создавалась партией специально, чтобы заманить сюда Штирлица. Но Штирлиц на провокацию не поддался и заявил, что ему неинтересно играть в ролевые, где и так всем известно, что он советский разведчик. Сегодня Бармалеева производила впечатление отнюдь не панка, а кавайной анимешной девочки: два пушистых трогательных хвостика по бокам головы (синие, правда, зато никакого ирокеза), белое лолитное платье в кружавчиках и рюшах, сумочка в виде белого кролика и туфельки с бантиками прямо как у фарфоровой куклы. Очки на глазах были синие. "Может она и вовсе не такая кошмарная, как про неё все говорят?" - подумал Гиммлер. Он заказал для девушки пару пирожных и молочный коктейль, себе - кофе. -Знаете, когда я вас увидела, ко мне сразу пришло вдохновение! - заявила Бармалеева, складывая ручки в кружевных перчатках. -Спасибо, мне приятно слышать! - Гиммлер зарделся. Так откровенно ему никто не льстил. -Я думала, что вы как в книжках пишут - такой хищный коварный человек... Холодный и жестокий... А вы... А вы такой... Такой... - писательница смутилась и принялась ковырять ложечкой в стакане. -Какой? - Гиммлеру стало любопытно. -Вы не обидитесь, если я скажу? - пискнула Бармалеева. -Нет-нет, что вы... -Вы трогательный и ранимый, - шёпотом ответила она, будто бы смущаясь. "Чёрт, неужели я такой немужественный?" - тоскливо подумал рейхсфюрер. -Я обязательно проголосую за вас в рейтинге самых няшных деятелей Рейха, - Бармалеева осторожно дотронулась до его руки, - Мой голос там очень много значит. Именно вы по праву должны занимать первую строчку, а вовсе не Гесс. -Благодарю вас! - рейхсфюрер обрадовался: можно было перейти к делу. Он осведомился, насколько интересным показалось писательнице досье на Гесса, и как скоро она приступит к работе. -Уже сегодня! Как только сяду в космолайнер! - девушка быстро пожала его руку, - Давайте только уточним подробности: размер, жанр, рейтинг? -Э-э-э... - Гиммлер немного растерялся, так как не очень разбирался в этих вещах. После пояснений, они решили, что жанр будет - миди (потому что мини слишком короткие, а макси читать скучно), рейтинг будет НЦ-17 (потому что НЦ-21 обычно жесткач, и его не все читают). Жанр - драма, но без лишних соплей, чтоб персонажа не слишком жалели. -А пейринговать-то мы его с кем будем? - всплеснула руками Бармалеева, - Самое-то главное! -А без разницы, - рассеянно ответил Гиммлер, но вовремя спохватился: компрометируя Гесса, нельзя было кидать тень на фюрера, поскольку последствия могли бы быть чересчур непоправимые. -Пусть будет Рём, - на лице Гиммлера выразилось мстительное самодовольство. -А ключевое слово? - уточнила писательница. -Шлюха, - рейхсфюрер злорадно потёр руки. -Прекрасно! - Бармалеева закрыла блокнот с зайчиком на обложке и убрала в сумочку, - Через пару дней будет готово. Вам выслать по электронной почте? -Нет-нет, - торопливо ответил Гиммлер, - Я такое не читаю. Впрочем, можете выслать Гейдриху, он моё доверенное лицо... И да, пусть подробности будут посмачнее, - добавил он, ухмыляясь. -Обязательно! -Что вы желаете в награду? - понизив голос спросил Гиммлер. -Абсолютно ничего. Я работаю за идею, - Бармалеева слегка опустила очки и поглядела на собеседника. Гиммлер в ужасе отшатнулся: у писательницы на обоих глазах были жуткие белые линзы, придающие обладательнице сходство с восставшим мертвецом. Бармалеева обещание сдержала: яойный фанфик про Рудольфа Гесса появился в сети с точностью экспресса - в указанный день и час. Это был самый обычный Real Person Slash, какого в сети и без того было достаточно. В печати фик вышел в журнале "Яой вокруг нас", посвящённому как раз RPS. Впрочем, фурора он не произвёл: во-первых, про Гесса и без того много было подобных фиков, а во-вторых, буквально на следующий день в том же журнале начал печататься целый яойный роман этого же автора по пейрингу Гейдрих/Гиммлер. Роман, полный не только банальной эротики, но вдобавок - приключений, интриг, острых психологических переживаний главных героев. Он тут же сделался хитом, и журнал начали разбирать в два раза быстрее обычного, причём издательству пришлось печатать дополнительный тираж. Гейдрих рвал на себе волосы, сыпал проклятьями и клялся убить писательницу при первой же встрече. Правда, количество поклонниц у него выросло вдвое, и в интернете его фан-артные портреты исчислялись сотнями. Гиммлер... Никто не знал, как он отреагировал. Потому что рейхсфюрер неделю не появлялся ни в Коричневом Доме, ни в Вевельсбурге, но и на Омикроне его тоже никто не видел. Борман сказал, что Хайни наверняка плачет в тёмной комнате, добряк Геринг предположил, что рейхсфюрер застрелился (хотя это было бы невозможно), и только Гесс подумал, что Хайни сидит за компьютером и читает роман про самого себя, но, разумеется, никому об этом не сказал.